— Прикидываешься, невинное дитя. Как я от вас устал! Шебуршите, снуёте. Вот у меня всё просто. Выпить и закусить.
— А как же Бастилия? Ведь и Бастилия пала.
— Сам ты загадками говоришь. И вообще. Не пойду я с тобой в эрмитаж.
— Почему?
— Натворишь каких-нибудь дел.
Я удивился.
— Что ж, например, я могу натворить?
— Что? — Котик приблизил лицо. — Никогда не творил?
— Будто бы нет. Не способен.
— Способен, — прошипел Котик. — В таком состоянии человек способен на всё.
— В каком состоянии? — во мне зародилась тревога.
— Ты влюблён, — процедил Котик. — Безумно влюблён. И все это знают.
— Влюблён? — спросил я растерянно. — Но в кого?
— Все знают, — повторил Котик. — И сюда ты пришёл за ней.
Я молчал. Сердце моё упало.
— Только всё это бесполезно, — продолжал Котик. — Поверь мне. И уходи. Ты никогда её не получишь.
— Это чья-то собственность? — во мне нарастало раздражение. — Та, о которой ты говоришь? Хотя я не знаю, о ком.
Котик расхохотался.
— Ты, кажется, не понимаешь. Собственность или нет, но ты здесь бессилен.
Что за дьявольщина, подумал я. Неужели он говорит о Лесте?
— Кого ты имеешь в виду? Говори прямо, — скачал я.
Котик махнул рукой.
— А вот и кино.
Перед нами на тележках провезли две массивные кубические камеры. Из них выпирали широкие объективы, а по бокам мастились колёса и ручки. Дальше следовала осветительная аппаратура. Несколько человек бегали по двору, разматывая провода.
Трое в средневековых плащах возвращались обратно. Один остановился и внимательно посмотрел на меня.
— Я пошёл, — буркнул Котик и моментально исчез.
Люди в плащах подошли, обступили молча. Один наконец сказал:
— Идите за нами.
— Куда? — спросил я.
— Узнаете.
— Но я не собираюсь никуда идти. Мне пора домой.
— Пойдёмте. — Они схватили меня за локти.
— Что такое? — я попытался освободиться. — Оставьте меня!
— Не заставляйте прибегать к силе, — тихо сказал один.
Мы направились к дому. Тёмными коридорами мимо каких-то зеркал и смутно белеющих статуй меня провели в комнату. Высокий потолок, светлые стены, на них тарелочки и картины. В кресле с высокой спинкой сидел человек. Свеча в тяжёлом подсвечнике давала неясный свет. Лицо человека различить было трудно, я только заметил, что на плечах его взблескивали эполеты. Те самые эполеты.
— Вы Гладышев? — спросил я.
Он молча смотрел на меня.
— Что происходит?
Он снова молчал, а потом спросил глухим простуженным голосом:
— Зачем вы явились сюда?
— Посмотреть на съёмки.
— Ложь. Ваша цель другая.
— Что вам, в конце концов, надо? — спросил я.
— Ваша цель нам известна.
— Тут какая-то путаница, — сказал я. — Вы принимаете меня за другого.
— Ваша цель нам известна, — повторил он.
— Раз так, то какая? — спросил я.
— Сержант! — крикнул он.
В глубине комнаты отворилась дверь, и там появилась фигура.