— Бенджамин, не нужно относить Рейчел в жилую часть. Пойдем со мной.
Его вопросительное выражение лица говорило о большем, чем его слова. Бенджамин все еще пытался мне поверить, его голос звучал неуверенно:
— Что происходит? Кому ты только что звонил?
— Нам нужно уходить. — Я достал телефон Авраама. — Будем молиться, чтобы это дало нам немного времени.
Бенджамин молчал, когда я начал набирать сообщение.
Авраам: ОН ТОЛЬКО ЧТО НАШЕЛ ЕГО В САМОЛЕТЕ. Я ПРИВЕЗУ ЕГО ВАМ, КОГДА ВСЕ УЛАЖУ.
— А что, если мы ошиблись, и у них не было планов на твой счет?
Я стиснул зубы.
— Если и не было, то после того, что они только что узнали — есть. Я в этом уверен.
— Ты уверен настолько, что готов рискнуть нашими жизнями?
Я кивнул и наклонил голову в сторону Рейчел.
— Бенджамин, все зависит от тебя. Ты можешь рискнуть во тьме здесь или идти со мной. Я вытаскиваю меньший самолет на взлетную полосу. Он заправлен, и я улетаю отсюда. Пойдем со мной, я все объясню. Сначала мы посадим Рейчел в самолет, а потом ты поможешь мне вывести его из ангара.
В глазах Бенджамина промелькнуло замешательство.
— Я не знаю. Мы… Я думал… разве мы не друзья? Я не знаю, что происходит.
Я схватил его за руку.
— Послушай меня. Ты. Хочешь. Спасти. Ее? — Прежде чем он успел ответить, я продолжил. — Потому что я чертовски серьёзно настроен спасти Сару. Я улетаю сейчас. С тобой или без тебя. Решай сам.
Он тяжело вздохнул.
— Поехали.
Обычная процедура заключалась в том, чтобы вернуть трактор и отогнать его в ангар перед взлетом. Я был готов следовать обычной процедуре. Бенджамин сел в грузовой отсек самолета, пристегнутый ремнями к одному из откидных сидений рядом с Рейчел. Теперь она была без сознания. Это был не первый раз, когда я перевозил женщину без сознания, но это был первый раз, когда я чувствовал себя хорошо по этому поводу. Это был ее единственный шанс. Кроме того, то, что Рейчел была без сознания, вероятно, было даже лучше. По крайней мере, теперь ей не было больно.
Перед самым взлетом я оглянулся и увидел, что он держит ее за руку.
Мы с Бенджамином разговаривали все время, пока пристегивали Рейчел, а также пока готовили самолет. Наша свобода слова больше не была ограничена. Черный ящик, который записывал все наши слова, находился внутри самолета. Данные не передавались. Аппарат нужно будет извлечь, чтобы отдать на анализ. Мы будем вдали от "Света" прежде, чем кто-либо узнает, о чем мы разговаривали, и это будет не "Свет". Это будет ФБР.
Пока мы разговаривали, я рассказал Бенджамину все. Я рассказал ему правду о том, кто я и что я. Я рассказал ему про Стеллу, о том, что к Саре вернулись воспоминания, и что она согласилась подыгрывать до тех пор, пока ФБР не соберет достаточно сил, чтобы совершить захват во всех трех кампусах одновременно.
Как раз в тот момент, когда мы собирались взлетать, телефон Авраама завибрировал. Я посмотрел на Бенджамина, наши глаза встретились, и я бросил ему телефон. Это был мой жест веры. Он позволил мне вывести его Рейчел из "Света". С помощью телефона Авраама он мог предупредить Отца Габриэля, Комиссию и Собрание обо всем.
Поймав его, он провел пальцем по экрану. Пока я щелкал переключателями на панели передо мной, он сказал через наушники:
— Отец Габриэль велел Аврааму ждать в ангаре. Он сказал, что Ксавье уже в пути и должен быть здесь меньше, чем через десять минут. Он хочет, чтобы Авраам привез его в общину.
— В воздушном пространстве и на полосе может быть тесновато, — сказал я.
Если верить агенту Адлеру, ФБР было в двадцати-двадцати трех минутах езды. Я отправил в сообщении своему куратору новый код к воротам, чтобы войти в общину, тот самый, что я нашел в телефоне Авраама.
— Что я должен написать в ответ? — спросил Бенджамин.
— Решай сам.
Рев двигателя нарастал, когда мы катились вперед. Я не смотрел за движениями Бенджамина. Я не был уверен, сколько времени ему потребовалось, чтобы ответить или что он написал. Только когда мы поднялись на тысячу двести футов, я получил визуальное подтверждение снижения Ксавье. Если бы сейчас было темное время года, я, возможно, не увидел бы его белый самолет с синими буквами и цифрами, но было светло, и я увидел.
На секунду мне показалось, что нос самолета Ксавье движется вверх, меняя курс в мою сторону, но было слишком поздно. Для того чтобы врезаться в меня или сбить меня с курса, он должен был быть опытным в маневрах, которые чаще всего можно увидеть на авиашоу. Я был выше и пролетел мимо него. Осознав это, я закрыл глаза и глубоко вздохнул.
"Северное Сияние" осталось позади. Если Ксавье там, то у Отца Габриэля были два пилота. Он сможет улететь. Черт, он может улететь на самолете Ксавье, оставив Мику там. Я мог не волноваться об этом. До ангара было больше двадцати минут езды. По моим расчетам агенты ФБР приземлятся прежде, чем самолет Ксавье успеет заправиться и подняться в воздух. Мои щеки вспыхнули, когда я понял, что из-за экстренного совещания и всего того, что произошло, мы не заправили Цессну X. Предполагая, что Если отец Габриэль захочет покинуть "Свет" и отправиться в неизвестном направлении на роскошной Цессне, у ФБР было более чем достаточно времени.
Теперь меня беспокоила только Сара. Я молился, чтобы ФБР уже провело облаву на "Восточное Сияние", и агенты нашли ее. На такой высоте мой телефон был бесполезен. Я ничего не узнаю до тех пор, пока мы не приземлимся.
Я сделал круговое движение шеей, пытаясь снять напряжение, которое не ослабевало. Когда я это сделал, мой взгляд затуманился, и я посмотрел вниз. Рядом с моим креслом, недалеко от пульта управления лежало что-то белое. Нащупав уголок, я засунул пальцы в узкое пространство и потянул.
Все, что Отец Габриэль так отчаянно пытался найти, было в моей руке. Я прочитал надпись на передней части простого белого конверта: «Отец». Вместо того чтобы открыть, я сложил его пополам и сунул во внутренний карман куртки.
Учения Отца Габриэля вернулись ко мне с новым пониманием. Я подозревал, что по прошествии трех лет, понадобится много времени, прежде чем все доктрины, которые я узнал, перестанут приходить на ум. Однако то, о чем я подумал, не обязательно было извращенным. Это была одна из тех песен, которые я читал Саре и заставил ее читать мне. Речь шла о жене, отдающей все своему мужу, освобождающей его и становящейся свободной. Я видел облегчение на ее прекрасном лице бессчетное количество раз — когда она была расстроена или грустила, когда она была напугана или испытывала чувство вины. Даже когда она знала, что поделиться своими тревогами или признаться в своих проступках приведет к наказанию, процесс передачи всего этого мне давал ей покой. Все, что ее беспокоило, больше не было ее заботой, а становилось моей.
Тот же ошеломляющий прилив облегчения, который я видел на ее лице, наполнил меня, когда я положил в карман конверт брата Рубена. Я больше не отвечал за то, важно ли его содержание. Я больше не был одинок в этой борьбе. Как только мы приземлимся в Анкоридже, я передам конверт и всю информацию своей команде из бюро. Им решать, что с этим делать дальше, и меня это больше не касалось.
Я планировал оставить Бенджамина и Рейчел в Анкоридже. Я бы с радостью подвел итоги во время своего полета в Детройт, но теперь моей главной заботой было добраться до Сары. ФБР может справиться со "Светом". Теперь я полностью понимал, каким даром этот урок был для Сары. На мгновение, когда я пролетал над белыми клубящимися облаками, моя шея расслабилась.
— Как долго лететь до Анкориджа? — Голос Бенджамина напомнил мне о том, где мы. Мои мысли были далеко от Анкориджа, на пути к Саре.
— Еще полтора часа. Нас будет встречать команда агента Адлера. Они подготовили скорую для Рейчел. Как она?
— Мне страшно. Она холодная, но я чувствую пульс.
— Я молюсь за нее и делаю все, что в моих силах.
— Ты? — спросил Бенджамин.
— Я что?
— Я просто запутался. Что было настоящим?
— Не знаю, — ответил я откровенно. — Я знаю, что у меня была миссия. Я знаю, что были моменты в "Свете", которые я признал неправильными. Я также знаю, что были моменты, которые я понимал, и они имели смысл. Я знаю, что я чувствую к Саре или Стелле, и это настоящее. Мы потратили много времени на разговоры после того, как я признался, кто я, и узнал, кто она. Я не знаю, беременна она или нет, но в любом случае, только потому, что все кончено, я не хочу бросать ее.
— Беременна? На самом деле? — спросил он.
Проклятье!
Они с Рейчел уже несколько лет пытались забеременеть.
— Этого мы не знаем. Ее тошнит, и как ты знаешь, она перестала принимать противозачаточные таблетки, но мы не знаем, беременна ли она. Так много всего произошло. Она могла просто заболеть из-за нервного срыва.
— Да, я помню, как к Рейчел вернулись ее воспоминания. Это было тяжелое время, но в то же время, было хорошо. Я почувствовал освобождение, когда мог, наконец, быть с ней честным.
Я вздохнул.
— Это так, но у нас, по большей части, не было шанса обсудить это. — Я посмотрел на часы; было только десять минут десятого. — Она пропала в пятницу утром. Понедельник еще даже не закончился. Вся наша проклятая жизнь изменилась меньше чем за четыре дня.
— Расскажи мне об этом.
Я оглянулся. Он все еще держал Рейчел за руку, откинув голову на спинку сиденья, и глаза его были закрыты.
— Расскажи мне про Рейчел. Что она имела в виду, когда сказала, что ей суждено так умереть?
— Я не хотел бы думать об этом, но, — его голос дрогнул, — я полагаю, это легче, чем наблюдать, как она сейчас…
— Эй, тебе не нужно говорить…
Он перебил меня.
— Нет, разговор отвлекает меня от мыслей о будущем. — Он сделал паузу. — До того, как ее доставили в "Свет", она была проституткой в Хайленд-Хайтс, сбежавшей из дома. Ее родители умерли, и она попала в приемную семью. Когда ей было семнадцать, ее подвез водитель грузовика. Это был ее первый раз, и она сказала, что это было не так и ужасно. После этого он вручил ей наличные, и она нашла свою новую профессию. Она точно не помнит, как она оказалась в Хайленд-Хайтс, но, если бы ты спросил ее, она бы сказала, что это было божественное вмешательство. Она также сказала бы тебе, что несмотря на внушение, она была благодарна, что так случилось. Я не могу представить, чтобы она жила этой жизнью. Даже мысль об этом разбивает мне сердце. Когда Брат Рафаэль освободил нас, я знал, что мы умрем там, во тьме. Я просто не хотел, чтобы она умерла в одиночестве. Вот почему я принес ее в ангар. Я честно думал, что кто-то найдет нас и просто убьет. Это было бы легче, чем голод, переохлаждение или нападение животного. Я знал об изгнаниях, но я всегда подозревал, что мы будем… Я действительно даже не подумал об этом.
— Прости…
— Не извиняйся. Ты слышал Рейчел. Она хотела помочь Саре. Я должен был догадаться. Имею в виду, я думаю, что изгнание является вполне возможным вариантом, когда ты занимаешь место в Собрании. Не похоже, что места становятся вакантными, потому что предыдущий член Собрания уходит в отставку. Дело в том, что я горжусь тем, что являюсь частью избранных, и после той жизни, от которой Рейчел настрадалась в прошлом, я гордился тем, что благодаря мне она тоже могла быть частью избранных.
Радиоволны умолкли, когда я подумал о его честности. Без сомнения, стресс и смятение, а также то, что он держал умирающую жену за руку, подпитывали его слова.
— Кто еще? — спросил я.
— Что?
— Я знаю о некоторых последователях, но я не был посвящен, кто из числа избранных был изгнан. Кто еще из Собрания или Комиссии был изгнан?
— Ну, — сказал он, — я ничего не знаю про членов Комиссии. Первым членом Собрания, как я знаю, были Брат Джоэл и его жена, Сестра Хлои. Можешь себе представить, как это было трудно.
Я покачал головой.
— Случилось здесь? Когда это случилось? Их имена мне не знакомы.
— Ах, да. Ты прав. Это было прямо перед твоим приходом, и ты, вероятно, не узнаешь их имен, потому что никто не должен говорить об этом. Возможно, твое появление было одной из причин, почему это произошло.
— Я не понимаю. Кем они были?
— Брат Джоэл был пилотом. Как ты знаешь, эта работа требует большого внимания. Дело в том, что никто и никогда не подозревал Джоэла ни в чем. В конце концов, он вырос в "Свете", в буквальном смысле. Еще до того, как появился "Свет", он следовал за Отцом Габриэлем, когда тот проповедовал по всей стране. Тимоти и Лилит были одними из его первых преданных последователей. Они повсюду брали с собой Джоэла. Он знал Отца Габриэля большую часть своей жизни.
— Подожди минутку, — сказал я. — Джоэл был сыном Тимоти и Лилит? Он был пилотом, которого изгнали перед моим прибытием?
Неудивительно, что они ненавидели меня.
— Да, а Хлои была дочерью Брата Рафаэля и Сестры Ребекки.
— Срань господня! Что случилось?
— У Комиссии появились подозрения, что Джоэл контактировал с людьми за пределами "Света". Я никогда не слышал деталей. Это миновало Собрание и рассматривалось напрямую Комиссией…
— В которой состояли двое их отцов, — добавил я в изумлении.
— Да.
— И Тимоти с Рафаэлем согласились с этим?
— Они верят, что слово Отца Габриэля божественно.
Эта новость определенно пролила новый свет. Тимоти и Лилит не любили меня, потому что я заменил их изгнанного сына. Если бы я не оказался поблизости, Джоэла могли бы простить или признать невиновным.
— Мы приближаемся к Анкориджу. — сказал я. — Мне нужно связаться с постом. Скоро мы узнаем больше.
— Спасибо Отцу Габриэлю, — пробормотал Бенджамин себе под нос.
Я оглянулся. Его глаза были закрыты, и он сжимал руку Рейчел. Я сомневался, что он вообще понял, что только что сказал.