— Конечно-конечно! — бас господина Седельникова растекся приторным сахарным сиропом. — Доллары в подворотне, а вы не знали… Значит, вы по-прежнему хотите их нам вернуть?
— О чем я и толкую! — обрадовался Дмитрий Олегович, решив не обращать внимания на странную интонацию в голосе собеседника. — У меня есть план…
Разномастные конторы и офисы расползлись по Москве, как тараканы. Они влезли в цоколи, заполонили первые этажи и начали потихоньку вытеснять даже магазины — те, что не могли сопротивляться. Тихая позиционная война вывесок особенно была заметна в центре столицы, на больших улицах, близ транспортных артерий. Конторы отвоевывали здесь места, наиболее удобные для подъезда автотранспорта, а магазины бились за площадь, где бы циркулировало побольше праздной публики. Иногда магазинам удавалось переходить в контрнаступление, и тогда вместо окон, забранных тяжелыми решетками, вновь появлялись витрины с продовольственно-промышленным импортным изобилием. Чаще, однако, побеждали конторы с крепкими тылами и большим запасом прочности. Одна из них и победила старую булочную на углу Новокузнецкой и Зацепского вала, оттеснив ее куда-то в сторону Монетчиковских переулков. В прежние времена Курочкин любил заглядывать в эту булочную и даже специально делал ради нее крюк, возвращаясь домой из своего НИИ. Подольский хлеб и тминные рогалики были здесь, без сомнения, лучшими в Москве. Обычно Валентина терпеть не могла, когда Дмитрий Олегович проявлял самодеятельность и делал покупки без ее указаний, но зацепские рогалики были тем исключением, которое супруга снисходительно терпела и даже одно время закладывала их в свой тщательно выверенный семейный бюджет.
Теперь на месте угловой булочной располагался чей-то солидный офис. Изредка проходя мимо, Дмитрий Олегович с грустью наблюдал, как к боковому подъезду бывшего хлебного причаливают презрительные иномарки, как из них выходят хорошо одетые джентльмены и исчезают за дверьми. У входа в бывшую булочную всегда было довольно оживленно: деловитые граждане с портфелями сновали туда-сюда — входили, выходили, курили у входа, бросали окурки в беломраморную урну (раньше ее не было) и снова скрывались за дверью.
Здесь Курочкин и назначил свидание посланцам господина Седельникова, рассудив, что в этом месте человек с дипломатом ни у кого не вызовет вопросов. Встреча должна была состояться через четверть часа, а идти от телефона-автомата до здания бывшей булочной было всего минуты три — через Павелецкую площадь по подземному переходу. Или пять минут, если двигаться совсем уж черепашьим шагом, еле-еле волочить ноги.
Дмитрий Олегович позволил себе немного расслабиться. Очень скоро главная проблема будет разрешена, и Курочкину останется лишь придумать, как ему выкручиваться без денег и без яблок. Но это после, после… Мимо Дмитрия Олеговича шли озабоченные мужчины и женщины, нагруженные покупками. Каждого мужчину ожидала дома своя Валентина, каждую женщину ждал свой Курочкин. Во всем этом — как в хорошей формуле органического синтеза — была здоровая симметрия, четкое расположение реагентов, правильность и определенность. Улыбнувшись про себя, Дмитрий Олегович подумал, что у него с Валентиной — типичная экзотермическая семья: любой их контакт не обходится без повышения температуры окружающей среды. Курочкин знавал и спокойные, эндотермические, семейные пары, и их ласковая умиротворенность Дмитрию Олеговичу нравилась. Увы: когда человек вступает в брак, на нем не написан тип реакции — аналогов в справочнике не найдешь, в вытяжном шкафчике не проверишь… Дмитрий Олегович моментально испугался своего даже мысленного «увы» по отношению к Валентине и решил не продолжать своих сомнительных семейно-химических аналогий! Эдак можно дорассуждаться черт знает до какой ереси.
Курочкин поежился и шагнул в подземный переход — затхлый и почему-то очень тихий. Раньше здесь было множество прохожих в любое время дня, а теперь царило безлюдье. Кстати, с чего бы это? Дмитрий Олегович внезапно забеспокоился и, перепрыгивая через ступеньки, поскорее рванулся вглубь.
Рванулся — и был остановлен металлической решеткой с кое-как приляпанной свежей биркой «Входа нет». Закрыто. Заперто на висячий замок. Сегодня Фортуна решила-таки взяться за Курочкина по полной программе и доконать его вконец. Подземный переход был наглухо перекрыт, и это сразу поставило Дмитрия Олеговича перед трудноразрешимой проблемой. Некоторое время он стоял у решетки, тупо прикидывая, нельзя ли будет каким-либо образом пролезть между прутьев, но потом словно очнулся. Выбежал наружу, глянул направо, налево и завертелся на месте.
Здание, возле которого он сам назначил встречу, видно было невооруженным глазом. Отделяли место встречи и место, где сейчас находился Курочкин, всего лишь площадь и два непрерывных потока машин. Кроме того, неподалеку прогуливался милиционер и, если бы даже Дмитрий Олегович захотел рискнуть жизнью и броситься форсировать магистраль поверху, его маневр почти наверняка был бы пресечен.
Что же делать? Через несколько минут к дверям бывшей булочной подъедут посланцы фирмы «Мементо», а Курочкин тем временем будет бестолково топтаться на другой стороне площади — не допрыгнуть и знака не подать. Обходить кругом — слишком долго. Может, как-нибудь попытаться все же перескочить здесь? Кажется, в бурной реке наметился слабый просвет. Дмитрий Олегович читал про какого-то мифологического деятеля, которому удалось уговорить море расступиться, чтобы он и его товарищи сумели пройти по дну. Сейчас этот деятель был бы очень кстати… Курочкин приблизился к краю тротуара и бросил опасливый взгляд на милиционера. Тот с интересом рассматривал будущего нарушителя, примериваясь к свистку. Нет, не выйдет! Был бы жетон, он смог бы хотя бы перезвонить в «Мементо», прокричать, что опаздывает: есть ведь в машинах какие-нибудь радиотелефоны или пейджеры. В отчаянии Дмитрий Олегович еще раз перебрал содержимое карманов, но ничего нового, понятно, не нашел. Коробочка, гривенник, карточка для метро… Для метро… Для метро!
Дмитрий Олегович издал радостный вопль и кинулся обратно в здание вокзала: в ту из дверей, где ближе всего было до станции «Павелецкая». Из-за этого дурацкого перехода он совсем забыл, что есть и другой путь. Можно перейти с радиальной на кольцевую и выйти наружу неподалеку от бывшей булочной. Немного дольше, но наверняка — метро-то Фортуне никак не закрыть; мелковат Курочкин, чтобы стать причиной таких катаклизмов!..
Как назло, народу на эскалаторах оказалось полным-полно, и все с чемоданами, мешками, тележками. Даже в выходной здесь было не протиснуться, а может быть, как раз в выходной здесь возникало особенное столпотворение. В толпе Дмитрий Олегович боялся приоткрыть дипломат и посмотреть на циферблат бабушкиного будильника, но он и так чувствовал, как стремительно утекают его минуты. В длинной галерее перехода Курочкин уже почти бежал, стараясь никого не задеть плечом или углом чемоданчика… Еще одна галерея, запруженная продавцами газет… Нет, мне не нужен «Московский листок»! И «Комсомолка» не нужна! Извините, девушка… Поворот, переход, эскалатор с сумками-баулами-тележками, целая армия этих тележек… Выход на улицу Новокузнецкая, это сюда, слава богу!
Запыхавшийся и помятый, Дмитрий Олегович выскочил из дверей метро, сориентировался в пространстве и бросился направо, лавируя в негустой толпе. Вход в контору — бывшую булочную — был уже совсем рядом, в сотне метров. Контора, похоже, работала без выходных: поблизости было припарковано множество дорогих автомобилей, какой-то господинчик с портфелем, как обычно, вежливо покуривал у входа. Курочкин еще успел подумать на ходу, что дипломат у господинчика такой же, как и у Дмитрия Олеговича; интересно, вдруг и там доллары? Мысль была донельзя идиотская. Должно быть, из-за этой истории Курочкин попутно обзавелся новым бзиком: теперь, глядя на любой похожий портфель системы «дипломат», он будет еще долго подозревать в нем хранилище валюты…
Та-тах! Та-та-та-тах!
Курочкин даже не понял сначала, что произошло. Господинчик с дипломатом, мирно покуривавший у дверей конторы, внезапно закачался, схватился за грудь и, так и не выпустив изо рта сигареты, повалился навзничь. Дипломат, вырвавшись из его рук, не улетел далеко, а, как послушная собачка, с шумом грохнулся на асфальт рядом с хозяином. В уличной толпе завизжали.
Та-та-тах!
Из кабины большой серой автомашины, которая только что мирно заворачивала откуда-то со стороны Валовой, выскочили двое в масках и с короткими автоматами в руках. Один принялся поливать дверь бывшей булочной, а другой поспешно склонился над упавшим господинчиком.
«Боже мой!» — с ужасом подумал Курочкин, инстинктивно ныряя за ближайшую из припаркованных иномарок. Место, столь опрометчиво выбранное им для встречи с посланцами фирмы «Мементо», вдруг оказалось эпицентром одной из бандитских разборок. О таких случаях Дмитрий Олегович много слышал, но своими глазами никогда раньше не видел. Сегодня, наконец, мадам Фортуна доставила ему это сомнительное удовольствие.
Та-та-та-та!
Ду-ду! Ду-ду-ду!
К автоматной скороговорке неожиданно присоединились новые звуки. Дверь конторы чуть приотворилась, и оттуда высунулась здоровенная черная труба, сразу полыхнувшая огнем. В голове Курочкина, человека сугубо гражданского, всплыло мрачное словосочетание «крупнокалиберный пулемет», хотя Дмитрий Олегович мог поклясться, что раньше никогда такого орудия не видел.
Нападавшие замешкались. Тот, кто наклонился над господинчиком, так и не смог пока завладеть его дипломатом: в отличие от портфеля, имевшегося у Курочкина, этот, оказывается, был прикован к руке. Очевидно, в конторе, победившей булочную, тоже не веники вязали. Курочкин, прячась за машиной, вновь мысленно обозвал себя обалдуем — нашел, называется, подходящее место для свидания! Теперь уж наверняка посланцы «Мементо» предпочтут объехать опасную улицу стороной. А может быть, они даже решат, будто стрельбу спровоцировал сам Курочкин?
Ду-ду-ду-ду!
Оправившись от неожиданности, контора нанесла ответный удар. В ту секунду, когда примолк автомат нападавших, из дверей стремительно выкатился квадратный детина с тем самым крупнокалиберным пулеметом. Пользуясь тем, что все случайные свидетели перестрелки уже разбежались или залегли, детина стал веером расстреливать парочку в масках и серый автомобиль.
Автоматчик, стоявший во весь рост, с ходу был выведен из игры. Второй получил пару секунд форы и, забыв о дипломате убитого господинчика, бросился к открытой дверце автомобиля. Но шофер, однако, предпочел спасти себя, а не соратника, и резко тронул с места.
— Сто-о-о-ой! — крикнул соратник в маске вслед убегающей машине. — Куда, сука?!!
— Ду-ду! — ответил крупнокалиберный пулемет, и второй из нападавших грохнулся на проезжую часть.
— Ти-а! Ти-а! — присоединилась к разговору милицейская сирена. Инстинкт самосохранения вновь напомнил Курочкину о себе. Волоча за собой проклятый портфель, набитый долларами, Дмитрий Олегович стал отползать в направлении улицы Новокузнецкая, в сторону метро, откуда выбежал всего пять минут назад. Попадать в поле зрения милиции Курочкину почему-то сейчас совершенно не хотелось.
Хотелось домой.
— Фирма «Мементо» слушает, — откликнулся все тот же голос телефонной барышни.
— Девушка, милая, не кладите трубку! — взмолился Дмитрий Олегович. У проходящего мимо унылого дядьки с корзиной он только что с неловкими извинениями выменял свою недоиспользованную карточку для метро на заветный коричневый кружочек с надписью «Таксофон МГТС». — Произошло ужасное недоразумение, я тут ни при чем… Пожалуйста, позовите Седельникова!
— Михаила Викторовича сейчас нет на месте, — ответила барышня заученно-вежливым тоном. — Что-нибудь ему передать?
Курочкин с досадой закусил губу. Ну, куда этого типа еще понесло? Неужели погулять пошел? В Курочкине стала закипать неприязнь к обладателю вальяжного баса. Как будто это он, господин Седельников, должен отдать Дмитрию Олеговичу огромную сумму денег, а не наоборот…
— Девушка, пожалуйста… — Курочкин обнаружил в своем голосе слезливые нотки. Несмотря на раздражение, он все никак не мог настроиться на деловитый тон, сколько ни гримасничал у телефонной трубки. Когда твой багаж свежих впечатлений только что пополнился еще тремя убийствами, уже не хватает сил проявлять характер. — А может, есть кто-нибудь из замов вашего Михаила Викторовича?
— Что-что? — переспросила барышня в трубке, словно не поняв вопроса.
— Ну, из заместителей, — повторил Дмитрий Олегович. Как ему самому показалось, немного тверже. — По маркетингу или как там у вас это называется… — Насколько Курочкин помнил, во время предыдущих разговоров с «Мементо» в трубке то и дело реяли замогильные голоса. Ведь не сам с собой общался господин Седельников. Не с призраками же он, в конце концов, проводил свое совещание.
— По маркетингу-у? — с неожиданным интересом прогянула барышня на том конце провода, и, как вдруг почудилось Дмитрию Олеговичу, в голосе ее возникли уже знакомые непонятные интонации продавщицы игрушечного магазина. Курочкин представил себе, что вот сейчас девушка из фирмы «Мементо» предложит ему купить куклу или заводной автомобильчик. Но вместо этого девушка произнесла коротко: — Никого нет. Все на обеде…
Вполне возможно, сказано было не на обеде, а на объекте, — Курочкин плохо расслышал последнее слово. Но хрен редьки не слаще. Что в лоб, что по лбу. От невезенья нет леченья…
— Простите, это не вы нам звонили полчаса назад? — внезапно спросила телефонная барышня, вклиниваясь в горестные раздумья Курочкина. — Вы еще сказали, будто бы нашли…
— Да! Да! — воскликнул Дмитрий Олегович, у которого вновь проснулась надежда. — Я тот самый, что нашел дипломат с капус…
— Тише, ни слова больше, молчите, — скороговоркой произнесла девушка на том конце провода. — Или нет, отвечайте, но коротко… Что вы хотите сделать с… находкой?
— Вернуть вам! — выдохнул Курочкин. — Заберите!
— Тише, не так громко… — телефонная барышня замолчала, словно раздумывая. На сей раз ни шороха, ни потусторонних голосов Дмитрий Олегович не услышал.
По вестибюлю метро мимо таксофонов быстро прошагали двое милиционеров в камуфляже и с автоматами, оба похожие на патрульного Мымрецова. Дмитрий Олегович вжал голову в плечи, повернулся к ним спиной и изобразил необычайную увлеченность телефонным разговором. Идиотское положение! Он, не совершивший никакого преступления, ощущал себя теперь закоренелым преступником, уже почти что виновным в краже и сразу нескольких убийствах… Бедная Валентина! Она вышла замуж за Джека-Потрошителя!
— Вы слушаете? — ожила в руке трубка.
— Слушаю! — жарким шепотом произнес Курочкин, провожая глазами патрульных. Джек-Потрошитель пока оставался непойманным, и то хорошо. Или, быть может, Фортуна еще просто не наигралась сегодня с Дмитрием Олеговичем.
— Идите к главному входу Павелецкого и стойте там, — деловито проговорила телефонная барышня, тоже понижая голос до шепота. — Никуда не уходите, дожидайтесь синие «Жигули». Как только машина остановится, садитесь в нее и не задавайте лишних вопросов…
— Зачем мне садиться? — тут же задал лишний вопрос Курочкин. — Я просто передам дипломат и… — Ответом ему были прерывистые гудки: дав инструкцию, барышня немедленно отключилась.
«Скажи спасибо, что тебе назначают свидание здесь же, у Павелецкого, — стал мысленно успокаивать себя Курочкин. — А не у Казанского или где-нибудь на ВДНХ…» Телефонной барышне ему в особенности не хотелось сообщать о своем безденежье и безжетонье. Если не считать четверти миллиона долларов в дипломате, у Дмитрия Олеговича по-прежнему оставался сиротский гривенник.