Почему он не сообщил ей своего адреса? Почему скрывал своё местопребывание, присылая письма с нарочным, «не знающим», где находится его господин? Гермина не хотела расспрашивать негра, которого знала как доверенного слугу своего мужа. Но мысль о том, что её муж доверяет ей меньше, чем какому-то конюху, не на шутку оскорбила её. Какого же рода эти масонские дела, если они заставляют Лео скрываться от беззаветно преданной ему жены?
И вдруг с поразительной ясностью припомнилась Гермине встреча с Лео в день уличных беспорядков, кончившихся убийством маркиза Бессон-де-Риб.
Впервые спросила себя Гермина, почему лорд Дженнер находился в тот день посреди черни, одетый в лохмотья, и почему эта чернь повиновалась ему? Болезнь почти изгладила из памяти Гермины подробности этого приключения, но теперь все они внезапно воскресли в её душе с неожиданной яркостью, в своей раздражающей загадочности…
Напуганная наплывом смутных, но мучительных мыслей, леди Дженнер позвонила, чтобы избежать одиночества, хотя молодая и красивая квартеронка, заменявшая бедную Луизу, так неожиданно и таинственно исчезнувшую, оказалась девушкой малоразговорчивой, скрытной и холодной, которая никоим образом не могла заменить Гермине её весёлую немецкую камеристку, привыкшую делить горе и радость своей госпожи. Зара была так малосимпатична Гермине, что леди Дженнер раза два просила мужа найти для неё, хотя бы выписав из Европы, немецкую компаньонку вместо этой, положительно отталкивающей её, девушки. Но, странное дело, Лео, обыкновенно с радостью соглашавшийся исполнять всякую прихоть своей жены, на этот раз отвечал уклончиво, расхваливая прекрасные качества Зары, которую рекомендовал ему один из его друзей. «Прогнать её значило бы обидеть рекомендовавшего», мнением которого он, Лео, особенно дорожит. «К тому же найти немку на Мартинике вовсе не так легко».
— Подожди месяц-другой, — неизменно заканчивал лорд Дженнер. — К этому времени мы успеем добраться до Европы. Тогда никто не помешает нам самим проехать в Германию и набрать для тебя хоть целый штат немецкой прислуги…
Сегодня Гермине особенно живо припомнились эти уклончивые ответы мужа, так же, как и его похвалы о наружности квартеронки. Припомнились взгляды, которыми красавица камеристка украдкой обменивалась с мужем своей госпожи, припомнились сотни мелочей, кажущиеся тем более серьёзными, чем более Гермина о них думала… Наконец, сердце Гермины сжалось первым мучительным подозрением.
До сих пор леди Дженнер не приходилось ревновать своего мужа. Лео любил её слишком искренне и сильно для того, чтобы подавать повод к ревности.
Почему же теперь внезапное чувство, похожее на ревность, сжало сердце Гермины, почему ей показалось ясным и доказанным существование каких-то особенных тайных отношений между Лео и молодой красавице-квартеронкой, отношений более чем странных, принимая во внимание высокомерие английского аристократа?
Гермина нетерпеливо снова дёрнула за звонок, проведённый в комнату камеристки.
Прошло две-три минуты… Наконец, дверь отворилась, и на пороге появилось совершенно незнакомое лицо.
— Я звала Зару… Кто вы, дитя моё?.. Почему вошли вместо неё? Хорошенькая шестнадцатилетняя мулатка с громадными бархатными глазами произнесла тихим голосом:
— Простите, миледи… Я младшая сестра Зары. Дворецкий приказал мне служить миледи на время отсутствия сестры…
— Что-то случилось с Зарой? — с оттенком беспокойства спросила Гермина. Если она заболела, отчего этого мне не сказали?.. Маленькая мулатка видимо сконфузилась:
— Зара не больна, миледи, — робко проговорила она. — Совсем напротив… Милорд отпустил её на праздник, по случаю которого у них будет большое торжество… Меня дворецкий распорядился оставить вместо сестры, не желая беспокоить миледи такими пустяками…
— Как тебя зовут, малютка?.. — спросила Гермина.
— Мартой, — тихо ответила девушка.
Вглядываясь в хорошенькое смуглое личико девочки, прозрачная кожа которой была того янтарного цвета, который встречается только у очень юных и очень красивых мулаток, Гермина припомнила другое, несравненно более красивое лицо, с матово-белой, как лепестки жасмина, кожей и громадными огневыми глазами под пышной короной чёрных волос, уложенных толстой косой вокруг головы.
Сердце леди Дженнер болезненно забилось. Она соскочила с качалки и быстро прошлась по комнате.
— Так ты сестра Зары? Почему же ты такая смуглая, а она совсем белая?..
Тёмный румянец разлился под бронзовой кожей хорошенькой мулатки.
— Зара дочь белого… — тихо ответила она, потупя свои красивые глаза. — Моя покойная мать была экономкой у маркиза де-Риб. Один из его двоюродных братьев хотел на ней жениться, но его родные не позволили… Матушка вышла замуж за моего отца негра. Отец же Зары поехал в Европу, где и женился на белой барышне…
— Ты росла и воспитывалась вместе с твоей сестрой? — продолжала допытываться Гермина.
— Так точно, миледи… Покойная маркиза Маргарита устроила школу, в которой нас обучали сестры-урсулинки… Только Зара уже окончила школу, когда меня туда отдали.
— Как же я ни разу не видала Зары при жизни маркизы Маргариты?
— Сестра не хотела идти в услужение… Она поступила в магазин к модистке, у которой и пробыла три года, а затем поступила в масонский лицей, где и получила диплом школьной учительницы.
— Вот как… — с удивлением протянула Гермина. — Как же она согласилась пойти ко мне в горничные?
— По просьбе милорда, — наивно ответила Марта, не подозревая, какую боль причинил этот ответ сердцу ревнующей жены. — Милорд — почётный покровитель лицея. Когда миледи заболела, милорд не решился доверить уход за вами необразованным и неопытным девушкам и уговорил Зару заменить вам камеристку.
— Скажи мне, на какой праздник твоя сестра взяла отпуск? Разве ты не одной веры с Зарой?
Выразительное личико маленькой мулатки заметно побледнело.
— Я католичка, миледи, — поспешно ответила она. — Добрый аббат Лемерсье, крестивший меня, и теперь исповедует меня каждый год… Зара же совсем иной веры… масонской… — понизив голос, договорила Марта.
Гермина невольно улыбнулась, так забавно показалось ей хорошенькое личико с широко раскрытыми испуганными глазами и таинственным выражением.
— Какой вздор ты говоришь, Марта… Разве есть масонская вера? Между масонами немало таких же католиков, как и мы с тобой… Но мулатка ответила:
— Миледи изволит ошибаться: масонская религия всем известно, что такое. У них попирают ногами святой крест и они молятся самому сатане…
Гермина вспыхнула.
— Как тебе не стыдно повторять такой вздор, Марта… Да ещё о своей сестре… Разве ты не знаешь, что и лорд Дженнер масон?
Мулатка растерялась. Со слезами на глазах опустилась она на колени перед Герминой и, покрывая поцелуями её руки, растерянно прошептала:
— Не гневайтесь на меня, дорогая миледи… Я за вас в огонь и в воду. Как обрадовалась, когда меня назначили к вам для услуги! Давно я уже ищу случая выразить вам мою благодарность.
— За что, малютка? — спросила Гермина, тронутая искренностью девочки. — Ведь я вижу тебя в первый раз.
— Миледи заступилась за грума Дима, которого борейтор хотел выгнать со службы, когда захромал любимый верховой конь лорда Джен-нера… Дим был тут, видит Бог, ни при чём. Конь сбил все копыта во время прогулки лорда, а не на конюшне. И Дим докладывал об этом старшему кучеру, но тот был пьян и не обратил внимания. Когда же лорд разгневался на борейтора, и свалил вину на бедного Дима, и его прогнали бы со службы, если бы не заступилась миледи. Но по вашей просьбе милорд оставил его у себя и ещё перевел в борейтора, так что мой отец согласился обвенчать нас к осени… И всем этим мы обязаны миледи… Вот потому-то мы с Димом и поклялись у подножия Мадонны-Покровительницы, что отдадим за вас жизнь.
Растроганная Гермина ласково погладила кудрявую черноволосую головку.
— Я очень рада, что помогла вам, милые дети… И не забуду тебя, когда ты будешь выходить замуж. Я возьму тебя в камеристки вместо твоей сестры, которая, по правде сказать, мне не особенно нравится.
Марта печально улыбнулась.
— Ах, миледи… Сестра была совсем иная прежде, когда ещё ходила в церковь и исповедывалась у нашего доброго аббата Лемерсье… Только после поступления в масонский лицей она точно переродилась. Из каждого пустяка сердится до истерики, а по ночам плачет. Поклонение сатане добра не принесет.
— Откуда ты знаешь о поклонении сатане?!
— Я знаю, миледи, — спокойно и уверенно ответила Марта. — Когда я была ещё маленькой, наши чёрные масоны уходили на вершину Лысой горы, и там кланялись чёрному козлу… Мой дедушка рассказывал, как их живыми жгли за преступления, которые они должны совершать в угоду сатане. Они ему поклоняются под видом чёрного козла. Этому чудовищу приносились в жертву младенцы или девушки.
— Какой ужас… — вскрикнула Гермина. Глаза её сверкали негодованием. — И ты смеешь думать, чтобы к религии, допускающей подобные глупости, мог бы принадлежать мой муж, лорд Дженнер?
— Ах, сударыня, ведь это давно было, — наивно пояснила Марта, снова целуя руку Гермины. Может быть, он другой масонской веры. Простите мне, миледи, но в городе ходят слухи, будто бы осквернение часовни и убийство бедной девушки — дело масонов, поклонников сатаны…
— Замолчи… замолчи… — вскрикнула Гермина с дрожью в голосе.
В то же время мысли и воспоминания закружились в её голове, назойливо показывая ей сотни мелочей, на которые она не обращала прежде внимания… Почему горничная леди Дженнер обращалась с мужем своей госпожи как равная с равным? Что соединяло Лео с этой Зарой?.. Одно из двух: любовь или… масонство…