Реалии и чуть раньше
— Ты только посмотри, Борь! Видел когда-нибудь такое раньше, а? Охренеть ни встать, а ты, в своё время, не хотел идти в Институт. Обалдеть!!!
Борис покрутил головой. Ошарашенно, заворожено. Объект «Радостный» не переставлял удивлять тех, кто на нём работал. И совсем ещё зелёному летёхе медслужбы ФСБ, которого полгода назад пригласили работать в Институт, было ясно, что друг и коллега прав. Впрочем, как и обычно. И потому становились понятны те выражения, которые Слава обычно не применял.
Про то, что их ждёт на объекте, было сказано на предварительном инструктаже. Но на самом деле…
Потрясало и ввергало, иногда, в ужас. Во всяком случае — содержимое нескольких контейнеров-капель. А их здесь было много. Объект был большим, и явно искусственного происхождения. И если снаружи это вызывало сомнения, то внутри они сразу и бесповоротно пропадали. Пусть и расположенные в не совсем правильном, для человеческого восприятия, геометрическом порядке коридоры и проходы. Абсолютно идентичные друг другу по площади большие и малые помещения. И каждое из них, тех, в которые смогли попасть исследователи, было заполнено теми самими «каплями», аккуратно расположенными вдоль стен.
Первоначальные исследования нескольких, извлечённых с усиленными мерами безопасности, показали, что внутри содержится прозрачный газ-криоген. Сохранявший то, что было внутри, в идеальнейшем состоянии. Тела, препарированные в дальнейшем, сохранились в абсолютно неповреждённом состоянии. Группа, в которой работали два друга, занималась именно ими. А сейчас они в первый раз попали в состав тех, кто регулярно отправлялся внутрь Объекта.
Термин «Ковчег», которым они оперировали всё чаще, был предложен одним из немногих гражданских специалистов. Биологом, специалистом по уникальным случаям в антропологии, профессором Точиновым. Он первый на одном из совещаний вслух высказал то, что давно болталось на языках всех, кто имел хоть какое-то отношение к работам на Радостном-55. И никто не захотел спорить, так как собрание в одном месте такого большого количества различных биологических видов, напоминало именно мифический корабль старика Ноя. Другое дело, что из двадцати вскрытых контейнеров — только в двух были организмы, приближенные к тем, что населяли землю. Как в прошлом, так и в настоящем.
Мужское тело. Длина — два метра. Развитая, скорее даже гипертрофированная, мускулатура. Странные составляющие в опорно-двигательном аппарате, высокое содержание кремния в невозможном соотношении с элементами металла, по основным параметрам почти полностью соответствующего ферруму. Рудиментарное продолжение позвоночного столба, напоминающее хвост, причём действующий и выполняющий роль балансира. Наличие в наружном кожном покрове твёрдых наростов, прикрывающих основные органы жизнеобеспечения. Третий глаз, прикрытый кожистой мембраной.
Четвероногое существо, соотносящееся с земным отрядом псовых. Шерсть, судя по структуре, выполняющая в основном защитную функцию. Строение лап более близкое к представителям семейства крупных хищных кошек. Так же, как и строение когтей передних лап. Из странностей: образование на груди, напоминающее мускульную сумку с несколькими камерами. Внутри спрятаны хватательные конечности, напоминающие щупальца кальмарообразных. И три головы.
Все остальные экземпляры — были странными и чужими. И опасными. Нечто, напоминающее расхристанный клубок водорослей, после того, как контейнер был открыт, неожиданно активизировалось. Результатом действия воскресшей «морской капусты» было то, что три тела лаборантов были сожжены, после того, как начали видоизменяться после зафиксированного наступления биологической смерти. Начальника лаборатории, закрытого в герметичный саркофаг, отправили в Столицу, для проведения дальнейших исследований. Клубок, ощетинившийся длинными, украшенными крючками лентами хватательных конечностей — утилизировали с помощью вызванных сотрудников СБ, вооружённых ранцевыми огнемётами. Помещение лаборатории, после проведения соответствующей санитарно-обеззараживающей обработки, закрыли и залили быстро застывающим цементом. А рядом расположили датчик-анализатор биологической активности, который засекал даже вирус гриппа у проходивших мимо сотрудников.
Не получалось открыть несколько больших овальных дверей, которые полностью соответствовали по высоте большим коридорам, ведущих к ним. Если «малые» помещения можно было открыть при помощи плазменных резаков, то в «большие» ход был закрыт и надёжно блокировался активной системой защиты, которая сразу уничтожала все повреждения. На что тот же самый Точинов, которого негласно называли настоящим куратором исследований, задумчиво сказал:
— Да и хрен с ними… мало ли, что там может быть.
Борис позволил себе согласиться с ним. Про себя. Так как тоже считал, что это может быть опасно. Его и без того удивлял факт проведения исследований, которые носили весьма и весьма опасный характер. Поражало то, что хотя меры предосторожности были беспрецедентными, но ведь рядом находился целый город. Жители которого, к слову сказать, до сих пор так и не знали хотя бы малой доли правды о том, что происходит у них под боком. После этого поневоле охватывала гордость за собственное учреждение, и абсолютно не верилось в те газетные «утки», которые постоянно нудели о том, что после развала Союза — всё кануло в небытие. В том числе вся система безопасности и сокрытия государственных тайн. Куда там… когда было нужно, то никто и не подозревал ровным счётом ничего.
Откуда ему было знать про то, что ни с того, ни с сего в Радостном вспыхивали эпидемии опаснейших заболеваний, уносивших десятки жизней. О том, что железобетонные блоки, которые в спешном порядке постоянно делали на местном ЖБИ, не всегда содержали внутри себя только арматуру. Да и незачем было знать такое сотруднику Института. До поры, до времени.
— Слушай, Борь. — Голос Славы оторвал его от размышлений. — А ты не думал про то, что стоит попробовать запустить несколько вирусов через разъёмы у замков в «большие»? Они ведь подходят, если немного модернизировать выходы, к универсальным подключалкам?
— А ты думаешь, что в Управлении таких умников, как ты, нет? — Борис усмехнулся. — Наверняка наш генерал от медицины, товарищ Гробовой уже неоднократно пытался. Его же ребята постоянно торчат у замков. Хотя Точинов и против…
Верно, тот был против, да еще как. За то, верно, и убрали мужика подальше, отстранив от всех работ по объекту. Иногда многим казалось, что сильно зря. Ведь тот, стараясь не рисковать, делал все последовательно, грамотно и исходя из расчетов. Гробовой же страстно хотел добраться до всего Ковчега, и плевать ему было на побочные эффекты. Справится аппаратура слежения, никуда не денется, а защита периметра, все ее сложные паутины и нейросети, не выпустит наружу ничего лишнего. Угу.
Внимания на сотрудников, недавно, после отстранения Точинова, начавших таскать с собой приборы СПАС, из маски, шланга и баллона дыхательной смеси на полчаса, достаточных чтобы добежать до выхода, Гробовой не обращал. Какой только дури людям в башку не стукнет, и такое тоже случается. Хотят таскать на себе эти противогазные сумки, так пусть носят, их проблемы. Главное — порядок и последовательное выполнение всех требований его, как руководителя.
*****
Взгляд вперёд — 6:
Любитель экстремального отдыха Николай медленно отступал назад. Винтовка «Ингрэм», увешенная примочками и прочими буржуйскими гаджетами, валялась метрах в двадцати впереди. Полностью изломанная одним ударом большой и тяжёлой лапы. Когтистая конечность, украшенная плотными кожаными бляшками, была серого цвета с чёрными вкраплениями. И принадлежала неторопливо, боком, подходившего к незадачливому туристу, серому льву. Тому самому, поохотиться на которого он согласился.
Возможно, лёва сейчас мстил. Натурально, мстил этому засранцу, воплотившему в своем лице всех прочих охотников мира, за великую африканскую пятерку, включавшую носорога, слона, льва, леопарда и кого-то там еще. Портретные группы из отпиленных и обработанных таксодермистами голов бедных животных до сих пор появляются на стенах богатых домов, прямо пропорционально вымиранию зверей на нашей бедной планетке.
И наш зверина, имея такой чудесный шанс укотрупить человека с ружьем, явно не планировал тот упускать. Я бы на его месте поступил бы также, чего уж. И жизнь свою спас и за прошлые поколения отомстил. Жестоко и кроваво.
«Страшно ведь тебе, говнюшонок. — мелькнула злорадная мысль. — Небось полные штаны наклал». Мелькнула и пропала. Негоже таким мыслям витать даже в голове рейдера-проводника.
— Десять ноль семь? — Одними губами, на выдохе в микрофон, совмещая точку коллиматора с головой грея.
— Десять ноль девять. — Так же на выдохе пророкотал динамик наушника басом Большого. Жаль, что он сейчас с оставшимися экстремалами остался там, в кирпичном здании сторожки на Стоянке. Хотя и им, наверняка, хватает хлопот с резусами.
— Угу. — Скопа отозвалась немедленно.
Симба напрягся, готовясь к прыжку, неуловимому и смертельному. И не успел. Массивная, серая с чёрными точками голова разлетелась брызгами. Пули калибра «семь шестьдесят два» и ровно «девять» миллиметров. Ведь это, брат грей, тебе не шутка. И не нужно было изображать из себя хозяина наших, бетонно-кирпичных разваленных джунглей. Глядишь — пожил бы ещё немного.
Тело льва лежало тёмной кучей перед туристом, который приходил в себя, ошарашено крутя головой по сторонам.
— Эй, Николя! — Он задрал голову. — Держи, мы к остальным. Заберись вон на тот гараж, спрячься за плитой и не высовывайся. Понял?
Турист лихорадочно захлопал ладонями, пытаясь поймать «Стечкин», пожертвованный от щедрот своих Скопой. Не поймал, как и можно было предугадать. Да и чёрт с ним, не хрена было выпендриваться и изображать из себя Алана Куотермейна.
А мы уже бежали назад, прислушиваясь к редким очередям…
Попали мы конкретно. Мало того, что Колян не послушал нас, и рванул вперёд, едва заметив приземистый силуэт, мелькнувший впереди. Так и ещё на нашу голову свалилась стая обезьян, не пойми откуда выскочивших перед нами. Стая была приличная, голов в пятнадцать. Хорошо ещё, что прямо по курсу было покосившееся, но ещё крепкое зданьице, когда специально построенное для сторожей большой стоянки. Большой пинками погнал в его сторону туристов, одновременно уводя обезьян. Они ведь, несмотря на то, что куда как умнее, к примеру, собак, такие всё-таки дурни.
Дождавшись, пока ребята скроются в здании, мы со Скопой, аккуратно елозя брюхами по земле, проползли за первый из всего массива, гараж. А там уже встали и устремились за нашим бузотёром и непослушником Николаем. Надеясь на то, что он ещё не превращён Симбой в фарш для котлет. Хорошо, что Сдобный встроил им маяки в коммуникаторы.
Судя по сумасшедшему метанию зеленой точки, ему уже приходилось несладко. Грей играл с ним. Льву явно было скучно. А поменять обойму на бронебойные — туристу ума не хватило. Подстрелить льва в упор и спереди обычными «пятёрочными» патронами? Не смешите мой пупок. Эти серые паскуды очень хорошо прикрыты собственной живой бронёй. И плохо, что её до сих пор не научились перерабатывать. Под нужды оборонного ведомства. А может и хорошо. Всёж таки греи — представители эндемичной фауны Района. И без них будет как-то пусто. Хотя?..
Наконец мельтешения туриста приняли чётко направленный характер. Мы со Скопой переглянулись. Симба гнал его в любимую точку местной путаницы невысоких строений. В один из тупиков, с обоих сторон ограниченный высокими строениями. Там Костя не сможет уйти поверху.
Мы успели. Выблевав по дороге половину лёгких и чувствуя, как кровь колотится в висках японскими барабанами. Ой, надо бросать курить, надо!!!
И сейчас мы возвращались. Может обезьяны и не самые опасные из противников в Районе. Но это пока не подтянулись либо их родственники, либо кто-то из агрессивно настроенных Местных. А так, как темнеет, нас может ждать куда как неприятное время.
Резусов осталось мало. Всего восемь. Сейчас они закидывали окна мусором, не оставляя попыток пробраться внутрь. Самое плохое в этих тварях — умение «отводить» глаза. Потому и опасны, что могут подойти почти вплотную. Только электронику они убивать не умеют. А запасные батарейки к ней у каждого опытного рейдера — всегда с собой.
Скопа не оставила им шансов. Да и я немного помог. Две оставшиеся твари попытались удрать, но Большой не смог заставить себя подарить им такую возможность, сняв их дальними очередями, которые они никак не могли сбить повернувшись к нему красными воспалёнными задами. Правда, как оказалось, у него было не без потерь. Одного из туристов, кажется Виталика, успела зацепить клыками какая-то особо наглая обезьяна. Зацепила за бедро, чуть не повредив артерию, и он сейчас тихо стонал в углу, с ужасом косясь то в сторону насквозь красного бинта, притянутого жгутом к ране, то сторону компаньонов. Да уж, куда как показательно отношение друг к другу внутри их сплочённого коллектива. Как ни странно, но в нашу сторону он если и смотрел, то робко и с надеждой.
— Дерьмецо… — Скопа выматерилась. — Эй, длинный!
— Да. — Один из двух охотничков вскочил с пятой точки, примощённой к разбитому подоконнику.
— Пошли. Костика вашего приведём. Давай быстрее, темнеет.
Я посмотрел им вслед. Действительно, это ещё-то шайссе, больше никак и не скажешь. Ещё одна ночь, судя по всему, нам обеспечена. А я-то хотел провести её хотя бы у Кефира, там относительно безопасно. Не получится. Парня этого не успеем дотащить. Закурив, вышел на улицу, пытаясь сообразить: где можно укрыться? А практически и некуда… и входа в Лабиринт здесь я не знаю. Дела…
— Не в Интернат же, хоть он и рядом. — Большой, сидя на крылечке, бухтел под нос. Вид у него был недовольный. — Отстой, а не ситуация. Да?
— Да не то слово. — Хотелось спать, если честно, и не думать ни о чём. — Придётся вон в те дома лезть, как мне кажется.
— Здесь же место не из самых лучших? — Турист возник на крыльце.
— Да не то слово. Мертвяков много, да и так… хватает, не пойми чего. — Большой сплюнул, отстегнув, наконец, маску. Он у нас ещё тот перестраховщик. — Не хочу никого пугать, но шанс увидеть бэньши — неоднократно возрос.
— Ой, да брось… — Я верю в фольклор. Сталкивался с Крюком, видел Хозяина, будь он неладен, зверолюд несчастный. Но бэньши?!!
— Эт ты там, дома, бросаться будешь, Пикассо. Чем хочешь, хоть телевизорами из окна. А здесь… ну его нахрен, бросать-то.
— Ладно. Смотри, тут. Я пойду, Скопу встречу. А то больно уж быстро темнеет. А с ней эти двое олухов.
— Давай. Если что — три зелёных, ты ж в курсе.
— Чего зелёных? — Турист непонимающе покрутил головой.
— Свистка, балбес. — Большой ухмыльнулся.