Девочка шагнула назад, но тут же изумленно вскрикнула:
— А у него из-за плеча белочка выглядывает!
— В городе белки не водятся, — назидательно сказала женщина и замолкла.
Белка порскнула на лиственницу, плавно перелетела на соседнее дерево и скрылась в гуще ветвей. Девочка зачарованно смотрела вверх.
— На, дай дедушке денежку, — торопливо сказала мать.
— Он бедный, да, ему кушать нечего? — по-взрослому рассудила девочка.
— Он не бедный, он бедненький, ничего в жизни не видел и уже не увидит, — вздохнула женщина, взяла за руку дочь и повела на протяжный трубный звук автомобильного клаксона, несущийся из-под горы.
Старик с рассеянной улыбкой смотрел им вслед, сохраняя легкое прикосновение теплых детских пальчиков, и не сразу обнаружил в руке свернутую трубкой денежку.
Тяжело опираясь на трость, поднялся со скамьи и медленно, загребая ботинками оттаявший палый лист, двинулся к выходу. Огибая черемуховый куст, отвлекся на мелькнувшую стороной белку и оскользнулся на замшелом бугорке. Пласт перепревшей земли расползся под ногой, обнажив обломок серого надгробного камня. Сумей старик рассмотреть в сумраке, на какое препятствие наткнулся, может быть, и вспомнил, как на этом самом месте он по складам повторял вслед за дедом высеченную на граните надпись: «Здъсь покоится купецъ I гильдiи...»
Неделю назад старшего лейтенанта Веньку Крутова, артиллериста со сторожевого корабля «Лунь», прикомандировали на соседний корабль, который заступал в боевое дежурство. Сегодня он благополучно сменился, прибыл на свой сторожевик, представился командиру, заслушал старшин команд. Причин для беспокойства вроде бы нет. Правда, мичман Загубисало доложил:
— Арсенальщик, матрос Зародов, получил недавно письмо и ходит, словно в воду опущенный. Откровенного разговора с ним не получается.
Крутову не нужно было напрягать память, чтобы представить образ матроса: среднего роста, крепкий, круглолицый, белобрысый, молчаливый, по-деревенски наивный, стеснительный и уважительный. Он сразу располагал к себе и вызывал добрую улыбку.
— Вызовите ко мне, — приказал старший лейтенант.
— Не может буть, он после обеда отпущен в город, помочь киномеханику получить хвильмы, — пояснил Загубисало.
— Жаль, надо бы с ним побеседовать, — расстроился Крутов.
— Успеете, дило не срочное, отдохнете, ниче за сутки не случится, — успокоил его мичман.
«Действительно, зря беспокоюсь, Степан парень основательный, из многодетной семьи, отпуском на родину поощрен», — подумал Крутов, дал задание подчиненным и сошел на берег, на заслуженный выходной. Дома проблем хватало. В городке несколько дней назад вышла из строя котельная, в квартирах батареи отопления холодные, нет горячей воды, из-за снежных заносов не завозили молочные продукты и хлеб. Хорошо, на новоселье сослуживцы подарили электрический обогреватель. Венька сильно переживал из-за того, что ничем не мог помочь семье, пока находился в дежурстве. Всего один раз ему удалось поговорить с женой по телефону. Она заверила, что все в порядке, однако голос был какой-то тусклый, усталый, без обычных шуток и подначек. Только на расстоянии как проверишь, так ли это, или просто успокаивает?
Снег весело скрипел под ногами, искрился до боли в глазах. Настроение приподнятое: по службе все в порядке, дома ждут. Вот и торопился Венька: жену обнять, дочурку Анечку понянчить, по хозяйству помочь. Для корабельного офицера сутки на берегу, что для сухопутного месяц отпуска. Инна открыла дверь, увидела мужа, вспыхнула от радости, засуетилась:
— Доченька, иди сюда, папа пришел!
Смотрит Крутов, ну и дела! Отсутствовал всего ничего, а Анюта уже пошла, неуверенно переставляет ножки, переваливается медвежонком, с трудом удерживает равновесие, но идет, ручонки тянет. Не забыла папку! Поднял Крутов дочку, подбросил над головой. Анюта ротик раскрыла, воздуха глотнула, рассмеялась. И боязно ей под потолок взлетать, и нравится одновременно. Дорогого стоят эти минуты. Наверное, такие семейные радости и помогают забыть о неприятностях и, как в уставе написано, «стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы». Поужинали, искупали дочку. В делах и разговорах вечер пролетел незаметно. И усталость подступила, и на сон потянуло.
— Как хватает у тебя сил целый день крутиться? — удивился Крутов.
— Любовь помогает справляться, — смущенно ответила Инна.
— К кому? Ко мне или к дочке? — ревниво спросил муж.
— К обоим, дурачок, пора бы догадаться.
Утром Венька вышел с лопатой размяться, снег возле подъезда почистить и нос к носу столкнулся со своим оповестителем.
— Ты что это в такую рань по городку бегаешь? — удивился Крутов.
— За вами, товарищ старший лейтенант.
— У меня же выходной, кому я так срочно понадобился?
— Командир вызывает. У нас ЧП.
— Нельзя ли поподробнее?
— Зародов с киномехаником в городе напились, подрались с гражданскими, попали в милицию, потом в комендатуру. Помощник командира ездил их забирать.
— Не слышно, из-за чего напились? — спросил Крутов.
— Говорят, накануне письмо Зародов какое-то получил. Сильно расстроился.
Крутов бросил лопату, метнулся в квартиру, переоделся, чмокнул жену, дочку, бросил на ходу: «Не волнуйся, все нормально, обычное оповещение», — и припустил на корабль.
— Товарищ старший лейтенант, вы бы помедленнее, я за вами не успеваю, скользко, — попытался остановить его матрос.
— Отстань, не до того, — отмахнулся Крутов и прибавил шагу.
Не за себя волновался старший лейтенант. Хотя, конечно, понимал — начальство по головке не погладит, всыплет по первое число, может, и на классы не отпустит. «Да наплевать на классы. Главное, помочь Зародову, парень, видно, в разнос пошел, может бед натворить». Между тем воображение рисовало картины одну трагичнее другой. То Степан, привалившись спиной к шпилю, открывает широко рот, засовывает в него ствол автомата и нажимает курок. То, закрыв глаза, сжав плотно губы, «поливает» из автомата по корабельной надстройке. Автомат трясется в его руках, пули с визгом рикошетят от металла. То дает очередь вверх, чтобы народ попрятался, а сам бросает оружие, подбегает к борту и бросается в студеную воду. Крутова передергивает, будто все это он видит в действительности.
«Надо было вчера не торопиться домой, дождаться возвращения Зародова, поговорить с ним. Совсем ты, Венька, нюх потерял, захвалили тебя, вот и получил подарочек», — корил себя Крутов. «Неплохо бы письмо разыскать и товарищей опросить, наверняка, с кем-нибудь из них поделился арсенальщик своими переживаниями», — продолжал он размышлять на бегу. И доразмышлялся, поскользнулся на припорошенной снегом раскатанной ледяной дорожке, потерял равновесие и беспомощно рухнул. Острая боль пронзила правый голеностопный сустав. Крутов вскрикнул. Дотронуться до лодыжки было невозможно. Он с трудом, морщась, встал, сделал несколько шагов. «Когда же я до корабля доковыляю с такой скоростью?» — с тоской подумал Венька и беспомощно оглянулся. Подоспел оповеститель:
— Давайте помогу, товарищ командир. Опирайтесь на мое плечо, вдвоем на трех ногах допрыгаем. А может, здесь посидите, я мигом на корабль за санитарами. Они на носилках доставят, глядишь, быстрее будет, — ободряюще улыбнулся он.
— Еще чего? Хочешь, чтобы надо мной вся бригада смеялась. Нет уж, действуем по первому варианту — на трех ногах.
Ступня ныла, но боль стала терпимой, не мешала искать ответ на вопрос: «Почему Зародов выкинул такой фортель? На корабле видимых причин нет. Значит, их нужно искать среди родных, знакомых. Если бы что-нибудь стряслось с родителями, наверняка получили бы телеграмму. Девушка сообщила, что замуж вышла или выходит? Вполне возможно. Тем более, письмо от кого-то получил. Ладно, Пинкертон, не спеши с выводами. Информации явно не хватает».
— Вон и бригада, товарищ командир! — радостно закричал оповеститель.
— Спасибо за помощь, дальше я самостоятельно.
Крутов снял руку с плеча матроса, шагнул вперед, покачнулся, но выровнялся. Стиснул зубы и пошел, прихрамывая, вытирая выступивший на лбу пот рукавом канадки. Дежурный по КПП мичман с удивлением и сочувствием посмотрел на необычный вид старшего лейтенанта, однако промолчал и отдал честь. Корабли бригады стояли на своих привычных местах, кормой к причальной стенке. Крутов доковылял до каюты командира корабля, постучал в дверь и, получив «добро», вошел.
— Старший лейтенант Крутов по вашему приказанию прибыл, — доложил он без особого энтузиазма.
Командир оторвался от документов и недовольно произнес:
— На кой ляд ты мне нужен! Не мешай заниматься. Иди, работай! Да, совсем забыл, плохо подчиненных воспитываешь, Вениамин Петрович. Пьянствуют, дебоширят. Разберись!
— Есть разобраться, — продублировал Венька, кое-как повернулся и похромал.
— Стоять! — прогремел в спину командир. — Доложить обстоятельства!