Максим сидел в холодной и неуютной электричке, задумчиво смотря в окно. Облака клубились, так, будто кто-то нарочно их раздувал гигантским компрессором. Пейзаж был вокруг настолько мрачным, что голливудские триллеры можно было снимать без спецэффектов.
Казалось, что сейчас на землю польется дождь и все вокруг напрочь затопит. И только эта мало заполненная, потрепанная электричка будет все также мчаться, несмотря на стихию, унося Максима в урбанизированное чрево его нового дома.
Вдруг парню среди мрачных (еще недавно летних) полей предстала картина, которую он наблюдал по дороге на вокзал.
Он увидел больного парня, который явно не мог ходить. У него было перекошено лицо. Возможно, это был ДЦП, возможно что-то еще. Но явно это было нечто врожденное и скорее всего, мало излечимое.
Коляску катила довольно молодая женщина, взгляд которой был, как у самой смерти. Она выкрикивала (как ей казалось неслышно) ругательства и изредка пинала ногами транспорт своего больного чада.
Все ее нутро было готово прикончить несчастного парня прямо здесь, оторваться от него и жить своей, молодой и яркой жизнью. Но сделать это не позволяли многие вещи, которые мы называем моралью и нравственностью. Но которые существуют по факту, только до тех пор, пока у нас присутствует до ужаса жёсткая карательная система.
Ведь в нашем человеческом мире надо периодически делать уйму зла, чтобы сподвигнуть людей хоть на каплю добродетели.
Тогда Максим еще сразу подметил, как не похожа эта пара на те пары из вечерних ток-шоу. Никаких тебе милых улыбок и воодушевлённых криков о борьбе и силе воли.
Никаких нравоучений, и никакой помощи от окружающих соответственно. Они обречены. Оба обречены. Он на смерть в этом чертовом кресле. А она на горе, которое, по сути (неизвестно по чьей злой воле) сама же и породила.
Максим вдруг представил себя таким же несчастным инвалидом, которого полноценным в этом обществе считает только разве что, бродячая кошка.
Он понял, что возможно, именно таким его видела Лена. Покалеченным, ущербным, после чертовой аварии. И возможно, что это стало одним из толчков к такому ее поведению.
— Да черта с два! Какой я на хрен инвалид? У меня нога только иногда побаливает и спину тянет! Что за труха у меня в башке…. — Выругал себя мысленно парень, доставая телефон, который должен был скрасить ему путь до самого города.
Некоторое время он блуждал по виртуальным просторам, по своему обыкновению рассматривая все, что только можно. Ничего интересного не было. Но этого его мало волновало.
Вдруг пальцы Максима сошли с ума и понесли его туда, где быть ему не следовало. При помощи поиска они нашли страничку Лены.
Максим был в шоке. Казалось, что какой-то кукловод управляет им изнутри. Ведь сам бы он точно не стал делать такого.
Страница девушки была закрыта от его глаз. Но вот главная фотография была вполне доступна. И то, что было на этой фотографии, чуть не убило Макса.
Его любимая Лена была там с каким-то (по мнению Максима) тридцатилетним стариком. Первые морщины, залысины на лбу, жирное лицо, но дорогой костюм. Даже на фото это заметно… Дорогой. Дорогой костюм.
Они обнимались весьма нежно и страстно. И по фото явно было видно, что это не просто ее дядя или преподаватель, с которым она поддерживает исключительно дружеские отношения.
Это был ее парень, если так можно было вообще назвать этого старпера, который, скорее всего, был мажором. И возможно, как это бывает в кино, хорошим другом ее родителей.
— Когда же ты успела? Я только неделю назад к тебе… Черт возьми! Нет! Я не верю! Я не верю в это говно! Твою мать… — Взвыл кто-то внутри Максима.
Он поспешил убрать телефон в карман, как будто это был не мобильный аппарат, а боевой пистолет.
Максим уставился в окно тупым, стеклянным взглядом. И вся картина событий нарисовалась у него в голове более чем четко.
Этот чертов уродец не просто был парнем Лены. Он «выращивал ее», как это делают многие предприимчивые старики, которые жаждут свежей девичьей плоти. Они караулят своих жертв с самой начальной школы, чтобы потом совершить решающий рывок.
Возможно даже, что к одиннадцатому классу он начал ее в открытую трахать…. Да. Она ведь не была девственницей при сексе с Максом. Значит, определённо да.
И когда ей надо было отправиться в поселок, то он, скорее всего, остался в городе. И скорее всего, строго предупредил, чтобы она ни с кем не якшалась.
— Так, Лена, смотри, чтобы там к тебе никто не прицепился. Мы поженимся этой осенью. Ты поняла? — Максим уже слышал в голове холодный и хитрый тон этого «старикана».
— Конечно! Ты что такое говоришь! Я люблю тебя, блииин! — Лена пела перед ним как первоклассница перед учителем.
И если он был удовлетворен ее пением, то возможно, что трахал ее с особым усердием, кончая в рот. Унизительно кончая в рот.
В глазах Максима потемнело от злости. Его собственные фантазии его убивали. Но остановиться он уже не мог.
Вот она приехала в чертов поселок. И тут за ней начал бегать он. И она сразу же поняла, что допустила ошибку. И что жить с этим тридцатилетним клоуном — это не вариант.
Она полностью отдалась Максиму. И возможно было бы все нормально. Возможно, что сейчас они оба были бы по-настоящему счастливы.
Но тут все покатилось к черту. Она раньше времени уехала в город. Он попал под недоделанную машину.
Она, конечно же, поначалу хотела, во что бы то ни стало продолжить эти отношения. Но подруги, мать с отцом и вообще весь мир, стали ее убеждать в обратном.
С одной стороны школьник-калека, с которым неизвестно что произошло. А с другой стороны перспективный, состоявшийся мужчина. Неужели здесь есть какой-то смысл думать? Выбор же и так очевиден!
И не надо «ля-ля», что женщины готовы бороться за свою любовь. Женщины готовы бороться за любовь тогда, когда к этой любви прилагается немного хрустящих банкнот, выгоды, перспектив или еще какого-то дерьма, за которое мы ежеминутно продаем души дьяволу.
Максим испытал непреодолимое желание разбить стекло окна электрички и порезать себя так, как это делал Август в больнице.
Кстати, этот дух реабилитационного центра не был таким уж и сумасшедшим. Сейчас Максим осознавал это как никогда раньше.
***
Можно было сказать, что после пыток собственными мыслями парень убил кого-то или взорвал бомбу, или устроил стрельбу в публичном месте, или просто кого-то изнасиловал. Но жизнь далека от Голливуда. И поэтому ничего такого не случилось.
Макс, как обычно, продолжил учебу. Он спокойно осваивал то, что от него требовали. Хотя требовали там, мягко говоря, не совсем по-детски.
Но его нисколько не пугало это. Его душа стала холодной и чёрствой, как прошлогодний хлеб. И только ночью она просыпалась, чтобы не давать спать своему обладателю.
При этом парень все-таки учился. Учился несмотря ни на что. И такая рутинная атмосфера поглотила еще несколько недель его теплой жизни.
Был октябрь. Деревья уже стали походить на иллюстрации из учебников по литературе. Небо стало светлее, но холоднее. А от светового дня начали отваливаться все большие куски.
Максим шел среди кварталов нового микрорайона. Хотя, на самом деле, это был не микрорайон. Это был макси район. И в нем можно было легко заблудиться, что парень благополучно и сделал.
Вот и угораздило же его пойти к этому одногруппнику, чтобы поднатаскать его по высшей математике.
Сегодня есть же всякие Скайпы, Вайберы и Вконтакте. Нет. Он решил отправиться к нему лично. Желание посмотреть город и увидеть новые многоэтажки теперь выходило ему боком.
Во-первых, он так и не смог толком ничего посоветовать одногруппнику. Этому человеку, у которого айкью был меньше, чем у покемона по имени Слоупок, можно было только посоветовать отправиться назад в третий класс.
И как такие «гении» вообще поступают в ВУЗы? Но хотя, увидев пятикомнатную, двухуровневую квартиру одногруппника, Максим сам для себя ответил на этот вопрос…
А во вторых, он слабо понимал, куда теперь ему идти, чтобы выбраться на «Свет Божий», которым сейчас являлась остановка, через которую шли маршрутки до центра.
— Как много одинаковых домов…. Теперь я понимаю, что значит иметь под рукой качественный 3D принтер. Ну вот, опять чертова помойка. Куда бы я ни шел, я выхожу к помойке…. Ну не звонить же этому идиоту, и не признаваться, что я смог понять формулы высшей математики, но уперся в формулу расположения этих бетонных гробов? — Мысленно рассуждая, таким образом, парень вдруг увидел кое-кого, кого не ожидал здесь встретить.
На небольшом расстоянии от него (и от той помойки, на которую он пришел) шли две мамы с колясками, весело беседуя между собой о чем-то.
Не теряя времени, парень потрудился подскочить к ним и сбивчиво озвучить то, что ему необходимо.
— Ну, это… Вам за тот дом надо…. Потом по тротуарчику до сквера…. И налево, — пропела девушка с полным лицом, широко улыбаясь.
— Спасибо, — сухо ответил парень. — И почему они все такие счастливые? Может и мне стоит от кого-нибудь забеременеть? — Пронеслась у него в голове до дебилизма остроумная мысль.
После этого, Макс отправился на уже немного побаливающих ногах, в указанную ему сторону. Он практически проделал заданный маршрут, но в конце у него все же возникли трудности.
— Так, так… Направо или налево… Я не хочу больше на вонючую помойку. Налево или направо, — стоя на тротуаре, бубнил молодой человек. — Во! Супружеская пара. Надо спросить у них.
Странно, такое чувство, что в этих домах были одни супружеские пары и мамы с детьми. Никаких алкашей, тупых подростков, никаких престарелых, озлобленных существ. Находясь здесь, хотелось спросить у самого себя «А это точно Россия?».
Но половина квартир была еще не заселена, так что, скорее всего, все злачные персонажи еще появятся здесь. Терпение, друзья, только терпение.
Максим спокойно подошел к супружеской паре. Ему хотелось как можно скорее выбраться из «джунглей».
Но задать вопрос ему так и не удалось. Ведь перед ним была ни кто иная, как Лена со своим новым…. Со своим новым или старым бойфрендом.
Они были такими же, как на фотографии. Даже обнимались, казалось точно также.
При этом ее «парень» имел хищный и расчетливый взгляд. Знаете, при встрече, таких всегда хочется называть почему-то на «вы».
И не мудрено, что первым разговор начал именно он.
— Вы что-то хотели, молодой человек? — Спросил он, деловито поправляя легкое пальто.
Лена прижалась к нему и злобно сверкнула глазами на Макса. Но Макс молчал и даже не пытался ничего сказать. Такое чувство, что он случайно позабыл русский язык.
— Ладно, пойдем, он пьяный, — отрезал Ленин парень.
Но Максим вовремя вышел из ступора, так и не удав уйти им восвояси.
— Как тебе с ней? Как тебе с моей девушкой? Хорошо, наверное? — Сам, боясь своего спокойствия, произнес он.
— Что? Какая еще твоя девушка? Ты на себя посмотри…. Иди вон спать домой. Пойдём, Лен.
— А я ведь встречался с ней три месяца, пока она не кинула меня в больнице без объяснения причин.
— С кем? — Мужчина резко остановился.
— А вот с этой любительницей ложиться под престарелых педофилов типа тебя.
— Аааа, вот ты кто. Лена про тебя говорила… Я то думал… — В глазах мужчины вспыхнула ненависть. Девушка спряталась за него. — Она жена моя, понял. Если подойдешь к ней еще раз, мы с тобой по-другому поговорим, понял!
— Она клялась мне в любви, стихи сочиняла! Смеялась и плакала! А теперь она тебе жена? Да хрена с два, уродец. Хрена с два!
— Ну, ты щенок сам напросился! — С этими словами Ленин муж двинулся на Макса.
Макс отбросил в сторону папку, которая была при нем. Он попятился на лужайку, на которой уже начинала собираться желтая листва.
— Иди, иди, что ссышь? Жен чужих домогаться, так сразу…
— От-со-си у ме-ня. — Максим произнес это, высовывая свой язык, и как можно медленнее.
Бросок. Мужчина выкинул руку вперед, но юркий Макс успел увернуться. Второй бросок. Опять не вышло.
— Ну, сука! Пиздец! — Не веря сам себе, закричал парень.
Со всей силы он толкнул нападавшего в грудь обеими руками. И, несмотря на свой тучный вес, тот упал с ног, жёстко ударившись об осеннюю, замерзшую землю.
Максим со всей силы пнул упавшего один, а потом второй и третий раз.
— Я тебе хлебало вскрою, маразота! — Ревел Макс, всерьез надеясь забить этого старого хлыща до смерти.
Но вдруг к его реву добавился и истерический визг Лены. Она быстро подскочила к «полю боя» и оттеснила Макса подальше.
Парень видел, как «дядя в пальто» прополз по земле какое-то расстояние и бросился бежать прочь.
— Ты что его защищаешь? Свалил твой муж придурковатый! — Едко подметил Максим, тяжело дыша.
— Он полицию вызывать пошёл! И правильно сделал!
— Полицию!? Да это я должен вызывать полицию! После того, что ты со мной сделала, тебя посадят за особую жестокость по отношению к личности человека! Ясно тебе!?
— Ну, извини! Извини меня, если тебе так надо! Я не виновата, что так произошло! Понятно! Вали куда-нибудь. Ищи кого-нибудь, учись или что ты там делаешь! А нас оставь в покое! Ты еще не понял, что мы с тобой не будем! Не понял, а!? Тебя спрашиваю!
Лена шла на Максима, он же, наоборот, отступал назад. Вдруг парень решился на то, на что ранее никогда бы не пошел точно.
Он сделал резкий шаг вперед, Лена врезалась в него. И он поцеловал ее в губы, буквально захватив в плен этого страстного поцелуя.
На некоторое время она опешила. В ее глазах блеснула не двусмысленная искра. Казалось, что она начала вспоминать то, о чем давно и успешно забыла.
Но это было лишь мимолетным явлением.
Девушка с силой ударила парня коленкой вниз живота, едва не угодив в причинное место. Он ослабил хватку, и она отпрыгнула в сторону с грациозностью дикой кошки. Растрепанной и раскрасневшейся дикой кошки…
— Придурок! Еще раз близко подойдешь, заяву накатаю! Урод несчастный! — Она с отвращением вытерла губы, будто бы только что попила из лужи.
Парень посмотрел на свои руки, как бы проверяя, реальность ли это. Зачем он решил ее поцеловать? Чтобы вернуть былые чувства?
Так нечего больше возвращать. Да и были ли эти чувства вообще? Или все то страстное лето являлось всего лишь игрой одной городской девушки из среднего класса, внутри которой бушевали гормоны, жаждущие все новых и новых приключений.
— Пошел вон! Вали отсюда! Или ты в ментовку захотел, извращенец малолетний!
— Вообще-то мы с тобой ровесники, шлюха! — Выплюнул в ответ Макс, и, пятясь назад, как загнанный зверь, отправился восвояси.
Он видел, как вокруг, подобно любопытным кроликам, занимали выжидающие позиции разного рода зеваки. Некоторые успели заснять всю сцену на свои мобильники.
Кроме того, Максим забыл папку с бумагами. Но его все это нисколько не волновало.
Он просто отправился наугад в эту вечернюю, осеннюю пустоту, которая пахла холодом, листвой и свежестью.
Он шел, в надежде заблудиться еще больше и умереть посреди этих чертовых «джунглей». И как это ни странно, уже через несколько минут Макс вышел именно к той остановке, которая ему и требовалась.
***
После описанных событий прошел ровно один день. Максима так и не арестовали. Хотя, тот зализанный «муж» скорее всего, сообщил правоохранительным органам обо всем в самых ярких деталях.
Но возможно, что этого было недостаточно, чтобы что-то предпринимать. Ведь если бы за валяние по земле сажали, то в нашей стране не осталось бы уже ни одного свободного человека.
Хотя, Максу было абсолютно параллельно. И даже пожизненное заключение сейчас не смогло бы его напугать. Скорее даже наоборот, он чертовски хотел такого заключения. Чертовски хотел…
Пары пролетели довольно быстро. Придя домой, парень приготовил и съел фаст фуд в виде пиццы, который судя по вкусу, делался из шин марки «Кама».
Он пытался сидеть в интернете, спать, смотреть телевизор. Но все это было полностью бесполезным и глупым бредом.
В конце концов, Макс просто подошел к окну, сделав это скорее инстинктивно, чем сознательно.
Окно располагалось на пятом этаже. Отсюда открывался неплохой вид. Этот вид вместе с октябрем рисовал такую яркую картину, которую сложно увидеть даже на полотнах Третьяковской галереи.
Но Максим не замечал такой красоты. Он видел во всем этом только одну Лену. Она, подобно туману, заволакивала весь город, пробираясь к нему в самое сердце.
Он вдруг представил, что все могло пойти по-другому. Его бы не сбивала машина. Она бы не путалась с этим старпером. Ее родители не увезли бы ее раньше срока.
И тогда бы они уже той осенью гуляли бы во всем этом великолепии, среди скверов, парков и домов, посылая далеко подальше все наше бренное бытиё.
А что было бы этой осенью? Что было бы в этом октябре месяце, когда их отношениям стукнуло больше года?
— Свадьба. Уже точно была бы свадьба… — Сказав это, Максим взглянул на полосу догорающего солнечного света на горизонте. На его глазах блеснули горячие слезы.
Как по команде молодой человек отошел от окна. Он отправился в недра своей мини квартиры, чтобы не видеть этого ужасного света, будоражащего самые болезненные мысли и воспоминания.
***
Максим стоял перед зеркалом. Ему почему-то хотелось сделать это именно перед зеркалом в прихожей. И чем был вызван такой фетиш он так и не мог себе объяснить.
В этой квартире все было таким странным, бедным и убогим. И казалось, что и это тоже. Но нет. Нож был острым. Вполне острым, весьма острым, чтобы сделать то, что надо было сделать давно.
Парень еще раз посмотрел на мрачную стеклянную гладь, которая в полумраке заката отражала его лицо. И он сам выглядел, как собственная тень.
Макс спокойно закатал рукав старого свитера, который постоянно носил дома. Потом крепко зажал кухонный тесак в другой руке.
— Ну, все, мразь! С меня хватит! Я больше не буду страдать, как сопливая телка! — Парень злорадно улыбнулся и провел себе ножом по коже.
Крови практически не было. Отсутствие опыта не дало ему сотворить все с первого раза.
— Вот сука! — Выругался он и снова прицелился холодным лезвием по своей животрепещущей вене.
Но второго движения так и не произошло. Парень с криком выронил нож. Он увидел, как его кожу на руке окружает какая-то тонкая мембрана. Тонкая, голубая мембрана. И как раньше он этого только не замечал! Столько жил, столько мылся и никак не мог увидеть.
Синяя оболочка была не такой уж и прочной. Но прорезать или пробить ее было нереально. Сразу чувствовалось, что пытаться здесь просто бесполезно.
— Что за херня?! — Максим удивлено смотрел, то на руку, то на большое мрачное зеркало.
— Это инстинкт самосохранения, сынок. А ты думал, что все так легко и просто… Я тоже…. Но нет.
— Отец, почему ты говоришь со мной из зеркала?
— Потому что так сейчас надо.
— Черт, черт! Что же мне теперь делать? Она же меня… Она меня точно не любит. Я все видел в ее глазах…. Там пусто, пап! Я больше не смогу. Я больше не смогу так…
— Надо жить, сынок. Надо жить. Ты можешь, и не смочь. Но жить все равно надо.
— Как жить? Как так жить, пап!? Со всем с этим? Знать, что она дает этому деду, знать, что я был и есть для нее ничем!? Понимать, что чтобы я не вытворял, я ничего не исправлю. И чувствовать себя вечно маньяком, на которого все смотрят. Как будто бы это я кинул ее, а не наоборот! А эти воспоминания, мысли! Да пошло оно к черту. Я не хочу больше так! Не-хо-чу!
Максим подобрал с пола нож и кинул в зеркало. Осколки не разлетелись, как это было задумано «законами жанра». Просто на стекле осталась существенная выщерблина. Нож отрикошетил от стекла и врезался в пол, оставив заметный след на линолеуме.
Максим не помнил, как он лег спать. Он не помнил, что говорил и делал потом. Но проснулся он на полу около раскладного дивана, на котором обычно и проводил ночь.
То ли он свалился с него во время сна, то ли он вообще до него не дошел? Это было уже не важно. Главное, что во всю светило солнце и начинался очередной осенней день.
И все это означало только одно, надо идти на чертовы пары. Надо, как бы ни хотелось обратного.
Осознавая это, парень поднялся с твердого пола. Постепенно он вспомнил о том, что было вчера.
— Ну, ты и истеричка…. Теперь еще зеркало новое покупай… — Заявил он сам себе, до конца не веря, что вчера вечером все это было действительно с ним.
Хотя, он и не желал себя долго ругать и корить понапрасну. Ведь любые стенания теперь будут глупыми и лишними.
Он просто отправился в ванную, чтобы привести себя в порядок и жить. Жить, строго следуя советам отца.