Карли прикоснулась плечом к стене, когда повернулась в коридоре. Она спешила к входной двери, ведомая инстинктом, который охватывал ее каждый раз и прежде – убежище, соседи, голос Нейта. Она вжалась спиной в узкий угол, глазами нашла цепочку безопасности в темноте, чья говорящая кривая висела от косяка двери. Это был сон, снова сказала она себе. Гребаный сон, Карли.
Все же она оставалась там, где была, прислушиваясь к тишине в квартире. Она должна была выпить снотворное. Должна была пить его каждую ночь. Она не могла доверять себе, с таблетками или без них.
Сегодня не будет голоса по другую сторону двери. Никаких копов, никакого Нейта. Только Карли и страшные картинки в ее голове.
Она оставалась там долгое время, беспокойство сжалось в тугой узел в ее теле, страх гудел в конечностях. Но холод квартиры, наконец, достиг ее, пробравшись через потную пижаму, у нее замерзли ступни ног.
Слегка пошатываясь, она прошла по коридору, потирая свои предплечья, в то время как ее взгляд всматривался в свет и тени в гостиной. Ничего не двигалось, ничего не было не на своем месте, за окнами было темно.
Как она и была уверена, французские двери были заперты. Стекло отражало ее новую стрижку, растрепанную ото сна, темные круги под глазами, кулак, потиравший грудную клетку, будто у нее было несварение желудка. Она убрала руку и потянула ее к рукаву, рефлекторно почесываясь, словно ее покусали комары, и девушка не могла сопротивляться зуду. Только вот ничего не чесалось. Обжигало болью.
Она закатала рукав. Свет с улицы был слабым, но кожа Карли была бледной, отличным фоном для двух красных полос на предплечье. Она не двигалась, не дышала, просто смотрела на них. Одна была длинной и кривой, она шла от внутренней стороны запястья почти до локтя. Другая была короткой и прямой и пересекала первую.
Дрожащими пальцами, она пощупала вздувшуюся, горячую, поврежденную кожу.
— Дерьмо.
Она потянула другой рукав, по его спине пробежал холодок. Три воспаленных полосы, одна рядом с другой.
— Вот черт.
Она хотела потереть их, стереть, прикрыть чем-нибудь. Карли вспомнила покалывание на груди под пижамным верхом и прижала к ней руку.
— Твою мать.
Свет в малой ванной комнате был ярким. Он лишил ее кожу цвета, в его свете полоса на ее груди стала выглядеть ярко-красной. Кривая как большой апостроф над кожей ее левой груди. Воспоминание билось на задворках ее памяти. Потасовка, дерганье, молотьба. Рука, толкающая ее в грудь, скручивающая волосы.
Это был сон. Это был сон.
* * *
Изучив себя в зеркале поближе, она увидела кровоподтек в виде апострофа. Под светом на руке наблюдалось больше синяков. Один след был как перфорированная линия, оторванной брошюры.
И внезапно все ее тело зачесалось и начало жалить. Она сняла кофту, исследовала свой живот, проверила спину в зеркале. Спустила штаны, пробежалась глазами по ногам, ягодицам, судорожно закрыла глаза, прежде чем исследовать себя между ног. Больше нигде, слава Богу. Только руки и грудь.
Шесть линий.
Она проверила свои ногти на предмет кожи под ними, говоря себе, что она сама сделала это с собой, когда увидела в зеркале страх, расцветающий в ее глазах за секунду, прежде чем она побежала. К дверям, проверяя замки. Включая свет, пробегая рукой в поисках пластика и щелкая выключателем, желая увидеть все внутри. Вспоминая дыру в стене. Талия сделала ее, прикрывая музыкой. У нее были страницы и страницы с нотами, заполняющие ее стены, и большое количество дыр, которые нуждались в починке. Это тоже сделала она? Она нашла путь внутрь? Тут была другая дыра в лофте.
Карли перескакивала через две ступеньки за раз, остановившись наверху, затаив дыхание, тревога распространялась как фейерверк в ее крови. Она посмотрела на комок постельного белья, подушку на полу, подняла руку и снова посмотрела на повреждение. И что-то мощное зарядило уголки ее разума.
Бьется, дергается, колеблется. Рука пихает ее в грудь, вырывая волосы.
Покалывающее, бросающее в пот онемение устремилось волной вверх от ее стоп. Она стала задыхаться, хвататься за перила обеими руками, в то время как лестница раскачивалась и кружилась в ее глазах. Паника. Поток паники, наполняющий жидким страхом. Она не могла оставаться в лофте, не хотела разбиться насмерть, упав с лестницы, так что она сжала зубы и заставила себя двигаться. Ее колени подкашивались, ладони вспотели, она осторожно перебирала ногами весь путь до низа. Ее зрение затуманилась, она с жадностью рывками глотала воздух. Она добралась до кухни и рухнула на пол.
* * *
Карли свернулась на боку, когда ее дыхание, наконец, замедлилось до приближенного к нормальному. Пот остыл на ее коже, на щеках высохли слезы. У лица лежали крошки и капли воды. Карли, дрожа, села. Она была слабой. Страх, что кричал и шипел, сейчас поутих, был подавлен, будто его захлопнули.
Сегодня ночью ты хороша, Карли.
Он трогал пальцем ей щеку там, где тепло от его слов ее коснулось.
Ты – моя лучшая, Карли.
Она хотела быть лучше, достойным человеком. Было ли это отвратительной игрой разума, в которую она играла сама с собой? Или…
Она уронила руку себе на грудь, ощутила чувствительность касания. Кто-то сделал это с ней?
* * *
Дин Квентин ждал ее за столом справок в полицейском участке, он только что закончил ночную смену и переоделся. Он не спросил, почему она хотела увидеться с ним, улыбался, когда пожимал ей руку со смесью профессиональной серьезности и радости от встречи. Он направил ее к паре стульев в углу.
— Чем я могу помочь?
Теперь, когда она покинула квартиру, у нее обосновалась усталость в самих костях от взволнованного хождения, достигшего своего предела. От этого ей казалось, что в участке слишком жарко, а кожу головы защипало от пота.
— Это насчет проникновений в частную собственность.
Он смотрел на нее, ожидая подробностей.
Она подумала о Нейте и Лиаме, прежде чем обратиться к Квентину, и решила, что ей не требуется секс или ободрение, ей нужен тот, кто может что-то сделать.
— Это все еще происходит?
Она размотала свой шарф, ее пальцы дрожали.
— В действительности, это не прекратилось, я просто перестала звонить в полицию. Прошлой ночью, это было… — она сбросила пальто с плеч, посмотрела в потолок в поисках всеобъемлющего объяснения. — Это ужасно напугало меня. — Он кивнул. — Вы сказали, что я могу поговорить с вами. И, полагаю… — Она развела руки в сторону ладонями вверх.
— Готовы ли вы сделать что-то насчет этого?
— Я хочу это прекратить.
— Это хорошее начало.
Облегчение заставило ее немного расслабиться, и она слегка улыбнулась.
— Вы можете объяснить это мне? — спросил он.
— В том-то и дело. Я не уверена, что смогу. Вот почему я здесь. Получить другое мнение.
— Это тот, кого вы знаете?
— Без понятия. Может быть. Там темно, я не могу толком видеть, я не совсем… — проснулась. Сплю, — …уверена. А затем это может быть… — ничем. Ее фантазией.
— Но вы думаете, что кто-то там?
— Да.
Сердцем, даже если это не имело смысла, да. Да, она так думала.
— Где вы видели его?
— В лофте.
— Это единственное место?
— Что вы имеете в виду?
— Этот человек, он не в вашей квартире, не так ли?
Она нахмурилась.
— Что в действительности происходит, Карли?
Она замерла на какое-то время, оторвала руки от пальто, сложив их на коленях, пытаясь понять его вопрос. Он что считал, что она преувеличивает свою историю, лишь бы он выслушал ее?
— Я не знаю, что происходит. Вот почему я здесь.
Он задвигал плечами, будто корректировал свой подход.
— Тогда расскажите мне, что знаете.
— Я просыпаюсь, и кто-то находится в моей спальне. Там темно, я не могу толком видеть. Он лежит сверху меня, а затем уходит.
Он пробежал языком по нижней губе, сомневаясь.
— Я знаю, — она вскочила, прежде чем он что-либо сказал. — Мои двери заперты, нет никаких отпечатков пальцев. Я позвонила также своему психологу. Я не сумасшедшая.
Она выдавила из себя смех. Выражение лица Дина не изменилось.
— Послушайте, я не звонила в полицию с тех пор, как вы сказали мне не делать этого. Я не хочу, чтобы меня арестовали за то, что я напугана. Но мне страшно, и вы сказали, что я могу поговорить с вами.
Он сложил руки.
— Хорошо, Карли. Мы говорим.
Это не так. Это должно быть чем-то стоящим.
Она перевела дыхание, призвала себя успокоиться, чтобы, по крайней мере, звучать спокойной.
— Я засыпаю, просыпаюсь посреди ночи и вижу мужчину. Не каждую ночь, обычно раз в неделю. В прошлые разы раз за две недели. Я не могу видеть его, но могу ощущать его поверх себя. Он прикасается…
— Карли, я слышал это.
— Я знаю, я знаю. Но вам надо понять это все, прежде чем… — ее сумка соскользнула на пол, ключи и помада выпали у ног Дина. Она вытерла пот над губами. — Дерьмо.
— Все в порядке. Забудьте о них пока.
Она поправила сумку, почесала руку, ее кости болели.
— Вы в порядке? — спросил он.
Нет.
— Да. Конечно.
— Вам нужно рассказать мне что-то новое, Карли.
В раздражении и злости она отдернула рукава, и чуть ли не закричала, демонстрируя ему свои предплечья.
— Это новое, — он опустил взгляд на отметины на ее коже. — И вот.
Она оттянула воротник своего свитера вниз, чтобы открыть красную дугообразную царапину на своей груди.
— Это царапины, — сказал он.
— Да.
— Как вы получили их?
— Я не знаю. Я обнаружила их этим утром. Я думаю, что он нанес их мне.
— Что значит, вы обнаружили их?
— Это то, что я пытаюсь объяснить вам. Я проснулась в лофте, а мужчина был на мне. В этот раз я боролась, он ушел, и я обнаружила это. Должно быть это случилось, когда он пытался удержать меня.
Она хотела, чтобы он встал и раздал указания детективам, но он был в квартире три раза – двери были закрыты и никаких отпечатков пальцев. Она поняла, что лучшее, на что она может надеяться, так это еще одно предложение взглянуть. Это то, зачем она пришла.
Он ничего не сделал, лишь смотрел на нее продолжительное время. Она приняла это за хороший знак, может, он размышляет над этим. Наконец, он взял ее за запястье.
— Вы сделали это с собой?
— Что?
— Вы нанесли себе вред, Карли?
Она пыталась отнять свои руки, но он удерживал их, повернул царапинами к свету от флуоресцентной лампы сверху.
— Нет, — вымучила из себя она.
Его голос был мягким.
— Может быть, вы подумали, что вам потребуется это, чтобы полиция обратила на вас внимание.
Карли выхватила свои руки.
— Какого черта?
— Все в порядке, Карли.
— Нет. Не в порядке. Вы думаете, я жажду внимания.
— Я видел это раньше. Царапины, порезы, сломанные кости.
— Все было не так. Я не делала этого.
— Вы думаете, это сделал мужчина в вашей квартире?
— Да.
— Вы думаете.
Она сжала челюсти.
— Я не знаю. Вот почему я здесь. Он пытался удержать меня, а я боролась. Затем я побежала к входной двери. Я чувствовала боль в руках и обнаружила это.
Она снова подняла свои предплечья, но держала их вне зоны его досягаемости.
Он молчал.
— Это звучит неправдоподобно, я знаю, но… — она отвела взгляд, неспособная говорить больше, столкнувшись с его сомнениями. — Я просто хочу знать, что происходит. Вы сказали, я могу поговорить с вами, и думала, вы можете помочь.
Он некоторое время принимал решение.
— Вы сказали, у вас есть психолог.
Она посмотрела на него свирепым взглядом.
— Если вы дадите мне имя, я могу позвонить за вас.
— Мне не нужен психолог. Я хочу, чтобы кто-то взглянул на мою квартиру.
— Если ваш доктор не здесь, я…
— Я имела в виду вас, — закричала она. — Вы проверите мою квартиру? Пожалуйста.
Он посмотрел на свои часы.
— У меня сейчас есть немного времени. Я могу отвести вас к кое-кому. Если вы не…
— Нет.
Карли встала, стащила свое пальто со стула.
— Мне не нужно видеться ни с кем.
Это была ошибка. Большая гребаная ошибка. Она схватила сумку.
— Я знаю некоторых людей в больнице. Я пойду с вами.
— В больнице?
Он шагнул по направлению к ней.
— Там есть психиатрическое отделение, Карли. Вам нужна помощь.
Она отшагнула назад.
— Не прикасайтесь ко мне.
Он поднял руки, его тон стал осторожным и успокаивающим.
— Не трону. Все в порядке, Карли.
Боже, он подумал, что она слетела с катушек. Она прижимала свою сумку в груди как щит, выглядела так, будто слетела с катушек.
— Это не то, что вы думаете. Я не спала. Я устала, а не сошла с ума.
— Карли.
Когда он двинулся к ней, она отпрянула и чуть не упала, рванув к двери.