- Нет, подожду. Я сделала пирог. У меня в гостях Иван Михайлович. Была Ольга Федоровна.
- Ну, как она?
- Ничего. Выкрасилась в блондинку. Довольно красиво.
- А ты как?
- Хорошо.
- Ну, ладно, не скучай, родная.
- Я не скучаю.
- Целую.
- Тоже.
Костя вернулся к лабораторному столу.
- Ну, нашел?
- Не отвлекай. Впрочем, дай паяльник! Вот оно! Нашел-таки!
Костя включил паяльник. Запахло канифолью.
- Ну-ка, давай! Пусть попробует еще раз взбрыкнуть!
...Все! Пантелеевна стояла на ногах, на всех пяти колесиках. Если на этот раз схема не откажет - должно выйти.
- Испытаем?
- Ладно. Только я уже ни во что не верю. Туши свет. Костя погасил свет, Юра зажег карманный фонарь и скользнул лучом по столу, по стене. Луч был яркий, серебряный.
- Включай Пантелеевну.
Костя щелкнул тумблером на выпуклой спинке. В Пантелеевне что-то загудело.
- Есть. Даю сигнал.
Луч света, прямой, как лезвие, упал на тупое рыльце с одним глазом. Пантелеевна колебнулась, словно раздумывая, и медленно, нерешительно двинулась к свету...
- Так. Дай запрет.
Юра свистнул в милицейский свисток. Пантелеевна остановилась. Слушается!
- Отсчитываю время. Так. Пятнадцать, двадцать... тридцать секунд. Запрет снят.
Пантелеевна, скрипя всеми частями, поплелась к свету.
- Отлично! Запрет!
Опять свисток. Пантелеевна ползет дальше.
- Черт тебя возьми! Запрет же, запрет!!
Два свиста подряд. Пантелеевна испугалась, качнулась и рухнула набок, скребя воздух колесиками. Поставили - опять завалилась.
- фу-ты дьявол, центровка! А все ты.
- Надо сместить центр тяжести книзу.
- Надо, надо! А о чем раньше думали? Давай свет. Костя включил свет. Пахло паленой резиной. Колесики вертелись все медленнее и остановились.
- Сдохла, - мрачно сказал Юра.
- Но ведь ходила же она, ходила!
- Ну, знаешь что, на сегодня хватит. Я больше не хочу эмоций. Техника на грани фантастики - стыдно глядеть!
* * *
- Юра. Я всю ночь не спал, думал о Пантелеевне.
- Нечего тебе было больше делать?
- Нет. Ты послушай, что я надумал. Давай попробуем выработать у нее условный рефлекс.
- Темновато.
- Сейчас она знает один рефлекс - безусловный. Свет - идет. Звук останавливается. А что, если давать ей свет (безусловный раздражитель) и подкреплять звуком? И тогда на звук у нее выработается условный рефлекс.
- То есть?
- Она будет идти по одному звуку, хотя света и нет.
- Гм... забавная идейка.
- А я думал, ты будешь ругаться, как всегда.
- А я и буду. Только потом.
Снова Пантелеевна - в который раз! - легла на стол для кардинальной переделки. Они сидели над ней каждый вечер допоздна и, разумеется, ссорились. Володя вернулся из своей любви, как из командировки, и, не говоря лишних слов, к ним присоединился. Склонив низко над столом вихрастую голову с потухшими ушами, он молча мотал сопротивления.
А в один прекрасный день явился Николай Прокофьевич.
- Вы здесь, говорят, любопытную штуку затеяли.