Я решил взять Лэрке измором. Не отвечает на звонки и смс? Не открывает дверь? Ладно, мы пойдем другим путем. Я потопал прямо через сад к старому знакомцу-дубу. Дерево уже изрядно облетело, но это было даже хорошо — тем быстрей девчонка меня заметит.
Устроился на своем обычном месте — прямо напротив окна. Ну, конечно, вот она. Настолько погружена в свою музыку, что ничего и никого вокруг не замечает. На столе у пианино засохший недоеденный бутерброд и пакет молока. Бедняжка, так она от истощения помрет еще до конкурса. Какая будет потеря для мира культуры!
Я сорвал ближайший желудь и кинул в стекло. Никакой реакции. Сорвал целую гроздь и начал пулять их один за другим. Ага, обернулась. Увидела. Мдя, особой радости я, по ходу, не вызвал. Помахал ей ладошкой. Фак? Она что, правда показала мне фак? А как же культура, а?
Еще один желудь стукнулся в стекло. И еще один. Так, встала. Идет к окну. Поднимает руку и… задергивает занавеску! Не, блин, так просто от Джека не отделаешься! Я продолжил пуляться желудями. Через пару минут занавеска колыхнулась, окно открылось, и из него высунулась Лэрке — злая, как будто месяц на кефирной диете сидела.
— Слезай оттуда! Или я полицию вызову.
— Вызывай, — спокойно предложил я. — Посмотрим, как они меня с дуба снимать будут. А пока мы смотрим, заниматься ты уж точно не сможешь.
— Агр-рх! — Лэрке сжала кулачки. — Джек, ты просто невыносим!
— Знаю, — я изобразил улыбку акулы. — Теперь ты готова общаться?
Она вздохнула:
— Ладно, даю тебе полчаса. Потом ты либо уйдешь, либо будешь сидеть тихо, как мышь. Понял?
— Я очень понятливый, — кивнул я.
— Вход там, — Лэрке ткнула пальцем в направлении витражной двери. Окно захлопнулось.
Отпереть-то она отперла, но дождаться, пока я с дерева слез, не дождалась. Опять принялась клавиатуру мучить. Я прошлепал на кухню и залез в холодильник. Блин, да тут пусто! По ходу, мать и вправду на Лэрке взъелась, раз на голодном пайке оставила. Ладно, будем креативить. Засохшую булку, яйцо и остатки молока я превратил во французские тосты. Нагрузил ими тарелку и потопал наверх.
— Лопай, — я хлопнул хавчик на пианино.
Лэрке резко оборвала игру и злобно уставилась на меня.
— Не хочу. И вообще, чего ты тут раскомандовался?
— Ты хочешь победить на этом своем конкурсе, так?
Она подозрительно прищурилась на меня, но кивнула.
— Тогда лопай. А то еще до первого тура ноги протянешь, анорексик.
Лэрке фыркнула, почесала спину, но один тост все-таки взяла. Откусила осторожно.
— М-м, а ничего, вкусно. Так зачем ты пришел? Меня накормить?
Я примостился на краю стола. Ладно, добрые дела на сегодня выполнены.
— Расскажи мне о Джейкобе.
— Что ты хочешь знать? — Лэрке засунула в рот остаток булки. — Слышу ли я голоса у себя в голове? Кручу ли тарелочку? Вижу мертвых мальчиков? Общаюсь с духами? Спасибо за тосты, Джек, но вали-ка ты отсюда.
Я не двинулся с места:
— Интересно, по какому праву ты считаешь, что Джейкоб приходит только к тебе?
Блин, надо было видеть ее лицо! У Лэрке чуть тост из пальцев не вывалился — кстати, уже второй. Нашлась с ответом она не сразу, зато, как всегда, ударила ниже пояса.
— Знаешь, Джек, а ты умнее, чем кажешься. Такого мне еще не говорили. Значит, ты у нас особенный, да? Видишь то, чего не видят другие. Может, Джейкоб и сейчас здесь? — она сделала большие глаза и резко обернулась. — Ой, он только что прошел через стену! Ты заметил?
— У меня его книга, — я не был уверен, как много хочу рассказать, но начать с чего-то надо, иначе она ни за что мне не поверит. — Вернее, я сперва не знал, что она принадлежала ему, но Джейкоб мне сам показал. Я видел его в своей комнате, ночью. Он открыл книгу на нужной странице. «Атлас звездного неба».
Лэрке вздрогнула. Надкушенный тост шлепнулся на клавиатуру, но она и не думала его убирать.
— Помнишь, я спрашивал тебя о Якобе? В тот раз, когда мы ездили верхом? Это потому, что я неправильно прочитал его имя. В книге была дарственная надпись. Он получил «Атлас» на день рождения от отца. Незадолго до того, как исчез. Скажи, Джейкоб называл Себастиана папой?
— Да, но… — она упрямо тряхнула головой. — Ты нашел надпись в книге, и что? Это ничего не доказывает.
— Ты ведь тоже не можешь доказать, что видишь парня, верно? — я наставил на Лэрке обличительный палец. — Все думают, ты врешь или просто шизанулась. Так что тут мы на равных, подруга!
— Да как ты… — она схватила тост с клавиш и запустила в меня. Я еле успел пригнуться. — Кто ты вообще такой?! — вскочив со стула, Лэрке орала мне в лицо. — То, что было между мной и им — особенное! Тебе никогда такого не понять! Он приходит ко мне, потому что он… Потому что я… — в ее глазах сверкнули злые слезы, но я не дал себя разжалобить. С меня уже хватило слез. Я должен разобраться, какого хрена тут произошло два года назад. Разобраться раз и навсегда.
— Послушай, — я старался говорить спокойно, — я не выбирал всю эту потустороннюю хрень. Твой мертый приятель сам приперся ко мне. И не однажды притом. Я бы очень хотел, чтобы парень оставил меня в покое, но, по ходу, он горит желанием что-то мне сказать. Или показать. Что-то важное. В последний раз я видел чувака в факинг библиотечном сортире. Смотрю в зеркало — а там он. Лук у него, знаешь, зашуганный какой-то. Выпучился на меня и говорит: «Я не один». И вот как хочешь, так и понимай.
Лэрке моргнула. Влага выплеснулась через край, потекла, оставляя на щеках мокрые дорожки. Но я добился своего. Она уже не хотела меня убивать. Она готова была слушать.
— Я подумал, — продолжил я, — может, у меня только часть сообщения. Ну, того, что он хочет донести до… до нашего мира. А вторая часть — у тебя. Ведь он говорил с тобой тоже, верно?
Она всхлипнула, вытерла мокрое лицо предплечьем. Сделала несколько неуверенных шагов и села на кровать. Вцепилась пальцами в покрывало.
— Да. Он говорил со мной.
— Расскажешь мне?
Лэрке помолчала, сглатывая слезы. Удивительно, что она могла плакать так беззвучно. Привычка?
Наконец она кивнула:
— Только сначала ты расскажешь мне все. Как он выглядел, где был, что сказал. И не здесь. Пойдем на воздух.
Мы медленно шли по дорожке вдоль озера, шурша опавшими листьями. Я думал, что в первый раз гуляю с девушкой, только это все равно будто не по-настоящему. Будто рядом с нами все время идет третий. Пусть невидимый и бесплотный, но более реальный, чем я. По крайней мере, для Лэрке.
Я описал все свои встречи с Джейкобом. Умолчал только о снах про башню. Еще про эпизод в джакузи упомянул скомканно, без натуралистических деталей.
— Думаешь, он, правда, мог умереть так? — лицо Лэрке мучительно скривилось, она обхватила себя руками, будто мерзла. Мне жутко захотелось обнять ее, притянуть к себе, но я не знал, как она среагирует. С этой девчонкой я ничего не знал. Поэтому просто ответил:
— Не знаю. Никогда не слышал, чтобы топились в ванне. Гораздо проще было бы сделать это тут, — я махнул на темную воду, испятнанную желтыми листьями.
Лэрке вздохнула:
— Мне вообще долгое время казалось, что Джей жив. Что он все-таки сбежал из дома, и его вот-вот найдут.
— Все-таки сбежал? — насторожился я. — А он что, говорил тебе, что собирается это сделать?
— Говорил?! — Лэрке невесело усмехнулась. — Да мы собирались сбежать вместе! Уже приготовили все: собрали еды в дорогу, одежду, спальные мешки, денег скопили. Договорились встретиться утром в субботу на скамейке у поворота на шоссе. Знаешь, где это?
Я кивнул.
— Ну вот. Я пришла туда с рюкзаком, как условились, ждала, ждала, а Джейкоб так и не появился. Потом он сказал, что его родители загрузили чем-то в то утро. Я предложила выбрать другой день, но он сказал, что побег — глупая затея, и у нас все равно ничего не выйдет.
— А когда это было? — спросил я.
— Примерно за полгода до того, как… — Лэрке недоговорила. Подошла к кромке воды и пнула носком туфли большую шишку. Она плюхнулась в озеро с утробным «Плоп!»
— А сбежать — это твоя была идея или его? — я все-таки не оставлял надежды добраться до сути.
— Его, — Лэрке пустила в плавание еще одну шишку.
— Но почему? Я хочу сказать, навряд ли парень решился бы на такое, если бы у него все было в шоколаде, — пояснил я.
Она присела на поваленный давней бурей ствол, зябко засунула руки в карманы:
— Если честно, я никогда не думала об этом. Для меня вся эта затея была больше игрой. Хотелось насолить моим. Знаешь, чтобы попереживали, поплакали. Поняли, чего лишились. Забили тельца к моему возвращению.
— Чего? — не понял я.
— Не суть, — Лэрке отколупнула кусочек коры и теперь рассматривала ползущего по нему жука. — Знаешь, а ты прав. Возможно, для Джея это было что-то совсем другое. Возможно, он действительно хотел сбежать от чего-то.
— От чего? — я затаил дыхание.
— Он… — Лэрке закусила губу. — Он рассказал мне кое-что. Не тогда. Незадолго до того, как… — кусок коры разломился в ее пальцах пополам. — Это было в его последний день рождения. Меня тоже пригласили, вместе со всем классом. Мы отмечали у Джея дома.
— В Стеклянном Замке?
— Так Джей его называл, — кивнула Лэрке. — Там действительно много стекла и зеркал. Странный вкус. Ему это не нравилось.
— Джейкобу?
— Да. Ему казалось, что кто-то все время следит за ним. Какой-то монстр. Его мучили кошмары, он плохо спал в последние месяцы, я помню. Вечно ходил сонный и усталый. Я тогда думала, у него богатая фантазия. Знаешь, как дети иногда выдумывают себе друзей, он выдумал себе зеркального монстра. А в тот день, ну, на дне рождения, он спрятался со мной от других на лестнице. На самой верхней площадке. Помню, там была запертая дверь. Кажется, в эту вашу башню. Так вот, он сказал, что монстр живет там. Представляешь? Я пыталась подсмотреть в замочную скважину, но она забита была чем-то, а внутри тихо… Джек, что с тобой?!
Я присел рядом с ней на ствол. Боялся, что ноги меня подведут. Сдавил ладонями колени. Фак! Фак! Фак! Он же плакал, этот подонок! Плакал и вешал мне о невинных ангелах! Прямо в глаза смотрел! Значит, тебе нравится отрывать ангелам крылышки, сволочь?! Это у тебя такое хобби?! А знаешь, что случается с ангелами, которые падают с неба, если они проживут достаточно долго? Они превращаются в демонов, ты, дерьмо! И я еще устрою тебе ад!
Оказалось, что Лэрке вела дневник. Туда она записывала все свои встречи с Джейкобом — в смысле с духом Джейкоба или чем оно там было. Она показывала свои записи полиции, но те только посмотрели на нее косо. Показывала матери, а та отволокла дочь к психиатру. Так что я понимал: то, что Лэрке достала свой дневничок при мне, многого стоит.
Пухлая тетрадка была исписана наполовину. Между старничками лежали засушенные цветы, бумага пахла духами, кое-где я заметил сердечки, рисунки и приклеенные фотографии. Джейкоб с классом, Джекоб носится по полю с мячом, Джейкоб прыгает в воду с мостков, Джейкоб и Лэрке вместе. Лежат голова к голове в траве, снято сверху. А вот они же, хохочущие, с летящими назад волосами. В Тиволи? А вот они корчат рожи перед зеркалом. А вот… да, эта фотка могла стать прототипом для татуировки. Два подростка прижались друг к другу, щека к щеке. Серьезные, сосредоточенные. Странная такая фотография.
— А это где снято? — ткнул я пальцем в страницу.
— Мы ездили вместе в «Джурс Соммерлэнд»[1]. Я, Джей и его семья. Это его отчим снимал.
Черт!
— А… как Джейкоб к отчиму относился?
— Нормально, — Лэрке пожала плечами. — Отчим и есть отчим. Да ты сам знаешь.
— Ну да, — я отвел глаза. Блин, опасная тема.
— Вот, смотри, — она провела пальцем по странице. — «Он все видит». Написано на запотевшем зеркале в ванной. Дверь была заперта изнутри. Я принимала душ. Дата…
— Он? — я впился взглядом в аккуратные строчки. — Кто «он»?
— Если бы знать, — вздохнула Лэрке. — Может, Бог? А вот еще. «В телескоп не видно звезд». Это Джей сам мне сказал. Я видела его у озера. На вашем причале. Был туман и…
— Телескоп? — в памяти зазвонил тонко звоночек. — Причем тут телескоп?
— Я думаю, он говорил о своем подарке, — объяснила Лэрке. — Том, что получил на четырнадцатилетие, вместе с «Атласом».
— От Себастиана? — «Отец подарил мне на день рождения телескоп», — прозвучал в голове голос отчима. Может, это был тот самый?… — Он что, испорченный оказался?
— Да вроде нет, — Лэрке постучала по губам кончиками пальцев. — Странная вообще штука с этим телескопом. Помню, Джей забежал ко мне утром в день своего рождения. Рассказал, что ему подарили, прямо скакал от радости. Хотел телескоп поскорей опробовать, но ведь ждать надо было, пока стемнеет. Ну, я ему свой подарок отдала — мяч футбольный, а он…
— Мяч? — мне как будто холодными пальцами провели вдоль хребта. — А не помнишь, как он выглядел?
— Конечно, помню! — фыркнула Лэрке. — Вот, — и перевернула страничку. Там на четверть листа красовался рисунок: желтый мяч в шашечку.
Мне захотелось выть.
— Так что там про телескоп? — напомнил я охрипшим голосом.
— А, ну да, — Лэрке оторвала вгляд от тетради и перевела его на меня. — Вот что странно. На следующий день я спросила, видел ли он звезды. А Джей сказал, что видел, но… это не так, как он себе представлял. Я расспрашивать, но так ничего и не выпытала из него. Тогда спросила, можно ли мне посмотреть в телескоп, ну, вместе с ним. А он сказал, что это скучно. В общем, мы даже поссорились тогда из-за этой дурацкой штуки. Мне казалось, он скрывает от меня что-то. Завидовала ему, может. Не знаю. Только… — Лэрке тяжело вздохнула. — Я вот все думаю: не поссорься мы тогда, может, ничего бы и не случилось. Джей знал, что всегда мог прийти ко мне, поговорить. Обо всем, понимаешь? А тут я на него дулась. Так глупо, по-детски… — Она снова рассопливилась, и на этот раз я обнял ее за плечи. Лэрке уткнулась мне куда-то под мышку, и там быстро стало мокро.
— Думать так — вот что действительно глупо, — сказал я. А про себя заключил: «Быть может, были вещи, о которых Джей никому не мог рассказать. Даже тебе».
В тетрадке не хватало несколько страниц. Из последних. Только обрывки у корешка остались. Я, конечно, спросил об этом. Лэрке неохотно призналась, что там были описаны мои СМСки. Бедняга думала, что ей пришли сообщения с того света. Вот почему я наткнулся на нее той ночью на мостках. Она ждала Джея.
— Понимаешь, — она вытащила из-под подушки бумажную салфетку и шумно прочистила нос, — чаще всего я вижу его, когда мне плохо. Как будто он хочет помочь… или утешить. Мне даже стало казаться, что я могу позвать его, и он придет. Вот я и послала ту СМСку… Глупо, да? Ты наверное теперь думаешь, что и весь этот дневник — фальшивка? Что я все напридумывала?
— Нет, — я смотрел на строчки, написанные круглым девичьим почерком. «Остановите монстра». — Я тебе верю.
— Правда? — Лэрке смотрела на меня красными опухшими глазами. Ее радужки переливались ярче, чем обычно: зеленый, синий, теплый рыжый. Я провел ладонью по ее волосам. Мягкие. Наклонился и коснулся губами век. Ресницы защекотали подбородок. Отстранился, прежде чем она успела бы меня оттолкнуть.
— Твой отец ветеринар, так?
Она заморгала удивленно:
— Ну да… А откуда ты знаешь?
Я объяснил про фотки у них в гостиной.
— Ты не могла бы кое-что у него узнать? Только не говори, что это для меня. Выдумай что-нибудь правдоподобное. Ну, типа по биологии нам задали или по химии.
Лэрке сморщила распухший носик, будто вынюхивала что-то подозрительное:
— Да о чем речь-то?
Осторожнее, Джек!
— Мне надо знать, есть ли у ветеринаров лекарство, которое может быстро обездвижить крупное животное. Или усыпить. Скажем, через укол в мышцу.
Она помолчала немного, изучая мое лицо. Я состроил невинную морду. Получилось, по ходу, не очень.
— Джек? — она положила ладонь на мою руку. — Что ты задумал?
— Ничего такого, — беспечно заявил я, а сердце колотилось уже в ушах. — Слушай, я бы все это нагуглил, просто жаль время терять. Тебе же проще — спросила отца, и все. Твои ведь завтра приезжают?
— Ну да, — протянула Лэрке. — Я бы могла сказать, что делаю доклад к понедельнику… Только не понимаю, зачем тебе это надо? — она яростно почесала лопатку.
— Татуировка? — я кивнул на ее мучения.
— Да, блин, — она повернулась ко мне спиной. — Ты не мог бы? Только осторожно, а то больно — жуть.
Я провел ладонью через футболку.
— А можно я посмотрю? У тебя кожа такая горячая. Ты вообще, мажешь тату, как тебе Сами велел?
— Пыталась, — Лэрке передернула плечами. — Только это жутко неудобно.
— Так я посмотрю?
Она кивнула:
— Ладно. Чего уже теперь…
Я осторожно задрал футболку. На лопатке открылся припухший, воспаленный рисунок в черно-белых тонах. Я угадал — та самая фотография. Только по низу цифры: 15.04.2016. Я провел кончиком пальца по жестким корочкам. Одна из них была расчесана и чуть кровила.
— Надо бы кремом размягчить, — предложил я. — Хочешь, помажу? Может, и чесаться тогда перестанет.
Лэрке покорно вытащила из тумбочки тюбик.
— Я осторожно, — успокоил я ее. — А что значит эта дата? — палец легко скользнул по цифрам. — Это ведь дата, так?
Девчонка кивнула:
— Мой шестнадцатый день рождения, — и добавила, чуть помолчав. — И день моей смерти.
Опять тридцать пять!
— Ну да, ты же собираешься ласты склеить в шестнадцать, — я обильно намазал нос татуированной мини-Лэрке. — Кстати, а это как-то связано с ним? — Губы Джея запеклись, из-под болячки сочилась сукровица.
— Отчасти, — призналась Лэрке. — Понимаешь, когда я вижу его, ему всегда четырнадцать. Уже два года прошло, а он старше не становится. Сейчас мы ровесники. Но Джей навсегда останется мальчишкой, а я… — она поежилась, когда я случайно надавил на тату слишком сильно. — Теперь я знаю, что после смерти ничего не кончается. И когда мы встретимся на той стороне, я и Джей, я не хочу, чтобы он меня не узнал. Не хочу быть слишком старой. Как ты думаешь, — она оглянулась на меня через плечо, — два года разницы — это ничего?
Мне захотелось со всей дури врезать ладонью по распухшей роже Джейкоба, но я сдержался.
— А ты уверена, что он бы этого хотел?
— Конечно! Он же так по мне скучает, — Лэрке потянулась к зудящему месту рукой, но я шлепнул ее по пальцам.
— Не дергайся! Ты думаешь так много о мертвом, а как насчет живых? Вспомни, как тебе было больно, когда он ушел. Как тебе больно до сих пор! Ты хочешь, чтобы тем, кто потеряет тебя, было так же хреново?
— Глупый Джек! — Лэрке повернулась ко мне лицом и одернула майку на спине. — Думаешь, обо мне кто-то пожалеет? Да все только вздохнут с облегчением! — Она забрала у меня крем. — Как там? Контуры не расплылись?
— Я пожалею, — сказал я, глядя ей прямо в глаза.
В калейдоскопе что-то сместилось, но только на мгновение.
— Это пройдет. Все проходит. Ты изменишься. Все меняются. А я — не хочу!
Она убрала крем на место, встала и села за инструмент.
— К тому же, день моей смерти уже написан на моем теле. И понимаешь, — она пробежала пальцами по клавишам, — есть что-то успокаивающее в том, что знаешь, когда умрешь.
В этом я не мог с ней не согласиться. Я тоже совершенно точно знал день своей смерти. Я умер вчера.
— Не забудь спросить отца, — напомнил я, берясь за ручку двери. — Лекарство, которое действует за пару минут, не больше.
Лэрке неохотно кивнула и опустила руки на клавиатуру.
[1] Джурс Соммерлэнд — летний парк развлечений