— Ты не можешь так поступить, — закричала Сара из ванной. Голос стал тише, стоило ей отпустить дверь и сесть на закрытую крышку унитаза.
Она ошибалась, я мог. Я не мог сделать это из-за гнева. Этому учил Отец Габриэль, но я мог это сделать, поскольку был ее мужем и имел на это право. Кроме того, ее храбрость была не более чем глупостью. Три гребаных года работы коту под хвост, потому что она хотела ребенка. Она не имела права принимать такое решение, не в "Свете". Это зависело от меня. Наказание за это было оправданным.
Открыв дверь, я прищурился и постарался говорить спокойно.
— Не заставляй меня повторять.
Взгляд её синих глаз исподлобья будет преследовать меня вечно, но я знал, что делаю. Сара не могла вернуться, как и я. Операции конец. Мне важно, чтобы она чувствовала себя правильно, покидая меня и говоря, чтобы я отправлялся в ад.
Ей не обязательно это говорить, потому что без нее и нашего ребенка, я и так окажусь в аду — как образно, так и буквально. Поскольку в течение трех лет я сражался сам с собой, я и так стоял на входе в огонь и серу. Спазм в животе подсказал, что эта дверь открывается лишь в одну сторону.
Я стоял и молча наблюдал за бурным конфликтом двух женщин внутри нее. С каждой проходящей секундой мне казалось, что я вижу обеих. Стелла медленно уступала Саре. В конце концов, это мир Сары; тем не менее, Стелла не могла уйти спокойно. Как только плечи Сары поникли — заговорила Стелла:
— Пошел ты, — пробормотала она.
Я покачал головой.
— Вульгарность никогда не была проблемой в "Северном Сиянии", но на сегодня с меня достаточно.
— Чертовски жаль! — Взгляд Стеллы пронзил мое сердце кинжалами. — Я была не права, приняв твои извинения. Ты придурок!
Я прикоснулся к ее плечу.
— Сара, встань. — Когда я поднял ее на ноги, она опустила взгляд в пол. — Скажи мне, сколько ударов полагается на нарушение?
Ее челюсти сжались, она боролась с собой. Наконец, она прошептала:
— Пять.
— А теперь скажи, сколько раз за сегодня ты использовала ругательства?
Ее тело дрожало, но когда она подняла на меня взгляд, то с вызовом выпрямила шею. Подняв подбородок, Сара говорила четко и решительно.
— Если ты, черт возьми, сделаешь это, я выдвину обвинения. Я расскажу ФБР, какой работой заняты их агенты.
Не обращая внимания на угрозу, я ухмыльнулся.
— Снимай нижнее белье.
— Пошел ты, — прошептала она, снова опуская подбородок к груди.
Я выпрямился и заговорил так, как меня учили, как я учил говорить других.
— Сквернословие и непослушание — это всего лишь два проступка. Я слышал, что ты дважды вульгарно выразилась за последние тридцать секунд. Как всегда, тяжесть твоего наказания — на мое усмотрение. — Я схватил Сару за талию и стянул вниз трусики. Развернув ее, я расстегнул бюстгальтер и снял лямки с плеч. — Рекомендую тебе помолчать, прежде чем я определюсь с точным количеством ударов.
— Джейкоб, пожалуйста, не делай этого. — Она развернулась, ее упругая грудь прижалась к моей груди, когда она посмотрела на меня своими великолепными голубыми глазами. Цвет радужной оболочки был светлым, как и кожа. Я заметил, что ее щеки начали покрываться красными пятнами. Когда я прищурился, она послушно развернулась ко мне спиной. Тем не менее, ее взгляд не отпускал меня, теперь она смотрела на меня через отражение в зеркале. Сара схватилась за край умывальника и спросила:
— Пожалуйста… почему?
Я провел рукой по всей длине ремня, не позволяя себе почувствовать отчаяние, сочащееся из каждой ее поры.
— Достаточно вопросов.
Ее губы сжались в прямую линию. Ей не нужен был рот, чтобы высказать свои мысли. Я видел, как мольбы и оскорбления вылетали из ее глаз.
— Ты знаешь, что делать.
— Я тебя ненавижу, — прошептала она.
Я стоял неподвижно, не меняя позы. Поскольку я заставил Сару ждать, ее слова дали мне силы продолжать. С каждой секундой ее утверждение омрачало оставшиеся разбитые куски моего сердца. Если ненависть ко мне ее спасет, я это сделаю. Все, что она сказала, было правдой. Несмотря на то, что я не хотел жену, я ее взял. Я сделал это с ней. Я держал ее за руку, пока она жила в аду. Я не мог забрать ее туда, не снова.
Когда я хлопнул ремнем по руке, звук эхом разнесся по комнате. Задыхаясь, Сара раздвинула ноги и наклонилась. Как только ее щека коснулась умывальника, она прошептала:
— Я действительно это делаю.
Светлые волосы упали на ее усыпанные пятнами щеки, тело задрожало от рыданий.
За девять долгих месяцев она пробудила во мне нечто, что было мертвым уже более десяти лет. Я подозревал, на что она способна, когда впервые ее увидел, когда Брат Уриэль показал ее мне. Теперь пришло время это отключить. Это отличалось от пребывания в «Свете». Возвращаться небезопасно. Сару дали мне для защиты. Это не зависело от нее. Это мое решение. Теперь, когда у нее есть реальный шанс быть свободной, я не хотел лишать ее этого.
Сара прикусила губу и, наконец, закрыла глаза. По тому, как напряглись ее мышцы, я понял, что она готова. Начать и закончить. Ожидание было не более чем частью психологической игры, и Отец Габриэль позаботился о том, чтобы каждый мужчина-последователь знал, как играть.
Причина, по которой она находилась в этом положении, склонившись над умывальником, была моей ошибкой и учением Отца Габриэля. Сару слишком хорошо вымуштровали. Если бы не это, Стелла боролась бы и дальше. ФБР поможет — поможет Стелле — перепрограммировать ее. Это к лучшему, независимо от того, носила она моего ребенка или нет. Нет ничего правильного в том, чтобы вернуться в "Свет".
Я прикусил щеку, не позволяя себе улыбнуться на ее последнее заявление. Она сказала, что ненавидит меня. Этого я и хотел. Поднимая ремень, я сказал:
— Хорошо, я рад это слышать. Теперь я дам тебе повод не забывать об этом. — Я продолжил экзекуцию.
— Скажи, Сара. — Я склонился над ее прекрасным телом. — Скажи, что помогает тебе не забывать.
Она вызывающе сжала губы.
Я медленно провел грубой нижней частью ремня по ее ягодицам, наблюдая, как ее мышцы вздрагивают, словно кожа была в огне. Несмотря на это, она крепко держалась за край умывальника.
— Я жду, — прошептал я.
— Катись к черту.
Я отступил и поднял ремень, его вес увеличивался экспоненциально с каждой миллисекундой.
— Сара.
Ее глаза распахнулись при звуке ее имени. Увидев мою позицию в зеркале, она ответила, ее слова были пропитаны горечью:
— Следы.
— Что они делают?
— Они помогают мне не забыть.
Я подошел ближе и еще раз потер ее ягодицы ремнем.
— Не забывай, что считать — твоя работа.
Она кивнула, не отпуская зубами губу. Я отступил назад. Ремень прорезал неподвижный воздух, создавая свистящий звук; однако отметина так и не появилась. Я отступил. Лязг пряжки, когда та ударилась о линолеум, отскочил от стен.
Сара открыла глаза с вопросом — что произошло, — по-прежнему оставаясь в той же позиции, как я ее учил.
Я подобрал с пола лифчик и трусики. Все это время ее испуганные глаза в зеркале следили за каждым моим шагом. Положив их рядом на раковину, я сказал:
— Одевайся, Стелла. Я звоню куратору. Все кончено. ФБР тебе поможет.
Ее спина расслабилась, когда она выдохнула с облегчением, ее грудь прижалась к мраморной столешнице.
Я ожидал услышать ругательство. Вместо этого она медленно выпрямилась и встала. Все еще в зеркало, я нашел в ее взгляде ядовитое презрение, которое искал. Собрав нижнее белье, джинсы и свитер, она вошла в ванную комнату с туалетом и душем. Щелчок замка разрушил все, что осталось в моем сердце.
Опустившись на кровать, я провел руками по лицу.
Черт!
Это не то, что я хотел сделать.
Держать ее в объятиях и объяснять, что все будет в порядке. Что она не рискует жизнью. Я сказал, что это ее решение, и так оно и было. Ее сопротивление было понятно. И тогда, когда она использовала мое настоящее имя, когда приняла мои извинения, я знал, что она склоняется к программе защиты свидетелей. Я также знал, что если из-за меня она вернется в "Свет", и что-то пойдет не так, я никогда себе этого не прощу. Хотя она, возможно, и не говорила о своем решения словами, я видел это в ее тоне и действиях. Я знал ее достаточно хорошо, чтобы услышать это громко и ясно.
Я слышал шум воды в душе сквозь тонкие стены. Потянувшись за курткой, вытащил из кармана два телефона. Тот, который я обычно использовал в "Свете", моргнул. Я посмотрел на экран, и мое сердце сжалось. Хотя в Фэрбенксе было около четырех утра, в Детройте время приближалось к восьми. Это означало, что вскоре будет проводиться заседание Комиссии и Собрания.
Я получил голосовое сообщение от Отца Габриэля.
С опаской нажал последовательность кнопок, и включилось воспроизведение.
— Брат Джейкоб…
Я снова прослушал сообщение, надеясь, что мне показалось. В конце концов, я почти не спал последние сутки. Возможно, это всего лишь мираж.
Могут ли миражи быть как слуховыми, так и зрительными?
Запустив пальцы в волосы, я включил одноразовый телефон. Специальный агент Адлер ответил сразу. Я отвернулся от ванной и понизил голос.
— Она много знает, не все, но возвращаться не собирается.
— Тогда на этом все. Оставайтесь на месте, мы пришлем самолет. Мы переправим вас обоих в офис в Анкоридже.
Я проглотил желчь.
— Да, сэр. Мы будем ждать звонка.
— МакАлистер, ты сделал все возможное. Возвращение без нее может не сработать. Черт, возвращаться с ней слишком рискованно.
— Да, сэр. Я знаю, это не от меня зависит, но мне нужно сказать вам: поторопитесь.
— Ты знаешь, что у нас нет возможности собрать нужное количество людей к "Северному Сиянию", по крайней мере, в течение трех часов. Даже тогда может потребоваться большинство наших агентов из Аляски. Еще пару дней позволили бы нам подготовиться лучше.
Я сжал волосы в кулак и потянул их изо всей силы.
— Сэр, я проснулся от сообщения Отца Габриэля.
— И что?
— Как я уже сказал, он сейчас в Детройте, в "Восточном Сиянии".
— Да, и… — Мой куратор начал проявлять нетерпение.
— Он велел мне отвезти припасы обратно в "Северное Сияние" и сегодня вечером вылетать в "Восточное Сияние".
— Сегодня вечером?
— Да, сэр. Это примерно четыре с половиной часа полета, но с разницей во времени, если я вылечу из "Северного Сияния" в девять вечера, я прибуду в "Восточное Сияние" в шесть утра, по Детройтскому времени.
— Это необычный запрос?
— Отчасти, — сказал я, не находя слов, чтобы это объяснить.
— Агент, я жду.
— Несколько недель назад я подал прошение в комиссию с просьбой разрешить мне брать с собой Сару в полет. Они не приняли решения. Вот почему, если я скажу им, что взял ее, это будет наказуемое преступление.
— Да, ты упоминал об этом вчера во время нашего обсуждения.
— Сэр, — сказал я, — Отец Габриэль в своем сообщении сказал, что моя просьба удовлетворена. Мне сказали привезти Сару.
— О, Господи! Что это значит?
Я резко обернулся на голос Сары. Ее волосы были мокрыми, а лицо совпадало по цвету с оттенком кончиков пальцев.
— Агент, пора это прекратить, — сказал специальный агент Адлер.
Я кивнул, облегчение разлилось по моему телу.
— Что? — Сара подошла к кровати и села рядом со мной. — Что это значит? Отец Габриэль знает, что я сделала? Что я сбежала?
— Да, сэр, — сказал я в трубку, поворачиваясь к Саре и пожимая плечами.
— Ты не можешь просто пожать плечами. Если я вернусь, это даст вам больше времени?
— Агент, — специальный агент Адлер сказал в мое ухо, — полагаю, я слышу мисс Монтгомери?
Нет, это Сара Адамс.
Это то, что я хотел сказать, но, в отличие от Стеллы, у меня была способность прикусить язык.
— Да, сэр. Я не знал, что она слушает. — Я прищурился, но вместо скромного ответа Сары Стелла улыбнулась, склонив голову набок, и сказала мне, что это не так.
— Дайте ей телефон.
— Сэр?
— Я знаю, что ты живешь в средневековье, когда дело касается мужчин, но дай ей чертов телефон. Я хочу услышать ответ от нее.
Сжав зубы, я накрыл трубку ладонью и повернулся к Саре.
— Это мой куратор. Можешь называть его специальным агентом. Чем меньше ты знаешь, тем лучше. Я уже сказал ему твой ответ. Все кончено. Ты пойдешь под защиту свидетелей.
Она потянулась к телефону.
— Сара, — сказал я, как обычно предупреждая.
Она подняла брови.
— Не надо…
Она вытащила у меня телефон, и шепотом произнесла: — Расстраивать тебя? О, я только об этом и мечтаю. — Приложив телефон к уху, Сара сказала, — Здравствуйте, специальный агент, это Сара… Простите, Стелла Монтгомери.
Улыбка скользнула по ее губам, когда она встала и отошла подальше.
— Спасибо… Я в порядке. — Она посмотрела в мою сторону. — Я хотела бы сказать, что это первый раз, когда меня ударили, но не могу.
Твою мать!
— Да, он мне рассказывал… — Она продолжала, — Да, я понимаю… Сэр, позвольте спросить, если я передумаю… — Она снова посмотрела на меня. — Если я передумаю, это даст бюро больше времени, чтобы организовать рейды, которые помогут избежать человеческих жертв? Это — то, что сказал Джейкоб/Джейкоби, сэр… Я… Еще одна просьба, если позволите… Если со мной что-то случится до того, как мы выйдем из "Света", может ФБР связаться с моими родителями и родителями Минди Роузмонт? Да, сэр, она здесь… Да, я ее видела… И детектив из Детройта, Дилан Ричардс.
Она пожала плечами, обхватив рукой живот.
— Мы встречались. Он говорил, что я должна присоединиться к департаменту полиции Детройта. Может, он поймет, что произошло, если узнает, что я работаю с ФБР… Я понимаю. — Она кивнула. — Ничего пока… Да сэр. Надеюсь, вы тоже не хотите… Да, я верну ему телефон. Спасибо, я считаю, что это большая честь… До свидания.
Она вернула мне телефон.
— Держи, ему нужно обсудить с тобой детали. Мы возвращаемся.
Что, черт возьми, только что произошло?
— Сэр? — спросил я.
— Если бы это не было так чертовски серьезно и опасно, я бы хотел услышать, как тебе удалось держать эту женщину покорной в "Свете". Она кажется очень волевой.
— Вы и понятия не имеете насколько!