— Бывайте здоровы, славяне! — кричал он, заглядывая в палаты, и на ходу надевал через голову командирскую полевую сумку, в которой было все его имущество.
— Будь здоров, певун! — слышалось отовсюду. — Счастливо добраться!
Появилась рыженькая Даша в шинели, поверх которой был накинут халат, постояла, опираясь о дверной косяк спиною, наблюдая за Сашкой грустными зеленоватыми глазами.
— Хватит, пойдем, конопатый! — позвала она строгим сестринским голосом. — Провожу тебя до поезда.
— Пойдем, паленая, пойдем.
Сашка двинулся за Дашей, но, открыв дверь на лестницу, оглянулся и подмигнул Олегу, все еще неподвижно и бестолково сидевшему на кровати:
— Ничего провожающий, а? — и загремел по ступенькам лестницы.
Минуты три спустя ровный приглушенный гул большого госпиталя перебило звякнувшей внизу дверью. Олег еще долго прислушивался, не веря, что Сашка ушел, насовсем ушел и никогда больше не вернется.
1961–1963