— Псориаз, — произнесла она ровным голосом.
— Понимаете, Эллен, как психолог я специализируюсь на языке тела. Что также включает в себя изучение движений глаз человека. Если человек смотрит вверх и влево, нейрофизиология говорит нам, что он обращается к визуально сконструированным картинам в своей памяти. Это то, что произошло когда-то в реальности, то, что он может вспомнить. Сигнал о том, что глаза говорят правду. Однако если глаза посмотрят вверх и направо, прежде чем ответить на вопрос, они активируют творческие участки в человеческом мозге. Они сами создают изображение, чтобы ответить на заданный вопрос. Другими словами, они лгут.
— Я считаю, что это скорее теория, а не доказанный факт. Если бы все было так просто, не было бы адвокатов. Или психологов-криминалистов, — сказала Эллен немного нервно.
— Верно, здесь намного больше других признаков, чем лишь один этот, — мягко сказал Донован. — Прежде чем вы ответили мне, изменились четыре вещи. Первое — ваши глаза посмотрели вверх и направо. Второе — ваше дыхание участилось. Третье — вы порозовели. И четвертое — вы теребили молнию куртки.
— О, спасибо за урок психологии.
— Ну, это было очень краткое введение. Вы хотите, чтобы я продолжил? Или хотите мне что-то сказать?
— Я действительно не хочу говорить об этом.
И она на самом деле не хотела это обсуждать. История возникновения шрамов не была чем-то обыденным, чем она могла непринужденно делиться с кем-то. Эллен почувствовала себя неуютно от его настойчивости.
— Как они появились, Эллен?
Он осторожно положил ей руки на плечи, чтобы она не могла отвернуться. Она должна ответить.
Глава 11
Эллен почувствовала, как в ней закипает гнев, к которому примешивался стыд. Некоторое время она боролась с собой, пытаясь контролировать эту резкую реакцию. Одна из ее спасительных таблеток сейчас бы пригодилась, но все равно абсолютно ничего невозможно было проглотить на виду у Донована. Она сосредоточилась на своем спокойном и уверенном ответе:
— Я же сказала вам, что не хочу об этом говорить. Если вы беспокоитесь о безопасности Иззи, есть два варианта. Либо верить моим словам о том, что вашей дочери ничего не угрожает, или не верить и просто уволить меня.
В тот же момент Эллен почувствовала щемящую боль при мысли, что ее могут уволить. И куда же она пойдет, Бога ради? Кто нанял бы ее, узнав, что ее уволили с предыдущего места работы из-за страхов босса, что ее присутствие опасно для ребенка?
Донован отпустил ее.
— Хорошо, — сказал он, пожав плечами.
Глаза Эллен быстро бегали по его лицу, она пыталась понять, что означает этот простой неэмоциональный ответ.
«Что, черт возьми, это означает?
— Хорошо? Хорошо что, мистер Донован? Вы верите мне или я уволена?
Донован уже шел к машине.
— Хорошо, вас не уволили, — уточнил он через плечо.
Эллен побежала, чтобы догнать его и идти рядом.
— Значит, вы мне доверяете?
Они уже дошли до джипа. Донован нажал на сигналку, издав характерный звук, автомобиль разблокировался. Мужчина открыл дверь.
— Я этого не говорил.
Она села на пассажирское сиденье и, когда он аккуратно захлопнул дверь, наблюдала, как мужчина обошел автомобиль спереди. Сев на место водителя и пристегнув ремень безопасности, Донован спокойно произнес:
— Прежде чем вы что-нибудь скажете, на вашем месте я бы вспомнил старую поговорку о том, что уходить со сцены надо в зените славы и пока везет.
С этими словами он запустил двигатель. Судя по всему, разговор был окончен. Хотя Эллен подозревала, что это больше похоже на вопрос, отложенный до какого-нибудь удобного момента. В душе она почему-то не верила, что Донован был удовлетворен ее безыскусным ответом.
Карла появилась у двери даже прежде, чем Донован успел выключить двигатель. Эллен почувствовала, как прищуренные глаза секретаря пронзают ее, как холодные лазерные лучи.
— Там Карла, — сказала она, снова в который раз взглянув на Донована, хотя в этом не было особой нужды. Его взгляд обратился к входной двери.
— Да, это она. — Затем он снова посмотрел на Эллен. Улыбка, осветившая его лицо, сопровождалась легким ободряющим похлопыванием по ее колену, которое, хотя и было едва заметным мимолетным прикосновением, словно обожгло джинсы и отдало свое тепло коже.
Когда Эллен вышла из машины и последовала за Донованом до крыльца, ей вдруг стало интересно, каково это, ощутить его теплые руки на своей обнаженной коже. Эта странная мысль быстро исчезла. Донован был только боссом, который, вероятно, просто вел себя дружелюбно, и, конечно, это прикосновение ничего не значило.
Звук голоса Карлы, ворковавшей с Донованом, нарушил ее задумчивость.
— Все в порядке, Донован? Я беспокоилась, когда вы не вернулись вовремя.
— Мы остановились на пляже для прогулки, немного подышали свежим воздухом. Извини, Карла, нужно было сообщить тебе об этом.
Эллен наблюдала за тем, как Донован мило улыбался Карле и с виноватым видом извинялся. Каким бы привлекательным он не выглядел сейчас, Эллен не могла не спросить себя, почему Донован почувствовал необходимость оправдываться перед Карлой. В конце концов, здесь он был главным.
Эллен улыбнулась Карле, когда та закрыла за ними дверь. Губы растянулись в ужасно притворной улыбке, и она подозревала, что Карла это поняла.
— Полагаю, мне лучше вернуться к материалам по угольному забою, — сказал Донован. — Спасибо за вашу компанию сегодня утром. Увидимся позже.
— Увидимся, — сказала Эллен, осознавая укол разочарования: теперь он засядет в своем кабинете до конца дня.
Вздохнув, Эллен вошла в свою комнату и включила ноутбук. Тот был полностью разряжен, поэтому, ожидая подзарядки, решила сделать что-нибудь полезное, хоть чем-то заняться.
Для начала игровая комната Иззи — вполне подходящее место. Эта комната должна выглядеть более яркой, красивой и подходящей для ребенка, а не походить на стерильную палату в больнице. Скучные белые стены, белые ставни и такая же простая белая мебель делали комнату чересчур отдающей клиникой. В чем нуждалась эта комната, нет, поправка, в чем нуждалась сама Иззи, так это в ярких цветах, картинках, постерах, в симпатичных шторах и мягком коврике… Нужно было придать помещению легкость и беззаботность, сделать таким местом, в котором хотела бы находиться девочка ее возраста. Сейчас помещение выглядело шикарно, но совсем неинтересно и слишком лаконично. Эллен начала записывать то, что хотела бы здесь изменить. В поисках рулетки она спустилась вниз, чтобы спросить о ней у миссис Холлоуэй.
У подножия лестницы Эллен заметила какой-то белый сложенный листок на коврике. Она была уверена, что его там не было, когда они вошли в дом, ведь тогда кто-то его заметил бы. Она подняла бумажку и, не увидев имени адресата, раскрыла послание.
Ей потребовалось немного времени, чтобы черные рукописные слова обрели смысл, но когда это случилось, в желудке девушки возникло неприятное холодящее чувство страха.
«ТЕБЯ ВИДЕЛИ НА ПЛЯЖЕ».
Широко раскрыв глаза, чувствуя неровное сердцебиение, Эллен смотрела и смотрела на эти слова. Очевидно, записку подкинули утром, но кто мог видеть ее и Донована? Вопросы отчаянно метались в ее голове, словно стая перепуганных птиц. Зачем ее оставили здесь? С какой целью? Это было какое-то предупреждение? И для кого именно оно предназначалось — для нее или Донована?
Дверь кабинета открылась, и в коридоре появился Донован с мобильным, прижатым к уху.
— Нет, это определенно был не я и не мой секретарь. Сейчас спрошу ее няню, хотя она была рядом со мной все утро, поэтому не понимаю, как это могло произойти. — Он убрал телефон в сторону и взглянул на девушку: — Эллен, вы ведь сегодня утром не звонили в школу Иззи, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, нет?
— Нет, — с недоумением в голосе ответила Эллен. Она нахмурилась и пожала плечами. Донован слегка кивнул и снова заговорил с собеседником. Эллен медленно сложила записку пополам и, сжав ее в ладони, незаметно убрала руку за спину. Она не знала, отчего, но почему-то не хотела, чтобы Донован ее увидел, только не сейчас. Не раньше того, как она успеет обдумать эту находку. Эллен совсем не хотела, чтобы он начал еще больше нервничать по поводу ее присутствия в доме. Ей так нужна была эта работа.
— Нет, здесь больше никого не было, миссис Хадсон. А вы говорили с матерью Иззи? Может быть, она что-то… О, вы уже ей звонили. И это была не она… Что ж, я не могу это логически объяснить… Хорошо. Спасибо. До свидания. — Донован закончил звонок.