— Это устроили те же люди.
— Вы сумасшедший…
— Я просто логично мыслю.
— Но если так, то зачем сообщнице, как вы её называли, этой девочке бедной… зачем погибать?
— А кто вам сказал, что она погибла?
Я опешил.
— Как кто? Мне написали.
— Не доказано. Никаких следов.
— Но при таком взрыве!.. Кусочек пальто, говорят, остался…
— Не смешите. Ну ладно, рабочие, которые были на складе. Охрана. Им надлежало там находиться и находились. Погибли при исполнении. А ваша? Что ей там делать? Как попала на склад? Зачем? Не проще ли предположить, что просто скрылась?
— Если бы.
— А вы про пальто. Чушь собачья. Вы исчезли до взрыва, она сразу после. Имитация смерти.
— Плод больного воображенья! Ничего нельзя доказать.
— Вы думаете? — Он откинулся на спинку стула, прищурился. — А последнее сообщенье? То, что вы получили в апреле? Нами снята фотокопия, ознакомиться не хотите? — щелчком пальца он подтолкнул ко мне глянцевый листок. Я глянул в него, хотя не сомневался в том, что увижу. — Почерк идентифицирован. Это почерк вашей сообщницы. Да и подпись сомнения не вызывает. «Ваша Л. А.».
— Господи, — простонал я, — у вас и почерк есть?
— А как же! Ученица ваша была столь наивна, что пыталась слать родителям письма туда. Невозвращенцы, изменники родины. И дочь вовлекли. Впрочем, она приёмная дочь. Родную, может быть, и не стали. Так что видите, как глубоко всё уходит. Признайтесь, на Арсеньеву вы вышли через них?
Я схватился руками за голову. Он усмехнулся.
— Девочку хотя б пожалели. Несовершеннолетняя, не ведала, что творит. Куда вы её подевали? Где прячется в настоящий момент?
— М-мм…
— Письмо отправлено из Бобров, хотя не исключено, что проездом. Что за шифр? Дайте нам ключ. Почему использованы дореволюционные буквы? Что скрывается под термином «неопалимый кустик»? Кто такой «Бог»? Не уверяйте меня, что это просто любовное послание.
— Вы маньяк, — сказал я.
— С Купиной отчасти ясно. Мы не такие тёмные люди. Во всяком случае, поняли, что это имеет связь с семнадцатым сентября. Потому и взяли вас в этот день. Кто ещё должен был появиться?
— Это день моего рожденья.
— Это понятно. Кого ещё ждали? Арсеньеву?
— Да, — сказал я внезапно. — Да!
— Значит, жива?
— А как же! Если письмо?
— Имели контакты?
Я развёл руками.
— Ведь вы следили?
— Мало ли что. Судя по всему, вы опытный человек.
Я засмеялся.
— Скажите, скольким людям вы испортили жизнь? Скольких вы загубили?
— Мы не губим, — сухо ответил он. — Мы спасаем.
— Вы и меня загубить готовы. Это ваша профессия, губить.
— Оставим лирику, — возразил он. — Где Арсеньева?
— Мне и самому интересно.
Он призадумался.
— Вы крепкий орешек.
— Ещё бы! Шпион с таким стажем!
— Скоро вам будет не до шуток, — предупредил он.
— Только одна просьба, уважаемый капитан Васин или Гладышев, не знаю, как вас там. Не впутывайте в это дело школьного сторожа. Он безобидный старик, рисует картинки. Если что, может и вам. Например, «Мишки в лесу». Идёт?
Он подумал, взглянул на часы.
— Вот что. Продолжим завтра. Вечером за вами прибудет наряд из Москвы. До этого вы в моём распоряжении. Имею право допрашивать вас хоть двадцать четыре часа. Но считаю, вам нужно подумать. Время есть до утра… Лейтенант Кулёк!
Лейтенант появился.
— В мытную, под охрану. И глаз не смыкать!
— Слушаюсь, товарищ капитан.
В мокрую осеннюю тьму я вышел в сопровождении двух автоматчиков.
— А я и не думал, что ты такая важная птица, — сказал лейтенант.