Настя шла через негустой пролесок, откуда было рукой подать до первых пятиэтажек города-призрака. Ненадолго остановилась, ловя тепловизором бинокля возможную опасность. Пока ей не удалось заметить никого, и не из «Пуритан», и не из какой-либо другой группировки. Одиночек хитроумное изобретение ижевских мастеров-оружейников тоже не засекло. Девушка присела на ствол поваленной яблони-дички и сняла с пояса флягу с остатками воды.
Ночь она провела в одном из тех заброшенных зданий, что встречались на её пути. Забралась на чердак, скинув приставную, прогнившую лестницу, и прокемарила всю ночь, вздрагивая от непонятных звуков. Как ни крути, а почти весь путь до Радостного она шла в обществе рейдеров, знавших всё про Район и его обитателей. Под утро девушка всё-таки не выдержала, забывшись тяжёлым сном.
Её разбудила вибрация КПК, уловившего движения большой стаи орфо-псов, пронёсшихся рядом с домом. «Журналистка» огляделась вокруг, осторожно выглядывая в чердачное оконце, и, убедившись в том, что всё в порядке, решила спускаться вниз. Быстро перекусив, Настя двинулась в сторону города.
Она осторожно шла вперёд, аккуратно обходя ловушки, которые засекал прибор, стараясь вспомнить всё, о чём ей говорили проводники. «Узи», который она перевесила на грудь, давно был снят с предохранителя.
Впереди, метров за двадцать до неё, из кустов выбрался цербер. Девушка замерла, наблюдая за Изменённым. То, что он был один, не расслабляло, а наоборот, настораживало. Насколько она успела понять, местные собаки редко передвигались в одиночку, предпочитая охотиться стаями. Настя присела за развалившимся ящиком для песка, с давно облупившейся красной краской, и подняла оружие.
Пёс стоял, водя обеими своими отвратительными головами по сторонам, втягивая воздух и недовольно поскуливая. Он был большим, явно крупнее большинства тех псов, что ей довелось увидеть в Районе. Тёмно-коричневого окраса, с лоснящейся редкой шерстью, через которую просвечивала тёмная кожа. С торчащими рёбрами и увеличенными, гипертрофированными суставами на лапах. Пасть, полная редких, жёлтых зубов, несколько раз клацнула в такт сменившему скулёж рычанию. Тонкий, облезлый хвост бешено гулял, хлеща пса по бокам. Чёрные губы, покрытые блестевшей на солнце слюной, спазматически подёргивались.
КПК коротко завибрировал на левом запястье, отмечая показания детектора движения. Звук прибора, по совету рейдеров, Настя отключила ещё вечером, чтобы — не дай Боже — не выдать себя. Девушка покосилась на небольшой экранчик, вмонтированный сверху прибора, и прикрытый прочным пластиком… Чуть позади появились две движущиеся точки, крадущиеся по направлению к ней.
— Дерьмо! — Девушка тихо выругалась сквозь зубы. — Вот этого мне только и не хватало.
Патронов оставалось всего два с половиной магазина. Был пистолет, но против трёх церберов?! Избавьте, такой дурой Настя себя не считала. Пусть собаки и казались большими и неуклюжими. Как быстро и уверенно они двигаются, девушка уже насмотрелась. Она покрутила головой по сторонам, выбирая место, на которое смогла бы взобраться. Ага! Рядом, справа, торчал старый грузовик.
Пёс, застывший перед ней живой статуей, поднял голову, и, дёргая раздутым горлом, глухо и угрожающе проворчал. Точки на экране заметно ускорились.
Девушка метнулась в сторону недалеко стоявшего КамАЗа, опиравшегося на растрескавшиеся и разваливающиеся покрышки.
Цербер издал торжествующий вой и рванул за ней. А сзади, там, где прибор зафиксировал движущиеся объекты, из кустов с треском выломились его чуть меньшие по размерам собратья.
Настя добежала до грузовика, подпрыгнула, вцепившись в борт. Доски подозрительно хрустнули, но выдержали. Она подтянулась, переваливаясь через борт, когда в ботинок вцепились челюсти одной из голов первого, успевшего её догнать, пса.
Она рванула ногу, подмётка затрещала, и, оставив кусок подошвы в челюстях Изменённого, Настя кувыркнулась в кузов.
Машина заметно вздрогнула, когда один из бежавших из кустов четвероногих преследователей не успел затормозить и ударился всем телом в левую сторону.
Настя осторожно высунулась из-за борта, и тут же отпрянула назад, еле успев убрать лицо от щёлкнувших прямо перед ним клыков коричневого пса. Она опрокинулась навзничь, жёстко впечатавшись задницей в доски пола, и торчавшие из них головки болтов. И краем глаза успела заметить что-то в дальнем углу кузова, рядом с кабиной с выбитым задним стеклом.
Перекатившись влево, Настя быстро вскочила на ноги, нависнув над бортом, и успев дать короткую очередь в голову не успевшего отскочить в сторону цербера. Он коротко тявкнул, и жалобно заурчал, растянувшись на земле. Район, разрушивший структуру их клеток, дал громадный запас живучести этим несчастным, в сущности, животным. И сейчас, получив две, как минимум, пули в обе уродливых, деформированных башен, пёс всё равно ещё жил.
Но Настю это волновало мало, куда как больше её интересовало то, как отстрелить двух оставшихся тварей. Они, в конце концов, не два из пятнадцати оставшихся в живых уссурийских тигров, да и Настя не состояла никогда в «Гринписе».
— Где же вы, пёсики, а? — «Корреспондентка», помня про прыгучесть слепышей, не наклоняясь, оглядела то, что находилось внизу. — Идите к мамочке, она из вас пирожки сделает. С потрошками и прочими субпродуктами. А, собачки?!! Где вы, коврики меховые, драные?! Твари блохастые!!!
Из-под днища КамАЗа глухо заворчали в ответ. Девушка покачала головой, понимая, что сейчас ситуация патовая: она сверху в кузове, псы снизу, прикрытые дном. Стоит ей попытаться спрыгнуть, как они точно не дадут ей нормально встать на ноги. А прыгать далеко Настя не решалась. Очень уж не нравились ни ей, ни её детектору вихрящиеся чёрные точки, в трёх местах торчавшие по периметру грузовика.
Девушка покосилась в сторону того, что заметила краем глаза, и поморщилась.
Солнце и ветер сделали своё дело с рейдером, когда-то давно заползшим умирать в кузов старого грузовика. Провалами глаз на Настю смотрела мумия, обтянутая потемневшим от времени старым армейским костюмом средней степени защиты, пробитым в нескольких местах пулями. Осторожно наступая на трещавшие под ней доски, девушка подошла к останкам бедолаги. Мало ли, что может быть у него с собой? Вон, торчит из набедренной кобуры ребристая рукоять «Кольта», а в кармашках на внутренней стороне бедра явно есть две обоймы.
Тяжёлый пистолет легко вышел из кобуры, матово блеснув на солнце, пробивающемся между туч, воронёным металлом. Аккуратно потянув на себя затвор, Настя обнаружила, что пистолет в отличном состоянии. Смазка, когда-то заботливо нанесённая владельцем, сохранила его в целости и сохранности.
Ага… Настя увидела, что рейдер, видимо, уже умирая, засунул под себя старенький вещмешок.
— Извини, бродяга. — Девушка аккуратно потянула его на себя, освобождая от почти невесомого плена бывшего владельца. — Тебе-то он уже давно без надобности. А мне…
Быстро развязав петлю, державшую горловину мешка, Настя распахнула его. И что тут у нас?! Так…
Две банки консервов, без этикеток, только со старыми клеймами, покрытые слоем чего-то, напоминающего солидол. Что это такое, Насте было хорошо известно. Этот бродяга залез на один из брошенных армейских складов, достав несколько банок из хранимых там запасов, и поступил правильно. Она была уверена, что с консервами ничего не случилось. Это была не та продукция, что поставлялась на полки обычных магазинов. По госзаказу всё делалось в лучших традициях ГОСТов СССР, и, хоть и не на века, но на десятилетия точно. Хорошо, подумалось девушке, запас карман не тянет.
Старая аптечка из набора химзащиты. Стандартный набор давно уже ставших неактуальными средств защиты от радиации, биологического и химического заражения. В сторону её…
Две РГД-шки, и, отдельно, запалы к ним, бережно завёрнутые в навощённую бумагу. Ой, как хорошо! И что это?..
Девушка долго смотрела на большую пузатую бутылку, лежавшую перед ней, а потом повернулась к мумии рейдера:
— Спасибо тебе, бродяга. Вернусь, свечку за тебя поставлю, обязательно. Узнать бы ещё, как тебя звали. Где ж твой КПК, а? Нету ведь нигде, вот странно.
То, что девушка держала в руке, было известно давно. Этой штукой пользовались экстремисты в Северной Ирландии и революционеры на баррикадах в Венгрии, бойцы Красной армии под Москвой и иракские ополченцы на улицах Багдада. Горючая смесь, известная повсюду под названием «коктейль Молотова». Самопальная жидкость, залитая в стеклянную бутылку, снабжённая надёжным фитилём, и даже приклеенной полоской «чиркаша» от спичечного коробка. И самой спичкой, большой, с зелёной головкой охотничьей спичкой, аккуратно приклеенной скотчем к самому фитилю. Настя улыбнулась, аккуратно подбираясь к борту:
— П-ё-ё-ё-с-и-к-и-и! — Девушка чиркнула спичкой, поджигая фитиль. — А у меня для вас подарок, от сраного Деад-Мороза… Ловите!!!
Блеснув боком, крутнувшись в воздухе, бутылка полетела под днище КамАЗа…
Полыхнуло и взвыло!!!
Настя мягко приземлилась на потрескавшуюся землю, откатываясь в сторону от взметнувшегося клуба рыжего пламени, с треском вцепившегося в сухие доски кузова.
С визгом мимо пролетел горящий пёс, устремившись куда-то в кусты. А потом, вырвавшись одним прыжком, вытянув ощеренные оскалившимися зубами пасти, на неё кинулся последний, тот самый, тёмно-коричневый.
Девушка, поваленная им на землю, успела выставить перед собой ствол «УЗИ», об который тут же клацнули клыки пса. Вторая голову безвольно болталась, почти полностью опалённая огнём. Но Настя не собиралась давать ни одного шанса этому, дымящему подпаленной клочкастой шкурой, мутировавшему монстру.
«Корреспондентка», с усилием отодвинув корпусом оружия голову пса, упёрлась в его поджарое брюхо ногами, и с силой распрямила их.
Рыкнув, цербер взвился в воздух, растопырив в сторону свои непропорционально длинные лапы, и приземлился… В тех самых тучах каких-то чёрных, похожих на мошку, точек…
Пёс взвыл, пытаясь рвануться в сторону, но его не выпустила метнувшаяся к нему чёрная, густая, и кажущаяся, а может, и бывшая живой, вуаль.
Изменённого подкинуло вверх, закрутило в мгновенно зародившейся воронке, густо облепившей его изломанное Районом тело, тысячами маленьких убийц. Пёс открыл вытянутую пасть, успев выдавить из себя последний, тут же захлебнувшийся, тоскливый вой. Его ещё больше крутануло, не опуская вниз, не давая возможности упасть.
— Охренеть! — Потрясённая Настя заворожено смотрела на то, что сейчас происходило перед её глазами. — Вот где… А-а-а!!!
В какой-то момент тело несчастного цербера неожиданно сжалось, ненадолго застыло в таком состоянии, а потом, разом надувшись, лопнуло, окатив всё вокруг внутренностями и кровью.
Девушка отползла в сторону от горевшего и нещадно чадящего грузовика, обрётшего своеобразное языческое погребение мумии рейдера и этой непонятной, потрясшей её ловушки, уничтожившей крупного пса за несколько секунд.
Забрало шлема было покрыто уже начавшими запекаться кровью и слизью. Настя, перчаткой смахнув основную их часть, дико посмотрела на себя. С головы до ног она была заляпана чем-то бурым, карминовым и коричневым. Думать про то, чем же и как она сейчас пахнет, Насте не хотелось. Желания поблевать в кустах у неё тоже не было.
— Ну… — Девушка хмыкнула. — Отмоюсь. Потом…
Подобрав вывалившийся из кармана «Кольт», и поправив ослабившиеся ремни рюкзака, стараясь не оглядываться, Настя торопливо направилась в сторону уже видневшихся невдалеке домов Радостного.
Город потихоньку вырастал перед Настей. Опасный, брошенный и запущенный. Старые, ветшающие дома. Кучи мусора и листьев, завалившие землю. Ветер, гоняющий куски какой-то полиэтиленовой плёнки на задворках ближайшей пятиэтажки. Уже заметная телевизионная антенна, которая являлось визитной карточкой заброшенного Радостного. Если не считать трёх горящих газовых факелов, чьи макушки виднелись на самом горизонте.
Согласно карте, что Скопа вбила в её коммуникатор, Насте нужно было пройти около двух кварталов. Найти обычный, неприметный дом. Спуститься в подвал и открыть кодовый замок, спрятанный за одним из фальш-кирпичей.
Ну, а потом пробраться через лабиринт коммуникаций, который выведет её к одному из дублирующих командных пунктов, контролирующих подземную часть города, тех самых складов Росрезерва. Ввести в специальную систему то, что лежит в контейнере на поясе. Активизировать систему подачи вещества, необходимую для его передачи, через специально спроектированные и созданные для этой цели трубы, в заброшенный исследовательский комплекс. И реагент сделает всё сам. Создатели Ковчега будут уничтожены. Теоретически.
Настя оглянулась и ещё раз проверила всё через тепловизор. После того, как она справилась с церберами, бодрости и уверенности в своих силах у неё значительно прибавилось. Если бы не давящая тишина, которую не нарушало ничего.
— Первым делом, первым делом, реагенты. — Напела она под нос, чтобы услышать хотя бы что-то. — Ну, а остальное всё потом…
Через несколько минут перед ней оказались первые два дома. Обычные, панельные, многоквартирные дома. И пока не было видно нечего, что помешало бы найти тот, который она искала, хорошо отличимый от других по крыше красноватого оттенка, резко отличающейся от соседних серых.
Настя вошла в узкий дворик, вытянутым оврагом пролегший между домами. Двор как двор. Металлический, с давно слезшей краской, грибок песочницы. Окна домов наполовину отсутствуют. Те же кучи разного хлама, скопившегося за прошедшие полвека. Одна из дверей дома с правой стороны моталась на ветру, скрипя петлями. Город-призрак, живущий своей, зачастую непонятной для непосвящённого, жизнью. И то, что отсутствовало в любом другом таком же, брошенном жителями, населённом пункте, ещё больше делало его сюрреалистичным, подобным картинам Дали.
«Перекати-поле», катящееся по земле. «Крапива», облепившая старенькие качели, и лениво покачиваемая ветром. Голубоватый отсвет в выбитых подвальных окнах, что, как знала из изученного материала Настя, указывало на «ведьмин студень». И то, что осталось от тела в драном военном комбинезоне, лежавшего возле сгнившего остова «Москвича». Вот в этом и была самая главная разница.
Девушка шла меж домов, глядевших на неё провалами окон, дырами в стенах и дверными проёмами, оставшимися без дверей. Она уже дошла до середины дворика, когда из одного из подъездов начал вытекать зеленоватый, густой туман, низко стелящийся над землёй.
Настя не стала дожидаться результата и быстро припустила в сторону прохода между домами.
Она вылетела на открытый кусок асфальта, некогда бывший, судя по количеству машин, стоянкой. И поняла, что немного, но всё же отклонилась в сторону от маршрута. Запущенный и разросшийся сквер, который оказался перед ней, она не должна была встретить. Но возвращаться назад? Этого ей точно не хотелось. И «журналистка» смело пошла вперёд.
Настя прошла совсем немного, когда раздался экономичный одиночный выстрел.
*****
Переждав ночь в развалинах, предварительно очистив их от тел, утром мы двинулись за нашей «конторщицей». Как Скопа ни материлась на Большого, но наш упрямец решил идти с нами. Расул Валий и Тоха Дым, так удачно вышедшие на нас, посовещавшись, также решили нас поддержать.
Валий, прибывший в Район откуда-то с Южного Урала, был потомственным степным табунщиком. И очень неплохо разбирался в следах. Шла Настя аккуратно, но, тем не менее, наследила изрядно. Чем мы и воспользовались, идя вперёд вытянутой цепочкой. Меня волновало состояние нашего пулемётчика, и, как оказалось, зря. Всем нам на удивление, Большой почти не хромал. То ли скрытые резервы его громадного тела дали ему такую возможность, то ли аптечка, которую он по случаю прикупил недавно в Лаборатории, содержала в своём составе какое-то чудо-средство. Да то, конечно, было и неважно. Наш друг бодро топал в середине строя, под присмотром заботливой Скопы. Я, предварительно поругавшись с ним, заставил отдать мне его пулемёт и шёл сейчас предпоследним. Дым замыкал нашу маленькую колонну, внимательно крутя головой по сторонам.
Где-то через полчаса после начала похода мы добрались до места Настиной ночёвки. Обойдя цепочку «разрядников», сердито трещавших искрами, Валий зашёл под притолоку какого-то домика. Появившись через три минуты, он показал брошенную девушкой упаковку из-под сухпайка. Одного из тех, что мы забрали у наёмников на Топи. Это обнадёжило нас ещё больше. Если девчонка с утра спокойно завтракала, значит, уже смогла освоиться. И шансы догнать её, найти целой и невредимой, у нас только увеличивались.
Через какое-то время, откуда-то со стороны Города, раздалось несколько очередей.
— А ведь это Настя. — Скопа напряглась. — Её «УЗИ» то… Дерьмо!
Настолько быстро, насколько нам позволяла раненая нога Большого, мы двинулись дальше. А потом в той стороне, откуда слышались очереди, стал подниматься высокий, чёрный столб дыма:
— Это чего ж там такое гореть может?! — Большой захотел даже почесать затылок, но вовремя вспомнил про шлем. — У неё ж с собой огнемёта-то не было. А полыхает так, как будто напалмом прошлись…
— Ага. — Валий согласно кивнул головой. — Странно как-то. А вообще… Там КамАЗ старый стоит. Или стоял? Резиной пахнет, а там кроме его покрышек и нет ничего, что так вонять может. Сейчас увидим. Пошли туда.
На небольшом, открытом, и свободном от кустов участке земли догорал тот самый грузовик, про который вспомнил Валий. Жарко чадили доски кузова и старые покрышки. В стороне валялся цербер с размозжёнными пулями головами. По дороге нам в кустах встретился ещё один, обгоревший, жалобно скулящий. Почуяв нас, он попытался заползти поглубже. Скопа пристрелила его.
— Да уж. — Дым покачал головой, глядя на пламя. — Как же так, а? В нём же бензина-то, уж сколько лет и близко не было. С чего полыхнуло так?
— Какая хрен разница… — Большой показал пальцем на что-то, лежащее в глубине кузова. — Сдаётся мне, что это человек был. Если Настя, то…
— Никакая это не Настя. — Валий, внимательно рассматривая траву на тропке, ведущей к видневшимся крышам Радостного, обернулся к нам. — Это не она. Девушка пошла в Город. Значит, всё-таки идём за ней?
— Значит идём. — Я закурил, почувствовав, что наш друг Валий почему-то колеблется, и мы не сразу тронемся с места. — Ты передумал, или по какой-то другой причине спрашиваешь?
Валий помолчал. Потом мотнул мне головой, отзывая в сторону:
— Короче, Пикассо… Когда я в ту халупу залез, где ваша конторщица ночевала, то нашёл там кое-что. Слышал, наверное. Про цветочки такие, которые голубенькие?
Да-а-а… Меня как морозом по коже продрало:
— Ты уверен? Может пок…
— Не показалось, друг. Понимаешь, как тут не поверить. Я же видел, как ребята погибали. Из тех, кому такие цветы на глаза попались. И вот поэтому — я пойду. Я-то точно могу погибнуть, раз нашёл их первым. Ты мне вот что пообещай, слышишь? Прикройте Дыма, если что. Хорошо?
— Хорошо. То есть, цветок был не один?..
Валий тяжёло вздохнул, прежде чем ответить:
— Три их было, Пикассо, три…
Мы прошли совсем немного, когда перед нами выросла окраина Радостного, с её разваливающимися домами.
Настин след вёл нас вглубь ближайшего квартала и проходил через сквозной двор между двумя пятиэтажками.
Когда мы вошли в него, пытаясь отработать заход «тройкой» (Валий, Скопа, Большой) и, соответственно, нашей с Дымом «двойкой», нас ожидало два очень неприятных сюрприза.
Во-первых, непонятный клубок тумана, растёкшийся пролитой сметаной посреди двора.
И, во-вторых, с той стороны, куда, как считал Валий, пошла Настя, донёсся хлёсткий, как удар плётки, выстрел.
*****
Группа Бармаглота, вышедшая спозаранку и прошагавшая до самого Города, втягивалась в ущелья дворов. Дошли хорошо, ни разу не задержавшись где-либо. Если бы командир группы не был в какой-то мере суеверен, он уже мог бы сплюнуть и перекреститься по поводу того, что пронесло.
Но многоопытный Гриша Александров суеверным был. Нет, он не верил в тёток с пустыми вёдрами, чёрных котов или зайцев, перебежавших дорогу, и прочую мутотень. Он просто не любил заговаривать наперёд. Придерживался собственного правила, гласившего: не дели шкуру неубитого медведя гризли, бродящего в Скалистых горах. И добавлял: а лучше дождись, пока он найдёт себе медведиху, и они забубенят много гризлят. Вот тогда-то и выходи на охоту, поискать кучу меховых половичков.
Пока всё шло хорошо. Единственное, что напрягло Бармаглота, так это разговор с Большой Землёй. Вместо Кваскова с ним разговаривал начальник штаба Базы. Сеанс связи был краток. Гриша получил от него новые вводные, касающиеся продвижения к основной цели. И теперь вёл группу по слегка изменённому маршруту.
Он сомневался. Шёл вперёд, рыская глазами по сторонам, и думал о том, что услышал.
Спутники не просматривали территорию Района. Ну, практически. И свежая оперативная информация о том, что «Пуритане» перебросили большой отряд в сторону планируемого маршрута его группы, казалась ему странной.
Бармаглот понимал, что эти данные могли передать лояльные рейдеры, или внедрённые в их группировки стукачи. Но его не оставляло какое-то нехорошее предчувствие, грызло изнутри. И с каждой пройдённой сотней метров оно становилось всё сильнее и сильнее.
Три бойца, ведомые Дихлофосом, уже зашли за угол ближайшей пятиэтажки. Оставшиеся спецназовцы и «конторщики», отстающие на десять метров от разведчиков, были готовы зайти во двор.
К Бармаглоту подошёл Забелин. «Фээсбэшник» выглядел нервничающим.
— Да, Лев Григорьевич, вы хотели что-то спросить?
Усатый «учёный» немного помялся, чем сильно удивил Бармаглота:
— Мы ведь уже почти на месте, командир. И чего-то я нервничаю. Слишком спокойно мы дошли. Я вам не сказал… Было ещё две группы.
— Д-а-а вы что? — протянул спецназовец. — И почему я не удивлён, интересно? Мы должны с ними встретиться?
— Теперь не знаю. Если у них бы ничего не вышло, они должны были бы встречать нас здесь. Но не вышли на связь, и…
Бармаглот, не сдержавшись, рявкнул:
— Вы ополоумели, что ли, майор?! Когда вы умудрились выходить на связь, и как?!
Забелин виновато пожал плечами:
— Гриша, ну ночью, естественно. Да и не мог я по-другому. Ты пойми, что задание у меня такой сложности, что постоянная корректировка информации нужна. Ну, так вот… Дальше рассказывать?
— Рассказывайте, чего уж там. — Бармаглот дал знак группе остановиться. — Чего я ещё не знаю?
— Одна группа, такая же, как и наша, пропала два дня назад. — Забелин чуть покачал головой. — По поводу них сомнений быть не должно. Скорее всего группа уничтожена кем-то, кто для нас пока неизвестен. А вот вторая… Всего два человека, которых отправили под прикрытием рейдерской команды. Под видом журналистов. Они выдавали в эфир небольшие кодированные сообщения, и всего несколько раз за сутки, в одно и то же время. Есть основания предполагать, что мы можем с ними встретиться. Во всяком случае, приборы слежения, которые у нас с собой, недавно зафиксировали сигнал их маяков.
Бармаглот удивлённо помотал головой:
— Зачем «жуков» то цеплять на них? Ведь…
— Ничего не «ведь», уважаемый Бармаглот. — Забелин улыбнулся. — Маяки включаются на отсылаемый сигнал. Каждый настроен индивидуально. Прибор, включающий сигнал, только у меня. Ноу-хау наших оружейников. Никто со стороны не сможет определить.
— Ясно. И оба маяка сейчас подают сигналы?
— Именно. При этом расстояние до них чрезвычайно мало. Так что передайте вашему Дихлофосу, что стрелять нужно не сразу. Мне не очень хотелось бы потерять коллег из-за недосказанности.
«Конторщик» вопросительно посмотрел на Бармаглота. Тому оставалось лишь вызвать разведку, сейчас затаившуюся в сотне метров впереди.
— Дихлофос?
— Да, командир?
— Увидишь рейдеров, ориентировочно… Сколько, Забелин? Ага, понял. Ориентировочно из пяти человек. Две девушки. Не стрелять, постараться привлечь внимание, привести к нам. Как понял?
— Хорошо понял. Мы пошли вперёд.
— Давай, Валера. Будьте аккуратнее.
Бармаглот отключился. Развернулся к группе и дал знак начинать движение. Спецназовцы, поставив «фэйсов» в середину, продолжили путь.
Когда группа прошла первый из городских дворов, откуда-то слева сухо щёлкнул выстрел.
*****
Папаша ворчал. Утро, несмотря на яркое солнце, ему не нравилось. Вчера им пришлось поменять обустроенную позицию, которую «котики» выбрали для засады. А на новом месте, в каком-то, то ли парке, то ли сквере, на быструю руку оборудовали полное фуфло. Хэт придирчиво осмотрел стащенные в кучу старые покрышки, какую-то газовую плиту и несколько поваленных ветром стволов, и стал ворчать ещё больше.
По последним, полученным из Центра данным, выходило так:
Кроме группы русского спецназа, в составе которой шли «клиенты» для ребят капитана Тэйлора, в Радостный почти дошли ещё несколько целей. Как оказалось, в ФСБ, этой наследнице страшного советского «комитета», дураки точно не сидели. И «счьей вальенком» явно не хлебали. Всего групп было три. Одну, загнав в ловушку, уничтожили наёмники. Вторую ждали «котики». А вот третью, про которую стало известно недавно, выводили на них же нанятые кем-то «псы войны». Всего пять человек. И это было единственным, что радовало Хэта.
Десять «котиков» терпеливо ждали появления целей, о которых получили предупреждения от «крота», надёжно врывшегося в штабе союзной группировки.
Из прохода между домами вышла высокая фигура, направившаяся в сторону сквера. И тут по ушам американцев резко хлопнул близкий выстрел.
*****
— Твою-то мать! — рявкнула Скопа. — Эт чего за хрень такая?!
Туман лениво перетекал над землёй, выбрасывая из себя узкие тёмные плети, щупавшие то, что находилось рядом. Была ли это такая же дрянь, как та, что попалась нам у Рва? Кто знает…
Важно было то, что только что прозвучал выстрел. И именно в той стороне, куда пошла Настя. Нам нужно было прорваться через двор.
Валий внимательно смотрел на клубы тумана, щуря и без того узкие глаза. Достал из поясного кармана фосфорную гранату, чуть покачал её на руке, и, выдернув чеку, кинул в странную штуку.
Полыхнуло. Выглянув из-за остова старенького «Космича», за которым нам пришлось присесть, я увидел замечательную картину.
Туман сворачивался, жгутами уползая в подвал. Не знаю, что там всё-таки было, но высокая температурная обработка явно не пошла ему на пользу. И хорошо, что наш запасливый друг-башкир умудрился тащить с собой зажигательную гранату, не израсходовав её по пути. Наша единственная — была потрачена Большим в самом начале пути.
Не раздумывая больше ни секунды, мы бросились вперёд.
Выскочив в узкий проход между домами, нам пришлось притормозить. На территории между забетонированной площадкой за домами, служившей стоянкой, и заросшим сквериком, разгорался бой.
Было видно, что с одной стороны — абсолютно точно «пуритане». Давно переставшие носить городской камуфляж, и применявшие в качестве знаков различия серые нарукавные повязки.
Их противниками были, судя по внешнему виду, те самые пиндосы, про которых нам говорил Конь. Хорошо экипированные ребята в качественнейших костюмах высокой степени защиты.
«Консерваторов» было явно больше. И хорошо, если это «больше» было всего в два раза по отношению к американцам. Сектанты не успели занять каких-либо хороших позиций, и сейчас старательно компенсировали это плотностью огня, стараясь не дать америкосам шансов на выживание.
Но пиндосов это явно не смущало. Несмотря на то, что два тела в натовском снаряжении уже лежали ничком, не подавая признаков жизни, американцы не собирались сдаваться.
Они действовали грамотно и слаженно, навёрстывая собственные потери. К их чести можно было сказать, что пиндосы чётко подошли к вопросам собственной обороны. Судя по всему, они-то окопались здесь минимум с вечера, успев создать довольно хорошие позиции из местного хлама.
Сейчас эти баррикады из натасканных стройматериалов, газовых плит автомобильных покрышек давали им хорошее преимущество. Грамотно укрываясь за ними, американцы вели аккуратный и экономичный отстрел лейб-гвардейцев Района. Результат хорошей выучки был налицо. «Пуритане» потеряли минимум пятерых за неполные две минуты боя, и, судя по действиям американцев, потери эти должны были только возрасти. Если только сектанты не возьмутся за дело со всей ответственностью, и у их противников не окажется с собой необходимого количества боеприпасов. Что было весьма и весьма вероятно.
Но всё это отошло на задний план, когда нам стало видно Настю.
Девушка пряталась за старым тополем, неловко подвернув под себя левую ногу, и отстреливалась от тройки сектантов, держа «УЗИ» левой рукой. Правая висела вдоль тела обломанной веткой.
«Серые» не могли подойти ближе и взять её в клещи. Несколько «с добрым утром», выстроившись в одну линию, надёжно прикрывали Настю с фронта. И тем приходилось просто поливать в сторону «конторщицы» свинцом из автоматов.
Скопа, тут же занявшая позицию между двумя проржавевшими «жигулями», вскинула винтовку, целясь в ближайшего, из стрелявших в Настю «пуритан». Большой остался с ней, прикрывая с флангов и тыла. А мы с Дымом и Валием, рванули вперёд, к девушке.
«Винторез» Скопы тихо фыркнул. Один из «серых» завалился набок, уткнув голову в асфальт. Второго подбил Валий, всадив в него сразу пять пуль. А вот третий успел нас заметить, отполз за выдранный ствол тонкой берёзы, и сейчас лежал, огрызаясь короткими очередями.
— Настя, ты как? — Я с размаху хлопнулся на живот, упав рядом с девушкой. — Сильно зацепили?
— Да-а-а… — Эфэсбэшница тихо прошипела сквозь зубы, бросив автомат, и зажав ладонью повторно раненое плечо. Правая сторона её комбинезона была плотно покрыта уже подсыхающей кровью. — Очень…
— Эх, какая девушка. — Дым приземлился рядом, доставая из подсумка индивидуальный перевязочный пакет. — Пикассо, познакомишь?
— Обязательно, Антош. — Я фыркнул, не сдержавшись. Дым, даже в бою, оставался самим собой, весёлым бабником, которого так любила вся женская часть «Солянки». — Вот прям щас познакомлю. Чуть только оторвёмся вон от тех любителей молоденьких девушек. А то обидятся ещё на тебя. Небось, они сами решили с ней первыми познакомиться, а тут мы. Да, Настёна?
— Ну, типа того. — Девушка попыталась улыбнуться. — Цветов не было, решили вон выстрелами поприветствовать. А…! Твою-то м-а-а-а-т-ь!!!
— Не бзди, подруга! — Дым хохотнул, потуже затягивая повязку. — Я своё дело знаю. Как-никак, целых три курса медицинского. Больно, но качественно.
— Да хорош звездеть то, а! — Валий выпустил короткую очередь поверх Настиной головы. — Медик он, ага. Ты, Тоша, такой же медик, как я балерина. Пикассо, давай валить отсюда. Ой, сдаётся мне, что сейчас к этим агрессорам подмога подтянется. Ложись, б-л-я-а!
Грохнуло и засвистело над головой, пробарабанив по остовам машин и стволам деревьев. Потом ещё. Гранат на нас жалеть не хотели.
Мы начали отползать в сторону Скопы, успевшей снять ещё двоих метателей гранат до того, как они начали своё чёрное дело. Валий с Дымом огрызались очередями, прикрывая меня, помогавшего Насте двигаться вперёд.
То, что Валий наверняка не ошибался, рассчитывая на появление дополнительных сил сектантов, я понимал абсолютно ясно. Это их вотчина, и они очень не любят, когда здесь творится что-либо подобное.
Не знаю, встретили бы нас американцы приветственными овациями и речами. Больше чем уверен, что салют в нашу сторону был бы. Из всех имеющихся у них в наличии стволов. Так что сейчас «Пуритане» нам даже помогли. Но злоупотреблять такой «помощью» лично мне ни капельки не хотелось.
Мы успели убраться под защиту уже хорошо продырявленных кузовов автомобилей, и стволов Большого со Скопой, когда на боле битвы появилось материализовавшееся ощущение опасности Валия. «Серые» явились.
Прибыли в составе не меньше, чем полтора полноценных взвода, мгновенно прижав попытавшихся пойти на прорыв пиндосов, и не давший нам осуществить попытку удрапать назад во дворы.
Мы лежали, укрывшись за давно потрескавшимися в хлам покрышками и выщербленными бордюрами, жалея о том, что в асфальт нельзя зарыться поглубже.
С двух сторон нас добротно окучивали очередями. Зажимали, подталкивая к узкой, но от того не менее опасной полоске ловушек. Раненая Настя лежала на земле, вжавшись лицом в выщербленный асфальт. Дым с Валием огрызались короткими очередями. Большой рвался к убитому пулемётчику-сектанту, для того, чтобы забрать коробку с лентой. Скопа отстреливалась. А я пытался понять, как нам отсюда выбираться.
Выхода не предвиделось.
*****
Группа Бармаглота шла вперёд, отвечая выстрелами на попытки «пуритан» сбить их с курса.
Дихлофос, оставшийся в живых после нападения на его разведчиков, тихо матерился, припадая на раненую ногу.
Один из конторщиков, то ли Иванов, то ли Петров, остался лежать возле одного из разваливающихся домов. Также там остались и двое разведчиков.
Бармаглот, прикрывающий Забелина, передвигался вперёд быстрыми перебежками, укрываясь за деревьями и мусорными контейнерами. Конторщик двигался за ним, грамотно уходя с траекторий ведения огня. Прямо за ним — шёлвторой фээсбэшник.
Горыныч и оставшиеся бойцы уже успели пройти к выходу из двора, и сейчас, грамотно рассредоточившись на местности, начали свой бой с «серыми».
Несмотря на то, что с момента выхода с Базы бойцов стало на треть меньше, группа всё ещё была серьёзной опасностью. И считаться с ней сектантам пришлось очень быстро.
Спецназовцы взяли под контроль большой участок площадки, на которой с «пуританцами» воевали невесть откуда взявшиеся американцы, и небольшая группа рейдеров.
«Серые», оценившие всю степень опасности, которую несли им вновь прибывшие, перегруппировались. Часть постаралась зайти в тыл группе Бармаглота, а часть начала медленно и методично «отжимать» её в сторону пяти «жарок», колеблящих над собой горячий воздух.
Рация Бармаглота зашипела, принимая сигнал.
— Эй, русский, приём! Говорит сержант Хэтфилд, «котики», США.
— И чего ты хочешь, сержант? Не боишься раскрываться, а, типа сотрудник частной охранки?
— Сотрудничества. Наш капитан погиб, я остался за старшего. Надо выбираться отсюда, но у нас одних не получится. Предлагаю объединиться, и попробовать всем вместе. Что скажешь?
— Откуда у тебя моя волна?
— Ну… Выберемся — расскажу. Что скажешь, капитан?
— Сержант, мне нужно пробиться к рейдерам. А потом — посмотрим. Что ты на это скажешь?
— А куда нам деваться?
— Это точно. Слушай, сержант…
*****
Дела становились всё хуже. «Консерваторы» обложили нас со всех сторон. Настя пришла в себя, и смогла нормально отстреливаться, но легче от этого нам не стало. Боеприпасы заканчивались.
Появление спецназа стало приятной неожиданностью. Я никогда не относился к этим хмурым ребятам так, как большинство рейдеров. Делить я с ними ничего не делил, на рожон не лез. Но и не любил, так как понимал, что, если прикажут, они всегда зажмут меня где угодно. Но сейчас я был им несказанно рад.
Ещё больше я обрадовался, когда в рюкзаке Насти что-то коротко хрипнуло и заговорило, вызывая её на сеанс связи. Девушка открыла боковой карман, и извлекла из него что-то, отдалённо напоминающее какой-то допотопный мобильник. Толстенькая труба с выдающейся антеннкой, небольшим экранчиком и маленькими кнопками. И из неё сейчас раздавался хрипловатый мужской голос:
— Ефремова, это Забелин. Это Забелин. Слышишь меня?
— Да, тов…
— Без звёзд, Настя. Лёшка где?
— Нет Лёшки, вчера убили.
— Понял тебя. С изделием всё хорошо?
— Да, как раз шла по указанным координатам.
— Молодец. Сейчас дальше пойдём. Проводники надёжные?
— Лев Георгиевич, давайте я станцию их старшему дам?
— Ты уверена?
— Да.
Настя протянула мне станцию. Ну что же, пообщаемся с дядькой, у которого большие звёзды:
— Слушаю вас… Забелин?
— Да, Забелин. Пикассо, полагаю?
— Верно полагаете.
— Хорошо. Пикассо, вы, как я понимаю, в курсе того, зачем наши сотрудники шли в Радостный?
— Да. Нам Алексей объяснял. Мы согласились им помочь.
— Замечательно. Вы понимаете, что выбраться отсюда сможете только с нашей помощью? Без спецназа отбиться от сектантов вы не сможете?
— Точно-то как подмечено, честное слово. Что предлагаете, Забелин?
— Пробиваемся в сторону того самого дома, к которому шла Ефремова. Спускаемся в подземный ход. А из него мы точно сможем выбраться. Там есть система, которая не позволит «серым» пройти за нами. Согласны?
Я оглянулся на ребят, понимая, что сейчас, возможно, решаю их судьбы. Вгляделся в лицо каждого из них, таких знакомых и ставших почти родными:
Необычно серьёзное лицо всегда улыбающегося Дыма, сейчас палящего в сторону пятиэтажки. Как-то раз Антон показал мне фотографию мамы и сестры. Как же они похожи, подумалось тогда мне. Своим одинаковым взглядом серо-голубых глаз.
Худая, вытянутая физиономия Валия, который, прищурившись, искал своим карим степным взглядом подходящую цель. Расул постоянно таскал в своём рюкзаке снаряжённую пулемётную ленту. У его отца есть шляпа-стетсон, на который он давно хотел прицепить эту самую ленту, предварительно отхромировав её как следует.
Свирепая, даже когда он улыбается, рожа Большого. Выдающиеся вперёд надбровные дуги и тяжёлая челюсть… Наш Колян — прям вылитый неандерталец. Один раз, напившись своим любимым тёмным «Колосом», Большой рассказал, как, бегая с утра, тогда, в прошлой жизни, до полусмерти напугал такую же утреннюю бегунью. Тётка драпала от него не меньше километра. Пока он не свернул в сторону.
Мягкое и доброе личико Насти Ефремовой. Конторщицы, «репортёрши», милой домашней девочки, которая по какому-то капризу пошла служить в щитомеченосцы. За эти три дня она стала мне ближе, чем большинство знакомых бродяг. И ту шапочку, с рожицей-смайлом, ей действительно связала бабушка.
Скрытое стеклом забрала и самое любимое лицо Скопы. А как мне ещё думать про свою младшую сестру, ставшей моим лучшим другом и напарником в Районе?
Я нажал на тангетку станции:
— Согласен, Забелин. Каков план?
*****
Отстреливаясь, десять человек отходили в сторону большой железной двери.
Большой, Скопа, Настя, Забелин, два спецназовца, Дым с Валием, оставшийся в живых американец, и я.
Все остальные остались во дворах. Пропоротые насквозь очередями пулемётов и автоматов, которых у сектантов было в избытке. Сгоревшие в незамеченных «конфорках», затаившихся так хорошо, что они не казались неодушевлёнными ловушками. Заживо сварившиеся в «битуме», который растёкся под тонким слоем песка в песочнице. Попавшие в «доброе утро» и разорванные им на кровавые ошмётки.
Спецназовцы и «котики», которые должны были столкнуться в схватке друг с другом, сейчас погибли плечом к плечу. Странная штука жизнь, может повернуться так, что нам останется только смотреть с удивлением и охать, если есть такая возможность.
У нас её не было. Позади оставался почти полностью простреливаемый коридор, а до сделанных впереди постов из бетонных плит — ещё около ста метров.
Мы сидели вдоль стены, прикрываясь её небольшими выступами. Ждали, пока Настя введёт коды, которые дадут нам возможность пройти через систему безопасности, и добраться до такой близкой, и такой далёкой, двери.
«Серые» отошли, готовясь к следующему штурму. Сколько у нас было в запасе времени? Да бог его знает.
Американец устало вытер пот, стекающий по лицу прямо на его роскошные усы:
— Попали мы, мучачос.
Спецназовец со смешным прозвищем Дихлофос согласно кивнул головой:
— Да не то слово. Слышь, янки, а ты где так по нашенски шпрехать научился?
— У меня бабушка русская. Из-под Питера. Уехала при Брежневе. Когда отбирали людей в Район, то в первую очередь брали тех, кто русский понимает.
— Понятно, — спецназовец толкнул своего товарища. — Командир, ты как?
— Хреново, Валер. — Тот коротко, с хрипом, вздохнул и закашлялся, сплюнув розовую слюну на бетонный пол. — Я останусь, прикрою. Один чёрт — идти с вами не смогу дальше. Слышите, Лев Георгич?
Забелин, которому Дым бинтовал предплечье, немного помолчал:
— Слышу, Гриша. Жаль, что так получилось. А прикрыть нужно. Вряд ли они на нас вышли сами. Какой-то доброхот у них есть в штабе. Так что, вполне возможно, коды от замков у них тоже есть. А изнутри дверь не заблокируешь. Спасибо тебе, капитан. Ты уж прости нас за твоих ребят, сам пони…
— Да бросьте, товарищ, кто вы там, полковник? Мне, знаете ли, Района в Саратове не нужно. Крысу в штабе бы прижучили лучше.
Я смотрел на них и понимал, что сейчас на нас пойдут снова, и тратить время на разговоры лучше бы не нужно. Понимал, что и сам не смог бы заставить себя встать и сразу пойти вперёд, бросив здесь этого «спеца».
— Не, Бармаглот, — второй спецназовец ухмыльнулся. — Я тебя не брошу. Хрен ты у меня здесь один останешься. И плевать мне на твой приказ, слышишь? Среди тех пятнадцати пацанов, которых ты смог вывести из-под гипера, мой братишка был. Я тебе не говорил никогда, а ведь он тебе приветы передавал постоянно, как узнал, что я здесь. За мной должок, Гриша.
Спецназовец Бармаглот, про которого мне доводилось слышать, только устало кивнул головой. Показалось мне, или это так и было, но он довольно улыбнулся.
Дым вскинул «Никонова», пустив очередь в сторону узкого прохода, ведущего к повороту на коридор.
В ответ огрызнулось не меньше трёх стволов. К счастью, пули срикошетили удачно, только обдав нас крошкой облупившейся штукатурки с потолка.
— Готово. — Настя отключилась от ноутбука. — Сможем спокойно дойти до двери.
— Пошли. — Забелин привстал. — Нужно торопиться.
Первыми отошли спецназовцы, занявшие позиции за заграждениями, перекрывающими коридор поперёк. Пригнувшись, мимо них скользнул Валий, положив на плиту перед Дихлофосом, свою предпоследнюю «эфку».
Большой, после того, как Забелин ввёл ещё один код в электронику на стене у двери, навалился на железный штурвал винтового замка. Дверь отъехала в сторону.
Позади, из-за поворота, раздались отчётливые топочущие шаги.
Бармаглот открыл огонь, но не успел. Я должен был заходить последним, пропуская американца, когда он охнул и осел по стене, оставляя на ней алый размазанный след.
— Добегался. — Хэт шевельнул вмиг посеревшими губами. — Невезучий день был. Рейдер, забери мой жетон. Передашь нашим?
Я посмотрел на него. На человека, который ещё полтора часа назад, наверняка выстрелил бы в меня, не задумываясь о том, что за бродяга перед ним:
— Хорошо. Обещаю.
— Ну и славно, — американец закашлялся. — Скоро выпью пивка с ребята…
— Ты посмотри, а, командир! — Дихлофос выпустил в коридор короткую очередь. — Лезут и лезут! Как муравьи на гусеницу… На, урод, получи!
Бармаглот ничего не ответил, стараясь сделать ещё что-то, что нанесёт хотя бы какой-нибудь урон «пуританам».
А те действительно лезли всё чаще и гуще. На них с Дихлофосом вышли уже две волны сектантов, пытающихся пробиться в подземные коммуникации.
Оба раза их пытались забросать гранатами, но бетонные плиты с козырьками, находящиеся спереди и сзади тех боевых постов, что были перед дверью, надёжно их закрывали. Пока. Впереди была ещё атака, и Бармаглот сомневался в том, что они справятся.
Половина ламп, освещавших коридор, была перебита. Оставшиеся постоянно моргали, не давая возможности хорошо видеть. Тени прыгали по стенам, извивались в странном танце, не давали сосредоточиться на чём-то одном.
— Гриша?
— Да, Валер?
— А ты думал про то, чем займёшься, когда всё-таки уйдёшь из Района?
— Да нет… — Бармаглот закашлялся, сплюнув всё более и более краснеющую слюну. — Даже и не думал. Да и с чего отсюда уходить-то? Привык уже… Жизни себе без него, паскуды, не представляю. А ты?
Дихлофос улыбнулся, прищёлкивая последний магазин:
— То же, Гриш, самое… Брат всё звал… Приезжай, да приезжай. А я так подумал… чего мне там делать-то? И как будто не отпускает что-то. Ты мне вот про отпуск говорил, да-а-а… Был я в том отпуске. Помнишь, год назад?
— И чего, что был?
— Да ну, стыдно даже. Пацаны там, какие-то местные, во дворе петарды рвали…
Бармаглот с трудом покосился на своего сержанта:
— Ты эт к чему, Рэйд, блин, антикомариный? Про петарды-то?
— Х-м-м-м, смешно просто. Я ж у бабца был. Классный такой бабец, командир, прям таки гвардейский. Веришь, нет, сиськи — во! С голову, ага… А я тут в самый ответственный момент, как значит, петарды-то рваться начали… Спрыгнул, и давай смотреть, кто, да откуда в меня стреляет… Вот, а ты говоришь, думал, или нет.
Бармаглот беззвучно зашёлся смехом, который, правда, тут же перешёл в кашель:
— Ну, ты Дихлофос и чудик, чесслово. Говоришь, в оборону ушёл?
— Ага… — Спецназовец хохотнул. — В глухую…
— Что это?! Тихо, Валера, тихо…
Тихое, еле слышное скрежетанье… Как будто чем-то металлическим провели по бетону… Вот только шёл звук откуда-то сверху, приближаясь к ним. Скрр-скррр…чуть ближе… скррр-скррр…
— Ты что-нибудь видишь?!
— Нет, командир. Сейчас, подожди. Ночник у тебя работает?
— Работает, давай, на раз-два… Мои — справа, твои — слева. Раз, два!
Дихлофос вскидывает «Стечкина», который до этого покоился в кобуре, Бармаглот поднимает ствол автомата.
Банг! Банг!! Б-а-а-н-г!!! Оставшиеся лампы разлетаются, тренькая осколками стекла по стенам. Включённые приборы ночного видения выхватывают зеленоватый коридор.
— Чёрт, ничего вроде… Командир, с твоей стороны как?
— Да так же… не то что-то. Сектантов-то нет до сих пор.
Дихлофос меняет позицию, переползая поближе к Бармаглоту. Откуда-то сверху, снова раздаётся: скррр…скрррр…и, немного позже… с-ш-ш-ш…
Спецназовец, чувствуя дорожки от катящегося по лбу пота, и уже понимая, что, а вернее, кто пришёл по их души, поднимает голову вверх:
— Вижу, Гриша… за ногу твою… да это ведь…
— Да, Валер, это ведь она самая… граната оста… м-а-а-ат-ь т-в-а-а-а-ю!!!
Очередь «Абакана» разрывает темноту сполохами. С потолка одним молниеносным, кошачьим движением, скатывается вниз чёрная как смоль капля. Скатывается, не обращая внимания на попадающие и пролетающие рядом пули. Мгновенно оказывается рядом, выпустив гибкие и длинные лапы, вооружённые загнутыми, ониксовыми когтями, оскалив сабли клыков, отражая огоньки выстрелов зеркалами вытянутых, острых глаз…
Дихлофос успеет заметить, как блеснув высверком ятаганов, выдвинувшихся из мягких подушечек, мазнула Бармаглота наискось через всё тело вытянутая получеловеческая лапа. И комбинезон не выдержал, разваливаясь прямо по траектории удара, вскипая тёмной жидкостью. Пальцы Валеры Онищука тем временем делали своё дело, полетела в сторону чека от гранаты, и навстречу невообразимо широко распахнутой пасти метнулась вспышка огня, гоня перед собой куски от крупносечённой металлической рубашки гранаты «Ф-1»…
*****
Лампы, работающие от непонятного электричества Района, тускло мерцали, освещая нам путь. За оставленной позади железной дверью всё ещё грохотали выстрелы, дающие нам возможность выжить.
Мы отошли очень далеко по узкому, изгибающемуся как аппендикс, коридору, когда позади глухо ухнуло.
— Ну, вот и всё. — Валий покачал головой. — Похоже, что нет больше спецов.
Да уж, это точно. Не думаю, что они решили бы взорвать гранату, если бы у них была возможность не делать этого. Мир вам, военные. И спасибо.
А мы упрямо шли вперёд. Два километра перепутанных ходов под Радостным. Которые нам нужно пройти, чтобы дойти до конца. До того места, про которое военные авторитетно заявляли, что его нет и в помине.
Большой, шедший сзади и тащивший две снаряжённых коробки к своему верному другу-пулемёту, стал всё чаще оглядываться. Я его понимал, и постарался незаметно отстать, чтобы в случае чего у Скопы был верный шанс уйти вперёд.
Валий, идущий впереди всех, неожиданно остановился… и резко прыгнул назад, сбивая с ног Настю и Скопу.
Грохнуло, мгновенно заложив уши. Меня не спасли даже наушники шлема, которые могли гасить звук ближних разрывов.
Когда улеглась пыль, стало ясно, что Расул сорвал невесть кем и когда поставленную растяжку.
Сейчас он лежал на полу, а рядом, скользя пальцами по крови, хлеставшей из-под его левого колена, пытался наложить жгут Дым. Тоха, не замечавший того, что видел я.
Вся левая сторона его костюма была изодрана осколками в клочья. Ещё немного, и он поймёт это. А сейчас Дым пытался спасти своего друга, уже вздрагивающего из последних, оставшихся у него, сил.
Забелин, также раненый, хотя и не так сильно, попытался обратить внимание Дыма на его собственные проблемы. Но тот только матерно рыкнул и продолжил свою борьбу за жизнь напарника.
— Сук-а-а-а!!! — Дым стукнул кулаком по полу. — Дерьмо! Сраное, вонючее, чёртово дерьмо!!!
Валий смотрел в потолок уже погасшими глазами.
*****
Далеко позади нас сухо кашлял «Абакан» Антона. Он остался, пожав нам на прощание руки. И сейчас — начал свой последний личный бой. С бойцами «Новых пуритан», которых хотя и осталось не так уж много, но всё равно было слишком для одного Дыма.
Но он дал нам время уйти. И спасибо тебе за это, бродяга.