— Вы, конечно, мне опять не поверите, — безнадежным тоном произнес Дмитрий Олегович, — но только я все равно не герой никакого фронта. Я фармацевт. Фар-ма-цевт, понимаете? Мы должны были сегодня идти на серебряную свадьбу к Терехиным. Жена Валентина послала меня в овощной за яблоками. По дороге из магазина я…
— …случайно зашел в подворотню, — хором, но независимо друг от друга продолжили Седельников, Фетисов и прекрасная блондинка. — Случайно нашел чемоданчик…
Тут вся троица одновременно замолчала и с каким-то новым жадным интересом стала разглядывать свою будущую жертву. Курочкин даже решил, что они вдруг обнаружили у него какой-то смешной беспорядок в одежде. Например, расстегнутую пуговицу там, где это категорически противопоказано. Дмитрий Олегович судорожным жестом проверил все пуговицы: нет, все на месте.
— Да нет, этого не может быть, — неуверенно сказал седовласый волчара Фетисов. — Таких фантастических лохов на свете уже не бывает. Но если этой действительно лох…
— …То это настоящее чудо природы, — нежным голосом завершила фразу Надежда, блондинка неземной красоты. — Ископаемое. Милый Дима-динозаврик, последний из края непуганых идиотов… А мы-то все гадали: на кого же он работает, такой секретный?
— Не-ве-ро-ят-но, — по слогам выговорил господин Седло. — Так проколоться на лохе! Компаньонам рассказать — так не поверят. Это ж надо! Полдня таскать с собой две с половиной сотни кусков — и не потратить ни единого бакса, даже на мороженое в стаканчике…
— Ангелы не едят мороженого, — объяснила своему шефу блондинка. — Они амброзией питаются. Это ему на небе и так гарантировано бесплатно.
Прекрасная Надежда сощурилась и сделала шажок вперед, как будто уже прикидывала, как на Курочкине будут смотреться ангельские крылья.
При этом она, сама не замечая, наступила на руку распростертого на полу слюнявого экс-конвоира.
Тут же обнаружилось, что насчет сорокаминутного беспамятства Дмитрий Олегович несколько преувеличил. Из-за неудобства агукающий юноша раньше времени пришел в себя — еще не настолько, чтобы самостоятельно подняться с полу, однако уже настолько, чтобы заметить в непосредственной близости от своего лица великолепную женскую ножку, которую чисто рефлекторно моментально облапил свободной ладонью.
Прекрасная блондинка от неожиданности громко взвизгнула. Миниатюрный автомат забился в ее руке, послав длинную очередь куда-то в глубь фетисовских апартаментов. Первые пули достались парадному портрету допотопного джентльмена, похожего на Мартина. Последние — самому ошарашенному господину Мартину, и он даже не успел сообразить, что погибает из-за шуточки богини невезения. Очередь почти в упор отшвырнула невезучего Фетисова в его удобное кресло, которое ласково приняло хозяина кабинета в свои кожаные объятия.
Комнату вновь наполнила пороховая гарь.
— Мартин-то, кажется, спекся, — без особого сожаления сказал джинсовый атлет Седло. — Поаккуратнее, Надь, с оружием. Это узи, а не охотничья берданка.
Прекрасная Надежда виновато потупилась:
— Не рассчитала, Майкл. Спуск очень легкий, и я не думала совсем… — Смерть Фетисова, судя по всему, не очень ее взволновала. Несчастный случай на вредном производстве, только и всего.
Джинсовый Седельников озабоченно посмотрел на часы.
— Пора сваливать отсюда, — заявил он. — Мы и так здесь нашумели, надымили кругом…
— Пора, — согласилась с ним блондинка. — Только пусть сперва наш ангельчик скажет, где доллары. Раз Мартин скончался, деньги по праву наши.
Седло мигом наставил на Дмитрия Олеговича свой тупорылый пистолет.
— Где кэш? — спросил он. — Считаю до трех… Как тебя там, Курочкин, что ли? На счет три будешь не Курочкин, а цыпленок жареный… Где капуста?
— Какой ты грубый, Седло, — недовольно сказала блондинка. — Ми-и-лый Дима, — с придыханием протянула она. — Не упрямьтесь, скажите, где наши с вами зелененькие?…
Дмитрий Олегович сразу вспомнил, как таким точно голосом разговаривала с ним коварная блондинка, истекая клюквенным соком.
— Вы поступили гнусно, — с горечью произнес он. — Все было подстроено — и погоня, и стрельба…
— Дурашка, — засмеялась вероломная (но все равно прекрасная) Надежда. — Вы все-таки лох первостатейный, Дима. Умирать — это моя бывшая профессия. На «Мосфильме» я умирала раз сто за сущие копейки, пока мой дорогой Майкл не взял меня к себе в «Мементо» секретарем… Ну-ка, Дима, не надо кукситься. Я ведь жива, разве плохо? Ответьте-ка мне побыстрее, где чемоданчик? Видите, дядя Майкл с пушкой уже сердится. Возьмет да и выстрелит, а?
Седло и в самом деле уже нетерпеливо поигрывал пистолетом, поглядывая на Курочкина. Он уже успел допить свое пиво и смял жестянку гармошкой.
— Одного я не понимаю, — сказал Дмитрий Олегович, стараясь не смотреть на пистолет. — Если вам так нужны были эти деньги, почему же вы их не забрали сразу? Я ведь с самого начала вам их отдавал!
— Мой начальник — человек азартный, — с готовностью объяснила блондинка. — Я же вам еще тогда намекала, только вы не поняли. Очень ему хотелось докопаться, кто и зачем вас послал и куда вы побежите в случае чего. Он уж давно грешил на покойника, на Фетисова. Когда я поняла, что так вас не раскусить, мне и пришлось немножко погибнуть… Ну же, Буратинка, где вы спрятали пять золотых?
Курочкин не ответил, надеясь чуть-чуть потянуть время. Не может быть, чтобы выстрелы не услышал хоть кто-нибудь на улице. А улица, как верно заметил ныне покойный Мартин, полна неожиданностей.
Господин Седло еще более нетерпеливо бросил взгляд на часы.
— По-моему, мы теряем время, — произнес он. — Лох есть лох. Он нам будет сейчас играть в Зою Космодемьянскую, но правды не скажет. Пока кончать с ним и уматывать. Кроме как в камере хранения на Павелецком он нигде не мог бы дипломат оставить. Там всего сейчас штук двести исправных боксов. За полкуска они нам откроют любую ячейку, на выбор…
Блондинка развела руками.
— Прощайте, Дима, — улыбнулась она. — Знаете, вы были очень забавный. И весь такой порядочный. Такие долго не живут, имейте в виду. Жаль, что у вас не будет времени исправиться, я бы поучила вас жить…
— Вредная ты, Надька, — нравоучительно заметил Седло, поднимая пистолет. — Просто змея подколодная. Человеку на тот свет, а ты ему душу травишь.
— Вовсе я не вредная, — обиженно ответила блондинка. — Я ему, можно сказать, вместо священника. Он заслужил самое…
Прощальную блондинкину тираду прервал какой-то шум из приемной. Там в очередной раз что-то со звоном упало, послушались уже знакомые щелчки и приглушенные вопли.
— Они там что, напились? — сердито начал Седло. — Я же им велел — потише!..
Он повернулся лицом к дверям в кабинет, которые, как по волшебству, сами распахнулись перед ним и ощетинились стволами.
— Только пошевелись, Седло, — сказали в дверях. — Только двинься хоть на миллиметр. Я просто мечтаю сделать в тебе дырку.
Господин Седельников застыл на месте, повинуясь приказу.
— Легок на помине, полковник, — с отвращением проговорил он. — Хорошо, сдаюсь, ты сегодня главнее.
— Я всегда буду главнее тебя, Седло, — почти добродушно осадил директора фирмы «Мементо» толстяк в милицейском мундире. — Потому что я — закон, а ты — бандит. Значит, победа будет за мной…
Из-за плеча толстого полковника между тем выглядывала не победа, а очень знакомый тип в штатском. Курочкин мог поклясться, что сегодня он уже этого человека где-то видел — только тогда тип был в форме… Ну, конечно же! За полковничьей спиной аккуратно маячил тот самый постовой с Павелецкой площади, который еще не так давно караулил запертый подземный переход через дорогу и ловил нарушителей. Лжепостовой по глазам Курочкина догадался, что тот его узнал, и еле заметно ему кивнул: мол, работа у нас такая, привыкай.
— Попрошу без оскорблений, — скривился Седло. — Бандит я или честный человек — доказывать не тебе, полкаш, а суду. Самому гуманному суду в мире, между прочим. И на нашу фирму у тебя, Аникеев, ничего нет и быть не может…
— Да на кой мне сдалась твоя фирма? — усмехнулся милицейский полковник Аникеев. — Я тебя и без фирмы подловил на таком букете! У тебя там в приемной двое с тяжкими телесными повреждениями, правильно? И здесь три тепленьких трупа… — Полковник окинул взором поле брани. Валяющийся на полу экс-конвоир Курочкина уже окончательно пришел в себя, однако предпочел пока лишь слабо агукнуть. Ровно настолько, чтобы его не приняли за труп.
— Двое, а не трое убитых, товарищ полковник, — уточнил из-за аникеевской спины штатский лжепостовой. — Один, я смотрю, еще шевелится.
— Ну, двое, — не стал спорить милицейский толстяк со штатским. — Нашему коллеге из ФСБ виднее. Но количество жмуриков не играет значения. Главное, ты попался с оружием в руках… Может быть, вы хотите оказать сопротивление? — с надеждой поинтересовался Аникеев у Седельникова и блондинки. — Ну, там выстрелить в меня или совершить попытку к бегству. А? Попытайся, Седло, вдруг дом не окружен?
— Как же, не окружен, — желчно отозвался Седло и без колебаний расстался с пистолетом, выпустив его, из пальцев. С лязгающим металлическим звуком оружие коснулось пола. Через мгновение рядом шмякнулся автоматик прекрасной Надежды.
— Умный ты мальчик, — с оттенком сожаления произнес полковник Аникеев. — Но бойкий чересчур. Мы ведь даже не рассчитывали, что ты сразу бросишься потрошить Мартина. Раньше ты все-таки сперва думал, а потом стрелял…
Толстый полковник извлек из кармана прозрачный полиэтиленовый мешочек, с кряхтением нагнулся, поднял двумя пальцами седельниковский пистолет, упаковал его в мешочек, а затем упрятал сверток в планшет. Лжепостовой из ФСБ с видом опытного грибника подобрал с полу оружие Надежды и Коростылева и тоже усердно принялся расфасовывать находки по отдельным пакетам.