Зося отвела глаза от монитора компьютера и прислушалась к оживленной беседе в соседнем кабинете. Оксана рассказывала Инге, как, не прилагая особых усилий, сделать свою жизнь обеспеченной и счастливой.
— Для того чтобы построить для себя обеспеченную и благополучную жизнь, совсем необязательно штудировать учебники по экономике или работать в поте лица. Для этого достаточно хорошо знать иудейское учение Торы, — громко делилась Оксана своими знаниями, — И вот, когда ты постигнешь тайны этой науки, научишься учитывать солнечные и лунные ритмы в своей профессиональной деятельности и личной жизни, то можно смело приступать к созданию своего индивидуального праздничного коридора. Состоит он из небесных зеркал, он-то и выведет тебя в высший небесный мир. Это значит, что отныне не обстоятельства будут управлять тобой, а ты сама сможешь формировать свое жизненное пространство на многие месяцы вперед.
— Фантастика, — вздохнула Инга, — мне этого не постичь, никогда! Оксанка, ты лучше приходи со своим мужем ко мне в гости. Ты давно мне обещала, что познакомишь нас. А хочешь, я и Сергей сами к вам придем?
— Ты понимаешь, Инга, Сава не одобряет новые знакомства. Ему всегда кажется, что с ним знакомятся в корыстных целях, и следом за знакомством последует какая-нибудь просьба. Скажем, изменить условия проверки какого-либо предприятия или устроить кого-то на работу, что также связано с вынужденными послаблениями в проверках. Он даже меня отказался устроить на работу по своим связям.
— Ты, Оксана, учти, что Инга у нас роковая женщина, — вмешалась в их светскую беседу Зося, — и держи своего мужа от нее подальше. А сейчас, пожалуйста, давайте вспомним, что рабочий день пока еще не закончен, у нас много невыполненных заданий.
— Зоя Николаевна, — зашла в ее кабинет Оксана, — хочу с Вами поговорить. У меня личный вопрос, можно закрыть дверь?
— Проходи, садись. Слушаю тебя, Оксана.
— Смотрю я на Вас, Зоя Николаевна, завидую Вам белой завистью. Вы скоро станете мамой, беременность Вас не портит совершенно. Вы стали еще красивее.
— Оксана, разве мы с тобой собрались обсуждать мою беременность? У тебя был личный вопрос, вот его и излагай.
— Да, личный вопрос. У нас с Савелием нет детей. И сейчас вопрос стоит о разводе. Сава очень хочет ребенка и считает, что с другой женщиной у него может появиться малыш. Правда, это не совсем так. Сава упорно не желает пройти обследование, считает, что он абсолютно здоров, все дело во мне. А я хочу сохранить семью. Я приложила немало усилий, чтобы выйти за Савелия замуж. Поэтому я предложила мужу усыновить детдомовского ребенка. Скажу правду — он не в восторге от этой идеи, но я все продумала и решила, что пройдет время, он полюбит ребенка, все у нас снова будет хорошо.
— Каким образом я могу участвовать в решении вашей проблемы?
— Иногда отпускать меня с работы. Я хочу взять в свою семью мальчика лет десяти, который бы хоть в некоторых чертах повторял меня или мужа. Поэтому мне нужно будет посетить не один детский дом.
— Странный принцип выбора ребенка. Разве маленькие дети разделены по категориям и сортам? Они все нуждаются в родительской заботе и любви.
— Нужного мне ребенка я почувствую душой, — Оксана виновато улыбнулась, опустила глаза, — так я могу рассчитывать на понимание с Вашей стороны?
— Конечно, я всегда поддержу тебя, да и отдел, я думаю, возьмет на себя исполнение твоих служебных обязанностей в те дни, когда ты будешь уезжать в детский дом.
— Спасибо, Зоя Николаевна. Из-за своих личных проблем я боюсь потерять работу в банке, а в моей предразводной ситуации — это вообще катастрофа.
Оксана вышла, а Зося подумала, что хоть Оксана и хороший специалист, но далеко не настоящий банковский трудоголик — покидая рабочее место, она напрочь забывала о совершенных или, наоборот, несовершенных проводках, о доходах и расходах, о дебетовых и кредитовых сальдо по счетам или невыполненных поручениях. Банк для нее был учреждением, где можно заработать так ей необходимые деньги. И, разумеется, сейчас ей есть о чем беспокоиться — руководители банков к своим кадрам предъявляли самые высокие квалификационные требования. За малейшие нарушения внутреннего распорядка специалиста могли уволить с отрицательной характеристикой. Особенно от диктаторского режима страдали молодые мамы и люди с ослабленным здоровьем — нетрудоспособность в связи с уходом за ребенком или по болезни рассматривалась, как отрицательное качество сотрудника и, разумеется, такому сотруднику постепенно находили замену.
В стране наступило время тотального дефицита всего — продуктов на полках магазинов, товаров народного потребления, внимания и заботы о советских гражданах, материального достатка.
И в это тяжелейшее время Оксана решается на усыновление детдомовского ребенка? Честь ей и хвала! Только бы она смогла со всем справиться! Совершенно понятно, что помощь от мужа она ожидает в минимальных размерах. Ребенок нужен ей самой.
Зося беспрекословно, по первой просьбе, отпускала Оксану с работы на несколько часов, а иногда и дней.
С присущим ей упорством и терпением Оксана ездила по Лабении, Белоруссии и Украине, ходила по учреждениям детской опеки и приютам.
Она снова и снова покупала конфеты и игрушки, ехала в очередной детский дом, но возвращалась унылая и потухшая, снова без результата.
— Оксана, ты уже посмотрела сотни сирот, и неужели из их числа не смогла выбрать для себя сына, — спросила ее Зося после очередного безрезультатного посещения детского дома, — тебе не кажется, что ты сама создаешь себе трудности, а потом пытаешься их преодолевать?
— Зоя Николаевна, я знаю, что найду обязательно того, кто мне нужен. Потерпите немного неудобства, связанные с моим отсутствием. Даже расположение звезд в моем праздничном коридоре благоприятствует моим поискам.
— Я не верю в мифы о каких-то искусственно созданных коридорах. Возможно, он и существует, но у каждого свой, определенный от рождения. К сожалению, я с пеленок атеистка, не хожу в церковь. Так меня воспитали, сейчас изменить мое мировоззрение очень тяжело, а, если точнее, то просто невозможно. Но я искренне верю в силу молитвы. Может, тебе стоит сходить в церковь и помолиться?
Ребенок в семью Оксаны все-таки нашелся. Тетка Оксаны, которая жила в Крыму, позвонила и сказала, что в детском доме, расположенном в пятидесяти километрах от ее поселка, есть мальчик десяти лет, внешне очень похожий на Оксану. Через месяц, после исполнения всех формальностей, Оксана привела в отдел мальчика.
— Знакомьтесь — это Павлик, мой сын, — сказала Оксана, сияя глазами, — Правда, похож на меня?
Сослуживцы застыли в изумлении: перед ними был клон Оксаны — широко распахнутые зеленые глаза, длинные черные ресницы и копна русых волос. Даже слегка великоватый, с небольшой горбинкой нос Павлика повторял «ошибку природы» своей названной мамы. Красивое, ухоженное лицо Оксаны совершенно не портил ее нос, который она сама называла ошибкой природы, а придавал ее профилю некую античность и аристократизм. Оксана искала ребенка, который бы хоть в некоторых чертах повторял ее мужа Савелия, а судьба подарила ее собственную копию — Павлика.
— Мы с ним одной крови, — говорила в отделе Оксана, — оба с Украины, поэтому похожи.
Мальчик выглядел домашним и вполне благополучным.
Оксана, при пустых полках в магазинах, где-то разыскала для сына красивую одежду, постригла его густые волосы у хорошего парикмахера. Павлик был рослым, физически развитым ребенком, и уже сейчас они с Оксаной были одного роста. Странными у Павлика были только глаза — два невероятно блестящие зеркальца постоянно суетились и перебегали с предмета на предмет. Проследить за его глазами, и выяснить, чем сейчас заинтересован ребенок, было невозможно, взгляд ускользал и нигде не концентрировался.
— Оксана, с мальчиком все в порядке? Ты проверяла его психическое состояние? — поинтересовалась Зося у счастливой мамы.
— Да, меня еще в детдоме предупредили, что у Павлика есть проблемы. Томограф показывает микроскопическое затемнение в коре головного мозга. Врачи считают, что при нормальных отношениях в семье ребенок может перерасти свое заболевание.
— А если заболевание начнет прогрессировать? Нельзя пускать все на «самотек», и лучше уже сейчас поставить его на учет к психиатрам?
— Я сразу хотела поставить его на учет в неврологический диспансер, но Савелий и слышать ничего об этом не хочет. Говорит, что не будет в доме держать «психа». Если здоровье Павлика не изменится, то он заставит меня сдать его обратно в детдом.
— Я что-то не понимаю, а где твое собственное мнение? Почему ты, зная, что поступаешь неправильно, исполняешь прихоть своего мужа? Ты Павлика назвала своим сыном, и обязана заботиться о его здоровье.
— Я боюсь Савелия. Он мне сказал, что выставит меня на улицу вместе с ребенком. И я верю, что он сможет это сделать.
— Никуда он тебя не выставит, есть еще суд, который обязательно защитит права ребенка. Савелий усыновил мальчика?
— Да, усыновил, но это ничего не меняет. Он, при его связях, сможет при необходимости и с работы меня уволить, и выселить из квартиры, и ребенка сдать в детдом или психбольницу. Вот, такие сложные у меня отношения с мужем.
— Перестань бояться, живи своей жизнью. А сын у тебя красивый. Немного внимания, заботы, медицинской помощи, и из него вырастет достойный человек. Ты знаешь, Оксана, я заметила, что у ребенка странная походка — он шаркает ногами, точно так же, как один мой знакомый. Да, ты его знаешь, это Левон. Это неповторимая и запоминающаяся походка. Может они с твоим Павликом родственники?
— Нет, конечно, — быстро ответила Оксана, — ничего общего. Левон местный, а Павлик рожден на Украине.
Оксана отнесла документы Павлика в школу и познакомилась с классным руководителем.
— Смелая Вы женщина, — сказала пожилая учительница, — сейчас семьи и своих-то детей не хотят заводить, а Вы взяли ребенка из детского дома. Тяжело Вам придется — мальчик уже большой, у него сложились свои привычки и, наверное, не самые хорошие. Детдом все-таки, это не санаторий, а школа выживания. Приходите к нам чаще. Будем вместе заниматься Павлом.
Проблемы с Павликом начались сразу же, с первых дней их совместного проживания. Если Оксана заходила в кабинет Зоси и плотно прикрывала за собой дверь, было понятно, что с Павликом снова что-то случилось.
— Понимаете, Зоя Николаевна, — краснея и смущаясь, говорила Оксана, — Павлик вчера снова пропал. Я всю ночь его искала, а сегодня написала заявление в инспекцию по делам несовершеннолетних. Отпустите, пожалуйста, меня с работы, пойдем вместе с участковым по подвалам и чердакам Павлика искать.
— Конечно, Оксана, иди, — сразу соглашалась Зося, — я смогу тебе чем-нибудь помочь?
— Да. Если Вам не тяжело, то позвоните в транспортную милицию. Они наши клиенты, по вашей просьбе внимательнее отнесутся к розыску мальчика.
Павлика находили через один-два дня и передавали Оксане. Через несколько дней Павлик снова сбегал. Милиционеры просто поражались неистощимой тяге ребенка к бродяжничеству — чаще всего его, голодного и измученного, снимали с поезда. Было у Павлика еще одно пристрастие — он нюхал клей. Если в подъезде, после исчезновения мальчика находили пустые пластиковые пакеты или тюбики с клеем, то это значило, что на сей раз найти его можно в подвале или на чердаке. Бледный, с темными кругами вокруг глаз, в грязной и, как всегда, разорванной одежде, Павлик появлялся дома и обещал Оксане, что это было в последний раз, он начинает исправно посещать школу и слушаться маму. Оксана его отмывала, стирала, чинила одежду и, надеялась, что этот побег был действительно последним, мальчик начинает привыкать к домашнему уюту, с завтрашнего дня все у них будет хорошо. Но все повторялось снова и снова.
— Не знаю, что мне с ним делать, — жаловалась Оксана Зосе, — я пробовала заинтересовать его игрушками: завалила его комнату конструкторами, наборами для детского творчества и книгами. Все безрезультатно. Он не обрадовался даже игровой приставке к компьютеру. Все свои игрушки он потихоньку от меня продает, а потом покупает клей, сигареты и вино.
— А как на все это реагирует твой муж?
— Савелий наблюдает за нами со стороны. Свое решение он мне уже объявил — мальчика возвратить в детский дом. Есть еще одно предложение от детской комнаты милиции и школы — поместить Павлика в интернат для умственно отсталых детей. Я пока не могу на это решиться. Возможно, найду подходящую платную клинику. Если не соберу деньги, то тогда остается только специнтернат. Я смогу навещать его, забирать на каникулы и праздники домой. Во всяком случае, это не детдом. Я смогу с ним часто общаться и следить за его развитием и внешним видом. Что Вы посоветуете, Зоя Николаевна?
— В этом вопросе, Оксана, из меня советчик никудышный. Слушай свое сердце и считай силы — решение за тебя никто принимать не будет. Чужие советы здесь даже неуместны. Я могу тебе оказать материальную помощь на лечение Павлика. В долг или безвозмездно — как решишь.
— Я не могу принять от Вас деньги, Зоя Николаевна. Дело вовсе не в деньгах, этот вопрос я как-то решу. Но, если я оставлю Павлика, даже в специнтернате, то Сава немедленно подает заявление на развод. Он настаивает на детдоме и отмене усыновления.
— Оксанка, услышь меня! Перестань бояться, живи свободно и независимо. Ты самостоятельно должна строить свою жизнь. А если Савелий тебя любит, то он будет уважать твои решения.
— Меня мучает еще один вопрос — Вы скоро уйдете в декретный отпуск, и я боюсь остаться без Вашей помощи и опеки. У Вас, Зоя Николаевна, есть одно качество, которое дано только избранным людям — вы всегда готовы обогреть и накормить, как богатого и счастливого, так и нищего, бездомного человека. Вы сопереживаете мне, от этого становится легче.
— Ты вполне можешь жить без сопереживаний сослуживцев. И при этом запомни, что детали своей личной жизни можно обсуждать только с близким другом. Меня тут недавно Анцев приглашал на беседу. Он получил анонимное заявление от некого доброжелателя с конкретными предложениями об улучшении качества работы нашего отдела. Так вот, анонимщик советует руководителю филиала банка избавиться от тунеядцев и бездельников и, в первую очередь, от тебя. Я не буду тебе пересказывать все, что там написано, но твоя биография изложена с момента рождения. Конечно, все в искаженном виде, злобно и недостойно нормального человека. Не обойден вниманием и твой приемный сын. Эта анонимка — результат открытости твоей личной жизни для любого любопытного человека. Учти, это, Оксана, научись тяготы личной жизни переносить самостоятельно. Никогда не выноси на суд посторонних людей все, что происходит с тобой за пределами службы, даже радости и успехи. Только близкий тебе душой и сердцем человек способен понять твои переживания, принять в них участие. Некоторые доброжелатели тебя выслушают, развлекут себя чужой историей и, в лучшем случае, сразу же о тебе забудут. Но есть категория людей, которые в дальнейшем твою историю используют, как тему для пересудов, сплетен или такой вот анонимки.
— Я догадываюсь, кто мог это написать. Сказать?
— Нет. Догадки и предположения, это еще не факт. Сомнениями и излишней подозрительностью можно оскорбить, или унизить невинного человека. Пусть остается все так, как есть. Анонимщик сам проявится.
— Хорошо, Вам Зоя Николаевна, быть благородной — у вас все благополучно, Вы скоро оставите эту работу, будете отдыхать в кругу своей семьи.
— По поводу работы — я буду без нее скучать. Насчет благополучия — не жалуюсь, но и меня, порой, штормит от незаслуженных обид. Жизнь не может быть постоянно сияющей и розовой. И жить в таком благополучии, наверное, очень скучно. Хорошо, когда в жизни всего в меру: и удачи чередуются с неудачами, а радость с печалью. В моей жизни хватало всего, но, вопреки всему, я чувствую себя счастливой. Но вернемся к работе — вместо меня Анцев назначает Ивана. Думаю, что в обиду Иван тебя не даст. Кстати, и сам Анцев к анонимным заявлениям относится с определенной брезгливостью, поэтому, пока тебе ничего не угрожает.
Говоря о незаслуженных обидах, Зося сразу вспомнила свою недавнюю встречу с мамой любимого Александра.
У Зоси был назначен прием у директора предприятия, банковского клиента. Проводить ее вызвался Иван, Зося сразу согласилась — хотела представить своего заместителя клиентам. После мокрого снега на земле образовалась корочка льда и, выйдя из машины, Зося крепко держалась за руку своего спутника. Деловая встреча прошла удачно, они оживленно обсуждали ее детали. На банковском крылечке, в компании Нины Петровны стояла Анцева.
Татьяна Алексеевна презрительно осмотрела явно обозначенный живот Зоси и громко сказала:
— Вот ведь какая молодежь пошла — ни стыда, ни совести! Живот нагуляла неизвестно от кого, а сейчас, за женатого цепляется. Хорошо, что от моей семьи отстала, а то все норовила моего сына на себе женить. Такие вертихвостки, как эта, не имеют даже представление о девичьей гордости и достоинстве.
Зося еще крепче прижала к себе руку Ивана, подойдя совсем близко к Анцевой, произнесла:
— Здравствуйте, Татьяна Алексеевна. И Вам жизненной удачи и счастливого дня.
Когда за Зосейи Иваном захлопнулась входная дверь, обычно сдержанная и скупая на слова Нина Петровна сказала:
— Нехорошо, как-то, Татьяна Алексеевна, вы поступили. Ни в чем перед Вами Ромашова не виновата. Рожать ребенка или нет — ее личное дело. А что без мужа, так это иногда бывает даже хорошо. Мужики настоящие нынче вывелись — все норовят к женщине на иждивение устроиться. Так уж лучше сразу отказаться от лишнего нахлебника, и не утруждать себя бестолковым замужеством.
Идя по коридору, и все так же, держа Зосю под руку, Иван удивлялся:
— Чего вызверилась? Санька и раньше говорил, что у него деспотичная мать, но, чтобы такое себе позволить! А может за Саньку переживает? Она вроде собирается переезжать в Москву, к сыну.
— С Саней все в порядке?
— Не совсем. Он пить начал, я когда-то ему вечером позвонил, а он трех слов связать не может. На следующий день мне сам позвонил и сказал, что выпил, а потом травку покурил, вот и развезло.
— Чтобы Саня запил? И траву курит? Не может такого быть, возможно, это был единичный случай?
— Не знаю, что там происходит на самом деле, но он мне сам говорил, что потерял всякий интерес к жизни. Может быть, ты сама ему позвонишь, вы ведь друзья, не так ли?
— Да, все правильно, но звонить ему я не буду — боюсь, что этот звонок будет не во благо, а во вред. Но тебя убедительно прошу — звони ему, пожалуйста, и как можно чаще. А ты ему о моей беременности ничего не говорил?
— Нет, он ничего о тебе не спрашивает, а я предпочитаю с этой темой не навязываться. Про твою беременность он, наверняка, наслышан. Неужели, его мама могла промолчать о такой невероятной новости? Если ты мне поручаешь, то я ему могу мозги вправить на место. Решай! Нужно что-то передать?
— Ни в коем случае. Пусть все идет своим чередом. Я скоро ухожу в декретный отпуск, не буду больше мозолить глаза его маме.
И вот он — больничный лист. Зося держала в руках голубенькую бумажку и собиралась отнести ее в бухгалтерию. Но в этот момент зазвонил внутренний телефон, Анцев неожиданно пригласил ее в свой кабинет. Когда Зося вошла, он поднялся ей навстречу и обнял за плечи:
— Что, Зосенька, пора готовиться к встрече с сыном?
— Да, вот больничный лист получила, и хочу сдать его в бухгалтерию. Дела я уже передала Якушеву, просила его мне звонить по любым затруднительным вопросам. Хотя я считаю, что он сам со всем справится.
— Я вовсе не собираюсь с тобой обсуждать деловые качества твоего заместителя. Я хочу с тобой поговорить о своем внуке. Не делай удивленные глаза — я не вчера на свет родился и давно понял, что у меня скоро будет внук. Скажи мне, Зосенька, ты часто уличала меня во лжи или непорядочности? Сейчас я прошу тебя ответить мне так же честно и правдиво. У меня единственный сын, и к рождению своего первого внука я не могу остаться равнодушным. Я не знаю, что думает по поводу рождения ребенка Александр и почему вы не вместе. Свои взаимоотношения вы вправе решить самостоятельно. Поэтому, я ни в коем случае не собираюсь вторгаться на территорию вашего личного пространства, но и от внука отказываться не хочу. Так я жду от тебя правду, Зосенька.
— Да, Александр Михайлович, это Ваш внук. И имя у него будет ваше, родовое — Санечка.
— Замечательно, значит, будет Александр третий. Мне поговорить со своим сыном о его недостойном поведении?
— Нет, я не хочу навязывать ему ребенка. Лучше ему не знать, что он скоро станет отцом. Возможно, он заведет семью, у него появится любимая женщина и дети. Во всяком случае, я искренне желаю ему счастья. Поэтому не хочу связывать его свободу обязательствами. Так будет лучше всем.
— Где-то ты права, Зосенька. Брак по принуждению из-за рождения ребенка не может стать счастливым. Это так! Но и ребенка ты зря от него скрываешь — он тоже имеет право знать, что скоро станет отцом. А вот дальше — это уже его выбор. Может, ты ему позвонишь и все расскажешь?
— Нет, я не могу допустить, чтобы он во имя жалости совершил благородный поступок — сделал предложение. Мой отказ, а именно так все и будет, больно ранит его самолюбие. Ребенка я не собираюсь от него прятать. Санечка подрастет, тогда познакомится со своим папой. Правда, только в том случае, если папа сам этого захочет.
— Но я уже люблю своего внука. Мне ты не будешь запрещать участвовать в его воспитании и заботиться о вас обоих?
— Александр Михайлович! Как Вы можете вообще такое спрашивать? Ваше право видеться с Санечкой и со мной в любое время.
— Значит, мы с тобой вместе будем растить малыша?
— Конечно.
— Тогда я тебе по-родственному сообщаю, Зосенька, что в правительстве страны мне предложили возглавить наш головной банк. Я предложение принял, но с условием — переезд в Москву возможен только через два-три месяца. Учли мои семейные обстоятельства и согласились ожидать. Хочу дождаться рядом с тобой рождение своего внука.
— Вы меня удивили, Александр Михайлович — Вы же еще тогда не знали, что у Вас скоро будет внук?
— Почему не знал? Не просто знал, а был уверен. Ожидал, что ты сама мне об этом скажешь. Но понял, что не дождусь твоего признания, поэтому решил сам предъявить права на твоего ребенка. Прости, оговорился — теперь уже на нашего ребенка. Этот ребенок, Зосенька, настоящая удача в моей жизни. На него у меня большие планы — я надеюсь, что именно он станет наследником моей жизни и дела. Еще этот малыш связывает нас родством с твоим отцом, а это замечательно. У нас с Николаем Васильевичем появляются общие интересы, и может образоваться некий семейный промышленно-финансовый союз. И, надеюсь, он станет очень продуктивным. Все в будущем, Зосенька. Отправляйся домой, детка, не беспокойся о работе — главное сейчас твое здоровье и ребенок. Остальные блага для тебя и малыша мы купим за деньги.
— За деньги? Возможно, это правильно, но деньги для своей семьи я должна зарабатывать самостоятельно. Да, я ухожу домой, где очень тепло и уютно. Но там, Александр Михайлович, не будет Вас. А я привыкла своими радостями и неудачами делиться с Вами. Вот такой парадокс — вроде все хорошо, а в итоге получается совсем плохо.
— Зосенька, спасибо тебе! Я обещаю тебе, что видеться мы будем даже чаще, чем на работе. Я тоже каждый день должен видеть тебя и малыша.
На свой декретный отпуск у Зоси были большие планы — детские отделы в универмагах были пусты, и купить там можно было разве, что пеленки и распашонки из грубой ткани, с толстыми швами некачественной обработки.
Зося уже давно приобрела в фирменном магазине лентоткацкой фабрики целый пакет ленточек, тесемок и кружавчиков, сейчас собиралась своими руками и маминой швейной машинкой приготовить приданое для малыша. Роза Самуиловна в своих закромах нашла тонкий белоснежный батист отменного качества, но сразу предупредила Зосю, что помощница в швейном ателье из нее никак не получится:
— Не из того места руки у меня растут, Зосенька.
— Не беспокойся, тетя Рози. Мне помощники не нужны. Для меня кроить и шить детские вещи огромное удовольствие. Завтра же займусь пеленочками и распашоночками. Думаю, что к рождению ребенка у меня будет все готово.
Утром ее первого отпускного дня разбудил отец. Он вошел в ее комнату, увидел разложенные на полу куски кальки и ткани и спросил:
— Чем, моя доченька здесь занимается? Первый раз вижу в твоей комнате беспорядок.
— Это, папа, не беспорядок. Я сегодня начну шить приданое для малыша. Говорят, что заранее нельзя ничего покупать, но полки магазинов совершенно пустые и когда я рожу, то забирать из больницы сыночка придется в холщовых ширпотребовских пеленках из универмага.
— Выброси немедленно все свои тряпочки и бумажки. Собирайся — мы с тобой идем на прогулку.
— Нет, папа, я не могу — мне шить нужно.
— Не хотел тебе говорить, но приданое для ребенка давно готово, и самого лучшего качества. Мне детские вещи привезли наши иностранные специалисты из Франции, а Александру Михайловичу — его коллеги из Германии. У нас, Зосенька, даже пеленки будут от кутюр.
— Папа, и когда же вы успели?
— Работа у нас такая — дедушки первого внука.
— Но Александр Михайлович только вчера узнал, что у него будет внук — допросил меня с пристрастием.
— Ошибаешься, мы с ним давно определили наши новые родственные отношения. Александр Михайлович хотел и с тобой поговорить, но мы решили тебя лишний раз не волновать. Кстати, сегодня он обедает у нас. Татьяна уже уехала в Москву, вскоре и он уедет. Уходит он от вас, на повышение. Предложили ему возглавить головной банк. Ты знаешь об этом?
— Да, он мне вчера сказал, что его переводят с повышением в наш головной банк. Не знаю, как наш коллектив переживет такие перемены в составе руководства. Он грамотный специалист и мудрый администратор. При его руководстве мы спокойно работали и знали, что он всегда сумеет отстоять интересы банка, защитить свой коллектив от недобросовестных, иногда излишне придирчивых, контролеров и проверяющих. Очень жаль, что он от нас уезжает.
— От нас он не уезжает. А в ваш филиал пришлют нового
руководителя. Ты можешь вообще не работать и заниматься только ребенком.
— Папа, я просила тебя — оставь эти разговоры. Я обязательно буду работать и вести самый активный образ жизни. Не могу я дома сидеть и заниматься домашним хозяйством.
— Хорошо, там видно будет. Вставай, погода прекрасная, пойдем гулять. Жду тебя в гостиной. Оденься теплее — на улице морозец.
Когда Зося спустилась в гостиную, отец был уже там, разговаривал с Розой Самуиловной:
— Роза Самуиловна, мне неинтересно, кого Вы взяли на работу. Устраивает Вас эта женщина, значит, все в порядке. Вы у нас главная домоправительница, вот и распоряжайтесь. У нас с Вами в домашних делах строгое разграничение — Вы руководите делами по дому, а я оплачиваю счета.
— Коленька, нужно же мне с кем-то разделить ответственность. Скажи мне, что бы ты хотел к обеду? Сегодня выходной, все дома, значит, и обед должен быть праздничным. Как насчет домашней выпечки?
— Тетя Рози, у нас сегодня обедает Анцев, — Зося на ходу завязывала поверх шубы большой шарф, — мы с папой погуляем, а потом я помогу тебе на кухне.
— Еще тебя здесь на кухне не хватало! Скоро придет Тамара вместе со своей дочерью, и они все успеют сделать.
— А кто такая Тамара? И причем здесь ее дочь?
— Ты, детка, так была увлечена своей работой в банке, что и не заметила, как у нас в доме появилась горничная и кухарка, но это совсем не означает, что я наняла двух женщин. С нашим домашним хозяйством справляется одна женщина, ее-то и зовут Тамара. Когда много работы, как сегодня, например, то ей приходит помогать ее дочь, Людмила.
Николай Васильевич и Зося пошли по дорожке в сторону леса.
— Папа, ты хорошо знаешь прилегающую к нашему дому территорию?
— В общем знаю. Можно посмотреть генплан застройки, там нанесены все здания и сооружения. А что тебя конкретно интересует?
— Вот это поле. Кому оно принадлежит?
— Это поле колхозное, но его давно не обрабатывают. Можно считать его ничейным.
— А лес здесь большой? И что расположено за лесом?
— В глубине леса расположилась воинская часть, а за лесом — небольшая деревня. Рассказывай, дочь, зачем тебе поле и лес? Что ты здесь строить собралась?
— Нет, папа не строить. Я здесь собралась овощи выращивать. Земля отдохнувшая есть, людей для работы можно нанять из деревни.
— А овощи мы, что же на рынке будем продавать?
— Зачем их продавать. Научусь овощи выращивать, а потом создам кооператив и открою кафе. Ты никогда не обращал внимания на качество овощей в магазинах? А я давно к магазинным овощам отношусь с некоторой долей брезгливости — все клубни грязные, наполовину гнилые, с устоявшимся запахом плесени. Люди старались, работали на поле, заботились о каждой морковке по отдельности, а до магазинных полок свою красоту довезти не сумели. А ассортимент? В лучшем случае морковь, свекла, картофель и белокочанная капуста. Одной капусты селекция насчитывает сотни сортов — цветная, брюссельская, краснокочанная, кольраби и все во множестве разновидностей. Но мы этого как бы и не знаем. Самое обидное то, что мы вынуждены покупать это гнилье, еще за испорченные продукты деньги платить. Поэтому крестьяне ничего не зарабатывают за свой сезонный труд, как результат — деревня постепенно вымирает. Я считаю, что лучше произвести меньше по объему, но хорошего качества. Я бы, например, еще и зелень выращивала.
— Откуда у тебя эти познания сельского хозяйства?
— У меня мама всю жизнь работала агрономом. Но она не только учила людей правильно выращивать овощи, но и заботилась об ассортименте и сохранности выращенной овощной продукции. Когда она тяжело заболела, я взяла на себя всю домашнюю работу, вот тогда и рассмотрела качество овощей, которые мы вынужденно покупаем в магазинах и едим. А ведь от качества нашего питания напрямую зависит и здоровье.
— А как же твоя работа в банке?
— Ты забыл, папа, что я три года, а может и больше, буду в декретном отпуске. За это время можно многое успеть — подготовить землю и построить овощехранилище. Если я не успею открыть кафе, то первые овощи можно продать воинской части или подарить детскому дому. Видишь, как все просто. Когда все будет организовано, то мне можно будет самой и не заниматься кафе — найму людей и пусть работают, а проконтролировать я всегда найду время.
— Вот, что Зося! Нет моего отцовского согласия на твою трудоемкую затею. Хочешь огород, значит, ты его получишь в самых минимальных размерах. Я тебе построю пару маленьких теплиц — там высаживай свои овощи и постигай секреты агрономии. На большее я не согласен.
— Замечательно, что хоть на теплицы ты согласился. Во всяком случае, моя семья будет получать правильное питание. Но учти, папочка, если я научусь выращивать вкусные овощи и обеспечу ими нашу семью, то потом мы с тобой продолжим разговор об открытии кафе. Ты согласен?
— Да уж, как мне не согласиться? И почему ты не умеешь отдыхать! Даже в декретном отпуске тебе нужна работа. Фантазерка, ты моя родная.
— Это не фантазии. Я сумею наладить производство овощей и открыть кафе или ресторан. Пусть через год или два, но это уже неважно. Наши законы о рынке услуг пока не совершенны, но главное, что они уже есть.
Дома вкусно пахло ванилью и разогретым вареньем — тарелки с румяными пирожками уже стояли на столе. Зося взяла горячий пирожок, пошла наверх, в свою комнату — скоро должен приехать Александр Михайлович. Она хотела переодеться, и сама открыть ему дверь. Из ее комнаты слышался гул пылесоса. Зося открыла дверь и застыла в изумлении — Милочка Пименова пылесосом усердно чистила ковер на полу ее комнаты. Мила не слышала, как открылась дверь, продолжала работать. «Повзрослела, — подумала Зося, — но почти не изменилась. Те же рыжие волосы, круглое лицо и пышная фигурка. Но почему, же она работает по найму, на чужих людей?» Зося выдернула шнур пылесоса из розетки, в наступившей тишине окликнула:
— Мила? Ты ли это, Милочка? Не узнаешь меня? Я Зося! Зося Ромашова. Ну, узнавай. Неужели я так изменилась, что ты меня не можешь вспомнить?
Людмила рукой отвела от лица, взлохмаченные рыжие волосы, вынесла пылесос в коридор и сказала:
— Я тебя узнала при нашей первой встрече. Но ты не остановилась и даже не поздоровалась. Потом от Розы Самуиловны я узнала, что ты хозяйка этого дома, банкирша и вообще знатная особа.
— Перестань, Мила! Какая я банкирша? Я простая служащая банка, обычный клерк. Да и знатности во мне никакой. Как ты живешь, Милочка? Чем занимаешься?
— Твой дом убираю, и супчики для тебя же готовлю.
— Перестань злиться, Милочка! Я перед тобой ни в чем не виновата. Или ты считаешь, что доля моей вины в том, что ты работаешь с пылесосом, все-таки есть?
— Извини, Зося. Это я так, от обиды за свою долю служанки и посудомойки.
— Вот что, Милочка! У нас сегодня на обед приглашен гость, очень близкий и дорогой всей моей семье человек. Следовательно, я не сумею с тобой долго и всерьез поговорить. Ты иди домой, а завтра мы с тобой все обсудим. Из любой ситуации всегда имеется выход — главное, его найти. Завтра рабочий день и полноценное начало моего декретного отпуска, самое время для встречи с подружкой детства. А хочешь, оставайся у нас на обед.
— Я должна еще стол накрыть, а потом мне разрешено идти домой. А завтра для меня здесь снова много работы — Роза Самуиловна подготовила целый список поручений. Мама одна не справится, а я у нее штатный помощник.
— Так, что насчет сегодняшнего обеда? Остаешься?
— Нет, спасибо, Зося. У вас сегодня гости, поговорим завтра.
Александр Михайлович был увешан свертками и пакетами, как Дед Мороз в новогодний вечер. И, как оказалось, такими же пакетами был загружен салон его машины. Улыбаясь, он говорил, что, оказывается, это очень приятное занятие и праздник для души покупать подарки для молодой женщины и маленького ребенка. Роза Самуиловна давно не видела Анцева, за обедом старательно подкладывала в его тарелку собственные шедевры кулинарного искусства.
В гостиной, где был накрыт стол, горели дрова в камине, было тепло, по-домашнему уютно. После обеда Роза Самуиловна занялась уборкой посуды со стола, а мужчины пересели к маленькому журнальному столику, где сразу появилась бутылочка коньяка и маленькие кофейные чашечки.
Зося, уставшая от длинной прогулки на свежем воздухе, перешла на диван, укрылась пушистым пледом и блаженно прикрыла глаза. В камине потрескивали дрова, лицо разгорелось горячим румянцем, руки и ноги наливались теплом и сонной тяжестью. Ребенок, который еще несколько минут назад активно ворочался в ее животе, больно толкался головкой, упирался ручками и ножками, возможно, играл или искал для себя удобное положение, сейчас успокоился и затих.
«Какой счастливый день, — думала Зося, — один из самых ярких в моей жизни. Только бы папа и Александр Михайлович не старели, и не болела тетя Рози. О чем это они сейчас говорят?»
Зося пробивалась через толщу сонного оцепенения, стараясь вслушаться в приглушенные голоса, но они расплывались, обтекали ее со всех сторон и превращались в простую составляющую ее безмятежного покоя.
— У меня есть план переустройства твоего дома, — говорил Александр Михайлович, — я, возможно, не совсем точно выразился — не дома, а только его части. Я хотел бы пристроить к твоему дому бассейн для Зоси и ребенка. Я читал в одном популярном журнале, что новорожденные младенцы не боятся воды и плавают совершенно спокойно. Немного терпения, которого у Зоси в достатке, и малыш будет расти сильным и здоровым. Я уже заказал проект и договорился с одним строительным трестом на выполнение строительных работ. Обещают, что за месяц все построят и смонтируют оборудование.
— Здесь я тебе не помощник, у комбината финансовые проблемы, а скоро год заканчивается. Ты же знаешь — государственное финансирование прекратилось, и госзаказ на текущий год мы не получили. Нужно принимать экстренные меры, чтобы не свалиться в долговую яму. Если ты сумеешь все сделать сам, то я только приветствую твою инициативу. Дочь сегодня мне заявила, что хочет теплицу построить на участке. Появилось детское желание овощи выращивать. Пришлось пообещать маленькую тепличку.
— Мы сразу и теплицу построим. А почему маленькую? Если строить, то сразу нормальное сооружение, и не одно. А в ее желании выращивать овощи я не вижу ничего странного. Молодец Зося — наперед мыслит. Не сидеть же ей дома в кресле перед камином и носки вязать. Пусть занимается, потом жизнь рассудит, правильное это решение или пустая трата времени. Зося серьезный человек с огромным жизненным потенциалом, я буду всегда рад поддержать ее проекты. Мне недавно Нина Петровна рассказала, как Татьяна пыталась Зосю принародно оскорбить. Так, вот, Татьяна ей громко оскорбления выкрикивает, а она подошла к ней поближе и сказала: «И Вам счастливого дня, Татьяна Алексеевна». Погасила скандал в самом его начале. Вот такая умница она у нас.
— А что Татьяне нужно от Зоси?
— Да, сына ревнует ко всему женскому населению планеты и боится потерять над ним контроль. Ты знаешь, ушло время партийного вмешательства в нашу семейную жизнь, и я с огромным удовольствием развелся с Татьяной. Она уехала в Москву, живет сейчас в квартире Александра. Квартира большая, полностью обустроена. Материально я ее тоже обеспечил. Пусть живет в свое удовольствие, только забудет обо мне. Мне банковские хозяйственники готовят под жилье особнячок. К моему приезду все будет готово. Это здание давно принадлежит банку и использовалось под гостиницу для редких банковских гостей. Центр Москвы, есть небольшой внутренний дворик, до работы пешком пять минут. Что еще нужно? Александр будет жить со мной — он мне сразу об этом объявил. Можно и Зосю с ребенком ко мне перевезти.
— Зося, я думаю, никогда не согласится на переезд. Конечно, любовь здесь может стать главным определяющим условием. Я никогда не буду ей препятствовать, пусть решает самостоятельно. Это ее жизнь. А ты что же нашел себе другую женщину?
— Никакой другой женщины! К женщинам я давно отношусь с некоторой долей опаски — коварные существа. Женился я на Татьяне, когда Александру два года было.
— А почему ты сразу не женился, после того, как узнал о ребенке?
— Я изначально знал, что ребенок от другого мужчины. От меня не могло быть детей — последствия моей болезни в раннем детстве. Ей я ничего о своей болезни не сказал. Потом решил, что в моем варианте женитьба на женщине с ребенком, это перспектива создания полноценной семьи. Стал помогать ей материально, на работу устроил. А Татьяна вошла в роль обманутой, брошенной женщины, начала угрожать, готовить всякие заявления в парткомы и профкомы, а это конец начинавшейся карьеры. Но женился я на ней не из-за угроз, а потому, что уже не смог оставить на произвол судьбы малыша. Сына люблю, но полноценной семьи у меня не получилось. Татьяна получила штамп в паспорте и мою фамилию, но женой мне не стала. Она даже Александра пыталась воспитать в духе неуважения ко мне. Как я впоследствии понял, у нее была определенная цель — через ребенка держать меня на коротком поводке. Только, когда Александр подрос, я вздохнул с некоторым облегчением. Саша самостоятельно разобрался в наших отношениях, и нередко ставил мать на место. Особенно, когда в его жизни появилась Зося. Татьяна не стеснялась прилюдно давать нелестные, а порой и нелепые характеристики Сашиной избраннице, и он предупредил ее, что если она не прекратит вмешиваться в его личную жизнь, то он будет вынужден порвать с ней все отношения. Мне давно нужно было освободиться от этой вздорной женщины. Поэтому и уважаю Зосино решение не давить на Александра своей беременностью. Ты уж не обижайся на меня, я не из рассказов знаю, что такое брак по принуждению.
— Какие обиды? Правда, я думаю, что Зося любит его. Она тут недавно сказала, что у нее не будет больше детей. Причина простая — у детей, по ее убеждению, должен быть один отец.
— Саша тоже ее любит, это, бесспорно. Я глупость совершил — выполнил просьбу Татьяны и перевел его в Москву. Был бы здесь, возможно, у них и сложилось бы все совершенно по-другому. Но ничего, время все определит, расставит по своим местам. Хочу только одного — с кем бы ни сложилась дальнейшая жизнь твоей дочери, чтобы это не стало барьером между нашими отношениями.
— А твой сын, возможно, уже присмотрел москвичку?
— Не думаю. У него Зосиными фотографиями все стены в квартире завешены. Он других женщин просто не воспринимает и пока обходит их стороной. Все у них с Зосей может сложиться. Вот только бы дождаться! Зося редкая женщина. Достойный и гордый человек, а Санька, похоже, ее не понял. Оно и быть иначе не могло — парню все легко давалось, от девчонок со школы отбоя не было. А здесь, с Зосей, в корне нужно было изменить отношение к женщине. Ему бы сейчас повиниться перед Зосей и прощения попросить, но он в загул ушел. Вчера вечером я позвонил ему, а в квартире шум, гам и визги — гулянка в самом разгаре. Саша пьяный, и Татьяна тоже навеселе, легко вписалась в молодежную компанию. Сегодня дозвониться до него я не смог. Его лечить надо, а Татьяна, видимо, сама провоцирует застолья — одержима манией женитьбы сына на москвичке, занимается сводничеством. Тяжело мне сейчас, больно за сына. Взрослый человек, его принудительно не заставишь лечь в клинику. Если он сам не захочет лечиться, то скатится на самое дно жизни.
— Александр Михайлович, ты может, переедешь к нам, поживешь до своего отъезда в Москву? Отдохнешь морально. Зося тебя побалует домашней кухней. И за строительством присмотришь. Как у тебя сейчас на работе? Авралов не наблюдается?
— Сдаю свои дела потихоньку заместителю. А к вам переехать и сам собирался напроситься. Хороший сегодня вечер, давно так тихо и спокойно не было на душе.
— Ну, что по коньячку? А потом можно и преферансик раскинуть.
Зосю баюкали и усыпляли тихие мужские голоса. Когда они говорили о ней и Санечке, ее сердце дрогнуло и замерло в груди. «Санечка, любимый сын или любимый мужчина? Оба любимые, желанные и дорогие», — улыбнулась Зося, засыпая, но уже, наверное, во сне промелькнула смешная мысль: «Не надо лукавить — это Александр Михайлович любимый и дорогой». Она улыбнулась на эту странную фантазию, окончательно заснула и сразу же оказалась в мерцающей холодным светом, длинной, узкой комнате.
Зося видит, как она сидит на стуле с высокой спинкой, большой шалью прикрывает свой живот. Рядом с ней стоит Александр Михайлович, держит ее за руку. Она знает, что ей вот-вот предстоит сдавать какой-то ответственный, жизненно важный экзамен. Она волнуется, но Александр Михайлович сжимает ее руку в своей, приходит уверенность и спокойствие. В комнату входит строгая старушка в черном, старинного покроя платье, подходит к Зосе, пристально смотрит в ее глаза. От этого взгляда снова становится страшно и тревожно. Но старушка кладет свою худенькую руку с длинными пальчиками ей на голову, нежно гладит Зосины волосы и говорит: «все хорошо, все правильно». Зосю накрывает волна счастья и любви к этой старушке и мужчине, который не отпускает ее руку. Зося улыбается во сне и слышит, как отец говорит:
— Пойдем, дочка, тебе давно пора отдыхать. Совсем тебя разморило.
— Папа, я бабушку во сне видела. Ту, которая через маму икону мне передала.
— Это твоя прабабушка, княгиня Ольга. Может и видела, — задумчиво говорит отец, — ведь кто-то ведет тебя за руку по жизни. Пусть Господь пошлет тебе счастье, детка моя, а твоя бабушка и впредь охраняет тебя.
Утром Зося проснулась рано и уже хотела вставать, но вспомнила, что у нее отпуск и спешить ей некуда. Она погладила свой живот и поздоровалась с сыном: «Как ты, сынок, сегодня спал? Мы с тобой еще немного полежим или пора нам вставать? — под ее рукой ребенок начал шевелиться и поворачиваться, — все поняла, мой золотой, ты уже проснулся и хочешь кушать. Значит, маме пора вставать. Пойдем мы с тобой завтрак готовить твоим дедушкам и сами вместе с ними позавтракаем».
Зося тихонько прошла по коридору и спустилась на первый этаж. Когда Чарышев и Анцев зашли в кухню, стол был уже накрыт к завтраку.
— Никогда на завтрак не ел такую вкусную кашу, — похвалил Зосю Анцев, — ты, что же, Зося, и кулинарией увлекаешься?
— Мама хорошо и вкусно готовила, меня научила. Она всегда говорила, что еда должна быть не только вкусной, но полезной и красивой. У меня сохранились ее рецепты, несколько общих тетрадей. А потом я еще и свои рецепты собирала. Теперь время появилось, и я хочу все систематизировать, разобрать по разделам.
— Ты не хочешь книгу маминых рецептов издашь? — подсказал Чарышев.
— Неплохая идея, папочка. Я подумаю. Если и не смогу издать книгу, то все эти рецепты я использую при разработке меню для своей сети общественного питания.
— Вот так! У нас планируется уже не просто кафе или ресторан, а целая сеть объектов общественного питания?
— Я пока сама не знаю, что это будет, но когда-нибудь будет обязательно.
Людмила пришла вместе со своей мамой во второй половине дня. Зося встретилась с ними в гостиной.
— Так, вот ты какая — Зося Ромашова, — сказала Тамара, — как две капли воды похожа на свою маму.
— Вы знали мою маму?
— Я была знакома с Анютой, она лежала в больнице, когда я родила Милу. Ты, видимо под счастливой звездой родилась, а моя Милочка — неудачница. Сейчас без работы и, соответственно, без денег.
— Если сидеть, сложа руки и ожидать милостей от звезды, под которой родился, то действительно станешь неудачником. Свою жизнь нужно строить самому.
— Мудрые слова, Зося, — сказала Людмила, — наверное, ты знаешь, как ее строить, эту самую жизнь? Тогда поделись опытом.
— Охотно поделюсь. Для начала примерь на свое хмурое лицо улыбку и займись своим внешним видом. Почему ты ходишь в старом спортивном костюме?
— Да потому, что одеть больше нечего. Работы и денег нет, полки в магазинах пустые.
— Не верю, что все так безнадежно. Больше позитивного настроя и все получится. Ты не пробовала сшить себе какие-то вещи своими руками? Давай этим немедленно займемся. Я у тети Рози обнаружила целый склад отрезов ткани хорошего качества. Пару костюмов мы тебе без больших проблем можем соорудить. Разве не выход? Пойдем в мою комнату и займемся делом.
Зося сделала лекала и в своей комнате открыла пошивочный цех. Люда сначала делала вид, что все это ей неинтересно, и к новой одежде она совершенно безразлична. Затем потихоньку увлеклась, не ленилась лишний раз примерять приметанные детали будущих костюмов.
Постепенно ткань превращалась в приличную одежду, а Людмила — вполне современную деловую женщину. К концу недели костюмы были готовы. Людмила стояла перед зеркалом и любовалась своим отражением:
— Посмотри, Зось, а я не такая уж страшная, как мне рисовало мое воображение? Теперь можно о кавалере подумать.
— Если я старалась изменить твой внешний вид только ради кавалеров, то будем считать, что мой труд был напрасным.
— А куда мне эти обновы надевать? Из всех доступных моему кошельку развлечений, я знаю только танцы в рабочем клубе.
— Тогда давай подумаем, как сделать наши кошельки толстыми, а нас обеспеченными.
— Тебе-то это зачем? Твой отец очень обеспеченный человек, об этом знает весь город. И твой Анцев-банкир тоже не из бедных людей. Зачем тебе вообще работа нужна?
— Здесь ты неправа, Люда. Не могу быть тунеядцем и потреблять нажитое чужим трудом. Перестану себя уважать. В моей голове уже созрела концепция моего будущего бизнеса. Ты не хочешь ко мне присоединиться?
— С моим образованием разве можно заниматься бизнесом? Здесь мозги нужны, а если ты помнишь, то у меня их небогато. Я не смогла осилить даже первый курс техникума. Так с восьмилетним образованием и осталась.
— Не наговаривай на себя напраслину, не унижай свое достоинство. Я тебя помню очень активным, энергичным человеком. Правда, энергия твоя была направлена не в ту сторону, но это можно изменить, было бы твое желание. Подойди к окну, посмотри, что там делается на поле, за забором нашего дома. Ну, что ты видишь?
— Там какие-то дядьки суетятся.
— Это не дядьки, а строители.
— Начинают строить теплицы для моего будущего кооператива. Я сначала хотела построить теплицы на территории нашего участка, но Александр Михайлович решил, что не стоит захламлять двор — здесь должна быть детская площадка для его внука. Он уже оформил долгосрочную аренду на это поле и согласовал строительство теплиц. Для меня работа по оформлению всех бумаг изначально была неподъемной. Во-первых, я пока не знаю нормативные документы, а во-вторых, в деловых кругах города я личность неизвестная. А если по каждому пустяковому вопросу обращаться за помощью к отцу, то так можно на всю жизнь остаться ребенком. Александр Михайлович помог, не спрашивая моего на то согласия. Он меня считает временно нетрудоспособной. Мой папа не верит в успех моего предприятия, а Александр Михайлович считает, что все это может перерасти в серьезный бизнес. Папа, наверное, видит во мне только ребенка, который всю жизнь будет нуждаться в его защите и опеке. Александр Михайлович — мой шеф по работе в банке, знаком с моими деловыми качествами, и мне, на данном этапе, очень важна его поддержка. Концепция моего бизнеса в программе минимум такова — мы создаем кооператив, в его составе агроторговую фирму и кафе. Производственная база у меня уже есть — земля, теплицы и квартира, которую еще предстоит вывести из жилищного фонда.
— Какая квартира? — спросила Люда.
— Обычная квартира, жилая. Сейчас мы с тобой составляем бизнес-план, собираем учредительные документы на создание кооператива. Потом закупаем семена и удобрения, засеваем участок, реконструируем квартиру под кафе, в конечном итоге много и упорно работаем. Ты согласна работать в моем кооперативе?
— Конечно, согласна. Но мне не понятно, почему ты готова поделиться со мной всем, что по праву принадлежит только тебе? Сейчас столько безработных людей, что найти подходящих, образованных людей очень просто. А я в годы нашей юности вела себя по отношению к тебе, мягко говоря, как последняя идиотка. И сейчас мне перед тобой очень стыдно.
— Ты ошибаешься, Людмила, если думаешь, что это благотворительная акция. Пока я могу предложить тебе только наемный, тяжелый и низкооплачиваемый труд. Мне на ближайшие несколько лет нужна будет помощница, которая сможет подменить меня по всем вопросам деятельности кооператива. Дело в том, что по окончании декретного отпуска, я должна буду выйти на работу в банк. Я свое образование получила по направлению, и за счет средств банка. Уволившись с работы, даже по семейным обстоятельствам, я могу поставить под удар Александра Михайловича. Он не собирается скрывать, что я его невестка. Правда, неофициальная, но все, же родственница. У нас в банке, как и везде, наверное, злопыхателей хватает. Вот и начнут строчить доносы в партийные органы. Я отработаю с запасом средства, которые вложил в мое образование банк, и свободна для бизнеса. Долю в моем бизнесе ты можешь заработать своим собственным трудом. Все в будущем. Мелкие обиды, причиненные мне близкими людьми или просто знакомыми, я стараюсь сразу забывать. Мозг не замусоривается и сердце открыто для добра. Давай мы с тобой сегодня оставим все семейные дела и поедем в город, хвастаться твоими нарядами. Я думаю, что по чашке чая и пирожному мы найдем в любом кафе или ресторане.
На улице Людмила попросила у Зоси ключи от машины:
— Давай я пока поработаю твоим водителем. Не сомневайся, управлять машиной я могу не хуже, а, возможно, даже лучше тебя. Я работала таксистом, но теперь услуги такси не пользуются спросом, люди обнищали и пользуются общественным транспортом или ходят пешком. Наш автопарк изрядно поизносился, средства для ремонта отсутствуют, вот и поставили машины на долгосрочную парковку, а водителей сократили. Так и я осталась без работы. Ты не заходи в гараж, подыши здесь воздухом, пока я двигатель разогрею. Я вообще удивлена, как ты размещалась со своим животом на водительском сиденье?
Люда действительно была первоклассным водителем. Кроме того, она умела разобраться в неисправностях машины и быстро их устранить. «Хоть здесь я пригодилась, — думала Людмила, сидя рядом с Зосей в библиотеке и наблюдая за ее сосредоточенным лицом, склоненным над очередной подборкой нормативов по деятельности кооперативов, — и как она во всем этом разбирается? Мне эту науку никогда не осилить. Помощница для Зоськи из меня получится неграмотная. А вот мне с ней интересно. Зоська ни минуты спокойно дома не сидит, то ей надо в библиотеку, то в сельхозуправление, то в горисполком. И меня не стесняется таскать за собой — мол, привыкай. А как тут привыкнешь? Я представляю, на каких бы тонах со мной разговаривали все эти товарищи в солидных кабинетах. А когда Зоська появляется, то мужики, несмотря на ее беременность, готовы любую бумажку не глядя подписать, а потом еще и проводить набиваются. Приходится мне Зоську даже защищать. Тогда удивляться начинают — это, что, Ваша охрана? А хоть бы охрана, нужно же ее кому-то защищать, потому что без Зоськи бизнес не получится. Зоська аристократка, не умеет противостоять грубости и хамству. Мне тоже стоит поучиться аристократизму, заодно и внешность изменится. А там, может, рядом с ней и ума прибавится?».
Если законодательные и нормативные акты легко поддавались изучению, то с агрономией было все сложнее. Кислые почвы, азотные, калийные удобрения и другие премудрости ухода за землей и растениями в Зосиной голове создавали целый калейдоскоп отдельных, не связанных друг с другом понятий и не давали представление о стройной системе методов производства овощей и зеленных культур. И тогда пришло простое решение — обратиться за помощью к агрономам-практикам. Зося разыскала телефон Ивана Сергеевича, попросила его подыскать для консультаций опытного специалиста. И вот они с Людмилой едут в Ивановск. Зося грустно смотрела на пробегавшие за окном машины, покрытые инеем березки и сосны, думала о том, что редко бывает в Ивановске, мама еще не знает, что скоро станет бабушкой. Она рассказала Людмиле, как проехать до городского кладбища, снова притихла, ушла воспоминаниями в свое счастливое детство, рядом с живой и здоровой мамой. Люда остановила машину возле ворот кладбища, хотела выйти из машины вслед за Зосей. Но Зося попросила ожидать ее в машине, и пошла знакомой аллеей к заметно подросшему каштану возле маминой могилки.
Каштан из тоненького прутика превратился в большое, красивое дерево с густой и раскидистой кроной, но это был именно тот каштан, который посадил Иван Сергеевич возле маминой могилки. Зося помнила могилку, простую пирамидку памятника с маминой фотографией, но возле каштана не было привычного холмика в металлической оградке.
Под кроной каштана, на белой мраморной скамеечке сидела женщина с венком на голове из полевых васильков. Зося подошла поближе, и была поражена холодной красотой мраморной, уставшей женщины, присевшей отдохнуть под кроной дерева. Это была скульптура ее мамы, высеченная рукой талантливого мастера из бело-розового мрамора. Зося погладила мамину замерзшую руку, и присела на простенький стульчик, оставшийся возле мраморного великолепия со времен металлической пирамидки.
Через некоторое время на аллее послышался скрип снега под ногами подходившего человека. Зося оглянулась и сразу узнала Ивана Сергеевича.
— Я тебя сразу и не признал, — сказал Иван Сергеевич, — ты стала взрослой, такой же красивой, как Лина в молодости. Ты первый раз видишь памятник? Отец твой постарался. Теперь сюда люди приходят полюбоваться этой красотой. Василина любила посидеть под каштаном, подзарядиться от энергии дерева. Это я твоему отцу рассказал, а потом смотрю Василина, точно живая сидит на скамеечке. Только очень уставшая от земных забот. Так оно и было — замучила себя жизнью рядом с мразью, которой еще и прислуживала. Зосенька, я вижу, ты тоже скоро мамой станешь? Не знал я, что тебе тяжело будет ехать. Я ведь слукавил, правду тебе не сказал — я подыскал тебе агронома в Горевске, живет там очень опытный аграрий, селекцией на своих шести сотках балуется. На мою просьбу с тобой поработать сразу с радостью согласился. Говорит, что Василину всегда уважал и ее дочери с радостью поможет. А я так думаю, что ему самому очень хочется настоящим делом заняться. Вот его адрес и телефон. Ты не сердись на меня, очень уж хотелось тебя увидеть. Может, в гости ко мне зайдешь? Посидим, старые фотографии посмотрим.
— У меня еще одно дело есть к Вам, Иван Сергеевич. Хочу порядок навести в своих документах, но без Вашей помощи здесь не обойтись. Я привезла с собой свое свидетельство о рождении. Выдано оно Ивановским загсом. Сейчас я хочу его заменить в связи с изменением моей фамилии. Я хочу взять фамилию отца — Чарышыва, но это затруднения не вызовет, было бы мое заявление. Сложнее будет записать в свидетельство о рождении моих родителей. Папа — Чарышев Николай Васильевич и мама — Ромашова Василина Дмитриевна. Мама не смогла этого сделать. Говорила, что закон не позволяет. А я решила, что у человека может быть только одна мама, та, которая настоящая. И отец у меня отыскался, тоже настоящий. Поможете?
— Безусловно, помогу. Давай мы с тобой проедем по городку и соберем подписи свидетелей, которые подтвердят, что фактической твоей мамой до самой своей смерти была Василина. Потом заедем в загс и оставим там твое заявление и все документы. А дальше я сам попробую договориться с заведующей, чтобы не забюрократила этот вопрос. Я думаю, что через пару недель ты сможешь получить новый документ, подтверждающий твое рождение и настоящих родителей. Правильное решение, Зосенька. Лина любила тебя, и сейчас бы была счастливой бабушкой. Рано ее Господь позвал к себе, внуков не увидит. Пойдем, Зося. Холодно сегодня, застудишься, а тебе хворать никак нельзя.
В этот день Зося с Людой возвратились домой только поздно вечером. Чарышев и Анцев сидели в гостиной возле камина, на столике были разложены карты. Увидев вошедших Зосю и Люду, они собрали карты, оба начали возиться с чайником и бутербродами. Людмила иногда ленилась уезжать на ночь домой, звонила маме и оставалась у Зоси. Так у нее появилась на первом этаже комната, которую она потихонечку заполняла своими вещами. Ей нравился потрясающий уют и тишина этого дома. Здесь жили любящие друг друга люди. С раннего утра дом наполнялся негромкими голосами, которые никогда не срывались на крик.
В Людмилиной семье все было по-другому — мама, уставшая от постоянной непосильной работы и непроходящей материальной нужды, разговаривала всегда громким голосом, который гневался и раздавал команды. Мамины крики и приказы дочери воспринимали, как надоевшее жужжание комара, старались поскорее уйти из дома и возвратиться, когда в квартире наступала сонная тишина. Людмила завидовала Зосе и считала, что жизнь несправедливо ее, Люду, обделила вниманием и заботой, которыми в избытке была окружена Зося.
Бездомная сирота Зося сейчас была центром вселенной для очень занятых и авторитетных в городе людей. Анцев как бы на время забыл о своей солидной должности и целыми днями был занят строительством бассейна и теплиц. Он руководил строительством, заказывал и получал строительные материалы. Но главным заказчиком была Зося. Вечерами они усаживались рядышком на диван и обсуждали детали стройки. Зося завалила свою комнату специальной литературой и сейчас со знанием дела рассказывала, каким гостам должна соответствовать отделка бассейна и технология очистки воды. Она даже разработала график температурного режима воды в зависимости от возраста ребенка.
Анцев очень серьезно относился к ее замечаниям и пожеланиям. И только Зосе было дано право вносить коррективы в ход строительства.
На равных с отцом и Анцевым Зося обсуждала патовую ситуацию, сложившуюся на химкомбинате. Огромный комбинат начал жить в долг — отсутствие госзаказа и платежеспособных партнеров-покупателей неминуемо приближало комбинат к банкротству. Катастрофически быстрыми темпами росла кредиторская задолженность перед банком и поставщиками сырья.
Нужно было немедленно изменить ассортимент производимой продукции и искать новые рынки сбыта. Зося считала, что для того, чтобы сохранить комбинат, необходимо срочно часть производства законсервировать, и работать только на выпуск востребованной продукции. Чарышев соглашался, что нужна немедленная структуризация производства, но был связан решениями и согласованиями партийных органов, которые хотели перевезти в одной лодке без особых потерь козу и капусту.
Партийные органы согласовали преобразование предприятия в народное, но не согласовывали сокращение рабочих мест. Вы, дескать, преобразовывайтесь, приватизируйтесь и решайте все свои проблемы самостоятельно. А госзаказ дело государственное, нужна продукция завода, значит, будет заказ, а если нет, то сбыт ищите сами. Получался замкнутый круг, по которому ходили руководители предприятия.
Людмила, обычно молча сидела рядом с Зосей и сначала удивлялась, а через некоторое время уже завидовала разумности своей «шефини». Она ничего не понимала в стратегии и тактике развития производства, а поэтому очень быстро начинала дремать, прислонившись к спинке дивана.
Но зато исполнитель из Люды получался хороший и очень ответственный. Все, что ей поручалось выполнить самостоятельно, неукоснительно исполнялось, даже если она сталкивалась с определенными препятствиями и ограничениями. Если Людмила не могла войти через парадный подъезд, то находила черный ход и проскальзывала туда, чтобы получить или подписать нужную бумагу. Сейчас Люда не могла оспаривать Зосино лидерство, она безропотно подчинилась ее логике и здравому смыслу.
Однажды Люда спросила у Зоси, что это за птичий язык, на котором она общается с Розой Самуиловной. Зося ответила, что это иврит, еврейский язык, и она его учила специально, чтобы общаться с Розой Самуиловной, которой порой бывает очень одиноко среди русских людей. В былые времена Люда посмеялась бы над очередным чудачеством странной Зоськи, но сейчас вдруг поняла, что за это понимание и уважение привычек и привязанностей близкого человека ее подруга заслуживает искреннего восхищения. И все-таки, зависть пыреем проросла в ее сердце и уже пускала дружные всходы…
Люда все с большей неохотой уезжала к себе домой и однажды решила, что если Зоська не возражает, то ей лучше вообще переселиться в обжитую комнату на первом этаже Чарышевского особняка. Маму и сестру, скорее всего, не огорчит ее отсутствие, а здесь у нее намечается большой и ответственный объем работы. Зоська скоро родит малыша, и не сможет столько времени уделять хозяйственным вопросам их намечающегося производства, вот Людмила и планировала подняться на ступеньку повыше и подменить ее, а потом, возможно, и совсем вытеснить. Скоро нужно будет заказывать, и завозить компост на поле и в теплицы, покупать семена, нанимать для работы людей — Зоська пусть пока командует, а она, Милочка, будет исполнять и учиться командовать самостоятельно.
Зося, как ни странно, замечала косые взгляды Людмилы, но надеялась, что на смену ревности и зависти придет настоящее взаимное уважение, искреннее желание помочь друг другу, а, заодно, и уважительные партнерские отношения. Завязывалась дружба, в которую обычно не верят скептики. Людмила вступила в самое начало короткого пути от женской дружбы до лютой ненависти.
Но пока у компаньонок имелось общее дело и общие двадцать четыре часа в сутки за минусом короткого сна. Людмила, как ей тогда казалось, пусть временно, но все-таки, сошла с тропы войны, а Зося никогда на ней не была — с Людмилой ей нечего было делить, а в помощи она никому не отказывала.
— Девчонки, чай готов, — позвал Чарышев, — быстренько к столу, пока горячий. Мы с Александром Михайловичем с вами посидим, возможно, расскажите нам, чем целый день занимались.
— Да, папочка, расскажем. Были в Ивановске. Я видела скульптуру — сидела рядом с ней, как будто завороженная, не могла наглядеться. Настоящее произведение искусства, может занять достойное место в любом музее. А мамочка словно живая, и потрясающе красивая.
— Это сделано в память о твоей матери, она будет стоять там, под каштаном, деревом, которое так любила Василина. Мне и скульптору председатель райисполкома, Иван Сергеевич, многое рассказал про Василину. Я тоже заметил, что скульптор добился поразительного сходства скульптуры с живой Василиной.
— Да, это так. Я была ослеплена этой красотой, просто не могла глаза отвести. А потом подумала, что вот сейчас любуюсь мраморным изваянием, а когда была жива мама, как-то и в голову не приходило сказать ей, что она красива не только телом, но и духом. Сила привычки и обыденность затеняли и тушевали ее превосходные природные данные. В Ивановск мне нужно будет еще раз съездить. Хорошо бы успеть закончить эти дела до родов!
— О каких делах ты говоришь? — спросил Анцев, — Если ты имеешь в виду строительство, то через десять дней, это максимум, оно будет закончено.
— Я решила поменять свою фамилию Ромашова на Чарышева и вписать в свидетельство о рождении моих настоящих родителей — мамочку Василину и папочку Чарышева. Ты, папа, не возражаешь?
— За такой вопрос не мешало бы тебя, дочка, ремнем выпороть. Но рука не поднимается, ты уже взрослая. А если замуж выйдешь, снова фамилию будешь менять?
— Нет, я навсегда останусь Чарышевой. Но мой сынок Санечка, должен быть Анцевым. Как вы думаете, Александр Михайлович, Саша согласится усыновить ребенка?
— С радостью. Правда, он сейчас недоступен для внятного общения. Возможно, рождение ребенка сможет все в его жизни изменить в лучшую сторону. Буду надеяться! Зося, спасибо за разумное решение. Если Саша под влиянием своей мамы не захочет признать ребенка, то я ведь тоже Анцев. Поэтому даже не сомневайся — внук будет Анцевым Александром Александровичем.
— Дочка, я не узнаю тебя! Разве фамилия ребенка для тебя принципиальный вопрос? У нас с тобой тоже хорошая фамилия и род древний, — удивился Чарышев.
— Ты, папа, знаешь, что с Сашей происходит? В этой ситуации, пусть даже против его воли, но я установлю его отцовство. Пусть почувствует ответственность и поймет, что он не один, у него есть малыш, который нуждается в нем, его защите и опеке. Он должен отвечать за жизнь и воспитание своего сына, а для этого он сам обязан возвратиться в нормальную жизнь. Вырастить сына я и сама могу, но и Сашу оставить на произвол судьбы тоже не имею права, да просто не хочу. Пока он болен, мы с Санечкой останемся с ним, а потом время все расставит по своим местам. Мила, а ты почему молчишь? Устала?
— Есть немного. Пойдем отдыхать. Я провожу тебя, Зося? Хочу по пути тебе еще пару вопросов задать.
У Людмилы, наверное, был очень важный вопрос, потому что она вместе с Зосей зашла в ее комнату, закрыла дверь и присела на диван.
— Зоська, я знаю, что ты тоже устала, но мне очень нужно поделиться с тобой своей тайной — я влюбилась.
— Молодец, давно пора тебе влюбиться. Не секрет, в кого?
— Не секрет — в Анцева, но он на меня не обращает никакого внимания.
— То-то я смотрю, что ты при нем становишься немой и глухой. Милочка, ты очень яркий и интересный человек и тебя невозможно не заметить. А если Александр Михайлович так ничего и не заметит, то твоя жизнь уже украшена любовью. Посмотри на себя — ты прямо расцвела. Смотреть на тебя одно удовольствие. И выбор твой потрясающе правильный. Александр Михайлович достоин самой искренней и преданной любви.
— Ты меня утешаешь, Зоська? Я может быть и немая, но не слепая — совершенно определенно, что Анцев увлечен тобой.
— Милочка, что за глупости ты говоришь? А Чарышев не увлечен мной? Александр Михайлович дедушка моего сыночка, которого скоро возьмет на руки. Он просто ко мне очень хорошо относится. Ты, Милочка, поторопись его очаровать, а то он скоро уедет.
— Боюсь, что ничего у меня не получится. Я при нем боюсь рот открыть. С ним можно общаться только на его языке, а мой словарный запас пригоден разве, что для общения с уличными пацанами. Это первое, а второе — его привязанность к тебе! Ты чаще заглядывай в его глаза, Зоська. Он, когда разговаривает с тобой, то его глаза просто сияют от счастья. И там не уважение, там — любовь.
— Знаешь, Мила, для меня самой наши отношения — тайна за семью печатями. Я его тоже люблю, как-то по-своему, возможно, это дочерняя любовь. Любить по-настоящему мужчину я уже не смогу, — Зося вспомнила свой странный сон, в ее голосе зазвучало сомнение, — А может и могу? Что-то я совсем запуталась. Прости, Милочка, я не верю тебе. Никакой любви ко мне у Александра Михайловича не существует, есть простая благодарность за внука и уважение. Вот и все! Так, что дерзай, и у тебя все получится. А мне нужно рожать и думать о воспитании своего ребенка.
— Хорошо, я подумаю. Как ты считаешь, может, мне лучше влюбиться в твоего отца? — засмеялась Людмила, — Я тащусь от взрослых, умных и деловых мужиков. А твой отец ничуть не уступает Анцеву, или даже лучше его. Могу стать твоей мачехой. Как ты, Зоська, к этому отнесешься?
— Милочка, ты в своем репертуаре. Это простой розыгрыш? А я чуть тебе не поверила.
Людмила спускалась вниз по лестнице и злорадствовала: «Ну, вот, я все и выяснила. С возрастом ты, Зоська, стала еще умнее, но осталась такой, же наивной дурой, как и десять лет назад. Я пока не знаю, хорошо это или плохо. Но пока — меня это устраивает. В жизни ты не замечаешь вполне очевидные истины — рядом страстно влюбленный мужчина, а ты считаешь, что это уважение и дань твоему интересному положению. По-моему, даже Чарышев и Роза Самуиловна обо всем догадываются, одна только ты в несчастном неведении. А ты вон как зарделась и разгорелась, когда я тебе про Анцева правду сказала. Хочешь ты, чтобы он тебя любил. Так оно и есть, и ты уже готова ответить ему взаимностью, это невооруженным глазом видно. Зоська, Зоська, партнерша моя названная, как же ты разрулишь этот необычный треугольник? Ты бесспорно умная и сильная женщина, но ребенка носишь от слабого и недостойного мужчины. И ты, Зоська, приняла правильное решение — зачем тебе трудности и страдания в любви, когда рядом пропадает от неразделенной любви к тебе такой человек, как Анцев? Похоже, даже Чарышев предпочитает твоему Саше своего друга Анцева. Наверное, с большой радостью отдал бы тебя за него замуж. А вот загулявший Сашеньке наверняка останется в гордом одиночестве, при своих интересах. Вот ведь ситуация! Отец с сыном не могут женщину разделить. Пусть бы лучше Александр Михайлович меня полюбил — всем бы было проще и спокойнее. И в первую очередь тебе, наивная Зоська. Потому что, с учетом этих обстоятельств, я вынуждена буду подарить свою любовь твоему папаше. А там посмотрим, чей кошелек станет толще, и какую ступень пьедестала я сумею занять».