Гермина широко раскрыла глаза от удивления, а берлинская горничная всплеснула руками.
Гершуни повелительно прошептал:
— Ни жеста… ни возгласа. Вы можете убить её неосторожным прикосновением или голосом… Молчите, пока она не проснётся и сама не заговорит с вами. Иначе я не отвечаю ни за что…
Бедные молодые немочки замерли в боязливом любопытстве.
А профессор продолжал тем же повелительным голосом, обращаясь к неподвижной Матильде:
— Подымись, сядь на этот камень.
Матильда поднялась, стала на ноги и, не открывая глаз, твёрдо и уверенно отошла шагов на десять в сторону, ни разу не споткнувшись на неровной тропинке. Здесь опустилась на камень, повернув голову в сторону гипнотизёра, и замерла, неподвижная, как статуя.
Гермина не выдержала и схватила «профессора» за руку:
— Боже мой! Что это значит? Она ходит с закрытыми глазами?
— Да, графиня… Но нужно использовать излишек магнетической силы, оставшийся в её организме от сеанса чёрного чародея. Быть может, вы пожелаете узнать через вашу подругу что-либо интересующее вас, графиня? Быть может то, что делает в данную минуту Лео?
— Ах, да! — вскрикнула заинтересованная Гермина, забывая свой страх за здоровье подруги. — Дорогой профессор, неужели она может сказать мне, где теперь Лео и что он делает?..
— Даже то, что он думает, графиня. Сейчас увидите сами; слушайте, я буду спрашивать…
Гершуни взял безжизненно свесившуюся ручку Матильды и произнёс повелительно:
— Скажи, что делает Лео Дженнер? Можешь ли ты найти его в Сен-Пьере?
— Могу… но для этого мне надо что-либо принадлежащее ему. Гермина быстро сняла с шеи медальон с портретом лорда Дженнера и передала его Гершуни, шепнув:
— Это подарок Лео… Внутри, под портретом, локон его волос…
Профессор прикоснулся медальоном к голове и груди спящей и затем положил его на её раскрытую руку.
Матильда сжала медальон своими тонкими пальчиками и улыбнулась.
— Ах… Его портрет. Как он прекрасен… Гершуни произнёс повелительно:
— Оставь! Твои чувства известны. Но я хочу знать, где теперь лорд Дженнер и что он делает?
Выражение напряжённого внимания появилось на прекрасном лице спящей. Видимо, она отыскивала того, о ком шла речь.
— Вот он! Он идет по бульвару с двумя мужчинами. Один из них негр-журналист…
— Кто ещё с ним? — перебил Гершуни.
— Какой-то иностранец.
— Можешь ты слышать их разговор?
— Они говорят тихо, но я слышу… Бенсерад спрашивает о дне открытия храма… Лео отвечает, что ещё не всё готово… Не достаёт главного…
— Хорошо… Довольно, — резко перебил профессор. — Смотри дальше. Что делает Лео теперь?
— Он едет по улице Кельбера… С тротуара ему кивает какой-офицер… Ах, это командир миноносца «Бесстрашный»… Лео вылезает из коляски… Они ходят по бульвару взад и вперёд и разговаривают…
— О чём? — спросил гипнотизер. На лицо спящей набежала тень.
— Командир просит его быть секундантом на дуэли, — ответила она с оттенком беспокойства.
— Ах, Боже мой? — воскликнула Гермина. Гершуни насторожился.
— О какой дуэли идёт речь? Прочти мысли этого офицера. Я хочу знать историю этой дуэли.
Лицо Матильды приняло напряжённое выражение. Затем она стала говорить медленными, отрывистыми фразами:
— Сегодня утром в клубе этот офицер говорил о жене моего брата… Лилиане… Один из гостей — я его не знаю — позволил себе непочтительно отозваться о ней… Командир миноносца назвал этого англичанина наглецом. Дуэль назначена на завтра… Лео говорит: «До завтра! В шесть часов утра я буду у вас на миноносце. Оттуда мы проедем на шлюпке до предместья Проповедников, где нас будут ждать мулы»… Лео садится в коляску… Он поворачивает на улицу Версаля и останавливается перед домом графини Розен… Он выходит и открывает калитку. Кучер спрашивает: «Прикажете дожидаться?». «Нет», — отвечает Лео. Он идёт по дорожке, срывая цветы…
— Дальше, дальше, — торопит магнетизёр, и сомнамбула покорно продолжает:
— Вот он входит на террасу… Навстречу ему выходит экономка. Он заказывает ужин. Затем он садится в кресло, закуривает сигару и берёт газету…
— Какую? — быстро-быстро вставляет Гершуни. — Посмотри, что он читает?
— Сен-Пьерский листок. Страницу о будущих выборах, подписанную «Теолед».
— Хорошо… Довольно…
Гершуни улыбается. Опыт удался блистательно. Эта девушка, очевидно, может быть настоящей ясновидящей. Поэтому он решил прекратить опыт и обратился к Гермине:
— Я нахожу, графиня, что излишек магнетического тока использован. Усыплённую пора разбудить, чтобы не повредить её здоровью… Но только я предупреждаю вас, что она не будет помнить ничего случившегося, и напоминание о её гипнотическом сне может иметь весьма печальные последствия для её здоровья. Поэтому советую вам не говорить о том, что случилось после ухода из хижины чародея… Иначе я ни за что не ручаюсь…
Гермина обещала молчать и поручилась за молчание Луизы.
Через минуту молодая девушка открыла глаза и с удивлением увидела Гермину, стоящую возле неё на коленях.
— Я, кажется, упала, Гермина, — произнесла она.
— Ты была без чувств, моя бедная Майя… И, не случись здесь нашего доброго профессора, я бы не знала, как быть… Он был так добр и внимателен…
— Графиня преувеличивает мои заслуги. Я только помог ей привести вас в чувства, когда усталость и волнения вызвали естественную реакцию.
— Неужели я была в обмороке? — недоумевая, спросила Матильда. — Вот уж никогда не сочла бы себя способной на это: я всегда подсмеивалась над дамами, падающими в обморок. И вдруг сама попалась…
— Мы так волновались у старого чародея, — начала Гермина. Но Гершуни быстро перебил её.
— Не следует вспоминать об этом, графиня. Позволю себе посоветовать вам немедленно пуститься в путь, если только мадемуазель Бессон-де-Риб чувствует себя достаточно сильной?