Я уставилась на экран телефона, представляющий собой цифровой блокнот, но лишенный номеров, запрограммированных Диланом. А потом все изменилось. Клавиатура исчезла, и появилось время — 22:36. Прикусив губу, я вздохнула.
Еще несколько дней!
Это было то, о чем говорил Джейкоб. Я была в оцепенении. Голод, который раньше рокотал у меня в животе, исчез, как и волнение. Посреди кабинета Отца Габриэля я стояла в полном смятении. Решение буквально было в моих руках, но я не могла продолжить.
Звонок Бернарду поставит под угрозу всю миссию ФБР. Я рискую всем и всеми.
Возможно, у Бернарда были связи, но сможет ли он найти нужных людей? Вовлечение моего старого босса подвергало риску слишком много жизней — жизни всех моих друзей в "Северном Сиянии", жизни ужасных людей, на которых мне, честно говоря, наплевать в «Восточном Сиянии», в том числе в этом особняке, и даже жизни людей, которых я никогда не встречала в "Западном Сиянии". Вовлечение Бернарда могло поставить под угрозу его жизнь, но пока я стояла неподвижно, уставившись на потемневший экран, единственной жизнью, которая меня действительно волновала, была жизнь человека, которого я называла своим мужем. Если я позвоню Бернарду, я поставлю под угрозу не только миссию Джейкоба, но и его жизнь.
Я не могла так поступить.
Моя свобода была на расстоянии телефонного звонка, но я не могла набрать номер. Ясно, что я любила Джейкоба больше, чем самую захватывающую историю в своей карьере, и даже больше, чем я ненавидела этот жуткий дом.
У меня в горле образовался ком, когда я представила, как объясняю своему темноволосому, темноглазому сыну или дочери, что это я, их мать, сделала звонок, который стоил моему ребенку его или ее отца.
Медленно развернувшись, я положила телефон на стол возле аквариума с Фредом и направилась к большому окну.
Время шло, сцена за окном не менялась, и я сосредоточился на том, что могла сделать. Я вспомнила каждого человека, каждое имя тех, с кем я встречалась в «Восточном Сиянии». Я вспомнила их имена и лица, на случай если мне придется давать показания кому бы то ни было. Может, это и дело Джейкоба, но я была свидетелем, и я хотела принять участие в уничтожении "Света".
Только после того, как пришла в движение дверная ручка, мое внимание вернулось к настоящему. Через размытое стекло я смогла разглядеть только, что это был мужчина. Дрожащими руками я потянулась к телефону Дилана. Проведя пальцем по экрану, я осознала свою ошибку, и у меня скрутило желудок. Цифры, которые он набрал — исчезли. Я стерла их, когда собиралась позвонить Бернарду. Дверь снова задребезжала, на этот раз от стука, и мой взгляд заметался по кабинету, пока я искала место, чтобы спрятаться. На мгновение я подумала, что могу запереться в ванной.
— Сестра Сара, это я, — позвал Дилан громким шепотом. — Я один. Пожалуйста, открой дверь.
Облегчение мгновенно затопило меня, когда я схватилась за стол, чтобы не упасть, и уставилась на его фигуру. Я медленно подошла к двери, прислушиваясь к любому звуку, указывающему на то, что он солгал и был не один, но не услышала ничего, кроме еще одного слабого стука и просьбы открыть дверь.
— Брат Дилан, это точно вы? — спросила я, делая вид, что не узнала его голос.
— Проклятье, да, это я.
Мои щеки покрылись румянцем, и губы растянулись в небольшой улыбке. Я никогда раньше не замечала, как много он сквернословит. Жизнь в "Свете", где сквернословие не одобрялось, делало для каждого из нас эти звуки чужими. Я удивилась тому, что в "Северном Сиянии" даже мои мысли не были вульгарны — ну, пока не вернулись воспоминания. Использование ругательств было проступком, который Джейкоб выбрал для наказания в Фэрбенксе.
Повернув маленькую защелку внутри дверной ручки, я открыла одну из дверей. Не поднимая глаз, я смотрела, как ботинки Дилана пересекают порог и ступают на красный ковер, затем быстро закрыла дверь, стараясь снова повернуть защелку. Поднос, который он нес, звякнул, когда он поставил его на стол Отца Габриэля рядом с Фредом и своим телефоном.
— Я сделал тебе бутерброд и принес воды, — предложил он, как будто бутерброд мог компенсировать то, через что я прошла. — Я чуть было не принес тебе пива, но потом вспомнил о беременности. Я не знал, стоит ли тебе пить чай. Поэтому я остановился на воде. Надеюсь, все в порядке.
Пиво. Я уже несколько месяцев не думал о пиве. Внезапно на ум пришли воспоминания о нас двоих. Я вспомнила вечера, проведенные на его веранде с пивом, пока он готовил мясо на гриле, но также быстро я вспомнила, что именно он передал меня своему дяде. Глубокий вдох — все, что мне нужно, чтобы закрепить мои более свежие воспоминания, воспоминания о событиях, которые произошли несколько часов назад в подвале этого ужасного места по милости Брата Марка. Когда я вдохнула, белое платье натянулось, раздражая новые ссадины, тем самым отталкивая любые приятные мысли и делая то, для чего они были предназначены: напомнить мне.
— Спасибо вам, — тихо сказала я. — Вы очень добры ко мне.
Он указал на еду.
— Тебе нужен стул, или ты бы предпочла…?
— Я постою, — ответила я, надеясь, что моя боль вызывала в нем чувство вины.
Когда я не подошла ближе, он спросил:
— Ты собираешься есть?
— Я жду вас.
— Меня? Я уже ел. — Замешательство в его голосе было ощутимым.
— Брат Дилан, я жду, когда вы благословите еду, чтобы я могла поесть.
— Черт, да, я уже это сделал. Давай ешь.
Когда он потянулся к телефону, который я оставила на столе, мое сердце пропустило удар. Я была счастлива, что не позвонила.
— Ты удалила номер, который я сюда записал? Что, если бы кто-то пришел сюда?
— Просите, я не знаю, как это произошло. Я просто держала его. Кажется, я до чего-то дотронулась, и экран потемнел. — Я улыбнулась своему собственному таланту, когда сделала большой глоток воды. Мое веселье быстро испарилось, когда я заметила свой пустой безымянный палец, и мои мысли вернулись к Джейкобу.
— Все в порядке. Я вернулся.
— Почему? — спросила я, откусив от бутерброда с индейкой. Когда мои зубы погрузились в мягкий хлеб, я поняла, как проголодалась, и почти застонала от вкуса майонеза. Я не ела его с тех пор, как оказалась в "Свете", и неповторимая сладость была раем.
— Что? — спросил Дилан.
Я положила бутерброд и опустила подбородок.
— Простите. Я знаю, что лучше не задавать вопросы мужчинам. Это моя самая большая проблема. Я просто не понимаю, почему вы так добры ко мне. Как никто здесь.
— Я разговаривал с Мариам. Все будет по-другому.
Я кивнула и снова потянулась за бутербродом. Когда я это сделала, мое дыхание перехватило, в тот момент, когда Дилан накрыл мою руку своей.
— Я знаю, что для тебя это не имеет смысла, но, если бы это было так, я бы сказал, что у меня не было выбора.
Проклятье! У нас у всех есть выбор.
Я прикусила губу, стараясь держать ту часть, которая была Сарой, невозмутимой. Та часть меня, которая была Стеллой, больше не возвращалась к приятным воспоминаниям. Она была готова протащить Дилана через весь тот ад, в который он ее закинул.
— Мой дядя не вернется сюда еще как минимум несколько дней. Я попытаюсь что-то предпринять.
— Брат, — сказала я, чувствуя, что этот титул смущает его, — я не хочу здесь оставаться. Я хочу вернуться к своему мужу. — Настоящая слеза скатилась по моей щеке. — Я не хочу быть невестой "Света". Я знаю, что, не принимая эту честь, о которой говорила сестра Мариам, я заслуживаю наказания, но я не хочу этой чести.
С каждым словом, которое я говорила о невестах "Света" и чести, рука Дилана на моей руке напрягалась сильнее.
— Вот, — сказал он, придвигая телефон ближе ко мне. — Возьми его. Я вбил туда свой номер. Ничего не трогай, пока я тебе не понадоблюсь. Мне нужно еще кое с кем поговорить, прежде чем я смогу оставить тебя одну. Просто сиди тихо и доедай ужин.
— Да, Брат.
Он фыркнул и указал на дверь, которую я подметила ранее.
— Если понадобится, там есть ванная. Помни, никого не впускай, кроме меня.
— Да, Бра… Дилан.
И вот так он оставил меня одну во второй раз. Я не знала, с кем он собирался говорить и поможет ли это. Независимо от того, насколько это было удобно, я не хотела доверять ему. Я уже отдала свое доверие Джейкобу.
Покончив с бутербродом и водой, я посмотрела в окно на переливающийся разными цветами бассейн. Что бы я ни делала, мои мысли возвращались к "Северному Сиянию". Я беспокоилась о Джейкобе и конверте, о котором говорил Отец Габриэль. Я беспокоилась о Рейчел и Бенджамине. Отец Габриэль упоминал что-то о разговоре с ними. Он сказал, что это больше не проблема. Я не хотела даже думать о том, что это значит.
Я взглянула на компьютер, стоявший на столе отца Габриэля. Может быть, там есть что-то, к чему я могу получить доступ? Поможет ли это Джейкобу?
Я осторожно села в большое кресло Отца Габриэля, но, когда мои пальцы застыли над клавиатурой, я испугалась, что попытка получить доступ к информации вызовет тревогу. Вместо этого я открыла ящики и заглянула внутрь.
Конечно, как только начнутся рейды, ФБР тщательно обыщет весь особняк. Может, будет лучше, если я ничего не буду трогать.
Где-то около полуночи мои уставшие мышцы взмолились об отдыхе. Возможно, в "Северном Сиянии" было только начало девятого, но, к сожалению, я проснулась в "Восточном Сиянии" и все еще была здесь. Мои мышцы жутко устали от стояния на месте и ходьбы. За последний час, что я находилась в кабинете Отца Габриэля, у меня возникло мимолетное чувство безопасности. Я не знала, где мне прикажут спать, но поскольку я была здесь и диван тоже, я решила проверить смогу ли я спать сидя. Хотя кожа была невероятно мягкой, сидеть было слишком больно, чтобы позволить мне отдохнуть; однако, после маневрирования, я обнаружила, что если лечь на бок, то можно устроиться поудобнее.
С телефоном Дилана в руке и набранным им номером, я вздохнула и напряженные мышцы немного расслабились. Я закрыла глаза. Потерявшись в знакомом запахе кожи, я мгновенно заснула.
Во сне я больше не была заложницей в особняке Отца Габриэля, и мои разговоры с невестами "Света" были забыты. Я не сжимала телефон Дилана, вместо этого мою руку окутывали нежность и тепло Джейкоба. Под теплым ветерком мы прогуливались по северным акрам "Северного Сияния".
Теплый солнечный поцелуй коснулся моих волос, и наши руки касались друг друга, пока мы прогуливались. Подняв глаза, я прищурилась. Яркое небо позади него создавало сияние, но именно взгляд Джейкоба вызвал прилив крови к моим щекам. Я быстро опустила взгляд. Мне не нужно было спрашивать, почему он смотрит на меня или что он увидел. Это было не потому, что мне не разрешали задавать вопросы. Это было потому, что я знала.
Мне был знаком водоворот эмоций в его нежных карих глазах. Мне были знакомы его всепоглощающие мысли, которые невозможно описать словами. Я знала, куда мы шли и что мы делали, когда одно только выражение его лица способно ускорить мое сердце и проникнуть в самую душу.
Прислонившись поближе к мужу, я таяла напротив его сильной руки. Стоило мне закрыть глаза, как меня окутал его пьянящий запах кожи и мускуса. Когда вокруг нас зашелестела высокая трава, Джейкоб остановился, снял пиджак и положил на прохладную землю. Он обеспечил нам идеальное место для отдыха посреди крайнего Севера. Когда я присела, он положил голову мне на колени, а я запустила пальцы в его темные волнистые волосы. Его низкий голос и мягкий смех были как наркотики для моего уже опьяненного организма, электризуя мои чувства.
Пока мы говорили, легкий ветерок растрепал мои светлые волосы, разбросав пряди вокруг моего лица. Большая рука Джейкоба нежно заправила прядь волос мне за ухо. Наслаждаясь его прикосновениями, я прижалась щекой к его ладони. Его тепло в сочетании с шершавыми кончиками его пальцев задержалось, обхватив мою щеку, пока он безмолвно притягивал меня к себе, пока наши губы не оказались на расстоянии шепота.
Мое тело отозвалось на этот поцелуй — нежный, но настойчивый, требовательный, но дающий. Грудь приподнялась при вдохе, а с губ сорвался стон. С увеличением пульса мои нервные окончания ожили, и импульсы зажгли синапсы, которые мог зажечь только он.
Шум.
Переполох.
Волнение.
Дверь кабинета открылась, и матовое стекло разлетелось вдребезги. Потерянная в своем сне, я не могла разобрать слов или обвинений, слетающих с его губ, хотя моя кожа покрылась мурашками от тона и громкости. Сморгнув дымку сна, я на мгновение сфокусировалась на Брате Илайе, наши взгляды встретились, мой испуганный и растерянный, в то время как его горел ненавистью и местью. Опустив глаза, я начала искать телефон Дилана, но прежде чем я смогла его найти, кожа на моей голове взорвалась от боли.
Схватив меня за волосы, Брат Илайа швырнул меня с дивана на пол. Ошеломленная и разрываемая болью, я пыталась разобрать слова, когда его угрожающий голос прогремел в кабинете, эхом отдаваясь в моих ушах.
— … выставляет нас дураками. Никто не покидает "Свет"!
— Я не понимаю, — выдавила я, когда он рывком поднял меня на ноги. Однако когда я встала, то увидела его кулак, даже не раскрытую ладонь, когда Томас ударил меня, и я повернулась, прикрывая лицо. К сожалению, его целью была не моя щека.
Я закашлялась и сплюнула, когда легкие попытались набрать воздух. Второй удар в живот отбросил меня обратно на пол.
— Нет! — закричала я, закрыв лицо руками и подтянув колени к животу.
Этого не может быть.
Кто способен на такое, зная, что я могу быть беременной?
Когда нога брата Илайи поднялась, чтобы ударить меня, я закрыла глаза и молилась о чуде.
Звук.
Громкий.
Оглушительный.
Комната взорвалась. Вспышка сквозь мои закрытые веки послала ударные волны, которые ускорили мое и без того слишком быстрое сердцебиение. Оглушительный грохот эхом отдавался от стен, погружая и заглушая все остальное. Удара так и не случилось, я качалась на волнах от взрыва, и мое сердце болело от потери, которую, как я боялась, я уже понесла.
Несколько дней, так сказал Джейкоб.
Я не хотела открывать глаза. Я хотела вернуться в северные земли. Может быть, если я позволю волнам…
— Сара, — уговаривал низкий голос, когда теплая рука убрала волосы с моего лица. — Сара, мы должны выбираться отсюда.
Я покачала головой. Нет! Это был не Джейкоб. Это был Дилан. Мне нужен был Джейкоб.
— Сара, — сказал он более решительно, взяв меня за руку. — Ты можешь встать? Боже мой! Я слышал его. Вставай. Мне нужно вытащить тебя отсюда.
Мои глаза, полные вопросов, открылись.
Прежде чем я смогла понять, что Дилан забирает меня, я ахнула. В нескольких сантиметрах от того места, где я лежала, прямо передо мной были темные глаза, которые смотрели на меня с глубокой ненавистью. Они больше не вселяли страх в мое тело. Они были открытыми и безжизненными, в то время как вокруг них повисла черная кожа брата Илайи, а из полуоткрытого рта капала слюна.
Превозмогая боль, я вскочила на ноги.
— Ох! Он… он…
— Он мертв, — подтвердил Дилан, засовывая пистолет обратно в кобуру, которую, как я помнила, он иногда носил под спортивной курткой. — И нам нужно убираться отсюда.
— Н-но…. — Я не могла произнести ни слова, потому что живот свело судорогой, я согнулась пополам, и у меня подкосились колени.
— Нет, Сара. Никаких обмороков. Нам нужно уходить.
Я кивнула, оцепенев от желания уйти, но боясь остаться.
Дилан схватил меня за руку и потащил к двери. Как только мои тапочки коснулись мрамора, и я сошла с ковра, который теперь был буквально красным от крови, я остановилась. Когда испуганные голубые глаза Дилана встретились с моими, я сказала:
— Фред! Мы не можем оставить Фреда.
Я сразу поняла свою ошибку.
— Брат Дилан, — сказала я, пытаясь исправиться, — разве не так вы назвали рыбку?
На миллисекунду его паническое выражение лица изменилось, он прищурился. А потом, вместо того чтобы заговорить, он бросился мимо меня в кабинет и схватил контейнер с Фредом. Держа его в одной руке, а мою в другой, он вел меня по незнакомым коридорам, пока мы не оказались на заднем дворе.
— Нам нужно спуститься к хозяйственным постройкам. Там внизу машина. Мы не можем выйти из передней части дома.
Я ахнула в темноте. Единственным источником света было освещение бассейна, расстояние до хозяйственных построек казалось непреодолимыми. Я стояла неподвижно, живот свело судорогой, и напоминания о наказании на спине все еще болели.
— Не знаю, — сказала я, — не уверена, что смогу.
Он схватил меня за плечи и медленно произнес.
— Послушай, Стелла, я знаю, что ты блять все помнишь. Я также знаю, что мне нужно убираться из этого дома. У нас нет выбора. Мне очень жаль, что я не такой большой, как твой чертов муж, и я не смогу нести тебя всю дорогу, но если мы не выдвинемся прямо сейчас, то потом будет слишком поздно.
Я не понимала, что Дилан говорит, но настойчивость в его голосе была громкой и ясной. Несмотря на то, что я накосячила с именем Фреда, казалось, из-за того, что происходило в этом особняке, уйти с Диланом было лучшим вариантом. Я кивнула, прикусила губу, и побежала, несмотря на боль. Я сосредоточилась на ногах, осторожно ступая по мокрой, скользкой траве, стараясь держаться подальше от разбрызгивателей. К тому времени, когда мы достигли хозяйственных построек, я была липкой от пота, а тапочки промокли насквозь.
Я подождала, пока Дилан исчез в здании, где останавливался Мика. Тихая ночь была наполнена чувством, которое я не могла определить, пока искала в небе звезды, которые были более заметны в темное время года в "Северном Сиянии". Глядя на небо, я знала, что чувствую. Это было предчувствие неминуемой гибели, и оно приближалось с каждой минутой. Дверь гаража открылась, и я повернулась лицом к дальнему концу здания.
— Беги сюда! — кричал Дилан.
От стояния на месте после бега судороги усилились, но я, преодолевая боль, направилась к внедорожнику, который он выгнал из гаража. Он была старше того, на котором ездил Брат Илайа, и напомнила мне одну из машин, которые я видела почти год назад в Хайленд-Хайтс.
Дилан открыл заднюю дверь.
— Ложись на пол. Если камеры у ворот все еще работают, они не смогут засечь тебя.
Громкие сердитые голоса прорезали густой влажный воздух, доносившийся из особняка Отца Габриэля. На мгновение я обернулась, вглядываясь в темноту особняка.
— Залезай, живо!
Дилану не нужно было повторять дважды.