Наутро Энджи поднялась с первыми лучами солнца и взялась за дела. День перед путешествием — всегда самый напряженный.
Отец построил три гостевых домика — совсем небольших, только спальня и санузел, — и сегодня нужно было привести в порядок два из них: прибраться, постелить свежие простыни, повесить чистые полотенца и прочее. Когда отец был жив, а также в первый год после переезда хватало денег, чтобы нанять на эту работу одну их местных женщин, но потом Энджи занималась всем сама.
Кроме подготовки гостевых домиков, в ожидании, что Харлан заедет сделать фотографии для сайта, она почистила и главный дом. Когда живешь одна, частенько машешь рукой на мелкие домашние дела и не успеешь опомниться, как мелочи оборачиваются лавиной бардака.
Клиенты должны прибыть поздно вечером, взяв машину напрокат в Бьютте. Чтобы не возиться с провозом ружей через аэропорт, мужчины прислали их почтой; коробки доставили несколько дней назад. Все разрешения у нее на руках, клиенты получили нужные лицензии, вот и славненько. А так как придется кормить гостей самой, Энджи натушила мяса на медленном огне.
К тому времени как все было готово, уже спускался вечер. Энджи сидела за кухонным столом, краем уха слушая телевизор и делая последние пометки. У нее был контрольный список, который она распечатывала перед каждым путешествием и, укладывая вещи, отмечала каждый пункт. Перечень включал средства первой медицинской помощи, консервы и сухие полуфабрикаты, медвежий спрей — большие баллоны с максимально разрешенной в этом штате концентрацией перца, мощные галогеновые фонари с новыми батарейками и прочее. Энджи очень серьезно подходила к вопросам безопасности. Сама она не охотилась, ограничиваясь ролью проводника, но ружье все равно было начищено, прицел выставлен и патронов запасено достаточно для… на всякий случай.
Услышав снаружи шум автомобиля, Энджи поднялась и выглянула в окно кухни: на улице из грузовичка выбирался Харлан. Она заранее загрузила кофеварку и, проходя к двери, нажала кнопку приготовления.
— Заходите, — позвала она, распахивая дверь. — Кофе сейчас будет.
— Звучит неплохо.
Когда отец был жив, Харлан сюда частенько заглядывал, но это был его первый визит с тех пор, как Энджи переехала и взяла дела в свои руки. Он с интересом оглядел кухню, отмечая изменения — подновленную кухонную мебель, различное оборудование и свежую покраску. Обстановка ничего особенного из себя не представляла, но была сравнительно новой, — и слава Богу — потому что сейчас Энджи не могла себе позволить ремонт.
— Хорошо смотрится, — одобрил риэлтер. — Мне нравится этот цвет.
Как любой мужчина, Харлан, скорее всего, мало смыслил в расцветках, но являясь агентом по недвижимости, наверняка знал, что пользуется спросом, а что нет.
Энджи рассмеялась.
— Любой цвет лучше того, что здесь было раньше.
Она никогда не считала себя специалистом в дизайне интерьеров, но старые выцветшие, местами вздувшиеся обои успели ей намозолить глаза ещё до отъезда. К ее возвращению стены из некрасивых превратились в кошмарные. Содрав обои и покрасив стены в темно-бежевый цвет, удалось значительно улучшить обстановку.
— Пожалуй. — Харлан снял пальто и шляпу и повесил на крючки возле двери. — Давненько я тут не бывал. Что-то еще переделала?
— Немного подремонтировала освещение, кое-где покрасила, кое-что починила. Серьезного ремонта не требовалось. Давайте, покажу, где тут что.
Дом не отличался особыми наворотами, но был построен на славу. Любому зданию рано или поздно нужно перекрывать крышу и делать капитальный ремонт, но за жизнепригодностью своего жилища отец исправно следил — не считая таких косметических мелочей, как обои, — поэтому Энджи не пришлось раскошеливаться по-крупному. Пока что, тьфу-тьфу, новые ручки для кухонных шкафчиков были единственным и самым затратным ее вложением в этот дом.
Энджи переставила мебель и перекрасила стены, превратив хозяйскую спальню в комнату для гостей. По возвращении ей как-то не захотелось устраиваться в комнате отца. Собственная старая спаленка привлекала гораздо больше, и обосноваться там казалось естественным. Иногда клиентами становились женатые пары, и если они нравились Энджи настолько, что мысль об их присутствии в ее доме не вызывала отторжения, то она предлагала супругам хозяйскую спальню вместо того, чтобы отправлять ютиться в крошечном домике, который по всем параметрам больше подходил для одного человека, чем для двоих.
Харлан отдал должное ее улучшениям, но, вопреки ожиданиям, фотографировать не стал. Оказалось, он даже не взял с собой фотоаппарат, если только в его кармане не прятался современный ультратонкий цифровик.
— Фотоаппарат остался в машине?
— Забыл, — вздохнул Харлан, бросив виноватый взгляд на Энджи.
Девушка была удручена задержкой: отъезд завтра утром, и охота может продлиться еще целую неделю. Получается, минимум на этот срок будет отложено размещение объявления о продаже дома. Загашник до того оскудел, что Энджи даже слегка запаниковала из-за забытого риэлтером фотоаппарата, но все же ей удалось выдавить улыбку и произнести:
— Теперь у вас будет повод еще разок заглянуть сюда.
— Пожалуй.
Гость последовал за ней на кухню и непринужденно расположился за столом, пока Энджи наливала кофе им обоим. Положив ему две ложки сахара и одну — себе, она осторожно передала чашку в руки старика и тоже присела.
Он кивнул на припасы на кухонном столе — едва хватало места для кофейных чашек.
— Похоже, охота будет долгой.
— На неделю, хотя сами знаете, как бывает: застрелят свою дичь в первый же день, и фактически на том и конец.
— Охотники за трофеями?
— Да. Я уже, как обычно, договорилась насчет мяса.
Это означало, что мясо пойдет в приют для бездомных или семье, которой нужна помощь с пропитанием. По закону нельзя, чтобы добыча пропадала зря.
— А кого поведешь?
— Один из них уже ко мне обращался, его имя Чед Крагмэн. Довольно милый парень, но не ахти какой охотник. Второй, Дэвис — его клиент. Думаю, это что-то вроде партии в гольф для особо крутых.
Харлан с тревогой посмотрел на нее.
— Будь осторожна.
— Я всегда осторожна.
Энджи прекрасно знала, о чем речь, и даже не притворялась, будто не понимает. Это только в идеальном мире проводнику-женщине не приходится принимать меры предосторожности, отправляясь в лес с группой охотников-мужчин, но реальный мир, к сожалению, не совершенен. Зато у нее есть голова на плечах. Энджи не только постоянно была вооружена во время походов, но и каждый раз предварительно сообщала кому-нибудь, куда поехала, с кем и когда должна вернуться. Клиенты извещены, что их имена известны кому-то еще. И это, пожалуй, лучшее средство защиты в ее арсенале.
Тем не менее она принимала противозачаточные. Энджи всегда держалась рамок приличий, никогда не флиртовала, а спала некрепко и с ружьем под рукой. Но некоторые вещи проконтролировать невозможно, и если сразу двое мужчин решат напасть, вовсе не факт, что ей удастся отбиться, хотя Энджи была более чем уверена, что уж одному-то сможет дать отпор. Она обезопасила себя насколько это в ее силах, и придётся этим довольствоваться.
Одно лишь жалко: отец на случай непредвиденных ситуаций приобрел спутниковый телефон, и первые два года она брала его с собой, но в этот сезон пришлось урезать расходы, и с телефоном пришлось расстаться в первую очередь. Со спутниковой связью Энджи чувствовала себя куда увереннее. Слава Богу, настоящих неприятностей за все годы ее работы проводником не случалось. Да и при отце тоже. Но ему нравилось иметь под рукой телефон.
Он обзавелся многими техническими достижениями — например, купил внедорожники, хотя по большей части предпочитал проделывать весь путь верхом, чтобы клиенты прониклись истинным духом приключений. Надо было продать лошадей в первый же год, а внедорожники сохранить, но сентиментальная привязанность возобладала над здравым смыслом, и Энджи оставила четвероногих нахлебников, не только потому, что отец души в них не чаял, но и по той глупой причине, что один из коней был ее любимчиком. Но в прошлом году Энджи всё равно потеряла Юпитера из-за колик, а другая лошадь сломала ногу, и ее пришлось усыпить. В результате нужда заставила купить двух новых жеребцов, ни один из которых даже близко так не полюбился Энджи, как коняги, которым потребовалась замена.
Жизнь, мать ее, продолжается.
Придерживаясь правила сообщать о своем маршруте, Энджи вытащила листок, написала всю существенную информацию и протянула бумагу Харлану.
— Я заеду на обратном пути. Если не появлюсь к этому времени, высылайте поисковый отряд.
Он кивнул, сложил листок и убрал в карман. Он уже исполнял обязанности сторожевого пса при жизни ее отца. Риэлтор потягивал кофе, ни к чему особенно не присматриваясь, и Энджи снова перехватила на его лице виноватое выражение. Её озарила идея:
— Погодите-ка, у меня же есть свой фотоаппарат. Наверное, он не так хорош, как ваш, но снимки выходят вполне приличные. Можете забрать флешку с собой, у меня есть другая.
Фотоаппарат также всегда присутствовал в походном списке — чтобы заснять торжествующих охотников с добычей, на случай, если они забудут собственную камеру.
— Отлично, — пробормотал Харлан и покраснел. — Мне нужно кое-что тебе сказать.
Энджи озадаченно посмотрела на старика. Казалось, он был одновременно смущен и расстроен — странно.
— Вы не сможете выставить дом на продажу? — она не могла придумать иного объяснения его волнению.
— О, конечно же нет. С этим никаких проблем. Просто… ну, фотографировать не придется, потому что уже поступило одно предложение.
— Так быстро? — от удивления Энджи присела. Непонятно, радоваться ей или ужасаться, потому как даже в самых смелых мечтах не рисовалось, что дело так быстро сдвинется. Получится сэкономить кучу денег; с другой стороны, она пока ни физически, ни морально не готова переезжать, и это порождает панику. Должно быть, Харлан сразу разнес новость по долине, или отослал е-мэйл кому-то…
И вдруг в голову стукнула жуткая мысль. Она сама все рассказала человеку, у которого есть прямой интерес поскорее избавиться от нее.
— Кто? — Энджи старалась держать нейтральный тон и не выдать себя, но, судя по быстрому взгляду Харлана, это не удалось… да и сама чувствовала, как глаза прищурились в щелочки, как стиснулись зубы. Нейтральный голос не скроет смертоносный взгляд.
— Дэйр Кэллахан.
В ней всколыхнулась ярость. Энджи попыталась усмирить ее, попыталась мыслить разумно. В конце концов, дом нужно продать и чем раньше, тем лучше. Кэллахан фактически делает ей одолжение, возможно, даже не зная об этом. Да, ей хотелось бы, чтобы дом купил кто угодно, только не он, но придется через это пройти.
Харлан кашлянул.
— Я, э-э, случайно выглянул вчера в окно и увидел вас на автостоянке. Догадываюсь, что вы не в самых лучших отношениях.
— Мягко говоря — да, — буркнула Энджи. — Если бы не он, мне бы и продавать ничего не пришлось.
Энджи выдохнула, потерла лицо и отвернулась к окну, чтобы не смотреть на Харлана, пока она собирается с духом и успокаивается. Ну и ладно. Ситуация бесила до крайности, но придется смириться. Контракт подписан. Если Кэллахан согласился на ее цену, то она по закону обязана исполнить обязательства. Так вот почему Харлан так разволновался; он знал, что она в ловушке и клял себя за то, что стал мышеловкой, в которую её поймал Кэллахан.
— Как только ты ушла, он сразу пришел ко мне в офис, а сегодня утром снова навестил, посовещавшись со своим банкиром, и сделал предложение о покупке.
Энджи так сосредоточилась на том, чтобы сдержать собственные эмоции, что прошло несколько секунд, пока до нее дошли слова Харлана. Она резко обернулась.
— Предложение? — это не то же самое, что принять условия продавца, значит, Кэллахана цена не устраивала.
— Да, — Харлан покрутил в руках чашку. — Не согласилась бы ты скинуть тридцать тысяч?
Энджи вскочила, не в силах больше сидеть, когда внутри все кипит от злости. Подойдя к окну, она вцепилась в край раковины и уставилась на улицу, ничего не видя, пока пыталась овладеть собой. Ублюдок! Подлый жмотский ублюдок! Он знал, как ей сейчас туго, должно быть сообразил, что она вот-вот обанкротится и вынуждена продавать на любых условиях. Он также знал, как нынче плохи дела на рынке недвижимости и как сложно получить кредит. Кэллахан конкретно припер ее к стенке и пользуется ситуацией, чтобы купить недвижимость по грязно низкой цене. Энджи с Харланом оценили дом с учетом возможного торга, чтобы оставалось пространство для маневра, но не на тридцать же тысяч!
Она не обязана принимать это предложение. Кэллахан не согласился на заявленную цену, и можно ему с легкостью отказать. Но если так сделать, где гарантия, что поступит предложение от кого-то еще, что позже отчаяние не заставит ее согласиться и на меньшую сумму. Хуже того: Харлану все равно позарез нужны комиссионные, даже со сниженной цены. Как давно ему ничего не удавалось продать?
Черт ее побери, если она согласится, и черт побери, если откажется. Оба варианта обойдутся ей в копеечку. Чем дальше откладывать, тем больше средств уйдет на текущие расходы, а если она сейчас примет предложение, опять-таки лишится денег из-за более низкой цены.
Энджи стиснула зубы, глубоко вздохнула и поступила как взрослый человек:
— Пойдем навстречу. Снизьте на десять тысяч.
Она выиграет немного времени, пока будет в походе, но при этом не слишком потеряет на текущих расходах. Потом же, кто его знает? Может, и Кэллахан накинет десять тысяч. А если он действительно искренне готов идти на переговоры? Или запрашиваемая цена оказалась слишком высока для него, или банк не одобрил кредит, и Дэйр занизил сумму, чтобы самому иметь резерв для торга. Всякое возможно. Маловероятно — трудно поверить, что конкурент действительно вынужден торговаться, — но возможно.
Харлан облегченно выдохнул.
— Вот и умница. Я боялся, ты откажешь наотрез.
— Если б могла себе это позволить, отказала бы. Но при возможности я и продавать ничего не стала бы, если уж на то пошло.
— Знаю. — Теперь, когда не возбранялось немного расслабиться, Харлан сделал большой глоток кофе. — Посмотрим, что он скажет. А пока я улажу дела с оценщиком и инспектором, хорошо?
— Конечно. Я дам вам ключ, чтобы решать вопросы без меня.
Второй ключ был в спальне. Энджи вытащила его из ящика комода и с минутку постояла, сжимая в руке этот кусочек металла и стараясь дышать глубоко и ровно. Она может это сделать. Даже если единственное предложение поступило от Дэйра Кэллахана, даже если нельзя позволить себе отказать, она способна пройти через это.
Гад наверняка знает, что если настоит на своем, Энджи, хоть до посинения выдвигая встречные предложения, все равно в конце концов будет вынуждена согласиться на его цену. Ублюдок.
Энджи была до того зла, что сразу после ухода риэлтора подскочила к компьютеру в своем кабинете и настрочила письмо подругам в Биллингсе:
“Угадайте-ка, что за скотина пытается купить мой дом на тридцать тысяч дешевле, чем я выставила???”
Не то чтобы они могли чем-то помочь, разве что разделить её негодование и предложить какой-нибудь изощренный, но удовлетворительный способ мести. В этом вся прелесть подруг: мгновенная, безусловная поддержка, вопреки любым практическим соображениям и здравому смыслу. Конечно, сейчас они все на работе, и Энджи не ждала, что кто-то мгновенно откликнется…
Как только эта мысль мелькнула, электронная почта блямкнула, принимая е-мэйл от Лайзы, с которой они вместе работали в администрации больницы. Свое письмо Энджи отослала на домашний адрес, наверное, что-то совпало. Сообщение гласило:
“У меня новый “Блэкберри”! Теперь могу получать письма в любое время! Какая же подлая сволочь. Не пора ли готовить омлет из яиц означенного горного козла?”
“Они у него ядовитые”, — тут же ответила Энджи.
“Ну, если даже его яйца в рот не возьмешь, на что он вообще годится?”
Обменявшись еще несколькими посланиями, Лайза сообщила, что ей нужно снова заняться работой, но к тому времени настроение Энджи значительно приподнялось. Мяч теперь был на стороне Кэллахана, и пока Харлан не вернется, бессмысленно изводиться над ситуацией. Ей и без того есть чем заняться, и лучше сосредоточиться на сиюминутных нуждах. Ни черта нельзя поделать с Дэйром Кэллаханом и с тем, что он решит или не решит, но уж за свою работу проводником она отвечает. Это действительно что-то да значит.
Ей лишь хотелось… ну, какой толк в мечтаниях, прошлое не изменишь. Вот только каждый раз, думая о Дэйре Кэллахане, Энджи чувствовала глубокую тоску, которую тщательно скрывала под слоем злости, потому что нет смысла допускать иные эмоции. С реальностью не поспоришь.
Но все-таки на одно головокружительное мгновение, когда они впервые встретились, Энджи почувствовала, будто готова взлететь, сердце екнуло, и вопреки здравому смыслу, она позволила себе поддаться предвкушению. Энджи четко помнила момент, когда их представили друг другу — это было в магазине фуража, возле двадцатикиллограмовых мешков с зерном. Она подняла взгляд на мужественное лицо, затененное полями черной шляпы, посмотрела в пронзительные ярко-голубые глаза, и весь мир будто исчез. Невозможно забыть ощущение его твердой, теплой, мозолистой ладони, обхватившей ее руку — сила стали, но строго выверенная, чтобы не пережать ее пальцы.
— Мисс Пауэлл, — коротко произнес новый знакомец таким хриплым голосом, что у Энджи мелькнула мысль, не простужен ли он. И тут она заметила шрам на его горле и догадалась, что эта хрипота — постоянная.
— Можно просто Энджи, — сказала она, и Дэйр коротко кивнул.
А потом его кто-то позвал, и Дэйр отвернулся. Она тогда промедлила дольше обычного, собирая свои покупки, хотя чувствовала, что ведет себя неуклюже и очевидно, словно девочка-подросток, пытающаяся привлечь внимание мальчика. Энджи сомневалась, что он хотя бы посмотрел в ее сторону во второй раз. Нужно было переделать кучу дел для предстоящего на следующий день путешествия, а она все ждала и ждала, не скажет ли он что-нибудь еще.
В конце концов Энджи мысленно встряхнулась и пошла к кассе. В багажник пикапа загрузили корм, и когда она уже усаживалась в кабину, Дэйр вышел из магазина. Энджи не позволила себе замешкаться: завела двигатель и взялась за рычаг передачи, когда мужчина жестом показал опустить стекло.
Она нажала кнопку, и стекло скользнуло вниз. Она намеренно постаралась казаться безразличной, так как все еще была слегка смущена из-за собственного смятения в магазине. После фиаско со свадьбой Энджи решила для себя держаться подальше от мужчин, но вот пара (очень) широких плеч и пара (очень) голубых глаз, практически вдребезги разбили все ее самообладание, чем бы ни были эти дребезги.
Голубоглазый взгляд пронзил ее, словно лазерный луч.
— Поужинай со мной завтра вечером, — отрывисто бросил он. Без обиняков, без хождений вокруг да около, только прямое, командное приглашение.
От сожаления ей чуть не поплохело. Почему именно завтра? На рассвете она уедет, и неделю ее не будет. Почему он не даст ей достаточно времени на подготовку, ну, неделю хотя бы?
— Не могу, — выпалила она, и отказ прозвучал столь же грубо, как и само предложение.
Времени на объяснения не было. Дэйр слегка понурился, развернулся и пошел к своей машине, не дав Энджи и слова добавить.
На том дело и закончилось. По возвращении из путешествия, уставшая, зная, что предстоит переделать еще миллион дел до приезда новой группы клиентов, она тем не менее первым делом метнулась к телефону проверить автоответчик — не позвонил ли Дэйр в ее отсутствие. Пара звонков там была — но ни один из них не исходил от Кэллахана. Дни превращались в недели, недели — в месяцы, а он так и не позвонил. Разочарование поставило крест на ожиданиях.
За это время Энджи ощутила, что ее бизнес пошел на спад, а при малочисленности их общины неизбежно слышала о людях, нанимавших своим проводником Дэйра Кэллахана, причем некоторые имена были ей знакомы: к конкуренту обращались ее бывшие клиенты. Мерзавец крал ее бизнес! Ну хорошо, не крал — он ведь не лазал по ее файлам и не обзванивал этих горе-охотников, они сами его находили, а не наоборот. Тем не менее конечный итог был всё тем же.
Он снова пригласил ее на свидание, спустя месяцы после первого облома, но к тому времени Энджи находилась в таком бешенстве, что отрезала “Нет, спасибо” и ушла. Провести с Дэйром вечер? Да она скорее распнет его на муравейнике!
Но при всем старании Энджи так и не смогла полностью забыть мгновения их первой встречи, ощущение свободного падения, словно каждая клеточка ее тела перенасытилась энергией. Пыталась стереть из памяти, но даже когда сосредотачивалась на планировании будущего, даже когда занималась делами, подсознательно все равно задумывалась о том, как все могло бы сложиться.
Никак. Именно так бы все и вышло: никак. И нужно об этом помнить. А сожалениям грош цена.