— Карли? — раздался вымученный шепот.
Она сжала руку вокруг таблеток, собрав пальцы в кулак, и прислонилась к столешнице. Движение в коридоре. Затем снова голос.
— Карли?
Это был Нейт. Он стоял на краю гостиной, с полоской белого пластыря над одним глазом.
— Ты в порядке?
— Какого черта? — огрызнулась она. — Как ты вошел?
— Твоя дверь открылась, когда я постучал. Я увидел твою сумку и ключи на полу и подумал, что-то могло… — он умолк. — Подумал, тебе может понадобиться помощь.
Она не закрыла дверь? Маленькие волоски встали на ее загривке.
— Я в порядке.
Нейт прошел дальше в комнату, медленно, будто был не уверен, что стоит.
— Я пришел узнать, слышала ли ты об Элизабет.
Она вытерла рукой свою влажную щеку.
— Просто на минутку расклеилась.
Мужчина немного подождал.
— Мне стоит уйти?
— Нет.
Боже, нет. Полчаса назад мысль о том, чтобы горевать в компании заставила ее взлететь по лестнице в поисках уединения. Теперь же ее собственная компания стала пугать девушку.
— Я закончила. Оставайся.
Она позаимствовала слова Кристины, но произнесла их безжизненно и напряженно.
— Не знаю, как насчет тебя, но мне нужно запить эти новости напитком. Чем-то большим и алкогольным.
Он указал большим пальцем в направлении коридора.
— Я закрою дверь. Ты хочешь забрать свои вещи из коридора?
В ее руке были таблетки, а колени дрожали. Она не хотела, чтобы он это увидел.
— Они никуда не денутся.
Повернувшись, она обошла по кругу столешницу, цепляясь за браваду, словно она была спасательным жилетом, держащим ее голову над водой, и позвала его.
— У меня есть бурбон и бурбон.
— Тогда я буду бурбон, — ответил он.
Она разжала руку, бросила таблетки в раковину, открыла кран и смыла их.
— Сухой, если у тебя есть, — сказал Нейт, будучи снова в гостиной.
— Нет, только лед.
Она бросила кубики в высокий стакан, вспомнила, откупоривая бутылку, что она избегала виски, на случай, если от него ее сны станут ужаснее. Прямо сейчас, ее не волновало, что случится в ближайшие четыре или пять часов, когда она будет пытаться уснуть. Она надеялась, что онемение будет слишком сильным, чтобы думать. Залив лед золотисто-коричневой жидкостью, она понесла оба стакана к окнам, заставляя Нейта присоединиться к ней, не желая ощущать пустое пространство вокруг нее.
— Ты знал Элизабет? — спросила она, когда он отпил свой напиток.
Мужчина был опечален или был прохожим?
— Только здоровались. Однажды я пил с ней чай, и она иногда ловила меня в фойе, чтобы спросить о работе и о моем колене. Мы обменялись парой жалоб на хромоту.
Он остановился, в его голосе появилось что-то более мягкое, когда он заговорил снова.
— Я часто задумывался, делала ли она записи. Она помнила все.
— Я ходила в ее книжный клуб. Однажды я пила с ней чай, и она рассказала мне о своих воспоминаниях.
Она помогла мне помнить моих друзей. Карли подняла взгляд к его отражению.
— Я стучалась к ней этим утром и не подождала, чтобы проверить все ли с ней хорошо.
— Ты хочешь поговорить об этом?
— Нет.
— Хочешь пойти куда-нибудь и не говорить?
— Нет. Я хочу…
Она оставила предложение повисшим в воздухе.
— Что ты имеешь в виду?
Карли перевела взгляд от окна на мужчину рядом с ней.
— Я хочу отключить это.
— Отключить что?
— Все. Все это.
Каждый чертов кровавый момент, заполонивший ее разум.
Он долгое время не говорил, его взгляд не отрывался от нее. Она сказала больше, чем хотела, и не желала объяснять это, испытывала соблазн отступить и сменить тему. Но она увидела, что в его взгляде не было осуждения, не было «Она должна чувствовать себя ответственной» или «Ей надо жить дальше». В нем не было ничего, кроме понимания.
— Это часть тебя, — наконец сказал он.
Ее кожа стала ощущаться горячей, чувствительной. Дыхание стало рваным. Стоял перед ней, достаточно близко, чтобы коснуться, но Нейт не двигался. В ее пространстве.
— Я не хочу этого больше, — сказала она.
— Верю.
— Это причиняет боль.
— Да.
Это была не его ошибка, но он говорил ей терпеть это.
— Я чертовски устала от этой боли.
Он удерживал ее взгляд и ничего не сказал.
Ее сердце стучало, кровь бурлила в венах. Не думая, не выбирая, она потянулась к его руке, переплела свои пальцы с его и сократила расстояние между ними.
Он не двигался, не говорил. Это была не нерешительность, он ждал, чтобы посмотреть, что произойдет дальше или чтобы она сделала следующий шаг, или может он думал, что она все еще принимала решение. Она не знала, не заботилась, и прижала свои губы к его.
Ощущение прострелило сквозь нее как электрический заряд. Его губы были мягкими и твердыми одновременно. Горячими и солеными. И он все еще не двигался, словно она могла передумать, если бы мужчина пошевелился, его ответ шел лишь от наклона его головы и языка, когда она раздвинула губы.
Тогда она прислонилась к нему, почувствовала твердые мышцы его груди, прижимающиеся к ней, пряжку ремня у ее талии, бедра. Расплетя их пальцы, она скользнула рукой по его спине, притянула его ближе, поцеловала глубже. И, наконец, он начал двигаться, обернул руки вокруг нее, обрушив на нее свою страсть. В его руках она ощущала себя в безопасности, тепле, надежности. То, чего ей не хватало на протяжении тринадцати лет. Она чувствовала, как ее кости ожили, плоть воспламенилась, а разум остановился на этом моменте.
Бокал в ее руке упал на пол. Если он разбился, она не услышала этого. Ее чувства сосредоточились на коже под ее пальцами, когда девушка скользнула рукой под его свитер. Он тихо застонал под ее губами. Когда она потянула за край его майки, он отклонился только для того, чтобы произнести:
— Окна.
Она отвернула глаза, увидела снаружи темноту и отражение их тел на стекле, представила, как они выглядят с улицы и чем собираются заняться. Держась за него, не желая отпускать, она потянула его за собой, прочь с балкона, стащила свитер через его голову, когда они добрались до дивана.
Он отпустил ее, чтобы сбросить его, мотнул подбородком по направлению к лофту. Полсекунды она думала об этом: подняться по лестнице по одному друг за другом, достаточно времени для нее, чтобы подумать, что она делает.
— Здесь, — сказала она. — С выключенным светом.
Она подняла руку к его груди, провела ладонью по поросли волос в ее центре.
— Может не весь свет.
При свете единственной, мягкой лампочки, Карли наблюдала за тем, как он снимал с нее все слои одежды, стаскивал то, что осталось от его. Она притянула его вниз к ней, она лежала на спине на диване, ощущала вес своей грудью, его ноги между своих бедер. Он задержался там, растягивая момент, удерживая ее взгляд в полумраке, когда медленно скользнул в нее.
Она закрыла глаза, ощущала сейчас только Нейта. Твердого внутри нее. Прикосновение его языка, прочертившего линию от ее плеча до уха. Его руку, покинувшую ее грудь. Пальцы, поглаживающие ее горло. Мягкое давление под ее подбородком… и ее разум переместился в другое темное место.
Задыхаясь, отворачивая свое лицо, она схватилась за его пальцы. Нет.
Нейт поднял голову. Он все еще был внутри нее, удерживаемый ее ногами на талии, в его глазах появилось смятение и беспокойство. Она хотела оттолкнуть его и притянуть ближе, ее тело оголодало, в то время как ее разум забрасывал ее изображениями другого мужчины, нависающего над ней.
— Карли?
Он приподнялся, прохлада комнаты внезапно проникла между их телами. Ее взгляд метнулся к темным окнам, его бокалу на кофейном столике, бурбон исчез. Она не хотела, чтобы алкоголь притупил ее чувства или чтобы травяной чай помог ей уснуть. Она хотела Нейта – вокруг нее, внутри ее тела, так что не было места для горя или страха.
— Не так, — прошептала она.
— Скажи мне, чего ты хочешь.
Она посадила его и забралась на него. Он понял и притянул ее близко к себе, пока она раскачивалась. Держал девушку, когда ее дыхание стало неглубоким и быстрым, когда он зарылся лицом в ее шею и застонал.
* * *
Позже они ели за столом, словно это было свидание. Салфетки под приборы, столовые принадлежности и консервированный суп. Они вели бесцельный разговор, пластырь над его глазом теперь отклеился по углам. Нейт загружал посудомоечную машину, пока Карли сидела за кухонным столом в его свитере. Он встал перед ней, когда закончил и пробежал руками вдоль ее бедер.
— От чего у тебя синяки? — спросил он.
Она переместила его руки выше, прочь от темной массы пятен вокруг ее коленей.
— Просто синяки.
— Ты больна?
— Что? Нет. Я упала с лестницы.
— Сколько раз?
Он не шутил и не верил.
Что она могла сказать? Что это было от того, что она ползла, напуганная страшными, жуткими вещами в ее голове? Она хотела, чтобы он остался, а не искал причину уйти.
— Досюда от лофта далекий путь.
— Моя сестра однажды говорила то же самое. Пыталась сказать мне, что ударилась об дверь. Оказалось, что это была дверь с кулаком.
Его сестра. Та, из-за которой Нейт пошел в полицию, и все закончилось тем, что его угрожали арестовать. Карли могла видеть его беспокойство, но она не хотела объяснять это. Не сегодня вечером, в любом случае.
— Это не то, что ты думаешь. Никто не приходит сюда и не толкает меня с лестницы.
Он кивнул.
— Кто сжал твое горло?
Мужчина без лица.
— Это не…
— Ты боялась.
— Не тебя.
Нейт взял ее запястье и повернул, четыре темных синяка на свету.
— У моей сестры были такие тоже. Они появляются, когда хватают рукой.
Карли хотела вырвать руку, но ее глаза впились в синяки, что-то боязливое проложило путь в ее мысли.
— Мне снятся кошмары, — сказала она ему. Сказала себе. — Я спотыкаюсь повсюду иногда. Я падала с лестницы. Это то, что ты слышал посередине ночи.
— Ходишь во сне? — его голос выдавал сомнение.
— Что-то вроде того.
Это было максимумом, о чем она хотела говорить, прежде чем попытается уснуть.
— Можем мы не говорить об этом?
Он пробежался пальцами по ним, либо, взвешивая в уме ее объяснения, либо гадая, как сильно можно на нее давить.
Карли не позволила ему решать. Она притянула его между своих ног, обняла его.
— Утоми меня так, чтобы я могла поспать сегодня ночью.
Она взяла его за руку, повела его наверх по лестнице, а затем остановилась наверху, внезапно почувствовав нерешительность. Не насчет Нейта, но из-за мрака, что окутывал лофт. Она не хотела, чтобы темная фигура в капюшоне была здесь с ними – в ее мыслях или крадущаяся в подсознании. Изменив маршрут, она щелкнула выключателями и осветила спальню, убедившись, что Нейт был единственным мужчиной на ее кровати.
Впоследствии, с его рукой обернутой вокруг ее талии, когда он свернулся за ее спиной, а отголоски оргазма все еще гуляли по ее мышцам, Нейт пробормотал ей на ухо:
— Все отключено сейчас?
Карли подумала о том ответе, который другие мужчины хотели бы услышать: Ты великолепный любовник, секс был замечательным, это было именно то, что было ей нужно. Но она вспомнила лицо Нейта, когда она рассказала ему, чего хочет – чувства, которые он понял.
— Да.
— Насколько?
Это был вопрос, который мог задать лишь кто-то с опытом.
— Я не знаю.
— Ты сегодня поспишь?
Вне зависимости от ответа, это было лучше, чем травяной чай и мягкая музыка.
— Я хочу спать.
— Не всегда это так работает.
— Нет.
Его рука скользнула с ее талии, изучила изгиб ее бедра.
— Лучше будет если я останусь или уйду?
Она не знала и не была уверена, чего хочет, но она была заинтригована им.
— А ты как хочешь?
— Я хочу сделать то, что лучше, а не хуже.
— Что-то?
— Что-то будет началом.
Она повернулась лицом к нему, гадая, что он имел в виду. Увидела только, что его глаза, не встречаются с ее. Это было хорошо, она понимала все о том, чтобы хотеть все сделать верно, только вот…
— Со мной может быть не очень удобно спать. Я часто просыпаюсь. Иногда в смятении. Иногда напуганная.
Она слегка улыбнулась, попыталась разбавить атмосферу.
— Ну, знаешь, темнотой. Как ребенок.
— И спотыкаешься вниз по лестнице?
— Да. Однажды.
— Все в порядке, Карли. Я не дам тебе упасть.
Упасть. Доля секунды ощущения падения в пространство в потрясении, страхе и стыде, и затем все закончилось, словно он поймал ее. Она потянулась, прикоснулась пальцем к его губам. Кем был этот парень?