- Ладно, слушай. Было это во время трехлетней кампании. Меня со студенческой скамьи призвали. Попали мы как-то в окружение. Патроны на исходе, снарядов вообще нет. Вызвал меня командир и спрашивает: "Рядовой Рубак, ты у нас химик?". Я отвечаю - мол, химик-то я химик, а только полного образования получить не успел. "Это ничего, - говорит командир, вот тебе двадцать четыре часа, сделаешь бомбу. Если бомба получится приличная, к званию бакалавра представлю." Я у него, конечно, поинтересовался, не выдаст ли он еще чего-нибудь, кроме двадцати четырех часов. А он мне и сказал: "Ищи сам, найдешь - твое. Только не сделаешь бомбу, первым в прорыв по минному полю пойдешь." Очень он был строг ко мне. Прошли двадцать четыре часа, сделал я бомбу, сам не знаю как. Вызывает меня командир и спрашивает: "Ну что, Рубак, сделал бомбу?" Сделал, говорю, только испытать не успел. Командир очень сильно удивился. "Я, можно сказать, пошутил, - говорит - У меня такая привычка: когда туго - шутить. Но раз сделал, будем испытывать: ты, я вижу, тоже юморист."
В метрах пятидесяти от КП стояла вековая секвойя. Зарыли мы под нее бомбу. Человек десять интересующихся помогало. Я командиру говорю, пусть, мол, они все отойдут метров на тридцать, в траншею залягут. Он смеется. А я волнуюсь, вдруг она вообще не взорвется. Не стали они далеко отходить, а так залегли невдалеке. Я вставил шнур, поджег и отбежал куда подальше. Залег, руками голову прикрыл - жду. Время идет, а бомба моя молчит. Я прикинул - по всем срокам должна уже взорваться, но лежу дальше. Командир же мой оскорбительно встал во весь рост и шутки отпускать начал. В этот момент и долбанула. В общем, КП как корова языком слизнула, двоих убило, а командира мы потом нашли. Его контузило только слегка. А как из окружения вышли, он по команде донесение про мою бомбу пустил. Через год мне присвоили звание бакалавра химических наук. Слышь, Серый? Спишь, что ли?
- Да какое там спишь, - пожаловался Серый - Хорошо тебе, Корень, ты хоть рассказы сочинять можешь. Тебе здесь даже полезно. Думай сколько хочешь. Думать не воспрещается. А я? Мне что делать? Слушай, Корень, может, ты бомбу сделаешь? Подорвем все к чертовой матери.
- А какой смысл?
- Смысла конечно нет. Смысла вообще ни в чем нет.
Серый немного помолчал и продолжил:
- Страшно мне. У меня воспаление какое-то в мозгу. Понимаешь, Корень, я не могу сосредоточиться на определенной мысли. Я чувствую, как во мне кто-то сидит и как кнутом гонит мысли, то одну, то другую, будто перебирает их, будто ищет самую главную, но найти не может. Он страшен, этот кто-то. Мне кажется, он и подбрасывает мне то одну, то другую идею. Да и не один он. Двое их, понимаешь, Корень, двое. Сидят и четками перебирают: посмеиваются. Один злой такой, а второй добренький. Страшен он, этот добренький. Он все врет и врет, как будто помочь хочет. То этим обнадежит, то тем, а сам, я точно знаю, не верит ни одному своему слову. И перед злым за меня заступается, вроде помочь хочет. Как будто он против того. Но само отвратительное, что он знает, что я про него все понимаю, и при этом продолжает врать. Мне недавно мысль смешная в голову пришла. Вот сон - фантазия, вымысел, пьеса можно сказать. А сценарий есть у него? Я думаю, есть. Я думаю, что самый неимоверно глупый и неестественный сон заранее запрограммирован. Да, о чем это я? Понимаешь, врет он мне и не стесняется, не боится, что я знаю. Уверен, что я ему ничего не скажу, не упрекну. А мне стыдно за него и неудобно. Я с детства не могу поставить человека в неудобное положение. Боже, что я говорю. Видишь, Корень, не выдержу я, наверное. Корень, слышь?
Корень не отвечал - он опять уснул. Но спать ему долго не пришлось.
Заскрипела дверь санитарного шлюза.
- Вот тебе и коридорный. Легок на помине, - сказал Серый.
- Нет, кажется, не он, - возразил проснувшийся Корень и добавил про себя: "Не один он."
Послышался топот и еще какое-то странное шуршание, как будто волоком тащили что-то тяжелое. Послышались голоса.
- К восьмому блоку тащите, - начальственно приказал Коридорный.
- Да нет, не к восьмому, а к восемнадцатому, - возразил незнакомый голос.
- Ты меня еще учить будешь, ублюдок? - заорал коридорный.
- Давай к восьмому, вишь, как орет, - прокряхтел еще один голос. Ему виднее. Наше дело маленькое.
Дверь открылась. Двое санитаров втащили в блок какого-то пьяного.
- Вот вам вместо Бычка, - сказал коридорный. - Свято место пусто не бывает.
Новичок шатался из стороны в сторону. Был он с виду совершенно невменяем, но брюки ни на секунду не отпускал. Его усадили на свободную кушетку.
Санитары вышли, а коридорный чуть задержался и сообщил:
- Звать его Карликом, - и хлопнул дверью.
Корень слез с кушетки и подхватил Карлика, когда тот уже собирался свалиться на пол.
- Эй, вы там, нельзя ли потише?! - взмолился разбуженный Хлыщ. Он протер глаза. - Ба, в нашем полку прибыло. Откуда же такая прелесть?
- Не знаю, что и сказать. Вряд ли это как-то связано с Бычком, - задумчиво сказал Корень и добавил. - Ладно, давайте спать. Завтра разберемся.
Дикари разбрелись по кушеткам. Один Корень задержался.
- Вот тебе и Карлик, - сказал он разглядывая свисавшие с кушетки ноги.
* * *
Вначале появился запах и какое-то странное скворчание. Было в этом что-то очень знакомое, но он не решался открыть глаза. Казалось, он лежит в зоне повышенной вулканической активности, где-нибудь в долине гейзеров. Чмок, чмок, плюх. Планета Скворчалья, - подумал он. - Нужно протянуть манипулятор и взять пробу грунта. Вот она, теплая планета, вполне приспосленная к рождению жизни. Такой бульон нужно подержать при нормальных условиях несколько миллиардов лет, и тогда в нем что-нибудь амебообразное закопошится.
Кто-то сказал женским голосом:
- А будет он с лучком?
Говорящая амеба. Как быстро летит время, подумал Варгин.
- Не знаю, как он, а я буду, - ответил мужской голос.
- Ты-то будешь, прорва. Пойди посмотри, спит он еще?
Кто-то зашел в комнату, постоял немного и сказал:
- Проснулся.
Варгин открыл глаза и увидел старика Гриола. Тот хитро улыбался.
- Яишницу с лучком, желаете?
- Здравствуйте, - сказал ничего непонимающий Варгин. - Яичницу желаю.
- Ну, так вставайте, и прошу на кухню - пригласил Гриол и вышел.
Варгин осмотрелся. Он лежал в небольшой уютной комнате. Уют создавали два книжных шкафа, правда, наполовину пустых, и письменный стол. Он попытался вспомнить, как попал сюда. Но ничего не выходило. Вернее, кое-что он вспомнил. Вспомнил, как шел по удивительно красивому ночному городу. Вспомнил тень с объявлениями, вспомнил автомобиль с растяпой за рулем, потом удар. Он потрогал бедро и вскрикнул от боли. Кроме боли явственно ощущался голод. Со второй попытки встал. Все работало, кроме правой ноги. Кое-как, хромая и кряхтя дошел до кухни, которую сразу узнал.
- Здравствуйте, - сказал он хозяйке. Та расскладывала яичницу.
- Здрасьте, мы так и думали, что сегодня позавтракаете с нами.
- Сегодня? - удивился Варгин.
- Ну да, сегодня. Вы же сегодня первый раз спокойно спали. А то ходите ка чумной по квартитре и цифры какие-то бормочите. Ну, идите умывайтесь.
Взглянув на себя в зеркало, Варгин понял, что прошло несколько дней с того незабываемого вечера. Он поправил бинт на голове, цыкнул зубом и мрачно себе подморгнул.
К завтраку, хозяйка достала графин квасу и разлила по стаканам. Гриол, засуетился, пытаясь скрыть свою радость.
- Может, вам нельзя? - спрросила хозяйка, показывая на квас.
- Нет, ничего, как раз очень кстати.
Гриол и Варгин чокнулись, выпили и приступили к трапезе. Чувствовалось, что хозяева имеют к нему много вопросов, но стесняются начать. В основном, правда, это касалось хозяйки. Гриол же сразу увлекся яичницей. Ел он, громко чавкая и помогая себе руками. Несколько волосков, которые он то и дело прилаживал на лысину, эпизодически спадали на ухо и вскоре вся его лысина уже блестела обильно смазанная жиром.