Зося лежала на диване и ладошкой растирала по щекам слезы. А они продолжали ручейком стекать из покрасневших глаз. Долгожданное письмо от Пети было наполнено гневом и обидой. «Ты обманула меня, — утверждал лист бумаги, исписанный косыми строчками, — и не просто обманула, а все это время притворялась честным и верным другом. Но разве друзья так поступают? Я здесь занимаюсь до седьмого пота, а ты местечко себе тепленькое в жизни разгребаешь. Крым, заливчики, море! Зоська, как же быстро ты забыла меня. Я понимаю, Золушка встретила богатенького папиного сыночка и растаяла от счастья. Как же — впереди сытая и довольная жизнь среди богатых людей. А мы с тобой мечтали добиться всего самостоятельно. Я уехал за тридевять земель, чтобы получить достойное образование, и заработать много денег. Чтобы мы с тобой никогда не чувствовали себя ущербными. Эта оскорбительная нищета преследовала меня с раннего детства. Да и ты после смерти мамы в роскоши не купалась. В те времена для нас с тобой разрезанная пополам горбушка хлеба с фасолью из консервной банки, казалась ресторанным деликатесом. Но я не хочу больше таких деликатесов. Я получу от жизни все, что называется обеспеченной жизнью. Вот только ты надолго выбила меня из равновесия, как будто ударом из-за угла отправила в нокаут. Не тебя ли я просил: ты дождись меня, моя панночка, и я всю жизнь буду тебя на руках носить. Как же я ошибся в тебе!»
Зося читала обличительные слова и соглашалась с ними — конечно, Петя прав. Как могла она забыть о том, что Пете очень тяжело в такой далекой и холодной Сибири. Да еще и в Крым уехала греться на солнышке. Саша — вот где главное предательство. Не она ли, предательница Зося, хочет, чтобы Саша постоянно был рядом с ней? И не она ли, эта самая Зося, украдкой перед занятиями ищет глазами Сашу. И не от его ли имени у нее сладко замирает сердце. Все! Она приняла решение — с завтрашнего дня она ездит на занятия только общественным транспортом. А Сашу она вообще забывает — ну, есть где-то хороший человек по имени Саша, но к ней, Зосе, этот человек не имеет никакого отношения. Самое главное в ее жизни — это Петя. Пусть учится спокойно, а она будет его ждать. Верно, и честно.
«Ты прости меня, Петя, — вывела каллиграфическим почерком Зося первую строчку письма, — я действительно виновата перед тобой. Но, поверь мне, я больше без тебя никогда и никуда не поеду, а Сашу вычеркиваю даже из списка своих друзей».
Зосину трагедию Роза Самуиловна сразу прочитала на ее заплаканном лице:
— Что, детка, за горе приключилось у тебя? Письмо долгожданное получила, так радоваться должна. Раз написал, значит, жив и здоров. А ты заплаканная вся. Рассказывай, кто до слез довел — Петя или Саша?
— Оба. Петя называет меня предательницей. И это, конечно, все из-за Саши. Он обиделся, что я уехала отдыхать, а он занимался все это время на своей базе. А еще пишет, что Саша богатый, вот я с ним и общаюсь.
— Ну, это он от ревности тебя обижает. Сам далеко, а Саша рядом. Но это совсем не по-мужски. Не ожидала я такого поступка от нашего Петруши.
— А что не по-мужски, тетя Рози?
— Давит он на твое самое уязвимое месте — ответственность за свои поступки и порядочность.
— А может он прав, и я действительно предала его?
— Нет, он не прав. Ты сама, без давления с его стороны, должна определить свои отношения с ним, и с Сашей. Так будет справедливо.
— Но я уже приняла решение — с Сашей быть на определенной дистанции. Чтобы у Пети не возникло и тени сомнения в моей преданности.
— Ты приняла неправильное решение, Зося. Определить ваши отношения должно время. А ты, под давлением Пети, для Саши не оставляешь ни единого шанса. И что это за дистанция для Саши? Ты, что лишаешь его даже дружбы?
— Да. Это нужно для того, чтобы Петя перестал волноваться, и продолжал спокойно учиться. А если говорить о Саше, то, я думаю, что для него это небольшая потеря — все девчонки нашего факультета готовы предложить ему не только дружбу, но и свою любовь. Так, что думаю такую потерю, как я, он легко переживет.
— Это ты мне рассказываешь или себя пытаешься убедить? Я ведь вижу, что Саша тебе не безразличен, как и ты ему. Так зачем ты хочешь все разом уничтожить? Ты приняла свое решение, а у Саши тоже есть право на выбор — любить всех девчонок факультета или остаться с тобой. Ты вообще с ним на эту тему говорила? Ты сказала, что у тебя есть давнишний друг, и ты поддерживаешь с ним отношения до сих пор?
— Да, я ему все сказала, но он и слышать ничего не хочет. Говорит, что пока наши дружеские отношения его устраивают, а потом жизнь все расставит по своим местам.
— Вот видишь, Саша мудрее тебя оказался. Я с ним тоже согласна — время и жизнь все решат за вас всех. А вот Пете ты просто больше ничего не пиши о своих друзьях. Видишь, каким ревнивцем он оказался. Прямо настоящий Отелло.
— Нет, тетя Рози. Я не стану обманывать Петю — нас связывают самые тяжелые годы моей жизни, и я ему многим обязана.
— Хорошо бы, детка, к твоей абсолютной честности добавить еще способность отличать чувство долга от других жизненно важных определений, таких, скажем, как любовь и счастье.
— Петя считает, что если я его дождусь, то впереди у нас будут долгие годы счастья.
— Главное, Зося, чтобы и ты так считала. А ты пока слепо исполняешь его команды. Я Петю люблю, но сейчас очень удивлена его деспотизмом. Что-то здесь не так. А ты подумай хорошенько прежде, чем совсем отказываться от Саши. Правда, я уверена, что этот молодой человек твердо стоит на ногах, и знает, чего он хочет от жизни. И если ты ему нужна, то он обязательно сделает все возможное и невозможное, чтобы добиться своей цели. Действительно, только время может в этом классическом треугольнике расставить все по своим местам. Кто-то из вас троих обязательно сойдет с дистанции, иотойдет в сторону, но это должно произойти добровольно. Возможно, этим добровольцем станешь ты сама.
— Не поняла. Почему я?
— А что тут понимать — встретишь третьего или четвертого, так бывает в жизни, и уйдешь от этих двоих. Тем более что первая любовь, к сожалению, бывает очень короткой.
— Нет, тетя Рози. Я уже сделала свой выбор — Петя был рядом со мной в горе, а сейчас моя очередь делить с ним все трудности и ненастья нашей дальнейшей жизни. Я ему это обещала и сдержу свое обещание. Куда бы ни забросила его армейская служба, я постараюсь всегда быть с ним рядом, конечно, если он этого захочет сам.
С этого дня Зося действительно виделась с Сашей только на занятиях — ну не переводиться же ей на другой факультет, чтобы и эти встречи прекратить. Ей нравилась ее будущая специальность, да и банк, направивший ее на учебу, вряд ли даст свое согласие. А Петю беспокоили именно эти встречи. Он ей писал, что она не совсем сдержала свое обещание, ее встречи с Сашей не прекратились. Он считает, что она просто оставила себе пути для отступления. Ну и пусть считает, а она, Зося, честно исполняла данное ею обещание, и убеждать в этом Петю уже устала. Не хочет ей верить и не надо — это уже его проблема. А вот Саша… Сначала он ожидал ее возле дома, где она снимала комнату, чтобы отвезти на занятия. Но Зося пробегала мимо машины, словно за ней гнались. Потом начала выходить из дома на полчаса раньше, а затем бесцельно сидела в пустой аудитории. Саша перестал ожидать ее возле дома — зачем мучить девушку спринтерскими забегами, и одинокими посиделками в институте. В Горевск Зося уезжала на общественном транспорте или за ней приезжал Михаил Исаакович. Сашины приглашения посидеть в кафе или в ресторане Зосей решительно отвергались. После окончания второго курса Саша пытался через Розу Самуиловну уговорить Зосю поехать с ним в Крым. Роза Самуиловна не верила в успех данного ей поручения, но с Зосей все-таки поговорила:
— А, что, Зося, Петя в этом году снова не приедет на летние каникулы?
— Нет, он уезжает на военную базу на все лето, и предупредил меня, что писать мне оттуда не сможет.
— А что же ему помешает написать тебе письмо?
— Он пишет, что там нет отделений связи потому, что эта база расположена в лесу.
— И ты ему безоговорочно веришь? По моему мнению, нет у нас в стране таких баз, с которыми вообще отсутствует связь. Ты посмотри телевизор и послушай радио — космонавты и те со своими семьями общаются. И письма пишут, и телеграммы присылают. Было бы желание. А, может, все банально просто — Петя не хочет себя обременять письмами во время летнего отпуска?
— Как ты, тетя Рози, можешь подозревать Петю в лентяйстве? Быть такого не может! На базе, где Петя повышает свое военное мастерство, действительно нет никакой связи с внешним миром. Чтобы курсанты не отвлекались во время занятий. Он говорит правду. Пусть занимается — служить в армии после училища будет легче. Их преподаватели в этом уверены. Возвратится с базы, и сразу мне обо всем напишет. Вспомни, именно так и в прошлом году было.
— Ну, хорошо, пусть будет так. А, может, и мы с тобой тоже уедем на лето в Крым? Съездим на Сиваш, погуляем по Арабатской стрелке, найдем свой «карманный пляж». И, поверь мне, Пете совсем не обязательно об этом сообщать. Это будет наша с тобой маленькая тайна.
— Ага, и там случайно встретим Анцевых. Саша говорил, что они с отцом каждый год приезжают в Крым отдыхать. А скажи мне, тетя Рози, ты, случайно, не Сашино ли исполняешь поручение? Ведь это он хочет поехать в Крым вместе с нами?
— Возможно, но я не вижу в этом ничего плохого. Он предлагает тебе разделить не любовь, а хороший, полноценный отдых в Крыму. Об этом же и Александр Михайлович просит.
— Нет и нет. Не поеду никуда. Я обещала Пете.
Вечером, когда Зося уже лежала в постели и находилась в состоянии полусна, из прихожей послышался звонок телефона, и приглушенный голос тети Рози: «Нет, ты знаешь, не сумела я ее уговорить. Сама я очень бы хотела снова увидеть море, но без нее ехать не хочу. Счастливого вам отдыха». Потом, возможно это уже снилось Зосе, тетя Рози сказала, что да, его зовут Петя, а фамилия Котович, и, что, скорее всего, Зося его не любит, а просто задолжала и поэтому исполняет все его капризы. Скоро она сама во всем разберется, надо только подождать. Утром Зося все пыталась вспомнить, о чем все-таки на самом деле говорила тетя Рози по телефону, а что ей приснилось. Но тетя Рози сказала, что и телефонного звонка, вовсе, не было, она в это время точно уже спала.
Лето Зося провела в душном и пыльном городе. Пару раз сходила на городской пляж, но ей там не понравилось — шумные дети вместе со своей воспитательницей, да пенсионеры с собачками, вот и все посетители.
Роза Самуиловна, наблюдая за ее тоскливым и однообразным летним отдыхом, не выдержала:
— Зося, я случайно вчера по телевизору видела репортаж из нашего дворца спорта. Оказывается, там построен большой бассейн, и тренеры работают. Как ты думаешь, Петя тебе бы разрешил, хотя бы раз в неделю, посещать бассейн? Я помню, тебе очень понравились уроки плавания. Правда, азам плавания тебя обучил совсем не профессионал, но ты достойно держишься на воде. Попробуй продолжить свое обучение, но уже с тренером-профессионалом. Для этого нужно пройти медкомиссию, а затем купить абонемент.
— Ну, что ты, тетя Рози, постоянно Петю критикуешь? Конечно, против бассейна он бы не возражал. Он сам спортом занимается, и мне не один раз говорил, чтобы я научилась плавать. Завтра же и займусь медкомиссией.
Вскоре Зося стала завсегдатаем бассейна. Плавала она с удовольствием, и до изнеможения. Пахнувшая хлоркой, прохладная вода бассейна принимала Зосино тело в свои объятья, и удерживала на поверхности, как легкую пушинку.
В Зосином гардеробе появились купальники, яркие полотенца и шапочки для волос. Ежедневные занятия плаваньем добавили ей жизненного тонуса, и пробудили естественное девичье желание выглядеть красивой и нарядной.
Зося с удовольствием примеряла свои наряды, что-то подшивала, укорачивала или удлиняла. Обычное дело для молодой девушки, следящей за своей внешностью. Этим летом она впервые посетила косметический салон и парикмахерскую. Девушка-парикмахер усадила ее в кресло и спросила:
— Что будем делать? Ваши чудесные волосы, так хороши, что я бы вам посоветовала чуть-чуть подровнять кончики, и оставить все так, как есть. Я впервые встречаю такие красивые волосы, и завидую вам белой завистью.
В косметическом кабинете она задержалась на более длительное время — ее интересовало все — маски для лица, уход за кожей, легкий макияж. Косметологи там же и подобрали ей средства для ухода за кожей и парфюм.
Когда Зося дома начала выставлять на стол все эти ароматные баночки и флакончики, Роза Самуиловна в восторге захлопала в ладоши:
— Наконец-то, мне будет у кого приворовывать косметику. Сама в ней с молодости не разбираюсь, а иногда хочется какую-нибудь баночку красивую купить. Но продавщицы мне всегда подсовывают какую-то дрянь.
— Эта косметика тебе, тетя Рози, не подойдет. У нас с тобой, совершенно различный тип кожи и, конечно, возраст. Если ты мне доверяешь, то я завтра тебе все куплю. Теперь я знаю, где можно не только проконсультироваться по вопросам косметологии, но и все купить.
За это лето Зося — застенчивая, робкая девочка, которая жила в постоянной тревоге и ожидании грядущих неприятностей, и очередных ударов судьбы, преодолела свои комплексы и обрела уверенность в своих силах и способностях. Роза Самуиловна и Михаил Исаакович — умные, тактичные люди, сумели протоптать дорожку к больной, измученной невзгодами душе своей воспитанницы, и поселить там надежду и спокойствие.
— Смотри, Розочка, какой красавицей становится наша Зосенька. Я сияю от гордости, когда бываю где-нибудь вместе с ней — мужчины просто глаз не могут отвести от нашей красавицы. Да, что мужчины, женщины тоже откровенно любуются ее красотой. Стройная, изящная, копна волос, огромные глаза. А сейчас она научилась свою природную красоту подчеркнуть красивой одеждой и косметикой. Я вот, что думаю, Розочка — нужно машину нам новую купить. Мне по льготной очереди, как участнику войны, уже сейчас можно ехать за машиной. На свою старую машину я покупателя нашел, остались мелочи по переоформлению владельца. Но новую машину я оформлю сразу на Зосеньку. Я тут недавно посадил ее за руль, когда мы возвращались домой. И остался доволен ее самообладанием и вниманием на дороге. К следующим каникулам я ее сам подтяну в вождении, а потом в школу водительскую определю, чтобы водительское удостоверение смогла получить.
— Знаешь, Миха, я в этих вопросах совершенно не разбираюсь, поэтому, как ты скажешь, так и будет. У меня только два вопроса — как на эту ситуацию смотрит сама Зося, и как опасны сегодня дороги, особенно для такой молодой девушки?
— Зося сама очень хочет научиться водить машину. А опасны ли дороги? Да, опасны, если за рулем машины опасный человек. Я когда сам за рулем, то тоже представляю опасность и, в первую очередь, для своих пассажиров. В любую минуту у меня может подняться давление или отказать сердце, тогда машина сразу станет неуправляемой. Зосенька справится с машиной лучше меня — в этом я уверен. Она очень ответственный человек.
Зося очень тщательно готовилась к первому дню нового учебного года — и ее старания были замечены всеми девчонками-сокурсницами:
— Ромашова, вот это упаковка! У тебя, что личный дизайнер и косметолог появились?
— Я сама себе дизайнер и косметолог в одном лице, — отшучивалась Зося. А ее глаза искали по аудитории Сашу — где он, почему опаздывает даже в первый день занятий? И вот он появился — загорелый и безупречный. Он вошел в аудиторию, и направлялся прямо к ней. Зося замерла — вот сейчас она снова увидит его преданные глаза и прочитает там удивленное восхищение, произошедшими с ней переменами. Но Саша прошел мимо, бросив на ходу:
— Привет, Зоська! Хорошо выглядишь. Как дела?
Если бы она и захотела ему ответить, то пришлось бы общаться с его спиной. А она хотела рассказать ему про свои успехи в бассейне. Что ж, значит, не суждено — ему неинтересно. Так начался этот третий институтский учебный год. После занятий Зося несколько раз наблюдала, как Саша галантно открывал дверь своей машины перед очередной девушкой. Ее, стоящую на автобусной остановке, он не замечал и проезжал мимо.
«Вот и хорошо. Все правильно. У меня есть Петя и скоро, через один год, он приедет ко мне. А Саша пусть живет своей жизнью. Вот уже и нет никакого треугольника — Саша отошел в сторону».
В институте она научилась на Сашино клише: «Привет, Зоська! Хорошо выглядишь. Как дела?» отвечать весело и беззаботно: «Как всегда, прекрасно» или просто кивнуть головой в знак приветствия. Скорее всего, он и не ожидал от нее ответ, а просто, как и со всеми сокурсниками, вежливо здоровался. Зося решила, что Саша потерял к ней интерес раз и навсегда. Но простой житейский случай расставил все по своим местам.
Крыльцо возле входа в институт каждый год на зиму зашивалось деревянными рейками. Делалось это в целях безопасности, потому что ступеньки крыльца были выполнены из гранита и при первых же заморозках покрывались тонким слоем прозрачного льда, по которому идти, особенно на девичьих каблучках, было небезопасно. Правда, и сами рейки, предназначенные для противостояния намерзанию льда на ступеньки, также являлись источником институтского травматизма студенток. Каблуки могли попасть в зазор между рейками и, в лучшем случае, сломаться, а уж при самом плохом стечении обстоятельств, то травмировать или сломать ногу.
Зосин высокий каблук проскочил в щель между рейками и прочно там застрял. Зося ойкнула и начала падать навзничь. Но в это время ее сзади подхватили, и она оказалась на руках у Саши. Над ней склонилось бледное Сашино лицо, совсем рядом она увидела по-прежнему преданные и любящие ее глаза:
— Зоська, солнышко, ты как? Ушиблась? А что с ногой? Едем в травмпунк.
Зося через одежду слышала бешеный стук его сердца, и не спешила покидать эти надежные руки. Она обхватила его шею руками, положила голову ему на плечо, и закрыла глаза. Как хорошо и спокойно!
Вокруг уже засуетилась толпа студенток: «что случилось? ей совсем плохо? она сломала ногу?» Наконец, Саша догадался попросить девушек, чтобы открыли его машину, и усадил Зосю на заднее сиденье.
— Ты как, Зося? Поедем в больницу?
— Нет, в больницу не поедем. Моя нога в порядке, просто, наверное, небольшое растяжение связок. К завтрашним занятиям, я думаю, все пройдет. Если ты не спешишь, то подвези меня домой.
Во дворе дома, где жила Зося, Саша остановил машину и пересел к ней на заднее сиденье:
— С твоего разрешения я осмотрю твою ногу — все ли так хорошо, как ты рассказываешь.
Саша склонился к ноге, а Зося пожила свою руку на его голову и зашептала:
— Саша, Саша, Саша…
Ее голос, тихий и ласковый, произносил его имя, и нес в себе какую-то тайну — то ли она звала его куда-то, то ли о чем-то просила, а, может, просто совершала таинство колдовства. Саша замер под ее рукой, боясь спугнуть счастье, которое обещала магия ее слов. Но Зося опомнилась, быстро открыла дверь машины и вышла, а вернее, выскочила из машины.
— Зося, скажи, а что это было, — отчаянно закричал он ей вслед, — простая благодарность или …
Зося на ходу, не оборачиваясь, ответила:
— «Или», но это ничего не меняет.
На следующий день было все, как обычно:
— Привет, Зоська! Хорошо выглядишь. Как дела?
— Как всегда, прекрасно!
Но теперь Зося знала, что Саша не забыл ее — она нужна ему, так же, как он нужен ей. А все эти слова, и ни к чему не обязывающие заигрывания с девчонками — просто ненужная шелуха, которой он хочет защитить свое мужское достоинство.
«Скоро приедет Петя, и я скажу ему, что сдержала свое обещание, не встречалась с Сашей. Но пришло время отпустить меня к Саше, потому что я люблю его, и не представляю свою дальнейшую жизнь без него. Петя все поймет и простит меня — мы всегда понимали друг друга. А ты, Саша, подожди еще совсем немного — я должна закончить свою первую историю, иначе, у меня ничего не получится с тобой».
Летние месяцы своих каникул Зося провела за рулем автомобиля. Дядя Миха купил и поставил возле дома блестящую ярко-красную машину. Маленький «жигуленок» немедленно занял теплое местечко в Зосином сердце, и она старалась поскорее получить право на управление этой красненькой игрушкой. Занятия в водительской школе приносили только удовольствие, и определенный азарт. Зося с нетерпением и долей страха готовилась к сдаче экзаменов на получение водительского удостоверения. Сдать теорию оказалось совсем несложно — правила дорожного движения она знала наизусть. К своему собственному удивлению, вождение тоже сдала с первого раза. Молодой офицер, который принимал у нее экзамен, большую часть времени смотрел на Зосю, и сам забывал, какое ей выдал задание. Зося останавливалась, а он удивлялся:
— А почему вы здесь остановили машину?
— Вы мне дали задание припарковаться.
После сдачи экзамена Зося вышла из машины и отправилась на автобусную остановку.
Через несколько минут ее догнал тот самый молодой лейтенант и сказал:
— Подождите одну минуту. Может, мы с вами сможем встретиться вечером?
— Я занята, — ответилаЗося, — у меня вечером бассейн.
— Замечательно. Тогда встретимся в бассейне. Кстати, меня зовут Алексей, можно Леша. Так вы точно придете во дворец спорта?
— Да, точно. Я почти каждый день там бываю.
— Тогда до встречи. Я должен бежать — там, в машине у меня сидят ваши учащиеся, ждут своей очереди на сдачу экзамена.
Алексей уже плавал, когда Зося пришла во дворец. Он махал ей из воды рукой и улыбался. Зося переоделась и хотела выйти из раздевалки, но вдруг ясно услышала голос Алексея, который очень громко кому-то рассказывал:
— Мне девчонка здесь свидание назначила. Классная такая, фигуристая. Пошла переодеваться, сейчас выйдет, сам увидишь.
— Молодец, Леха, пользуешься успехом у женщин.
Голос показался знакомым, Зося приоткрыла дверь и сразу же быстро закрыла — рядом с Алексеем плавал Саша. «Нет, Саша! Я не хочу повторять твои приемы и разводить тебя на ревность. Сегодня вы плавайте вдвоем, а я приду сюда завтра». Зося снова переоделась и быстро прошла через спортивный зал к выходу из дворца.
Михаил Исаакович любовался Зосиным водительским удостоверением:
— Вот, что значит мастерство, Розочка! Зосенька экзамены сдала с первого раза. Не всем это дано. Правила дорожного движения можно выучить наизусть, но она и вождение с одного захода сдала. Моя ученица!
— Оба вы, Миха, молодцы. А мне это ее вождение добавит головной боли — Зося в дороге, а у меня белая горячка.
— Вот это ты брось. Она на дороге чувствует себя, как бывалый водитель — спокойна и нетороплива.
А Зося готова была и ночевать в машине — в небольшом салоне «жигуленка» было тепло и, по-домашнему, уютно. Роза Самуиловна сначала побаивалась садиться в машину с молодым водителем, но быстро привыкла, и в магазины больше не ходила пешком.
От Пети как обычно письма начинали приходить только в сентябре, и Зося перестала их ожидать летом. Он писал в каждом письме, что любит ее и очень хочет увидеть. Зося отвечала добросовестно, но о любви умалчивала. Она окончательно поняла, что Петя никогда не станет ее любимым мужчиной, с которым можно строить свою семью. Для Пети она была и могла оставаться только другом — надежным и верным.
Четвертый курс Зося окончила ровно и спокойно — зачеты и экзамены были сданы, зачтена курсовая работа. Она могла бы уже уезжать домой, но внезапно загрипповала Елизавета Андреевна. Несколько раз ее дома навещала участковый врач, выписывала таблетки, контролировала давление и температуру. Елизавета Андреевна добросовестно выполняла все назначения врача, но лучше ей не становилось. Вечерами поднималась температура, и начинался озноб. В один из вечеров Зося вынуждена была вызвать для Елизаветы Андреевны скорую помощь. Врач сказал, что, похоже, начинается пневмония, ее необходимо госпитализировать. Зося отвезла Елизавету Андреевну в больницу и решила, что неделю-две еще поживет в ее квартире — надо же в больнице кому-то навещать одинокую больную женщину.
В больницу Зося наведывалась каждый день — то бульончик горячий, то теплые носочки, то свежее белье.
Ее отъезд домой затягивался, но Роза Самуиловна и Михаил Исаакович считали, что Зося поступает правильно, ей следует подождать, когда Елизавету Андреевну выпишут из больницы.
Зосю совсем не утомляли поездки в больницу — десять минут дороги и полчаса у Елизаветы Андреевны в палате. Елизавета Андреевна, все беспокоилась, что Зося из-за нее не может уехать домой, каждый день сокрушалась:
— Спасибо тебе, детка. Из-за меня у тебя каникулы начались неудачно. Уже могла бы давно дома быть. Ты хоть сейчас не сиди со мной в палате, а отправляйся домой и отдыхай. Год-то тяжелый был — все учеба да экзамены.
Зося собирала пустые банки и мисочки, делала список необходимых вещей на завтра и уезжала.
В один из таких дней она, как обычно, въехала во двор дома Елизаветы Андреевны, припарковала машину, забрала сумки с продуктами и направилась к своему подъезду.
Возле подъезда навстречу ей поднялся высокий военный, на которого она сначала не обратила внимания — ну сидит какой-то военный вместе со старушками на скамейке, и пусть сидит.
— Зося, не узнала?
Военный обнял ее и приподнял на уровень своего лица — перед ней родное, возмужавшее лицо и сияющие глаза.
— Петя! Ну, как тебя узнать? Ты стал такой взрослый и красивый. И форма тебе очень идет. Как ты здесь? Впрочем, не отвечай — пойдем ко мне. Наверное, в дороге проголодался, буду тебя кормить, а потом и наговоримся.
Зося накрывала на стол, а Петя рассказывал о своем училище и таинственной военной базе:
— Представляешь, Зося, все позади — и эти дополнительные занятия на секретной базе, и училище тоже. Все это мне порядком надоело. Муштра недалеких тыловиков, казарма и марш-броски в слякоть, зной и стужу. Сейчас получил звание и направление на службу. Устроюсь, сразу тебя заберу отсюда. Ты за это время окончишь свой институт, будешь у нас в финансовом отделе работать. Заживем мы с тобой! Совсем недолго осталось — всего годик какой-то. Если только меня сейчас не отправят на войну, в Афганистан. Я все летние отпуска провел на базе, получил специальную подготовку. Да что я все о себе — расскажи как ты. Ты стала такой красивой, что глазам больно на тебя смотреть. Я запомнил тебя несмышленышем в школьном платьице. Если бы сейчас встретил на улице, то, пожалуй, не узнал. Это мне бабушки ваши дворовые, подсказали, что ты приедешь на красной машине. Зоська, а машина откуда? Ты мне о ней ничего не писала. И, кстати, а где твоя квартирная хозяйка, что-то не видно ее.
— Петя, ты давай ешь. Поговорить еще успеем. Моя квартирная хозяйка, Елизавета Андреевна, в больнице лежит. Ты на сколько дней приехал? Ее скоро должны выписать — познакомлю вас, она чудесный человек и умница, тебе она точно понравится.
— К сожалению, Зося, я приехал совсем ненадолго — тебя увидеть. Вечером уезжаю — на один день к маме, а потом с назначением на место службы. Такая у меня теперь жизнь — я не волен сам распоряжаться собой. Но как ты, Зоська, похорошела! Тебя и в часть-то страшно везти — мужики обзавидуются, и постараются отбить. Такое с офицерскими женами часто случается — увидит дамочка покрупнее звезды на погонах и пошла к более обеспеченному и благополучному, чем ее лейтенант.
— Подожди, Петя, меня в часть везти. Ты был мне другом, другом и остался. А чтобы с тобой в часть ехать — любить надо. И про офицерских жен ты зря так. Просто люди разные бывают, но та, которая по любви замуж вышла, менять своего лейтенанта на другие погоны точно не станет. Ты еще обязательно встретишь свою судьбу, которой будешь нужен только ты, а не материальные блага и крупные звезды на погонах.
— Вот так, значит! Письма мы пишем одному, а любим другого? Нет, Зоська, ты мне слишком дорога, чтобы я спокойно уступил тебя какому-то папенькиному сынку. Не бывать такому.
Петя встал из-за стола, снял свой китель и поднял Зосю на руки.
— Так, где здесь у нас кровать или диван, давай подсказывай, будущая офицерская жена.
— Петя, ты что задумал? Пусти меня сейчас же. Петя, пусти, — кричала и билась у него на руках Зося, — не смей ко мне прикасаться. Петя опомнись, ты сам потом будешь сожалеть о своем поступке. Петя, не надо. Я не люблю тебя.
Петя бросил ее на кровать, начал рвать и стаскивать с нее одежду.
— Нет, нет, никуда ты от меня не денешься. Ты ведь честно меня ждала, и мужиков у тебя не было? — бормотал он, — Так кому я эту красоту и невинность буду оставлять? Если уж так его любишь, то пусть ему мои объедки остаются.
— Петя, пожалей меня, мне больно, — Зося, придавленная его тяжелым, твердым телом, не могла сопротивляться. Но он ее не слышал.
Сострадание, жалость и нежность утонули в звериной страсти — он до боли кусал ее тело, рвал зубами кожу, не щадя и не жалея, ломал ее ноги. Она так и осталась лежать на разорванной и окровавленной простыне, когда он оставил ее, и ушел в ванную комнату.
Потом он прикрыл ее наготу одеялом, а сам уселся на диван.
— А ты молодец, Зоська, дождалась меня. Не было у тебя мужиков. Ты прости меня, что я так, грубовато. Тебе, наверное, больно было? А я накинулся на тебя, как самый последний дикарь. Но поверь, Зося, никто и никогда не будет тебя любить так, как я тебя люблю. Теперь у нас с тобой все хорошо будет — если меня даже на войну пошлют, то есть кому меня ждать. Ты ведь будешь ждать меня, Зося? Да и не нужна ты ему сейчас, своему ухажеру. Девок ему, наверняка, хватает, а ему нужна была такая, как ты — чистая и нежная. Но и у тебя сейчас нет этой чистоты. Так, что забудь о нем, и жди меня, я скоро за тобой приеду.
Петя еще долго говорил и поучал Зосю, как она должна себя вести, в своем новом звании офицерской невесты. А она лежала, и страстно желала, чтобы он поскорее ушел.
Перед тем как уйти из квартиры, он наклонился к ней и поцеловал в щеку.
— Ну, все, Зоська, мне пора. Не обижайся на меня. Все у нас с тобой будет хорошо. Ты лежи, отдыхай, меня провожать не надо. Прощай, моя любимая, и жди мое письмо — как только приеду к месту службы, сразу сообщу тебе свой адрес.
Зося не могла больше оставаться на этой растерзанной, опозоренной кровати.
Потихоньку, преодолевая боль и брезгливость к своему телу, сползла на пол. Потянула с дивана плед, накрылась и лежала, съежившись, до самого утра.
«Так вот она какая, оказывается, любовь. Боль и отвращение. Зачем он приехал, и как узнал, что я здесь? Да, собственно, какая разница — как узнал, зачем приехал. Главное то, что это я виновата во всем. Давно нужно было написать ему, что я Сашу люблю. Но я боялась его обидеть любовью к другому человеку. А вот он не постеснялся меня изуродовать. Получается, что честным и порядочным быть невыгодно? Я жалела Петю, и именно из-за этой жалости потеряла Сашу, навсегда. Да, что Сашу — я себя потеряла. Как мне дальше жить? Ущербная — и душой, и телом. Но ведь Петя на войну собирается, как можно сейчас от него отказаться — он веру в людей потеряет, и будет под пули подставляться. За что мне все это? Не люблю я Петю, а сейчас и презираю, даже его имя у меня отвращение вызывает, как плевок на асфальте. А война? Он был со мной, когда я голодала, была совершенно одна на этом свете. Где ты, мама? Никогда мне так плохо не было. Помоги мне просто советом. А тетя Рози? Она ведь не станет меня презирать, если я расскажу ей правду? Нужно скорее ехать домой, все ей рассказать. Она, как мама, все поймет, простит и подскажет».
Роза Самуиловна поняла все сразу:
— Скажи мне, Зося, Петя приезжал? Он позвонил сюда и это я, старая идиотка, ему рассказала, что ты задержалась, потому, что Елизавета Андреевна в больнице лежит. И он, конечно, воспользовался ситуацией? Ты вся в синяках. Он изнасиловал тебя?
Зося, молча кивнула головой.
— Ты написала заявление в милицию?
— Нет.
— Тогда давай вместе напишем. Такое прощать нельзя!
— Написать заявление в милицию? На Петю? Нет, я не могу. Синяки скоро пройдут, все заживет.
— Скажи, Зося, а душа тоже заживет?
— Душа? С душой, наверное, будет намного сложнее. Одно я определенно знаю — я на всю жизнь останусь одна, у меня не будет семьи. Я люблю Сашу, но теперь я ему не нужна.
— Почему ты не нужна Саше? Ты, что все ему рассказала, и он сказал, что ты ему не нужна?
— Нет, не рассказывала. Что я ему скажу? Что меня Петя изнасиловал, но я вынуждена снова его морально поддерживать, потому, что он уезжает в Афганистан.
— Какой Афганистан, Зося? Кто тебе об этом сказал?
— Петя.
— Он, что снова решил эксплуатировать твою наивность? У этого подонка на самом деле отсутствуют границы.
— Тетя Рози, Петя любит меня, возможно, поэтому и изнасиловал — ревнует к Саше.
— Детка моя, если любят, то берегут. Это первая примета любви. Пройдет время, Зося, и ты сама во всем разберешься. Но пока, я просто настаиваю — плюнь ты на этого Петю, он пустой, но очень жестокий человек. Как я могла столько лет в нем ошибаться? А ты расскажи все Саше, не мучай его и себя.
— Нет, тетя Рози! Саша может прожить счастливую жизнь с другой женщиной. Зачем ему навсегда больной человек?
Синяки скоро исчезли с Зосиного тела, зажили ссадины и царапины. Но Зося осунулась, похудела и днями сидела в квартире. В бассейн она не ходила, любимая машина сиротливо стояла во дворе.
Михаил Исаакович, обеспокоенный ее состоянием, категорично заявил Розе Самуиловне:
— Ты, Розочка, совсем ослепла? Зосенька заболела, ее необходимо срочно показать врачу. Если ты ее не отведешь в поликлинику, то этим займусь я сам.
— Давай, Миха, не будем спешить. С молодыми девушками часто случается хандра. Может, влюбилась, вот и переживает. Если через пару недель она не восстановится, то мы обязательно обратимся к врачам.
К врачам все-таки пришлось обратиться — Зосю начала мучить тошнота и изжога. Любая еда стала для нее настоящим испытанием. Диагноз врача был предельно прост и понятен — токсикоз, девушка беременна. Роза Самуиловна, поняла, что пришло время все рассказать Михаилу Исааковичу. Хотя об изнасиловании, наверное, следует умолчать, потому что такое известие могло его самого уложить в больницу. Михаил Исаакович воспринял эту новость совершенно спокойно — прекрасно, значит, в доме скоро появится малыш, а это большое для него счастье — успеет понянчить Зосиного ребенка. Об отце он ничего не спрашивал: раз не говорят про отца, значит, его нет. И не надо. У него будет дед — Михаил Исаакович.
Сама Зося восприняла это известие совершенно равнодушно — будет ребенок, она его вырастит. Одна, без Пети. Но сообщить Пете, о том, что он скоро станет отцом, она очень хотела. Возможно, ребенок сможет ему заменить Зосю. У него появится цель в жизни — выжить на войне и встретиться с малышом. А Зося получит долгожданную свободу от нелюбимого, так неприятного ей сейчас, человека и избавится от ответственности за его душевное спокойствие.
— Тетя Рози, мне нужно Петю разыскать. Он должен знать, что скоро станет отцом. Может, мне написать письмо в его училище и попросить, чтобы мне сообщили его адрес? Он мне не пишет, значит, где-то находится далеко и, скорее всего, на войне.
— По большому счету, детка, он тебе не нужен. Если бы он тебя любил, то давно бы написал. Но узнать о нем правду я тоже хочу. Чтобы не морочил тебе больше голову. Только боюсь, что эта правда будет не совсем для тебя приятной. Поэтому, есть вариант просто забыть о нем. Я боюсь за твое здоровье — ты сейчас должна думать о ребенке.
— Для меня узнать, где он сейчас — просто жизненная необходимость. Если у него все хорошо, то я смогу окончательно забыть о его существовании. Так, написать мне письмо в училище, как ты считаешь?
— Никуда писать не надо. Я хорошо знаю его маму. Я, кажется, тебе говорила, что в свое время мы с ней были сокурсницами. По телефону задавать ей вопросы, тем более, о ее сыне — как-то некорректно. Еще подумает, что с ним что-то случилось, а ей не говорят. В данной ситуации нужно помнить о ее возрасте и нажитых болезнях. Давай мы с тобой навестим ее. Расстояние всего-то ничего — каких-то двести километров, зато все узнаем о Пете из надежного источника. Мы может добраться общественным транспортом или Миха нас отвезет.
— Я думаю, что сама смогу сесть за руль автомашины. Скажи, а это не будет выглядеть, как попытка женить его на себе? Мне меньше всего хотелось бы, чтобы Клавдия Ивановна, так обо мне подумала. Тем более что Петя в качестве мужа меня совершенно не интересует.
— О тебе мы ей ничего говорить не будем. И вообще я могу представить тебя своей дальней родственницей, которая приехала ко мне в гости.
— А ты можешь ей о Петином поступке не рассказывать? Я прошу тебя — просто постарайся узнать его почтовый адрес.
— Все я сделаю, как ты хочешь. Я сама хочу разобраться, что же с ним случилось — он по жизни негодяй, но мы этого не замечали, или это действительно от его большой неразделенной любви. У нас с тобой есть в запасе еще две недели летних каникул, значит, все успеем.
Городок, где жил Петя оказался небольшим поселком. Клавдию Ивановну очень обрадовал приезд сокурсницы — столько лет прошло, и они так редко видятся. По телефону пообщаться и то времени не находится, а может и темы для разговора. А тут надо же — Роза Гольдева сама приехала.
— Вы у меня погостите? Сходим в лес, в этом году боровиков и рыжиков урожай невиданный. Одна я в лес идти боюсь, а с вами — с удовольствием.
— Нет, Клава, мы просто навестить тебя заехали. Спасибо вот моей племяннице — решила тетушку покатать по стране. Я сразу и подумала, зачем бесцельно ездить, лучше уж сокурсниц навестить.
— Так ты, Роза, уже к кому-то заезжала?
— Пока только к тебе, в первую очередь хочу узнать, как ты живешь. Твой Петя пока учился в нашем Горевском техникуме, я все о тебе знала, на занятиях видела его каждый день, да и домой ко мне он часто забегал. А потом уехал, и всякая связь прекратилась. Кстати, как он, где служит?
— Я, Роза, тебе очень благодарна за то, что ты моего сына столько лет оберегала, помогала ему и даже подкармливала. Сейчас у него все хорошо. Училище он окончил, в семье порядок.
— В какой семье?
— Ты, наверное, не знаешь — Петя давно женился. Еще на первом курсе. Жена, правда, не весть, какая красавица, постарше его и избалована, но с лица воду не пить. Зато, какие у нее родители! Сваты мои оба люди заметные он — директор крупного завода, а она майор, преподаватель в училище, которое Петя окончил. Между прочим — доктор наук. Обеспеченные люди, и дочь у них одна, а потому и зять любимый. Да, что я тебе рассказываю, ты сама знаешь, что моего Петю невозможно не любить. Он любогоочарует. Правда, немного переживал, что пришлось ему от девчонки, с которой вместе техникум оканчивал, отказаться. Он говорил, что девочка умница и красавица, ответственный по жизни человек — учится только на отлично. Но ты знаешь, Роза, она круглая сирота, поэтому помощь там ожидать от семьи не приходилось. А он у меня и так нагоревался — не очень-то богато и обеспеченно мы жили. Ты, наверное, знаешь эту девочку, Роза? Как она сейчас живет? Наверное, работает кассиром в банке и получает свои семьдесят рублей? Жаль, конечно, хорошая была бы жена Пете. Но нищая она…
— Нет, не совсем все так. Я ее действительно знаю. Такая у нас в техникуме только одна была. Сейчас она заканчивает институт. Между прочим, по направлению банка. Получает повышенную стипендию и материальную помощь от банка. В общем, не бедствует. Кроме того, у нее отыскались богатые родственники и очень ее любят. Говорят, что девочка в роскоши купается. Так, что твой Петя, возможно, и продешевил. К тебе он часто наведывался во время своей учебы в училище и где он служит сейчас?
— Мы с ним общаемся в основном по телефону. Ко мне он в этом году приехал первый раз, да и то на два дня. Как ни просила задержаться еще на пару денечков — не согласился, там жена его должна вот-вот родить. А раньше они с женой каждый год уезжали то в санаторий отдыхать, то по туристической путевке с миром знакомиться. Служба у него сейчас дай бог каждому — в училище его оставили, командиром взвода курсантов. Пока так, а дальше он обязательно повышение по службе должен получить, думаю, что сваты его в обиду не дадут.
— Что ж, я очень рада за Петю и за тебя. Достойного человека ты вырастила, Клава. Только таких людей, как он, жизнь быстро назад разворачивает — пожил за чужой счет и хватит, собирай суму и отправляйся на голгофу грехи замаливать. Пойдем, Зося. Нам пора ехать.
— Зося? Почему ты, Роза, сразу мне не сказала, что это — Зося.
— А что бы это изменило? Твоему сыну доброты и совести бы добавило, или ты сама сумела бы понять, что богатство — это дело наживное и, хорошо бы, собственным потом и мозолями. Только тогда все это в радость и во благо. Все остальное пустая химера и мираж. Ну, богатейте!
Они успели отъехать от дома, когда Зосю пронзила страшная боль в животе, и она остановила машину:
— Тетя Рози, мне так плохо! Я постою немного, пусть боль уйдет.
Но боль нарастала. Роза Самуиловна помогла Зосе выйти из машины на обочину дороги и вдруг с ужасом заметила яркие алые полоски крови на Зосиных ногах.
— Зосенька, посиди в машине, только не паникуй. Я пойду вызывать скорую помощь. Жди, я быстро.
На машине скорой помощи Зосю доставили в местную больничку, сразу положили на операционный стол. Вскоре врачам стало понятно, что ребенка спасти не получится, только кардинальными мерами можно остановить кровотечение.
На следующий день Зосю выписали из больницы и заверили:
— Ничего страшного не случилось. Вы молоды, и у вас все впереди, в том числе и дети. Не переживайте, все образуется.
Зося вышла из душной больницы и подошла к большой клумбе, на которой начинали набирать силу бутоны хризантем.
— Смотри, тетя Рози, скоро хризантемы зацветут. Белые хризантемы — любимые Сашины цветы. Осень начинается. И в моей душе тоже осень, словно молодость закончилась. Зато тихо и спокойно.
— Вот и хорошо, детка, что тихо и спокойно. Ты прости меня, что подвергла тебя такому испытанию. Но без шоковой терапии вылечить твою душу было бы очень сложно. Ребенка жалко.
— Да, мне тоже жалко ребенка, но он сам ушел от меня. Как и его отец. Я перед ними ни в чем не виновата.
— Зося, давай мы больше не будем Петю вспоминать ни в радости, ни в гневе. Ты должна знать, что если человека вспоминают, даже плохим словом, значит, он по-прежнему живет в твоей душе. А я хочу, чтобы ты забыла его, раз и навсегда. А осень, Зосенька, давно, еще со времен моей молодости, была и есть моей любимой порой года. Ушло лето с жарой и пылью, но и холода еще не наступили. Тишь и благодать. Я люблю даже осенние дожди. Мне всегда кажется, что в природе нет ничего лишнего и бессмысленного. Так и дожди, пусть они иногда холодные и затяжные, но всегда благодатные — они очищают и готовят землю к зимнему ненастью. Вот и по твоей душе прокатилась буря и очистила ее. Теперь ты, детка, стала совершенно взрослой. Конечно, очень жаль, что такой, дорогой ценой.
Дома Зосю ожидало письмо от Пети. Толстый конверт с треугольными штампами принес ей очередную порцию лжи.
— Тетя Рози, я тебя прошу, такие вот конверты выбрасывать сразу в ведро с мусором. А с этим письмом я разберусь сама.
Зося взяла свою любимую тетрадь с вензелем «З», вложила в нее армейское письмо от своего бывшего кумира и отправилась в лес. День был тихий, светлый и солнечный. Листья на деревьях только-только начинали покрываться золотой и медной росписью. Зося чиркнула спичкой и поднесла свою тетрадь к маленькому язычку пламени. Потом она стояла и смотрела, как часть ее прошлой жизни превращается в легкий, ажурный столбик пепла. «Спасибо, тетя Рози, что помогла мне выбраться из этой страшной трясины. Я прощаюсь со своим прошлым, и обещаю, что буду жить только сегодняшним днем. Я постараюсь не возвращаться в прошлое и не заглядывать в будущее илиего планировать». Так, стоя возле маленького костра прошлых бед и иллюзий, Зося сформулировала основной принцип своей дальнейшей жизни.