— Слушайте, я понимаю, мы практически чужие друг другу, но… не знаю… может мы могли бы как-нибудь съесть по гамбургеру или еще что-то. Просто поболтали бы.
Кейд увидел в глазах паренька хорошо знакомое огромное желание. Потому что двадцать три года назад сам бы испытывал такие же чувства и вел себя точно так же, как Зак.
Кейд понятия не имел о том, что значит быть братом. И, несомненно, не ожидал обрести его в 15.45, в пятницу вечером. Но одно Кейд знал наверняка.
Он не поступит с Заком так, как в свое время поступил с ним самим Ной Гаррити. Поэтому кивнул:
— Я только «за».
***
Когда Зак ушел, Кейд закрыл дверь и сел за стол. Они договорились встретиться за ланчем на следующей неделе в «МДК Бургер-бар». Но сначала Морган выдвинул одно условие, которое не подлежало обсуждению:
— Там не должно быть Ноя, — твердо заявил он. — Мне безразлично, расскажешь ты ему обо мне или нет. Это твое дело. Но я не хочу с ним видеться.
Зак выглядел немного удивленным той горячностью, с которой говорил Кейд, но согласно кивнул.
— Да, конечно. Без проблем.
Морган понятия не имел, что могли означать слезы Ноя во время его игры за «Кубок Розы», да и не хотел этого знать. Будучи юристом, он привык работать с фактами. А в данном случае существовал только один непреложный факт, имевший значение: Ной Гаррити за двадцать три года ни разу не удосужился с ним связаться. Он никогда не был частью его жизни, и никогда ею не будет.
Кейд знал о нем достаточно, хотя в детстве ему пришлось собирать эти сведения по крупицам. Его мать, Кристин Морган, забеременела от Ноя Гаррити во время последнего школьного семестра. Ее родители на удивление спокойно отнеслись к новости, что их умница-дочь скоро станет матерью, а вот сам Ной испугался. Его старшего брата исключили из Иллинойского университета, и тот решил вместе с приятелем уехать в Калифорнию, чтобы заняться там ландшафтным бизнесом. Когда они предложили Ною присоединиться к ним, он тут же упаковал свои вещички и порвал с Кристин, оставив записку в ее школьном шкафчике: «Детка, не злись на меня. Я просто не готов стать чьим-либо отцом».
К счастью для Кейда, Кристин понимала, что готова она или нет, но появление ребенка, подразумевает ответственность за него. Поэтому окончила школу и поступила в местный колледж. Кейд, и во время беременности не причинявший матери особых хлопот, уместно родился во время зимних каникул. Бабушка стала ему нянькой, и Кристин смогла вернуться на занятия уже в феврале. Через два года она получила диплом младшего специалиста и вместе с Кейдом переехала в университет Северного Иллинойса, где и выучилась на медсестру.
Ему исполнилось пять лет, когда они с матерью вернулись в Чикаго, и она устроилась на свою первую работу. Тогда он впервые начал задавать вопросы об отце. И сразу же понял, что эта тема была довольно болезненной. Бабушка с дедушкой всячески избегали ее, а мать, которой исполнилось всего лишь двадцать три года, рассказывала исключительно плохие вещи: о том, как тот бросил школу, оставил ее беременной и ни разу за прошедшие годы не поинтересовался, как они живут. В итоге Кейд просто перестал спрашивать.
До того дня, когда спустя пять лет, мать не постучала в его комнату, где он играл перед сном в «Супер Марио» на портативной приставке «Гейм бой», и сказала, что им нужно поговорить.
Кейд хорошо знал, что это означает. Неприятности.
— Это Шон придумал сунуть сверчка в платье Мэнди Франклин во время собрания.
Мать скрестила руки на груди.
— Я ничего об этом не слышала. Но зато теперь знаю, о чем будет наш следующий разговор.
Ой.
Она присела на кровать рядом с ним.
— Знаешь, кто мне только что звонил? Твой отец.
Кейд отложил свой «Гейм бой» в сторону и сел. Его… отец?
— Чего он хотел? Спрашивал что-нибудь обо мне?
— Да. Он вернулся из Калифорнии и хотел бы с тобой встретиться.
Кейда охватило нервное возбуждение, как тогда, когда он стоял в очереди на перевернутые американские горки в парке аттракционов «Шесть флагов».
— Что ты ему ответила?
— Я сказала, что решать тебе.
Когда мать больше ничего не добавила, Кейд подумал, а не проверяет ли она его.
— А ты будешь злиться, если я соглашусь? — спросил он осторожно.
Кристин покачала головой.
— Я не буду злиться, милый. — Она протянула руку и убрала непослушную прядь с его лба. — Тебе решать.
— Когда он хочет со мной встретиться?
— Завтра.
— Я хочу с ним увидеться.
Мама кивнула, словно ожидала подобного ответа.
— Хорошо. Я ему передам.
— У тебя странная улыбка, — заметил Кейд, — Ты так же улыбаешься, когда приходит миссис Крамер и напоминает, что нам пора подстригать траву на газоне.
— Ну, миссис Крамер следовало бы найти себе занятие получше, чем целыми днями следить за лужайками своих соседей. — Внезапно она крепко обняла его. — Я завтра поработаю над своей улыбкой, Кейд. Ради тебя.
Кристин поправила одеяло и легла рядом с сыном. Такое случалось нечасто: лишь когда он болел или той ночью, когда Кейд был уверен, что слышал странный шум в шкафу, после того как старший брат Шона разрешил им посмотреть «Кошмар на улице Вязов».
— Ты ничего не хочешь спросить? — поинтересовалась она, положив голову рядом на подушку.
— Может, ты расскажешь мне что-нибудь о нем… только, мам, на этот раз что-то хорошее.
Кристин сглотнула и вытерла глаза. «Ох, ничего себе, — подумал Кейд, — это я виноват?»
Она повернулась к нему лицом.
— Я всё испортила, да?
Он притворился, что раздумывает над этим.
— Даже если и так, я, наверное, все равно не пойму.
Кристин улыбнулась, как он и рассчитывал. Затем засунула руку под подушку, устраиваясь поудобнее.
— Хорошо. Итак, три хороших факта о Ное Гаррити. Во-первых, он мог заставить людей смеяться. В школе все хотели с ним дружить. Во-вторых, он потрясающе играл в футбол. Всякий раз, когда мяч оказывался у него в руках, весь стадион приветствовал его так громко, что, наверное, было слышно за милю. И последнее… — Она остановилась, словно собираясь сказать нечто важное. — На выпускном балу он признался, что потратил целый час, выбирая для меня цветы. Сказал, мол, трудно найти что-то такое же красивое как я.