С шипением струя воды ударила в асфальт, взбивая фонтанчики пыли. Задумавшись, Ольга не обратила внимания на негромкий гул, подпустив поливальную машину слишком близко, лишь, когда по ногам хлестнули прохладные капли, она с воплем отскочила, погрозила кулаком водителю, что скалил зубы из кабины, довольный произведенным эффектом, тот помахал в ответ, весело подмигнул. Улыбаясь, Ольга проводила взглядом поливальную машину, что, урча, как сытый кот, проехала дальше, оставляя за собой полосу мокрого асфальта и приятную свежесть в воздухе, двинулась следом, с удовольствием ощущая на коже мелкую водную взвесь.
Последние недели стояла на удивление жаркая погода, и, хотя, лето едва началось, создавалась полная иллюзия пребывания в одном из южных городков-курортов, не хватало лишь пальм, да расстилающегося до горизонта моря. От раскаленного асфальта и прогретого бетона многоэтажек шел такой жар, что оставалось лишь радоваться отдыху. Представив, что бы она сейчас ощущала, будучи одетой в деловой костюм, Ольга с отвращением передернулась, легкое платье из полупрозрачной ткани, надетое с утра, несмотря на предупреждения Гидрометцентра о надвигающейся грозе, позволяло чувствовать себя относительно комфортно и свысока поглядывать на несчастных, что силой обстоятельств оказались заключены в деловую одежду, и, закатывая глаза в предобморочном состоянии, непрерывно обмахивались платочками.
Завидев ларек с мороженым, Ольга, было, ускорила шаг, но, взглянув на изгибающуюся, подобно хвосту змеи, длиннющую очередь таких же страждущих, потеряла интерес, отвернулась. Мимо, целуясь в засос, прошла парочка, проводив счастливцев взглядом, Ольга ощутила укол зависти, побродив некоторое время, она присела на скамейку, где, замерев в счастливом блаженстве, пристроилась очередная парочка. Стараясь не вслушиваться в бессмысленный шепот влюбленных, Оля повертела головой, но повсюду взгляд натыкался на такие же пары, сидящие на газонах, стоящие под деревьями, неторопливо, словно поддразнивая, прогуливающиеся мимо.
Мысли унеслись далеко, а пальцы теребили сумочку, открывая и закрывая замочек. Незаметно для себя, Ольга начала перебирать содержимое, пока рука не наткнулась на коробочку мобильника, пальцы привычно забегали по клавишам, нажимая кнопочки. Сфокусировав взгляд, Оля с удивлением обнаружила, что невольно вывела на дисплей список контактов. Пробежавшись по именам, глаза остановились на пометке «Михаил», а через мгновение в памяти возникло улыбчивое лицо. Ольга досадливо поморщилась, в череде рабочих будней новый знакомый совсем вылетел из головы, как и обещание позвонить. Несколько мгновений она размышляла, уместно ли будет звонить после столь долгого промежутка, но, справедливо рассудив, что случайностей не бывает, и если номер попался на глаза, то явно не спроста, нажала кнопочку вызова.
Телефон исправно выдавал гудки, но ничего не происходило, палец уже потянулся к кнопке сброса, когда в динамике раздался голос:
— Слушаю вас.
В голосе скользнули знакомые нотки, но, не желая ошибиться, Ольга уточнила:
— Михаил?
— Да, да, он самый, а вы…
— А мы с вами картинами любовались… — Оля улыбнулась, ожидая реакции.
Возникла небольшая пауза, собеседник неуверенно протянул:
— Э-э, картинами какого рода?
Добавив в голос торжественности, Ольга произнесла:
— Художественными. Такие большие картины в тяжелых деревянных рамах.
— Что-то не припомню, — вновь повисла пауза. — А, простите, где именно?
— Как где? — Ольга даже обиделась. — Там, где все нормальные люди любуются картинами, в библиотеке конечно.
— А…
— А еще, — Оля прервала на полуслове, — мы встречались в одном довольно шумном месте, где подают отменный суп и заключают пари на большие суммы…
— Ольга!? — собеседник захлебнулся восторгом. Прервавшись, добавил, с ноткой неуверенности: — Ольга, это… ты?
Оля расхохоталась, сказала дружелюбно:
— Конечно я. Кто еще, не думая, поставит пятьсот долларов на спор?! Да и по библиотекам расхаживать в рабочее время…
Михаил счастливо засмеялся, сказал с жаром:
— Я уже решил, ты не позвонишь, даже номер стер, чтобы не было соблазна. Ты просто так, или…
— Или, — уверенно подтвердила Ольга. — У меня свободный день, и, если, ты не очень… нет, если ты просто не занят, буду рада компании.
Мобильник на мгновение замолчал, создалось ощущение, что собеседник напряженно размышляет.
— Так, сейчас у меня кое-какие дела, примерно на час, но затем я совершенно свободен, и если тебя не затруднит подождать… — в голосе Михаила послышалось напряжение.
— Не затруднит, — Оля улыбнулась. — Я планировала дойти до центрального парка, можем встретиться там.
— Отлично! — казалось, телефон просиял вместе с собеседником, — На том и порешим. Как подойду — позвоню.
Ольга спрятала мобильник в сумочку, не торопясь встала, парочки больше не вызывали зависти, и, чувствуя приятное возбуждение от предвкушения встречи, двинулась вдоль улицы, провожая взглядом гуляющих то тут, то там влюбленных.
По дороге к парку попалось несколько магазинов с одеждой и ювелирная лавка, куда Ольга просто не смогла не зайти. Сперва примеряя вещи, а затем, рассматривая украшения, она настолько увлеклась процессом, что, когда спохватилась, до назначенного времени осталось меньше четверти часа. С сожалением покинув лавку, изящные сережки с небольшими кровавыми камушками приковали внимание настолько, что пришлось закусить губу до боли, чтобы только выйти из магазина, Ольга поспешила к месту назначения кратчайшим путем.
Чтобы попасть в парк, требовалось перейти дорогу, Ольга остановилась, пережидая движение, рассеянно оглянулась. Взгляд мазнул по стоящей неподалеку иномарке, не задерживаясь, скользнул дальше, но спустя мгновение внутри зародилось смутное чувство тревоги. Не осознав причины, Оля вновь осмотрелась, но ничего особенного не происходило, случайные прохожие спешили по делам, машины торопливо проезжали мимо… Машины! Голова сама собой повернулась в сторону иномарки. Сидящий за рулем мужчина в солнцезащитных очках не двигался, но, хотя, его глаза прятались за темными стеклами, ощущение взгляда не проходило.
Солнце светило в глаза и Ольга прищурилась, пытаясь рассмотреть лицо наблюдателя, но тот, похоже, понял, что замечен, фыркнул мотор, тихо шелестя покрышками, иномарка сдвинулась с места и вскоре скрылась из виду. Ольга некоторое время размышляла над странным эпизодом, но в этот момент дорога опустела, и она выбросила произошедшее из головы.
Засаженный деревьями, парк больше напоминал лес, разлапистые ели устремились в небо острыми вершинами, огромные тополя широко раскинули ветви, накрывая дорожки живым пологом, а мощный кустарник окружил аллеи плотной зеленой стеной, отгораживая от нескромных взоров многочисленные беседки. Если по краям парка еще слышался шум дороги, то ближе к центральной части звуки города уже не проникали, среди шумного пения птиц и душистых запахов листвы казалось, что это не укромный уголок природы, чудом сохранившийся посреди могучего города, а самый настоящий лес.
Спугнув со скамейки стайку шустрых воробьев, Ольга присела, закрыв глаза, задышала глубоко и ровно, наслаждаясь прохладой и насыщенным свежестью воздухом. Слуха коснулись негромкие шаги. Не открывая глаз, Оля вслушалась, пытаясь по звуку воссоздать образ человека, затем открыла глаза, улыбнулась, возникшая в воображении картинка совершенно не соответствовала действительности. Когда вновь послышались шаги, Ольга улыбнулась и вновь закрыла глаза. Игра показалась интересной, она настолько увлеклась, что, когда очередной невидимка вдруг остановился напротив, некоторое время ждала, и лишь после открыла глаза, недоумевая, почему человек замер.
— Не разбудил? — возле скамейки, широко улыбаясь, замер Михаил.
Ольга всплеснула руками, расхохоталась. Перехватив недоуменный взгляд, произнесла:
— Конечно, нет. Я занималась увлекательнейшим делом, пыталась по шагам угадать человека.
— И как успехи? — Михаил вновь улыбнулся.
— Когда как, — Ольга развела руками. — Порой удается угадать точно, даже выражение лица совпадает, но иногда ошибаюсь.
— Попробуем вместе? — Михаил присел рядом.
Ольга отмахнулась, сказала весело:
— Ну что ты, это я от радости ребячусь: выходной день, прекрасная погода, чудесный парк… Лучше пойдем, прогуляемся.
Взявшись под руки, они неторопливо двинулись по аллее. Михаил сказал со смешком:
— Я тебя еще на входе в парк заметил, но пока добежал, потерял из виду.
— А чего не позвонил? — Ольга лукаво улыбнулась.
Михаил пожал плечами, сказал с сомнением:
— Не подумал. Ведь только что видел, решил, сразу найду, а тут такой лабиринт — с собаками искать надо, — он улыбнулся.
— Действительно, красивый парк, — Ольга кивнула, — в моем родном городе почти такой же, разве что беседок нет, да деревьев поменьше.
— А откуда ты родом, и почему уехала? — Михаил взглянул вопросительно.
Стараясь, чтобы слова не прозвучали резко, Ольга ответила:
— Это не важно. Просто к слову пришлось.
Заметив, что спутница нахмурилась, Михаил придал лицу беззаботное выражение, легко согласился:
— Ну и ладно. Как здорово, пойдем, посмотрим? — он указал на разрыв в непрерывной стене кустарника, где, в глубине густых зарослей, проглядывались смутные очертания беседки.
Свернув с аллеи, они по-очереди вдвинулись в проход. Живые зеленые стены и сгустившийся сумрак создавали удивительную атмосферу сказки, и Ольга вновь ощутила романтическое настроение, что на мгновение пошатнулось от неуместных воспоминаний. Короткая дорожка, уложенная потрескавшимся от времени асфальтом привела к беседке. Глядя на ажурную конструкцию, густо покрытую стеблями вьюна, Ольга с восхищением произнесла:
— Потрясающе, даже не верится, что эта красота располагается не в далекой Европе, а буквально под боком.
Глядя, как Оля осторожно водит ладонями по листьям, Михаил с улыбкой произнес:
— Этот парк восстановили всего пару лет назад.
— А раньше? — Ольга взглянула на спутника с удивлением.
— А раньше здесь был заброшенный участок, к тому же огороженный забором: бурьян, мусор, грязь… неприглядное пятно на лице города.
— Странно, — Ольга всмотрелась в почерневшие балки беседки, перевела взгляд на дорожку, где, через трещины в асфальте, пробивались зеленые иголочки травы, — а такое впечатление, будто здесь все древнее-древнее.
— Так и задумано, — Михаил кивнул, — если приглядишься к стыкам досок, увидишь, что древесина отличается по цвету.
Последовав совету, Ольга тщательно осмотрела беседку, затем взглянула под ноги, лукаво поинтересовалась:
— А трещины тоже задумывались?
Михаил сказал пораженно:
— Ты и на это внимание обратила! Удивительная наблюдательность для девушки. Нет, асфальт клали обычно, я заходил сюда сразу после открытия, дорожки были идеальные, а то, что травка пробилась, так это само собой, силы природы безграничны, удивительно, как еще корни наружу не повылазили — вон какие деревья!
Задрав голову, он залюбовался зелеными великанами, а Ольга взглянула на спутника с новым интересом. Озабоченные будничными делами, люди вокруг редко обращали внимание на вещи, что напрямую не касались привычных забот, и уж тем более не замечали красот природы, скромно представленных в городе редкими деревьями и чахлым кустарником, и в этом плане Михаил выгодно отличался от остальных.
Улыбнувшись краешками губ, Ольга отстраненно произнесла:
— Наблюдательность напрямую зависит от типа обуви. — Перехватив непонимающий взгляд компаньона, пояснила: — Щели — первый враг каблуков. Откройся парк раньше, ты бы уже не удивлялся.
Михаил несколько мгновений сосредоточенно размышлял, затем осторожно произнес:
— Но ведь не все носят каблуки?
— Но и не всех водят по беседкам, — отпарировала Оля.
Михаил поперхнулся, натянуто поинтересовался:
— Мне кажется, или я сболтнул что-то лишнее?
Ольга мягко произнесла:
— Миша, все нормально. Я не из тех девушек, что ревнуют к прошлым партнершам. Тяжело вздохнув, добавила чуть слышно: — Да и к настоящим тоже…
Михаил не расслышал слов, но, заметив перемену в лице девушке, поспешно подошел, взяв за руку, горячо воскликнул:
— Прости. Возможно, я сказал что-то не то, но у меня и в мыслях не было тебя обидеть.
— Все нормально, — Ольга накрыла его ладонь своей, — пойдем, присядем.
Они зашли в беседку, устроились на скамеечке. Осторожно приобняв девушку, Михаил застыл, боясь спугнуть установившееся понимание. Откинувшись на спинку, Ольга прикрыла глаза. Сидящий рядом мужчина, с осторожность касающийся плеча, создавал чувство защищенности. Расслабившись, Оля положила голову Михаилу на плечо, от чего он замер, и почти перестал дышать, а спустя несколько минут, очень медленно и нежно наклонил голову, зарылся носом в волосы, с трепетом вдыхая будоражащий запах женского тела.
Телефонная трель прозвучала неуместно резко. Дернувшись от неожиданности, Ольга отстранилась, извлекла из сумочки мобильник, мельком глянув на дисплей, нажала кнопочку связи, произнесла ровно:
— Слушаю.
В динамике раздался надтреснутый голос шефа:
— Здравствуй. Через полтора часа встречаемся на «Комсомольской».
Ольга нахмурилась:
— Вы даже не интересуетесь, занята ли я?
Голос шефа не изменился, но от телефона ощутимо повеяло угрозой:
— Мои задания имеют приоритет над любыми, — он выделил слово, — прочими.
Дернув желваками, Ольга произнесла сквозь зубы:
— Хорошо.
— Захвати оружие, может пригодиться, — связь оборвалась.
Спрятав телефон, Оля некоторое время молчала, собираясь с мыслями. Уходить из такого замечательного места не хотелось, но шеф упомянул оружие, и манкировать столь однозначными указаниями было, по меньшей мере, глупо. Ольга попеняла себе, что не взяла пистолет, не пришлось бы тащиться на противоположный конец города, теряя время, которое можно было посвятить дальнейшей прогулке. Повернувшись к Михаилу, что во время разговора тактично отвернулся, и с преувеличенным вниманием рассматривал космы паутины под крышей, Ольга произнесла:
— Мне очень жаль, но возникли непредвиденные обстоятельства, и… я должна уйти.
На лице Михаила промелькнуло разочарование, но он ответил бодро:
— Конечно, конечно. Какие могут быть разговоры.
Ольга виновато развела руками:
— Неудобно получилось, я тебя выдернула, и сама же убегаю.
Михаил мягко положил ей руки на плечи, сказал с нежностью:
— Это не имеет значение. Главное — мы снова встретились. Ты не представляешь, как я ждал твоего звонка. — Помолчав, он добавил с мольбой: — Надеюсь, это был не последний раз?..
Ольга пристально взглянула ему в глаза, где светилась страстная надежда, чуть слышно произнесла:
— Я позвоню.
Их губы слились в страстном поцелуе, а через минуту Ольга уже покидала парк, деловитой походкой направляясь к ближайшей остановке.
Шеф, как обычно, подъехал, минута в минуту, еще несколько секунд назад дорога была пустынна, а мгновение спустя к тротуару подлетела иномарка с затонированными стеклами, привлекая внимание, нетерпеливо моргнули фары. Ольга скорым шагом направилась к машине, не останавливаясь, с ходу нырнула в салон. За окном замелькали дома, сливаясь в непрерывную череду. Провожая взглядом смазанные силуэты прохожих, Ольга задала давно мучающий вопрос:
— Геннадий Леонидович, это особенность вашего стиля езды, или существует реальная необходимость?
Против ожидания, шеф не проявил недовольства, его лицо осталось неизменным, когда он поинтересовался:
— Ты всерьез допускаешь мысль, что человек моей сферы деятельности может позволить себе подобные дешевые понты?
Ольга закусила губу, сказала нехотя:
— Люди бывают разные.
Геннадий Леонидович легко согласился:
— Бывают. Но не на такой работе.
— Значит необходимость… — Ольга взглянула вопросительно.
Покосившись на спутницу, Шеф усмехнулся, спросил с ухмылкой:
— Так понимаю, на этом месте с моей стороны должен последовать монолог-объяснение?
Состроив умильную мордашку, Ольга лилейно произнесла:
— И в мыслях не было, просто стало любопытно, вы прибываете точно к условленному времени и отъезжаете так быстро, что я едва не вываливаюсь из машины.
В последних словах мелькнуло плохо скрытое раздражение. Геннадий Леонидович оторвал взгляд от дороги, с любопытством и удивлением, словно с ним неожиданно заговорило кресло, посмотрел на спутницу. Ольга ответила колючим взглядом, отвернулась.
— Как думаешь, сколько времени требуется снайперу, чтобы нажать на крючок?
Вопрос застал врасплох. Ольга повернула голову, на ее лице отразилось такое незамутненное изумление, что губы спутника поползли в сторону. Справившись с удивлением, она скептически произнесла:
— Примерно представляю. Знать бы только, откуда ему взяться.
— Хороший вопрос, — Геннадий Леонидович одобрительно кивнул, — вот и я не знаю, потому приходится торопиться.
Ольга на несколько мгновений погрузилась в размышления. Создавалось впечатление, что шеф издевается, но это было не в его характере, и она тупенько спросила:
— А в чем соль?
Она не особенно надеялась на ответ, но шеф замедленно произнес:
— Ты удивишься, скольких людей порадует моя смерть, и они не поленятся перехватить мой телефонный разговор, что, надо сказать, сделать не так просто, или поставят на прослушивание… твой мобильник.
Ольга дернулась, как от удара, спросила с подозрением:
— Каким образом? — но, вспомнив, как ее выследил шеф, осеклась.
Заметив, как спутница потупилась, шеф оскалился, сказал с непривычным весельем:
— Даже разговаривая сейчас, я рискую, ведь вполне могло случиться, что, за время прошедшее с последней, или даже предпоследней встречи, тебя успели завербовать.
Услышав конец фразы, Ольга лишь открыла и закрыла рот, а заготовленные колкие слова мгновенно развеялись от жуткого понимания — сидящий рядом мужчина не лгал. В то время как его губы улыбались, в глазах застыл лед, и Оля с холодком поняла — шеф действительно допускал подобную возможность, возникни у него хоть тень сомнений, что едущая с ним девушка работает на два фронта, он бы пристрелил спутницу не задумываясь.
Передернув плечами, Ольга примирительно произнесла:
— Думаю, стоит обсудить детали предстоящей работы.
Геннадий Леонидович кивнул, сказал в тон:
— Хорошая мысль. А насчет прочего… не торопись, меньше знаешь — крепче спишь. В свое время посвятят, если доживешь, конечно, — он хмыкнул.
Ольга поежилась, уж больно жуткий вышел смешок, стараясь уйти от неприятной темы, поинтересовалась:
— Так что с деталями?
— Насчет деталей… — Шеф помолчал, собираясь с мыслями, произнес, скупо роняя слова: — Кое-что нужно забрать у одного человека и передать другому.
— Подробности?.. — лицо Ольги приобрело деловитое выражение.
Шеф остановился, как обычно, не доезжая до места пару кварталов. Проводив машину взглядом, Ольга неспешно двинулась в нужном направлении, прокручивая в мыслях полученную информацию. На первый взгляд ничего сложного: пройти по означенному адресу, назвать пароль, забрать вещь, после чего доставить в один из дальних районов города, где, в заранее оговоренном месте, отдать соответствующему человеку. Настораживало одно — шеф упомянул оружие, хотя и не факт, что пистолет пригодится, вполне возможно это обычная подстраховка.
Ольга попыталась расслабиться, но ноющее чувство опасности, возникшее, едва она вышла из машины, вновь и вновь возвращало к неприятным размышлениям, пробуждая смутные страхи. Ощутив, что опасения начинают мешать делу, стали едва заметно подрагивать руки, Ольга разозлилась, встряхнувшись, выбросила из головы ненужные мысли и, задавив червячок сомнений, заспешила вперед.
Миновав квартал, Оля свернула во двор, пройдя под аркой, облупленной штукатуркой стен больше напоминающей разлом в скале, чем архитектурный элемент здания, замедлила шаг. Засаженный обшарпанными кустиками, с проржавевшими скелетами детских качелей и дурнопахнущими контейнерами для мусора, двор оказался ни чем не примечателен. Сверившись с адресом, вбитая в стену поблекшая табличка с номером висела почти над самой головой, Ольга двинулась вдоль дома.
Нужный подъезд оказался последним, на лавочке, пригревшись в лучах солнца, дремлют старушки, а на дороге, отсвечивая черными бортами, возвышается внедорожник, затонированные стекла скрывают салон, но окошечко со стороны водителя опущено, из отверстия курится дымок, похоже, измученный жарой шофер, в ожидании хозяина, позволил себе расслабиться, пропустив сигаретку-другую.
Не выказывая заинтересованности, Ольга замедленно прошла мимо, глядя из-под опущенных ресниц, лицо водителя скрыто газетой, все, как и полагается, скучающий водила разгадывает кроссворд, но в тот момент, когда она поравнялась с оконцем, газета на мгновение отодвинулась, мелькнул ленивый взгляд, водитель перевернул страницу и вновь вместо лица лишь исчерченная ровными дорожками строк бумага. Как ни быстро было движение, Ольга успела увидеть нужное: гладко выбритый подбородок, широкая челюсть, мощные мышцы шеи и внимательный, несмотря на показную небрежность, взгляд, чересчур внимательный для обычного, пусть даже возящего высокостатусную персону водилы.
Двигаясь в прежнем темпе и сохраняя на лице отвлеченное выражение, Ольга подошла к подъезду, с силой потянула за ручку. Жалобно скрипнув, дверь подалась, открывая проход к прохладному зеву здания, Ольга шагнула внутрь, за спиной вновь скрипнуло, звякнул металл, отражаясь от стен, гулкое эхо унеслось вверх, затерявшись в хитросплетении лестницы.
Пока она поднималась, замедленно ставя ноги на ступеньки, в груди зародился холодный комок, внимательный водитель и тонированный внедорожник не шли из головы. Вполне могло оказаться, что это простая случайность, мужчина оценил проходящую мимо женщину, остальное дорисовало воображение, это было очень похоже на правду, настолько сильно, что Ольга даже улыбнулась, но полностью успокоиться мешало предупреждение, сказанное шефом прежде, чем она покинула машину — «будь внимательна».
Улыбка растаяла, а брови сошлись на переносице, когда Ольга подошла к нужной квартире. Постояв минуту в нерешительности, она на всякий случай приложила ухо к двери, ни звука, лишь в соседней квартире бубнит телевизор, да со двора доносятся вопли расшалившихся детей. Рука поползла вверх, коснувшись кнопки звонка, застыла. Нажимать не хотелось. Разозлившись на себя, Ольга с силой вдавила кнопочку. Послышался мягкий звон.
Некоторое время ничего не происходило, затем слуха коснулось шарканье, словно кто-то немощный с трудом передвигал ноги, на мгновение светлое пятнышко глазка потускнело, хозяин пристально вглядывался в гостью. Ольга терпеливо ждала. Наконец хрустнул замок, дверь приотворилась, из-за образовавшейся щели выглянул внимательный глаз, раздалось дребезжащее:
— Что надо?
— Павел Петрович передает привет, — выдала Ольга заученное.
— Павлу Петровичу пора на покой, — последовал ответ.
Дверь затворилась, послышался звон отмыкаемой цепочки. Все происходило в точности, как сказал шеф, но почему так забилось сердце? Ольга вошла внутрь, за спиной хлопнула дверь. Пока глаза привыкали к полутьме коридора, хозяин тщательно запер дверь, двинулся вглубь квартиры, бурча что-то невнятное под нос. Внимательно глядя по сторонам, Ольга последовала за ним. Ничего необычного, квартира, каких тысячи: выцветшие обои, потрескавшийся линолеум, то тут, то там древние, как сам хозяин, шкафы, тяжелые дверцы, витые ручки, посеревшая полировка, создавалось впечатление, что мебель перекочевала сюда прямо из усадьбы какого-нибудь старого помещика.
Прошли мимо запертой комнаты, Ольга на всякий случай незаметно толкнула дверь, тщетно, та даже не подалась, немного успокоившись, двинулась дальше. Впереди замерцал прямоугольник зала, послышалось недовольное:
— На столе возьми, а я пока отойду, капли закапаю.
Сгорбленная фигура хозяина исчезла в примыкающем проходе, а впереди, на столике, обозначился черный портфель. Недоумевая, почему хозяин сам не вынес саквояж, не такая уж тяжелая ноша, Ольга зашла в комнату, в два шага достигла столика, подхватила оказавшийся на удивление увесистым портфель, и уже собиралась вернуться, когда за спиной раздался вкрадчивый голос.
— Так, так, так. Кто тут у нас? Невинная девушка?
Замедленно повернув голову, Ольга обвела комнату взглядом. На стоящем у стены диванчике в вальяжной позе сидит мужчина, не поторопись она, заметила бы раньше, руки расслабленно раскинуты, ноги закинуты одна на другую, на губах улыбка, но глаза смотрят холодно. Мужчина одет неброско: потертые джинсы, мятая куртка-джинсовка, пуговицы расстегнуты, левая сторона, чуть пониже груди, многозначительно топорщится.
Неотрывно глядя на незнакомца, Ольга замедленно повернулась, переложила портфель в левую руку. Не переставая улыбаться, мужчина смотрел на девушку, если он и заметил движение, то не придал значения. Ольга осторожно улыбнулась, и хотя внутри все тряслось, мягко, но настойчиво произнесла:
— Я зашла на минутку и сейчас уйду.
Собеседник помотал головой, сказал в тон:
— Как мне не прискорбно, но это вряд ли получится.
Несколько мгновений они сверлили друг друга взглядом, Ольга заметила, как незнакомец напрягся, его правая рука чуть шевельнулась, готовая нырнуть за пазуху. Из коридора донесся скрип, в запертой комнате, мимо которой она только что проходила, что-то зашевелилось. Ольга стиснула зубы, кто бы ни был сидящий на диване незнакомец, наверняка он здесь не один, и договориться вряд ли удастся, слишком хищное выражение на лице, слишком напряженная поза, в таком состояние люди не расположены к беседам.
В голове вертелось одна мысль — пора уходить, и как можно быстрее. Ольга едва заметно сместилась ко входу, но парень похоже этого ждал, он не изменил позы, но напряжения в фигуре ощутимо добавилось, одно неловкое движение, и напружиненное тело взметнется навстречу, или, того хуже, последует выстрел, и вряд ли он будет предупредительным.
Решение пришло неожиданно, показавшееся таким простым, что Ольга невольно улыбнулась, расслабилась, удивленный реакцией, противник нахмурился, но в этот мгновение, Ольга, что есть силы, метнула портфель в лицо незнакомцу. Тот среагировал мгновенно, лишний раз подтвердив высокую подготовку, распластавшись на диване, защитил руками голову, но сконцентрировав все внимание на летящим в голову предмете, на мгновение выпустил из внимания остальное.
Ольга взметнулась, словно кошка, мгновенно преодолев разделяющее с противником пространство, правая рука дернулась под мышку, где, ставший уже привычным, словно нижнее белье, дожидался очереди пистолет, выхватив оружие, нанесла короткий точный удар. Удар был быстр, но противник успел дернуть головой, пряча уязвимую височную кость, и пистолет с силой врезался в лоб, рассек кожу, оставив глубокую вмятину в кости.
Плеснуло кровью, мужчина вскрикнул от боли. Подхватив портфель свободной рукой, Ольга метнулась в коридор, на периферии зрения мелькнуло перекошенное ужасом лицо хозяина квартиры, а спустя мгновение из комнаты раздался надсадный вопль:
— Петров, на перехват!
Запертая до того дверь с легкостью распахнулась, навстречу выметнулся здоровенный мужик, массивное тело заполонило собой коридор, но за мгновение до того, как могучие руки сомкнулись на ее талии, Ольга бросилась на пол, пролетев оставшееся расстояние ногами вперед, рыбкой скользнула между ног противника, не забыв, как учили на тренировках, выбросить вверх правую руку. Кулак тряхнуло, а спустя доли секунды ноги с силой ударили в косяк. Подскочив, Ольга рванула дверь на себя, прыгнула на лестницу, позади, держась за промежность, медленно оседал здоровяк.
С трудом удерживая равновесие, Ольга гигантскими скачками неслась по лестнице вниз, но когда до выхода осталось два пролета, с грохотом распахнулась дверь подъезда, послышались быстрые слова команды, навстречу, быстро поднимаясь, затопали тяжелые ботинки.
Вцепившись в перила так, что заломило пальцы, Ольга развернулась, кинулась назад. Мимо промелькнула распахнутая дверь квартиры, что едва не стала ловушкой, из глубины доносилась вопли, а в полутемном коридоре, плохо видимое, что-то невнятное шевелилось на полу. Не обращая внимания, Оля неслась выше, словно загоняемый охотниками зверь, с ужасом понимая, что несколько мгновений спустя упрется в тупик.
Третий этаж, четвертый, сердце бешено колотится, ноги то и дело срываются, подошва с противным скрипом соскальзывает со ступенек, не в силах зацепиться за стертый бетон, пятый, в груди разрастается холодный ком, глаза лихорадочно мечутся, в тщетной надежде отыскивая проход, что позволит выскользнуть, уйти, оторваться от безжалостных преследователей, чей топот становится все громче.
Короткая, ведущая на чердак, лесенка упирается в квадратный люк. Ольга взлетела наверх, едва не переломав ноги. Рука уперлась в люк, рванула, что есть сил, ударила, затем еще, и еще. Тщетно, повешенный заботливой рукой, замок держит крепко. Шаги все ближе, уже слышится надсадное дыхание, а обоняния касается острый запах терпкого мужского пота.
Пистолет оказался в руке быстрее, чем на тренировках, грохот ударил по ушам, на мгновение оглушив, с жалобным звяканьем замочек отлетел в сторону, загремев, покатился по ступенькам, внизу шарахнулись, послышались испуганные крики. Полуглохшая, Ольга заскочила на чердак, захлопнув за собой люк, ринулась вперед. Перепрыгивая кучи голубиного помета и пригибаясь, чтобы не врезаться в пыльные балки, во множестве пересекающие пространство чердака, пробежала до ближайшего оконца, рванула раму, в лицо ударили солнечные лучи, заставив зажмуриться, щурясь от ослепляющего света, осторожно выбралась на крышу.
Снизу доносятся вопли и короткие команды. Ольга мельком глянула вниз, за доли секунды успев охватить взглядом двор, у подъезда двое мужчин в милицейской форме, еще несколько возле стоящего поодаль неприметного жигуленка. Уже уносясь по крыше, Ольга досадливо чертыхнулась, сказалась нехватка опыта, вместо того, чтобы присмотреться к незначительным деталям, сконцентрировалась на самой яркой, удели она десятую часть внимания, посвященного черному внедорожнику, прочим стоящим во дворе машинам, не пришлось бы скакать по крыше, с риском от любого неверного шага сверзиться с пятого этажа на асфальтовую дорожку.
Крыша кончилась внезапно, Оля едва успела погасить скорость, чтобы не скатиться по пологому скату, подкравшись к краю, заглянула за козырек. Во дворе за это время появились пару милицейских машин, откуда выскакивали люди в форме. Стиснув зубы, Ольга осмотрелась, в расположенный внизу подъезд забегают вооруженные мужчины, спуститься этим путем нечего и думать, растущие по соседству деревья, как и дом напротив, слишком далеко, допрыгнуть сможет разве какой-нибудь бэтмен или невесомая белка летяга, но никак не отягощенная саквояжем и гравитацией девушка.
Кусая губы, Оля поползла вдоль козырька, перевалилась на соседний скат. Глаза остановились на торчащих из-за карниза изгибающихся железках. Не веря в удачу, Ольга метнулась вперед, высунув голову, взглянула вниз. Так и есть, притороченная к торцу здания пожарная лестница, со спиленными нижними ступеньками, чтобы не могли забраться вездесущие дети, прочная и удобная.
Чтобы освободить руки, Ольга сжала ручку портфеля зубами, побежала вниз, словно паук, стараясь отключить мозг от процесса движения: малейшая мысль собьет, словно сунутая в спицы палка, а руки вцепятся в ступеньки, гася скорость под беспрекословным повелением страха. В ноги ударило с такой силой, что лязгнули зубы, не успев сориентироваться, Оля сорвалась, преодолев оставшиеся три метра в свободном падении и только чудом ничего не сломав, подхватившись, метнулась в сторону, уходя за соседний дом, а через мгновение, на это место выскочил милиционер, задрав голову, замер в ожидании.
Вдоль тротуара череда припаркованных легковушек, не желая рисковать, Ольга сошла на дорогу, используя машины в качестве ширм, быстро перешла на другую сторону и нырнула в первый попавшийся двор, стараясь как можно быстрее покинуть опасное место, перестраховываясь, двинулась в самую глушь, сплошь заросшую репьем и кустарником. Продвигаясь по извилистому проходу, проложенному не то местными детьми, не то алкашами, протоптавшими в поисках укромных уголков настоящую тропу, она неловко повернулась, зацепившись портфелем за сучок, в раздражении дернулась, но кустарник держал крепко. Разозлившись, Ольга рванула что есть сил, не удержавшись, упала.
Чтобы не грохнуться плашмя, пришлось выпустить портфель. Мягко приземлившись на руки, Оля гибко поднялась и застыла, от рывка портфель распахнулся, на траву, поблескивая прозрачной упаковкой, высыпались небольшие, плотно обтянутые резиночками пакеты. Один из пакетов треснул, из прорехи тонкой струйкой посыпалась белесая пыль.
Ольга нахмурилась, подобные пакеты она уже видела, и догадка о том, что именно она сейчас несла, не вызвала радости. Послюнив мизинец, Оля коснулась кончиком просыпавшейся пыли, принюхалась, затем поднесла к языку, осторожно попробовала. В носу засвербело от неприятного запаха, а по языку распространилась горечь. В кустах неподалеку зашуршало. Ольга быстро собрала в портфель вывалившиеся пакеты, не оглядываясь, заспешила прочь.
Не решившись ехать на общественном транспорте, Оля взяла такси, и доехала до места, предварительно указав несколько промежуточных точек. Водитель время от времени косился на странную пассажирку, но вопросов не задавал, а получив деньги, уехал все также молча.
Ольга подошла к скамье, где была назначена встреча, присела. Не успела она осмотреться, как из стоящей неподалеку машины вышел мужчина, быстрой походкой пересек разделяющее расстояние, присел рядом, несколько мгновений всматривался в саквояж, после чего поинтересовался:
— Павел Петровичу пора на покой?
— Павел Петрович передает привет.
Ольга с облегчением протянула саквояж, радуясь, что избавилась от опасного груза. Мужчина несколько мгновений вертел портфель в руках, пристально всматриваясь в царапины, затем заглянул внутрь. Ольга терпеливо жала. Не отрывая взгляда от содержимого, незнакомец прошипел со сдерживаемым бешенством:
— Мало того, что я прождал лишний час, так портфель еще и открывали!
— Так получилось, — Оля постаралась сохранить голос ровным.
— Мне придется об этом сообщить, — ледяным тоном произнес мужчина.
Перед глазами вновь встала минувшее происшествие. Ольга ощутила, как в груди зарождается буря. Звенящим от сдерживаемой ярости голосом, она прошипела:
— Сообщайте куда, и о чем посчитаете нужным, только не испытывайте мое терпение, оно не безгранично.
Мужчина оторвался от созерцания содержимого портфеля, с удивлением покосился на собеседницу. Судя по всему, ярость все-таки прорвалась, исказив лицо, поскольку в глазах незнакомца метнулся страх. Застегнув портфель, он поднялся, молча удалился.
Звякнул мобильник. Ольга выхватила из сумочки телефон, бросила нервно:
— Да!
Послышался отстраненный голос шефа:
— Как закончилось?
— Ужасно.
Ольга начала сбивчиво излагать произошедшее, но Геннадий Леонидович прервал, холодно произнес:
— Через четверть часа у «Октябрьского». Успеешь?
Поперхнувшись словами, Ольга несколько секунд соображала, бросила короткое:
— Да.
— Сразу за остановкой. Не опаздывай, — связь прервалась.
Взглянув на время, Ольга спрятала мобильник, двинулась к ближайшей остановке, внимательно поглядывая по сторонам. Автобус подошел почти сразу, и в нужном месте она оказалась на пять минут раньше срока. Наблюдая за дорогой, Оля заметила знакомую машину еще на подходе, памятуя утренний разговор, заскочила в салон раньше, чем автомобиль успел остановиться. Геннадий Леонидович покосился на пассажирку, одобрительно кивнул, отъехав от тротуара, произнес:
— Рассказывай.
К этому моменту нервный озноб прошел, пальцы перестали дрожать, а мысли улеглись, выстроившись в нужной последовательности, Ольга не торопясь рассказала о происшедшем, опустив только эпизод с излишним акцентом на «подозрительном» внедорожнике. Шеф слушал, не перебивая, лишь пару раз чуть заметно дернулась щека, но это можно было списать на неровную дорогу, машина то и дело подскакивала на ухабах, вызывая у пассажиров непроизвольные движения, и Ольга не обратила на невольную мимику особого внимания.
Геннадий Леонидович задумчиво произнес:
— Значит, хозяин тебя не предупредил… — в его голосе послышались отдаленные раскаты грома.
— Нет, — Ольга покачала головой, — не предупредил.
Не смотря на удачное завершение миссии, Оля чувствовала смутное недовольство, словно это по ее вине задание едва не закончилось провалом. Шеф как будто прочел ее мысли, сказал ободряюще:
— Не переживай. Ты нормально справилась. Признаться, я ожидал, что не все пройдет гладко, потому и вызывал тебя. Да, да, не удивляйся, — перехватив удивленный взгляд спутницы, кивнул. — Если бы потребовалось просто перенести сумку из одного дома в другой, уж нашел бы кому поручить.
— Так вы все знали… — пораженно прошептала Ольга.
— Не все, и не знал! — в голосе спутника мелькнуло раздражение. — Я что, похож на идиота, бросать на засаду из десятка мужиков одну девчонку, пусть даже неплохо подготовленную?
— Неплохо?.. — Ольга почувствовала себя задетой.
— Это был комплимент, — шеф усмехнулся. — Но не задирай нос, бывает и лучше.
— Интересно, что в такой ситуации можно было сделать лучше? — поинтересовалась Ольга уязвлено.
— Например, не соваться туда вообще, — отрезал шеф.
Подумав, что ослышалась, Ольга повторила:
— Не соваться вообще? А что бы сказали вы?
— Я бы похвалил за внимательность. — Заметив непонимание в лице спутницы, Геннадий Леонидович снизошел до объяснения: — Пойми простую вещь, ты не расходный материал. Тебя тренировали почти год вовсе не для того, чтобы потерять на первом же задании. И чем дольше будешь работать, тем твоя цена, уж прости за столь грубое сравнение, будет выше.
Ольга сказала с заминкой:
— Это понятно, но как… Неужели я могу просто взять и отказаться от задания, просто потому, что мне что-то там показалось? Ведь вы же сами говорили.
— Говорил, — жестко отрезал шеф, — и вновь повторю — задание обязательно к исполнению.
— Но, как это возможно!? — окончательно запутавшись, воскликнула Ольга.
Геннадий Леонидович вздохнул, произнес медленно, словно разговаривая с маленьким ребенком:
— Приказ отдают исходя расчетов, выполняют — по ситуации. Если ты оценила, что опасность превышает твой уровень подготовки, не нужно переть на рожон. Выжди, попроси помощи, отступи, наконец. Я все пойму и одобрю, но! — он поднял указательный палец, — только в том случае, если объяснения меня устроят.
— А что для этого нужно? — ошарашенная услышанным шепотом поинтересовалась Ольга.
— А это как раз из области «лучшего», о чем я и говорил. Будь у тебя больше опыта, ты бы проверила пути к отступлению, чтобы после не метаться в поисках пожарной лестницы, или отсутствующего люка на чердак, устроила бы провокацию сидящим в машине людям, наконец, просто не вошла бы в квартиру, подождав, пока хозяин сам вынесет саквояж. Просто, не так ли? Но в голову не пришло. Потому я повторяю, сделано неплохо, но далеко не отлично.
Ольга сидела неподвижно, чувствуя, как каждое слово шефа, словно молот, вбивает ее в сидение. Она-то мыслила себя героем, девушкой-суперменом, что обвела вокруг пальца десяток мужчин, пронеслась по крышам, и, словно тень, исчезла из-под самого носа преследователей, а оказалось — все эти подвиги на самом деле не больше, чем детская игра в войнушку: красивое и утомительное, но совершенно ненужное геройство, что разнится с настоящей работой, как небо и земля.
Оля ощутила, как щеки заливает краска. С трудом сдерживая жгучие слезы обиды, она пробормотала чуть слышно:
— Я все поняла. Только… как быть с содержимым?
Спутник живо глянул в ее сторону, спросил с подозрением:
— С каким содержимым?
— С содержимым портфеля. Когда я бежала через пустырь, он зацепился за куст и раскрылся.
— И что же там было? — с непонятным выражением поинтересовался шеф.
— Судя по вкусу и запаху… героин.
Геннадий Леонидович вывернул руль так, что машину занесло, под дикий визг шин, он отчеканил зло:
— Будем считать, что я этого не слышал. Забудь, и больше никому этого не говори.
— Но ведь это жуткий наркотик, — в страхе прошептала Ольга, неужели мы способствуем…
Ее прервал бешеный рык шефа.
— Не суй нос, куда не следует, если не хочешь его потерять! Последнее время ты задаешь слишком много вопросов, что наводит на размышления.
Слова собеседника возымели обратный эффект, Ольга разозлилась. Сверкнув глазами, она прошипела:
— Вне зависимости оттого, что мне полагается, и что грозит, я не хочу участвовать в распространении этой гадости!
Лицо собеседника перекосилось от ярости, и Ольга невольно закрыла глаза, ожидая вспышки, но шли секунды, ничего не происходило. Приоткрыв один глаз, Оля покосилась на спутника: на лице ни следа гнева, дыхание ровное, губы сложены в некое подобие улыбки, от удивления Ольга открыла второй глаз, взглянула вопросительно.
Геннадий Леонидович неожиданно мягко произнес:
— Я тебя сейчас высажу, когда понадобишься, позвоню.
Машина притормозила возле тротуара. Поняв, что разговор окончен, Ольга взялась за ручку двери, произнесла сухо:
— До свидания.
— Счастливо. И на будущее…
Пальцы застыли на ручке. Ольга повернулась вполоборота, сказала с опаской:
— Я слушаю.
— Не пытайся по разрозненным фрагментам понять картину в целом, истины не найдешь, а вот головной боли не оберешься.
За спиной захлопнулась дверца, фыркнув мотором, машина унеслась вдаль. Уронив взор под ноги, Ольга медленно брела по тротуару. Услышанное предстояло осмыслить и сделать выводы, а для этого нужна была свежая голова и чистые мысли. Что-то сверкнуло, привлекая взгляд. Подняв глаза, Ольга заметила шикарную витрину приближающейся ювелирной лавки. Лучше нельзя было и представить, чтобы отвлечься от происшествий дня. Улыбнувшись, Оля устремилась в гостеприимно распахнутые двери.
Телефон завибрировал в момент, когда Ольга стояла возле машины, ожидая появления хозяина. Два дня назад Иван сильно заболел, и к обычным обязанностям добавилось ежедневное вождение. Ольга сперва наотрез отказалась выполнять функции водителя, но к слезным просьбам Валериан Петрович добавил солидное вознаграждение и она, скрепя сердце, согласилась, тем не менее, в ультимативной форме предъявив условие — хозяин выходит из салона не раньше, чем машина встает на парковку. Валериан Петрович дал согласие, но всякий раз, ожидая, пока Ольга найдет свободное место, недовольно ворчал, раздраженный вынужденной задержкой.
Облокотившись на машину, Ольга время от времени посматривала сквозь стеклянные двери банкомата, где, скрючившись над автоматом выдачи денег, Валериан Петрович набирал номер карточки. Судя по всему, хозяин торопился и путал цифры, а упрямый автомат прерывал операцию, заставляя повторять манипуляцию вновь и вновь, отчего Валериан Петрович ярился, безмолвно матерясь в пространство.
Оторвавшись от занимательного зрелища, размахивающий руками хозяин выглядел довольно комично, Ольга вытащила мобильник, взглянув на номер, с улыбкой произнесла:
— Слушаю.
Динамик отозвался знакомым голосом:
— Ольга? Прости, что звоню в такое время… Я подумал…
— И что же ты подумал? — в голосе Ольги проскользнули насмешливые нотки.
Спохватившись, собеседник охнул, воскликнул виновато:
— Прости, пожалуйста. Ты не занята?
Ольга покосилась на помещение банкомата, где продолжалась затяжная война между человеком и машиной, сказала с сомнением:
— Пока не особо, но через минуту могу оказаться вне доступа.
Услышав ответ, собеседник торопливо произнес:
— Отлично. Мне больше и не нужно. Что ты скажешь, если ближе к вечеру я приглашу тебя в кафе?
С трудом удерживаясь от смеха, Ольга ответила:
— Исходя из вопроса, прежде чем ответить, мне нужно дождаться приглашения, и не факт что оно будет.
Собеседник на мгновение замолчал, осмысливая, затем произнес с обидой:
— Ольга, ну что ты вечно придираешься к словам! Ты же прекрасно меня поняла.
Не выдержав, Оля расхохоталась, примирительно произнесла:
— Конечно, поняла. Просто, ты так интересно сформулировал… Не смогла отказать себе в удовольствии. — И уже серьезно добавила: — Миш, я сегодня буду занята часов до шести… нет, даже до семи, нужно еще машину отогнать, хотя… — она запнулась, вспомнив, что с утра вновь потребуется вести хозяина, а автомобиль вполне может постоять под окнами, благо для него нет никакой разницы — окна ли это хозяйского дома, или приятеля девушки временно исполняющей должность шофера. — В общем, я позвоню ближе к вечеру, и если у тебя не изменятся планы…
— Не изменятся, — горячо заверил собеседник. — Не настолько часто видимся, чтобы… В общем, звони, постараюсь к означенному времени сделать все дела и в ожидании сидеть на телефоне.
— Хорошо, — Ольга улыбнулась, — если не смогу дозвониться, буду знать, что телефон не выдержал.
Секунду телефон озадаченно молчал, затем на той стороне хохотнуло, голос воскликнул ликующе:
— Буду ждать!
Едва Оля убрала мобильник, как с грохотом распахнулась дверь, из комнатки банкомата, отчаянно матерясь, выдвинулся Валериан Петрович. Оказавшиеся поблизости люди смотрели с удивлением, но хозяин, не обращая ни на кого внимания, продолжал изливать душу, пока не кончился запас воздуха в легких. Дождавшись естественной паузы, Ольга поинтересовалась:
— Куда сейчас?
Вращая глазами и надув побагровевшие щеки, Валериан Петрович рявкнул:
— В гостиницу. Чтобы не схватить инфаркт, мне срочно необходимо восстановить гормональный баланс, а поскольку тебя просить бесполезно, то… — он махнул рукой, с силой рванул на себя дверцу, так что в машине что-то жалобно хрястнуло, с размаху плюхнулся на сиденье.
Понимающе хмыкнув, Ольга обошла машину. Валериан Петрович массе известных методов борьбы со стрессом предпочитал простой и древний как мир, поругавшись с домашними, или будучи выведен из себя неудачным течением дел, он ехал в одну из множества городских гостиниц, одновременно заказывая в номер жрицу любви. Не изменил он этому правилу и на этот раз. Ведя машину в сторону ближайшей гостиницы, Ольга слышала, как хозяин обзванивает «фирмы» уточняя цену «работы» и мастерство «работников», в промежутках между разговорами вполголоса ругая операторов за недостаточную вежливость и возмущаясь «диким ценам» на услуги.
Обгоняя вяло плетущийся автобус, Ольга едва не проехала мимо гостиницы, серое типовое здание отличалось от прочих лишь массивным крыльцом да позолоченными барельефами поддерживающих козырек входа колонн, свернув в последний момент, лихо заехала на парковку, остановившись вплотную к тяжелой, служащей ограждением цепи.
Валериан Петрович недовольно всхрюкнул, сказал с раздражением:
— Мало того, что день не заладился, так еще и ты гарцуешь. Нельзя мягче?
Ольга развела руками, ответила вкрадчиво:
— Мягче помешал автобус. Если бы не свернула сейчас, пришлось бы переть до разворота, а это почти два километра в обе стороны и десяток светофоров. Конечно, если бы вы сказали, что не торопитесь…
Ответом послужил резкий хлопок дверью. Улыбнувшись, Ольга выскочила из машины, на ходу нажав кнопочку сигналки, коротко пискнуло, на приборной панели замерцал синий глазок, догнав хозяина, Ольга пристроилась рядом, пошла в ногу, на полшага впереди.
В холле гостиницы пустынно, лишь прикорнувший пожилой охранник на кресле неподалеку, да склонившийся над газетой администратор, отделенный от остального помещения невысокой стойкой. Заслышав звук шагов, администратор встрепенулся, поднял голову, в глазах еще не протаяло понимание, но губы уже растянулись в угодливой улыбке:
— Чего изволите?
Валериан Петрович авторитетно кашлянул, понизив голос, сказал:
— Мне б номер на… часок.
Администратор понимающе кивнул, спросил в тон:
— Вам обычный, улучшенной планировки, люкс?
Помявшись, Валериан Петрович пробормотал:
— Обычный.
Сделав вид, что заинтересовалась отделкой стен, Ольга тактично отошла в сторону, оставив хозяина наедине с администратором. Мягким крылом коснулась ностальгия. Сколько раз, сорвавшись на вызов, приходилось работать в таких гостиницах, по одиночке, парами, и даже всей командой, смотря, как желал заказчик. Перед глазами промелькнули лица подруг. Где они теперь, и что с ними? Живы ли? Ольга тяжело вздохнула, понимая, что этого не узнает уже никогда, встряхнулась, отгоняя грусть. Вспорхнув невесомым туманом, воспоминания рассеялись, оставив на прощание соленую дорожку на щеке.
Послышались приближающиеся шаги. Сморгнув, Ольга повернулась, шагнула навстречу. Взглянув ей в глаза, Валериан Петрович на мгновение нахмурился, но прошел дальше, не задавая вопросов. Порадовавшись, несмотря на буйный нрав, хозяин порой проявлял завидную тактичность, Ольга скользнула следом, оказавшись первой у лифта, нажала кнопочку вызова.
Как и ожидалось, номер не отличался размерами и имел весьма скромную обстановку. Осмотрев в ванную, Ольга прошлась по помещению, выглянула в окошко, проверила пространство под диваном и вышла в коридор, притворив за собой дверь. В замке повернулся ключ, а спустя минуту послышался плеск воды, сопровождаемый довольным пением. Прислушиваясь к доносящейся мелодии, что время от времени теряла всякое подобие с оригиналом, Валериан Петрович не отличался музыкальным слухом и ужасно фальшивил, Ольга вновь погрузилась в воспоминания.
Послышалось цоканье каблуков, одновременно раздался взрыв хохота. Ольга повернула голову. В коридор, вывернув с лестничного пролета, вдвинулись четверо девушек: короткие юбки, оголенные плечи, ярко накрашенные лица. Первой, уткнувшись взглядом в пол, двигается невысокая девушка, в отличие от троих спутниц, блистающих, как новогодние елки, серая, словно мышь. Девушки подошли ближе. Первая подняла голову, взглянула пристально. Перехватив внимательный взгляд, Ольга улыбнулась, безошибочно опознав в «вожатой» разводящую, приветливо произнесла:
— Богатых клиентов, девчонки. Вы в триста четырнадцатый?
Девушки с удивлением зашептались, а разводящая замедленно произнесла:
— Спасибо за пожелание. Мы… опоздали?
Ольга улыбнулась шире, скала мягко:
— Я не конкурент, хоть и в теме. Так вы по вызову?
Разводящая кивнула, сказала с заметным облегчением:
— Я как тебя увидела, решила — не успели, параллельная контора обошла. Да, по вызову. Мне нужно проверить номер.
Ольга кивнула, сказала серьезно:
— Конечно. Безопасность в первую очередь. Мало ли в жизни уродов…
Девушка с удивлением взглянула Ольге в лицо, где промелькнула тень воспоминаний, поинтересовалась с усмешкой:
— Кто в армии служил — тот в цирке не смеется? Вижу, ты действительно в теме. Тогда, позволь, я пройду.
— Разумеется, — Ольга вновь кивнула, — только сперва небольшая формальность. Мне нужно проверить вас на наличие оружия. Немного разойдитесь, и, пожалуйста, покажите содержимое сумочек.
— Ты типа охрана! — басом ахнула одна из девиц.
— Да что у нас может быть, пулемет в сумочке? — раздраженно воскликнула вторая.
— Сейчас, сумочку тебе покажи. А сопрешь что? — гневно ответила третья.
Ловко охлопывая малейшие складки одежды девушек, Ольга деловито произнесла:
— Чтобы убить человека достаточно заточенной шпильки, не говоря о большем. Мне бы не хотелось после вашего ухода застать клиента в луже крови.
Властным жестом заставив девушек замолчать, разводящая примирительно произнесла:
— Не обращай внимания. Девчонки устали со смены, почти сутки на ногах.
Закончив с осмотром, Ольга кивнула на дверь, сказала понимающе:
— Все нормально. Заходи, твоя очередь.
Разводящая постучала. Послышался бодрый топот, дверь стремительно распахнулась, на пороге возник растрепанный Валериан Петрович, густая шерсть на груди блестит каплями влаги, на чреслах болтается полотенце, жадно оглядев гостей, он раздраженно бросил:
— Наконец-то! Вечно телитесь, как не знаю что. Яйца треснут, пока дождешься.
Разводящая мило улыбнулась, произнесла с подъемом:
— Спешили, чуть колеса не сожгли, с противоположного конца города. Осталась небольшая формальность, — отодвинув хозяина, она боком протиснулась в номер.
Глядя на недовольное лицо хозяина, Ольга отвернулась, не в силах сдержать улыбку. Разводящая возникла в коридоре. Покосившись в ее сторону, Валериан Петрович проворчал:
— Все в порядке? Маньяков, извращенцев, убийц не нашла?
— Все отлично, — разводящая кивнула. — Девочки, заходите.
Ощупав проходящих мимо девушек жадным взглядом, Валериан Петрович покосился на Ольгу, но та с отстраненным выражением смотрела в потолок, и хозяин захлопнул дверь. Несколько минут ничего не происходило, затем дверь распахнулась вновь, девушки, уже в количестве трех человек, вывалились в коридор. Размалеванные девицы с ходу направились к лестнице, а невзрачная девушка задержалась, не глядя на Ольгу, спросила:
— У кого работала?
Ольга задумчиво ответила:
— Ты вряд ли их знаешь.
Разводящая нахмурилась, сказала с обидой:
— Я в нашем городе все конторы знаю.
— Я не местная — слабо улыбнулась Ольга.
Разводящая протянула понимающе:
— Тогда ясно. Расскажи хоть, как с этим у вас обстоит: лучше, хуже?
Ольга пожала плечами, замедленно произнесла:
— Не думаю, что есть отличия. Бессонные ночи, суровый хозяин, клиенты уроды, веселые попойки до утра, и остекленевшие глаза подруги, что только вчера шутила и смеялась вместе со всеми…
Девушка кивала в такт словам, когда Ольга замолчала, со вздохом произнесла:
— Действительно, то же самое. Я вот тоже сперва с клиентами работала, потом стала разводящей. Последнее время все хочу уйти, да никак не могу решиться. — Она махнула рукой, добавила устало: — Ладно, пойду, еще три заказа, а времени почти нет. Приятно было поболтать.
Ольга смотрела ей вслед, пока хрупкая фигура не исчезла за поворотом лестницы. В душе смешались противоречивые чувства: боль былых утрат сливалась с радостью теплых воспоминаний, перед глазами вставали лица подруг, а в ушах звучали давно забытые голоса. Чувствуя, как раскаляется голова, Ольга повернулась к стене, застыла, приложив пылающий лоб к прохладной поверхности.
Доставив хозяина домой, после «гормональной терапии» Валериан Петрович пришел в отличное расположение духа, и всю дорогу травил байки из деловой жизни, Ольга повела машину назад. Близился час пик, и на дорогах образовались пробки. То и дело поглядывая на часы, Ольга хмурилась, времени до назначенной с Михаилом встречи почти не осталось, а ехать предстояло еще далеко, учитывая же повсеместные заторы, рассчитывать на более-менее сносное опоздание не приходилось.
Поглядывая на скопившиеся вокруг машины, Ольга недоумевала, откуда взялись все эти автомобили. Она прекрасно помнила, что еще несколько лет назад, улицы города были пусты, а редкие автомобили важно дефилировали по центру дорог, и даже в самое напряженное время, сразу по окончанию рабочего дня, не наблюдалось такого ужаса. Теперь же, даже в обычное время приходится следить за дорогой, чтобы не столкнуться с одним из многочисленных автолюбителей, не говоря уже о часах пик, когда автомагистрали превращаются в подобие рек в половодье, где растрескавшиеся льдины несутся в тесном пространстве, тараня друг друга и с хрустом царапаясь острыми краями, а узкие улочки и переулки забиваются машинами настолько, что движение останавливается намертво.
Обогнав столкнувшиеся легковушки, и едва не угодив под рванувшийся в освободившееся пространство грузовик, Ольга выжала газ, нырнув в открывшийся справа проулок, выбралась из пробки. Удивление от зрелища свободной дороги сменилось пониманием, а затем ужасом, когда Оля увидела огромные дыры в асфальте, словно недавно здесь шли боевые действия. Как ни кстати зазвонил мобильник. Выворачивая руль то вправо, то влево, так что машину бросало из стороны в сторону, Ольга на ощупь отыскала телефон в сумочке, раздраженно бросила:
— Слушаю.
Послышался далекий голос Михаила, плохо слышимый за грохотом колес по выбоинам.
— Я не вовремя?
Вывернув руль на полную, и с трудом избежав падения в небольшую, но, судя по заполнившей внутреннее пространство черноте, бездонную яму, Ольга пробормотала:
— Не так чтобы шибко…
Михаил произнес извиняющимся тоном:
— Просто, я подумал, что, быть может, ты забыла, уже столько времени прошло…
Оля мельком покосилась на часы, отрывать взгляд от дороги хотя бы на секунду грозило скорой остановкой, с последующим вызовом эвакуатора, виновато произнесла:
— Миш, ты извини, я уже битых полчаса пытаюсь пробиться в город, но тут такие пробки. Сдуру свернула на боковую, а здесь ямы, как после атомной войны.
Телефон хмыкнул, сказал потеплевшим голосом:
— Понятно. А я уж подумал, не случилось ли чего. Значит договор в силе?
— Конечно, ай!.. — телефон выпал из ладони, Ольга вцепилась обеими руками в руль, объезжая выскочившую прямо под колеса собаку, выдохнув, пошарила под ногами, зацепив коробочку мобильника, вновь поднесла к уху.
— Да что у тебя твориться? — послышался взволнованный голос.
Ольга с нервным смешком произнесла:
— Я недооценила дорогу. Помимо ям под колеса кидаются домашние животные, думаю, вскоре дойдет и до людей. — Не дожидаясь дальнейших вопросов, прервала сама себя, спросила: — Где встречаемся?
Сбитый с толку, Михаил некоторое время молчал, затем замедленно произнес:
— Я как раз хотел поинтересоваться, с какой стороны ты въезжаешь в город? Может зацепишь, а то я как раз…
— Диктуй адрес, — Ольга прервала поток речи.
Не успел Михаил закончить, как Оля вновь отбросила телефон, схватилась за руль, и больше не отпускала, название улицы и номер дома уже прозвучали, а рисковать машиной ради формального прощания она не посчитала нужным. Промучившись еще несколько минут, Ольга выбралась на нормальную дорогу, навсегда зарекшись сворачивать в неизвестные проулки, наддав газу, устремилась к цели, мысленно выстраивая наиболее короткий маршрут, и, не медля, претворяя его в жизнь.
Когда Ольга нашла нужный дом, Михаил уже стоял на обочине дороги, выделяясь на фоне посеревшей от пыли зелени ярко красной майкой, серые брюки сливались с листвой, и издали казалось, что над газоном парит пышущий жаром джин. Михаил сперва не обратил внимания на остановившуюся машину, но когда, повернув голову на призывное гудение, обнаружил за рулем Ольгу, в удивлении распахнул глаза.
Оля мотнула головой, указав на дверь. Михаил понимающе закивал, а спустя мгновение возник на соседнем сиденье, мельком осмотрев салон, сказал с восторгом:
— Вот это да! Не знал, что у тебя такая машина.
— Я тоже, — улыбнувшись, Ольга тронула руль. — Куда поедем?
Михаил ответил в затруднении:
— Я даже не знаю, стоит ли ехать. Тут недалеко.
Ольга обрадовано произнесла:
— Вот и хорошо, а то мне вождение поперек горла, мало того, что уже три дня за рулем безвылазно, так еще жарко, как в печке.
— А кондишн? — Михаил кивнул на панель приборов, где, среди множества кнопочек, выделялась одна с изображением пропеллера.
Ольга брезгливо поморщилась, произнесла:
— Кондиционер свежести не прибавляет, а засасывать воздух с проезжей части — себе дороже, задохнусь от выхлопов. Указывай куда.
Она вырулила на вторую полосу, прибавила газу, стремясь поскорее добраться до места и покинуть осточертевшее авто. Пока Оля выкручивала руль, ловко лавируя в потоке, Михаил, стараясь делать это незаметно, искоса поглядывал в ее сторону, не забывая время от времени указывать повороты. Притормозив возле указанного спутником места, Ольга воспользовалась моментом, когда одна из запрудивших парковку машин отошла, чтобы юркнуть на освободившееся место под самым носом спортивной иномарки.
Не обращая внимания на разъяренного водилу, в приступе гнева раз за разом жмущего на клаксон, Ольга хрустнула ручником, как ни в чем не бывало вышла на улицу. Опасливо косясь на продолжающего сигналить конкурента, Михаил выбрался следом, негромко поинтересовался:
— А если он выйдет?
— Как выйдет, так и зайдет, — насмешливо бросила Ольга. — Кто раньше встал — того и тапки. Пошли, нечего на урода внимания обращать.
Взяв спутницу под руку, Михаил двинулся к кафе, с интересом размышляя, что бы он чувствовал на месте водителя. Спустя несколько мгновений, позади взревел мотор, взвизгнув покрышками, авто сорвалось с места, унося с собой недовольного хозяина. Проследив взглядом за умчавшейся легковушкой, Михаил покачал головой, сказал с уважением:
— Смелая ты. Я бы на такое не сподвигся.
— Забудь, — Ольга легкомысленно отмахнулась. — Просто настроение хорошее. Да и не всегда я такая, скорее наоборот.
— А, так это ты впечатление производишь! — Михаил понимающе улыбнулся.
— Точно! — Ольга расхохоталась. — Ты меня расколол. Только пошли быстрее, а то мне так есть хочется, аж переночевать негде.
Михаил спохватился, виновато воскликнул:
— Что же ты раньше не сказала! И я, балбес, не догадался, — он устремился в сторону кафе, увлекая за собой спутницу.
Раздираемая чувством голода, Ольга с трудом дождалась ужина. Все время, пока Михаил составлял заказ, выбирая блюда из длиннейшего списка, и в последующем ожидании, Оля чувствовала, что еще немного, и, отбросив приличия, она набросится на непочатые тарелки, словно в насмешку скопившиеся возле мужчины за соседним столиком, что не торопясь, размеренно, поглощал одно блюдо за другим, всецело погрузившись в процесс и не обращая внимания на происходящее вокруг.
Ольга уже нацелилась на ближайшее блюдо с горкой квадратных мясных кусочков выложенных ровной плиткой на полупрозрачной кляксе холодца, когда принесли заказ. С силой сжав губы, чтобы наполнившая рот слюна не хлынула на стол, Ольга придвинула к себе тарелку с супом, и мгновенно, хотя ей показалось, что рука двигается словно застывшее в смоле насекомое, опрокинула в рот первую ложку.
Горячая жидкость растеклась по языку, обожгла небо, проникнула глубже, туда, где подпрыгивая от нетерпения, бесновался желудок. С трудом сдерживаясь, чтобы не отбросить ложку, и не начать пить прямо через край тарелки, Ольга быстро уничтожила суп, сразу же перешла ко второму. Желудок еще не успел наполниться, и властно требовал добавки, но, заметив округлившиеся глаза спутника, Ольга заставила себя есть медленнее.
Вяло ковыряясь в салате, больше для порядка, чем из желания поесть, Михаил с удовольствием смотрел, как спутница насыщается. В один из моментов, когда Ольга подняла на него глаза, осторожно поинтересовался:
— Тебе… нравится?
— Смеешься? — Ольга зачерпнула ложечкой корку розового салата, забросила в рот. — Пальчики оближешь!
— Специально подбирал, под твой вкус, — скромно признался Михаил.
Ольга на мгновение опешила, спросила с непониманием:
— Откуда ты знаешь про мой вкус?
Спутник помялся, сказал неохотно:
— В нашу первую встречу, когда ты вышла из буфета, я не поленился, уточнил у повара названия блюд.
— А как ты догадался? Или я брала при тебе?
— По остаткам, — Михаил смущенно опустил глаза.
Ольга несколько мгновений неверяще смотрела на компаньона, затем расхохоталась, отчего тот смутился еще больше. Отсмеявшись, Оля спросила с ноткой удивления:
— Но… зачем?
Михаил поднял голову, сказал так открыто, что у Ольги защемило в груди:
— На будущее. Я знал, что мы встретимся.
— И решил пойти к моему сердцу через желудок, — подытожила разговор Оля.
— Ну да, — он хитро улыбнулся. — Видела бы ты себя со стороны, когда сильно голодная, вот как сейчас, даже сомнений бы не возникло!
Ольга покачала головой, сокрушенно произнесла:
— Вот бы никогда не подумала. А я-то всегда считала, что ем редко и мало, а оказалось…
Переглянувшись, они одновременно рассмеялись. Сдвинув к Ольге, не смотря на ее протесты, все тарелки, Михаил поинтересовался:
— Помню, ты обмолвилась, что живешь в подсобке рядом с коттеджем хозяина. Ты… там живешь по-прежнему, или с тех пор что-то изменилось?
— Ничего, — Ольга помотала головой, старательно выскребая из вазочки остатки салата. — Да и зачем? Работа рядом, считай, по месту жительства, транспорт есть, разве туалет на улице, и до душа идти два десятка метров, но я привыкла. А почему ты спрашиваешь? — она пытливо взглянула на компаньона.
От неожиданности Михаил смешался, промямлил:
— Даже не знаю, стало вдруг интересно. Не бери в голову.
С интересом всматриваясь в лицо спутника, что под ее пристальным взглядом пошло пятнами, словно тому вдруг стало невыносимо стыдно, Ольга покивала, насмешливо блеснув газами, произнесла:
— Что-то мы чересчур увлеклись моей особой. Расскажи лучше о себе. Что у тебя произошло за последнее время?
Михаил пожал плечами, сказал задумчиво:
— Ничего особенного. Даже не знаю, что сказать. Вот, разве ремонт сделал.
Ольга всплеснула руками, произнесла с восторгом:
— Вот прямо так и сделал, сам!?
— Да, — Михаил развел руками, — а что такого?
В сомнении глядя на оставшиеся блюда, не зная, какое выбрать, Ольга пробормотала:
— Я всегда считала, что ремонт ужасно скучная, сложная работа, что под силу только бригаде специалистов-дизайнеров, — так и не решившись с выбором, она подвинула к себе сразу две тарелочки с десертом. — А оказывается, это может сделать и один человек.
— Ты правда так считала? — глаза Михаила загорелись интересом. — Но это совершенно не так. Если тебе интересно, я с удовольствием об этом расскажу.
— Конечно, — Ольга кивнула, примериваясь к украшающей горку мороженого вишенке. — Но, думаю, намного лучше будет взглянуть на результат. Конечно, если ты не против, — она взглянула на спутника.
В ее глазах мерцали загадочные огни, и Михаил замер от восторга, чувствуя, как от предвкушения вечера, по телу разливается сладкая истома. Собрав волю в кулак, чтобы не завизжать, как щенок, осчастливленный вниманием хозяина, Михаил величаво кивнул, сказал с достоинством:
— Что ж, если тебя не смутит бардак, и некоторое количество разбросанной по дому грязной одежды… Могу предоставить такую возможность.
Прикрыв глаза так, что окружающий мир рассыпался на части, разделенный гребнем ресниц, Ольга чувственно выдохнула:
— Возможно, кого-то и смутит, но только не меня.
Пока задохнувшийся от прилива эмоций компаньон приходил в себя, Ольга разделалась с остатками ужина, прищелкнула пальцами, подзывая официанта. Денег хватало с избытком, но она отбросила намерение расплатиться, не желая оскорблять спутника, возможно кто другой был бы не против, предложи девушка заплатить за ужин сама, но Михаил явно не входил в их число.
Ознакомившись с чеком, Михаил отсчитал деньги, и они вышли из кафе. Жара спала, и Ольга с удовольствием подставила ветру разгоряченные после плотного ужина щеки.
— Прогуляемся? — Михаил протянул руку в приглашающем жесте.
Ольга помялась, указав на машину, с сожалением произнесла:
— Знаешь, мне бы не хотелось оставлять автомобиль здесь. Если с ним что-то случится, Иван с меня голову снимет.
— А Иван это… — Михаил вопросительно приподнял бровь.
Услышав в голосе спутника едва заметные нотки ревности, Ольга улыбнулась, сказала мягко:
— Это шофер хозяина. Для него машина — вторая жена, а может и первая.
Михаил с облегчением выдохнул, сказал с подъемом:
— Что ж, если так, тогда конечно. Поедем. У моего дома парковка, там и оставишь, а за одно прогуляемся, неподалеку есть отличный парк.
— А ты специалист по паркам, — Ольга тонко улыбнулась, — не иначе, часто возникает потребность.
Не отреагировав на подначку, Михаил скромно возразил:
— Просто, я природу люблю.
Когда они подошли к подъезду стемнело, на небе протаяли бледные точки звезд, и лишь на западе алела тонкая полоска облаков, подсвеченная последними лучами заходящего солнца. Передернув плечами, к вечеру стало заметно холоднее, Ольга с благодарностью произнесла:
— Хорошо, что ты вытащил меня на прогулку. За ежедневной работой забываешь, как хороша природа, и когда удается вот так, бездумно, побродить по зеленым уголкам города, отличное настроение на ближайшие неделю — две обеспечено.
Михаил развел руками, сказал смущенно:
— Это тебя надо благодарить. Один бы я когда еще сподвигся, то одно нужно сделать, то другое. — Он спохватился, спросил с испугом: — Мне показалось, или ты уже собралась уходить?
Ольга удивленно распахнула глаза, воскликнула в притворном ужасе:
— Уходить, не взглянув на ремонт?! К тому же, — она понизила голос, — я успела проголодаться, и лелею надежду отыскать в твоем холодильнике что-нибудь вкусненькое. У тебя есть холодильник?
Михаил моргнул, не понимая, шутит спутница, или всерьез решила, что он живет не ведая благ цивилизации, ответил с жаром:
— Конечно, у меня есть холодильник!
— Вот и отлично, — Ольга враз стала деловитой. Потянув компаньона за руку, произнесла: — Тогда пошли быстрее, а то у меня желудок рычит, словно раненый тигр.
Не зная, удивляться или радоваться столь необычному поведению, Михаил поспешно полез в карман, позвенев ключами, извлек нужный, ткнул в торчащую из двери коробочку кодового замка. Хрустнуло, дверь мягко отворилась, пропуская припозднившихся гостей.
Пока поднимались по лестнице, Ольга искоса посматривала на спутника, гадая, какую реакцию произвела. Последнее время она стала замечать, что ведет себя все более свободно, делая и говоря такое, на что раньше не хватило бы духу. Самое странное, что окружающие терпели ее выходки, и даже, как порой казалось, воспринимали их как само собой разумеющееся, чем вызывали у Ольги полнейший ступор, оставалось лишь тихо удивляться, да вспоминать пословицу: наглость — второе счастье.
За входной дверью открылась погруженная во тьму прихожая. Опасаясь запнуться, или наскочить на какое-нибудь препятствие, Ольга пропустила хозяина вперед, а когда щелкнул выключатель, и под потолком вспыхнула лампа, залив пространство комнаты мягким желтоватым светом, на мгновение застыла, с восторгом всматриваясь в интерьер.
Стены представляли собой сплошной барельеф, словно из типовой квартиры обычной пятиэтажки Ольга разом перенеслась в древние Афины, оказавшись внутри какого-нибудь известного храма, или другого произведения зодчества. Если бы не недоделанный кусок в углу, где, под свежим срезом гипсокартона, обнаружилась серая штукатурка стены, можно было принять увиденное за настоящий камень, настолько натуральным казался цвет и естественной структура «камня».
— Нравится? — Михаил с трудом скрывал радость, глядя с каким восхищением гостья осматривает стены.
— Потрясающе, — Ольга восторженно тряхнула головой. — Это ты сам?
— Ну да, — Михаил скромно потупился. — В свое время ходил в студию художественно скульптуры и пластики, и вот… решил применить знания на практике.
Вглядываясь в развернувшуюся на стене батальную сцену, Ольга покачала головой, сказала с восхищением:
— Всегда завидовала людям умеющим рисовать, или, тем более, ваять в камне.
Снимая обувь, Михаил с улыбкой произнес:
— Было бы чему завидовать. Да и не камень это, гипс. Конечно, я его кое-чем пропитал, чтобы больше напоминал породу, но все же это совсем не то.
Пройдясь вдоль стены, Ольга взглянула на хозяина дома, спросила с интересом:
— И так у тебя везде?
— А ты проверь, — поддразнил Михаил, — всего дел-то — по комнатам пройтись.
— И пройдусь, — хмыкнула Ольга, — думаешь, испугаюсь?
С улыбкой проследив, как гостья исчезает в ближайшей комнате, Михаил направился в ванную, ополоснуть руки, а затем переместился в кухню. Желание гостя — закон, а уж если гость — симпатичная девушка, нужно разбиться в лепешку, но исполнить желаемое, тем более, если заявленная потребность столь проста и естественна — хорошо и вкусно покушать.
Мягко прикрыв дверь, чтобы не отвлекать гостью, за чьей напористостью, казалось, крылась робость и опасения, Михаил устроил краткую инвентаризацию запасов. В морозильнике обнаружился пакет с остатками фарша, а в нижем отделении пакет с плодами сладкого перца. Порадовавшись, что не извел продукты в предыдущие дни, ограничив рацион пивом и чипсами, Михаил взялся за дело. Пока фарш размораживался, выложенный на тарелочке в микроволновку, в дело пошли перцы. Срезав верхушки, Михаил осторожно, чтобы не повредить хрупкие стенки, вытащил содержимое, а оставшиеся полыми плоды промыл ледяной водой, выложив рядком на стол.
Когда, осмотрев квартиру, Ольга вышла в прихожую, желая поделиться с хозяином впечатлениями, ноздрей коснулся тонкий аромат тушеного мяса, следуя за захватившим внимание запахом, она миновала коридор и вышла к кухне. Аромат стал заметно сильнее, в него вплелись новые пряные нотки, а до слуха донеслось негромкое шкворчание.
Отворив дверь, Оля осторожно заглянула внутрь: на плите, недовольно шипя и выстреливая капельками масла, жарится, уменьшаясь на глазах, оранжевая горка мелко натертой моркови, по соседству исходит паром кастрюлька, угрожающим бульканьем напоминая геотермальный источник, в прозрачном жерле духовки, отгороженные толстым стеклом, проглядывают выложенные тесными рядами пунцовые сферы, увенчанные бугрящейся желтой корочкой, что, как живая, вибрирует, вздуваясь тугими пузыриками. По соседству склонился над раковиной хозяин дома, руки то и дело взлетают, вытаскивая тарелки одну за другой, складывают в висящую тут же сушилку, из раковины, при каждом неловком движении, взлетает фонтан веселых брызг, окатывая все вокруг мелким теплым дождиком.
Ольга неслышно прошлась по кухне, тихонько присела за стол, так что, случайно обернувшись, Михаил от неожиданности вздрогнул всем телом, сбавив воду, чтобы шум не заглушал слова, весело произнес:
— Я не заметил, как ты вошла, на секунду даже испугался.
Ольга отмахнулась, ответила в тон:
— У тебя здесь такой шум, войди я с барабаном — не услышал бы.
Михаил покивал, вернулся к прерванному занятию, а Ольга залюбовалась его движениями. По какой-то неведомой причине зрелище моющего посуду мужчины успокаивало и навевало умиротворения, не желая упускать удачную возможность, Оля устроилась удобнее, погрузившись в созерцание. Закончив, Михаил обернулся, застав гостью в той же позе, хлопнул себя по лбу, сказал с досадой:
— Ты же есть хочешь! А я тебе даже перекусить не предложил.
Ольга покачала головой, сказала со смешком:
— Ты так говоришь, словно я какое чудовище, что непрестанно жрет. Потерплю немного, ничего не случится.
Михаил произнес с досадой:
— Я понимаю, но все равно неудобно получается: гости ждут, а я с готовкой ковыряюсь.
Он шагнул к плите, распахнул дверцу духовки. Потянуло жаром, словно за тоненькой дверцей из металла и огнеупорного стекла открылся проход в пышущую огнем пустыню, одновременно по кухне распространился одуряющий запах, возбуждая обильное слюноотделение, и вызывая в воображении фантастические картины громоздящихся друг на друга невиданных блюд.
Загородив печку спиной, Михаил некоторое время совершал некие манипуляции, доносилось лишь мелодичное позвякивание, что-то булькало, хрустело, шлепалось с чмокающим звуком, а когда он повернулся, вновь, как и незадолго до того в кафе, Ольга ощутила сильнейший желудочный спазм.
Перед ней на стол опустилась широкая тарелка, где, среди горок тушеной моркови с луком, посыпанные зелеными перышками укропа, истекали жиром четыре пузатых перца, кое-где, не выдержав давления, тонкие стенки лопнули и содержимое, сочная мясная мякоть с белеющими прожилками риса, выдавилось наружу, распространяя вокруг пьянящий аромат.
Собираясь выразить восхищение, Ольга подняла глаза, но Михаил указал взглядом на тарелку, положил тут же вилку и нож, а сам вернулся к плите. Не в силах далее противиться соблазну, Оля приступила к еде, а спустя минуту, к ней присоединился и хозяин квартиры, усевшись напротив, он водрузил перед собой тарелку, вооружился ножом, и вскоре перед ним красовалась горка из равномерно нарезанных кусочков. Зачерпывая полную ложку, Михаил отправлял порцию в рот, почти не жуя, глотал, и тут же зачерпывал вновь.
Некоторое время слышалось лишь чмоканье, да стук ложек. Когда вилка заскребла по дну тарелки, Ольга откинулась на спинку стула, ощущая в желудке приятную тяжесть. Михаил уже закончил и задумчиво смотрел в окно, где, на фоне черного неба, проступили очертания домов, подсвеченных взошедшим серпиком луны. Всмотревшись в его отрешенное лицо, Ольга осторожно поинтересовалась:
— Что-то не так?
Михаил отвлекся от мыслей, сказал с ноткой грусти:
— Нет, все в порядке. Просто, думаю, что уже поздно, и, наверное, ты скоро засобираешься домой…
Ольга несколько мгновений непонимающе смотрела на хозяина дома, затем расхохоталась, ойкнув, схватилась за живот, сказала жалобно:
— Михаил, это не честно с твоей стороны, сперва кормишь до отвала а потом… — Перехватив непонимающий взгляд, добавила насмешливо: — Ну, куда я сейчас попрусь, на ночь глядя? Приятная компания, обильный ужин… Теперь тебе ничего не остается, как приготовить удобную постель и рассказать мне на ночь сказку.
В глазах Михаила вспыхнула страстная надежда, глядя на Ольгу распахнутыми глазами, он прошептал неверяще:
— Так ты… останешься?
Ольга лукаво улыбнулась, сказала в раздумии:
— Вообще-то я собиралась. Но, конечно, если ты против, придется собираться с силами, и…
— Нет, нет, что ты! — Михаил вскочил, едва не опрокинув тарелку, воскликнул с жаром: — Конечно, оставайся. Я тебе постелю отдельно, а лучше — уступлю свое место, у меня отличный диван…
— Такие жертвы не обязательны, я не займу много места. — Следя за реакцией собеседника, чьи глаза после этих слов расширились еще больше, Ольга понизила голос, добавила со смущеньем: — Если честно, меня жутко пугает темнота, по этому я была бы не против, чтобы ты лег рядышком.
Боясь поверить в свое счастье, Михаил лихорадочно закивал, начал суетливо собирать со стола грязную посуду, за поспешными движениями скрывая сильнейшее возбуждение. Сделав вид, что поправляет прическу, Ольга незаметно вышла из кухни, прикрывая ладонью губы, что сами собой расползались в широкую улыбку, Михаил составил о себе самое приятное впечатление, и ей не хотелось неуместными насмешками давать парню повод для самоедства.
Прислушиваясь к доносящемуся из кухни позвякиванию посуды, Ольга остановилась возле ванной, мгновение поразмыслив, решительно потянула дверцу на себя. После жаркого дня безумно хотелось ополоснуться. Руки сами собой потянулись к пуговицам, пальцы пробежались сверху вниз, расстегивая и сбрасывая с тела неприятно липнущую одежду. Отбросив робкую мысль, что неплохо бы сперва поинтересоваться мнением хозяина, Ольга смело ступила в ванную, переключив кран в режим душа, крутанула ручку с синей кнопочкой. Ледяные струи с силой ударили по плечам, заструились по телу, смывая грязь и вселяя приятную свежесть.
Отключив воду, Ольга с удовольствием встряхнулась, в голове прояснилось, а тело наполнилось энергией, будто и не было утомительного дня. От одной мысли, что придется опять влезть в одежду, Ольгу передернуло, безумно хотелось выйти прямо так, не обтираясь. Решив не злоупотреблять гостеприимством, Оля тем не менее так и не смогла заставить себя одеться, пойдя на компромисс, выбрала наиболее понравившееся из полотенец, и, старательно закутавшись, вышла из ванной.
Прокравшись по коридору, Ольга заглянула в комнату. Михаил заправлял постель, стоя к двери спиной, заслышав шорох, обернулся, облизнул враз пересохшие губы. Ольга замедленно подошла, остановившись, лишь, когда между ними осталось не больше полушага. Глядя, как вздымается и опадает его грудь, разбуженная водопадом эмоций, она подняла голову, несколько мгновений всматривалась в расширившиеся зрачки, после чего повела плечами.
Отпущенное на свободу, полотенце скользнуло на пол, а Михаил издал глухой звук, подался навстречу. Его руки на мгновение зависли, всеми силами желая, и, одновременно, опасаясь коснуться обнаженного тела, чтобы грубым движением не спугнуть ослепляющую красоту, и тогда Ольга шагнула навстречу, обхватывая его руками за шею, жадно впивалась губами в губы. Внизу живота сладко задрожало, в глазах полыхнуло ярким, и, сплетясь в объятьях, они рухнули на диван.
Проснувшись, Ольга открыла глаза, в недоумении уставилась на зеленые бусины люстры, тускло мерцающие в лучах утреннего солнца, память скачком вернулась назад: поездка с хозяином, поход в кафе, вечерняя прогулка… Рядом тихонько засопело. Ольга повернула голову, невольно улыбнулась. Михаил спал тут же, разметавшись во сне, он разбросал руки, заняв большую часть дивана, грудь мерно поднимается в такт дыханию, губы полуоткрыты, на лице застыло детское выражение безмятежного счастья.
Ольга ощутила, как от умиления защемило сердце. Не желая разрушать идиллию, она осторожно, боясь потревожить неловким движением, выбралась из-под одеяла, сладко потянулась всем телом, так что хрустнули суставы. Она уже собралась пройти в ванную, когда взгляд упал на стоящие поодаль часики. Глаза поползли на лоб, а руки зажали рот, перекрывая возглас ужаса, до начала работы оставалось двадцать минут, а предстояло преодолеть большую часть города, сдавленно охнув, Ольга метнулась в ванную, в считанные секунды оделась, и, более не медля, выскочила в коридор.
Дверь отворилась без скрипа, порадовавшись, что не придется будить хозяина, замок запирался от нажатия, Ольга мягко захлопнула дверь, с грохотом скатилась по лестнице, дважды едва не запнувшись, а под конец, с трудом обогнув шедшую навстречу женщину. Мельком оглядев машину, Ольга с облегчением выдохнула, не смотря на заверения Михаила, что район тих и безопасен, смутные опасения полностью так и не развеялись, с удовлетворением отметив, что автомобиль на месте, а на блестящей поверхности не появилось сколов и царапин, она распахнула дверцу, и меньше чем через минуту уже выезжала со двора.
Когда, вихрем пролетев через город, Ольга подъехала к особняку, Валериан Петрович уже стоял у ворот, нетерпеливо поглядывая на часы. Едва машина остановилась, он возник в салоне, с неудовольствием произнес:
— Я уж думал, случилось что: на работу опаздываешь, дома не ночевала…
Сдержав улыбку при последних словах, Валериан Петрович приобщил ее к членам семьи, и, хотя, вряд ли он вкладывал в это большее, чем отношение к коту, также живущему под одной с ним крышей, слышать это было приятно, Ольга ответила, добавив в голос нотку вины:
— Хотела еще вчера вернуться, но так замоталась, что… — она развела руками.
Хозяин поиграл бровями, сказал недовольно:
— Ладно, можешь не оправдываться, в конце концов, я ж тебе не отец. Но на будущее… — он взглянул хмуро, — постарайся предупреждать. Мало ли, неотложная работа, или еще что.
С трудом сохраняя серьезное выражение лица, Ольга кивнула, меняя тему, поинтересовалась:
— Уезжаем?
— Погоди. Иринка расхворалась, надо в больницу подбросить. — Валериан Петрович то и дело с озабоченным видом косился на дом, затем переводил взгляд на часы, наконец воскликнул с досадой: — Да что она там копается, черт возьми, я уже на четверть часа опаздываю!
Словно услышав его слова, калитка отворилась, и на улицу величаво, подобно особе королевских кровей, выплыла жена хозяина. Ольга с интересом всматривалась в приближающуюся фигуру, но ни в походке, ни в лице женщины так и не смогла разглядеть признаков недомогания, не исключено, что Ирина Алексеевна в очередной раз решила, что достаточно утомилась от забот, чтобы позволить себе небольшой «официальный» больничный.
Дождавшись, когда хозяйка загрузится в салон, Ольга мягко тронула машину, стараясь избежать малейших рывков, Ирина Алексеевна и в хорошем настроении не отличалась доброжелательностью, а уж в плохом, даже за незначительный толчок автомобиля, могла закатить выговор с перечислением всех «недостатков» водителя, его инструкторов и «тех, кто, не взирая на все вышеперечисленное, умудрился принять его на работу». Через четверть часа подобного монолога у всех присутствующих начиналась стойкая головная боль, и, не желая начинать день с испорченного настроения, Ольга вела автомобиль настолько мягко, насколько это вообще было возможно, учитывая частые выбоины и обилие спешащих на работу автолюбителей, что при первой возможности подрезали, вклинивались в мельчайшие щели и сладострастно гудели.
Припарковавшись возле здания городской больницы, Ольга вопросительно взглянула на хозяина. Тот мельком отмахнулся, бросив короткое — «жди», вышел из машины, вслед за ним из салона исчезла жена. Вскоре дверца хлопнула вновь, утерев платочком пот со лба, Валериан Петрович с облегчением сказал:
— Наконец-то. Думал, не вытерплю, с самого утра пилит. Трогай.
Неделя промелькнула как один день. У Валериана Петровича начались какие-то сложности на работе, и он непрерывно ездил по всему городу, присутствовал на важных встречах и о чем-то договаривался. Вставая с утра, Ольга до поздней ночи сопровождала хозяина, порой не удавалось толком пообедать, приходилось довольствоваться сухими бутербродами взятыми в пунктах быстрого питания, бутерброды плохо жевались, комом собирались в желудке и пробуждали приступы тошноты, так что к концу недели не вызывали ничего, кроме жгучей ненависти.
Иван вышел из больницы, и Ольга вздохнула с облегчением, совмещать работу телохранителя и шофера при столь интенсивном графике становилось просто невыносимо. Как-то, поздно вечером, позвонил Михаил, но уже лежа в кровати, в полусне, Ольга отделалась обещанием перезвонить, раздраженно буркнув на прощание нечто невразумительное, а на следующее утро, терзаясь совестью за грубый ответ, послала пространное сообщение с извинением.
Наконец, в субботу вечером, возвращаясь домой, Валериан Петрович со вздохом произнес:
— Все, можно сказать, с делами закончил.
Иван, занятый дорогой, по своему обыкновению не отреагировал, зато Ольга живо повернула голову, спросила с надеждой:
— То есть на завтра можно планировать личные дела?
Словно не слыша, Валериан Петрович тяжело обронил:
— Устал, как собака. Вроде всего неделя прошла, а вымотался, словно месяц пахал. — Заметив выжидательный взгляд Ольги, добавил: — Да, да, конечно. Можете завтра отдыхать. Надеюсь, до понедельника ничего экстренного не случится.
Автомобиль остановился, Ольга и Валериан Петрович по-очереди покинули салон. Захрустел песок под шинами, проводив взглядом удалившуюся машину, Оля зашла во двор, из темноты, радостно виляя хвостом, выскочил Крокодил, завозился, тычась лобастой мордой в ноги. Ольга улыбнулась, присела, трепля пса за загривок. Тот мгновенно упал, перевернулся на спину, взбрыкивая от удовольствия всеми лапами, словно щенок, блаженно закатил глаза.
Поиграв с псом, Оля прошла в баню, быстро разделась, и долго с удовольствием поливала себя из ковшика, раз за разом зачерпывая остатки воды из здоровенной бочки, пока ковшик не заскреб по дну. Подхватив кобуру, она собрала в охапку лежащий на лавочке ворох одежды, и, не желая вновь одеваться, прошмыгнула в подсобку, надеясь, что хозяйке не приспичит выйти во двор именно сейчас.
Прежде чем лечь, Оля взяла мобильник, немного подумав, набрала телефон. Номер долго не отвечал, и она уже потянулась к кнопочке выключения, когда в динамике послышалось сонное:
— Привет, Оль.
Помедлив, Ольга виновато произнесла:
— Михаил, наверное, я не очень вовремя, но… завтра у меня выходной и…
— Еще как вовремя, — из голоса исчезли сонные нотки. — Молодец, что позвонила, а то я кое-что планировал. Немного позже уже было бы сложнее перенести, а так — в самый раз.
Ольга запротестовала:
— Нет, нет. Если у тебя дела — отложим, это не последний выходной…
Не дав ей договорить, Михаил произнес с нажимом:
— Все нормально, ты меня ни от чего не отвлекаешь. Во сколько встречаемся? Часиков в одиннадцать пойдет? Как раз успеешь выспаться, да и я с делами разберусь…
Задумавшись, Ольга сделала неловкое движение, отчего мобильник, как живой, вырвался из руки и отлетел в дальний угол комнаты, досадливо чертыхнувшись, шагнула следом, подняла телефон, что при падении отключился, нажав кнопочку, нетерпеливо заходила по комнате. Экран замерцал, высветились слова приветствия, а через мгновение раздался звонок. Ольга поднесла мобильник к уху, сказала со смешком:
— Дура, замечталась, телефон выронила. Так на чем мы остановились?
В динамике прозвучал незнакомый мужской голос:
— Сперва здравствуй.
Ойкнув, Ольга зажала рот ладошкой, но, узнав в собеседнике шефа, сказала извиняющимся тоном:
— Здравствуйте, Геннадий Леонидович.
— А остановились мы на том, — как ни в чем не бывало, продолжил шеф, — что ты мне завтра нужна.
— Во сколько? — Ольга с досадой ощутила, как планы на воскресную прогулку с Михаилом начинают трещать по швам.
— В одиннадцать часов — последовал короткий ответ.
План рухнул, похоронив под развалинами долгожданный выходной. Тяжело вздохнув, Ольга ответила:
— Конечно. Что-то еще?
— Встречаемся на Мытищинской, у рекламы. И возьми пистолет, пригодится.
Собеседник отключился, а секундой позже телефон зазвенел вновь, не отнимая мобильник от уха, Оля нажала кнопочку, в динамике раздалось взволнованное:
— Ольга, у тебя все в порядке? Ты так внезапно отключилась.
— Все хорошо, — Ольга ответила, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало огорчение, — только… возникли непредвиденные обстоятельства, похоже, выходной отменяется.
Михаил кашлянул, сказал с прежним весельем, хотя было слышно, что это дается ему с трудом:
— Ничего страшного, все же не последний в жизни выходной. К тому же, вдруг раньше освободишься — сразу звони.
Ольга отложила телефон, с тяжелым сердцем легла в постель. Рано или поздно работа должна была сказаться на личной жизни и, хотя, до серьезных отношений было еще далеко, невозможность хоть что-то изменить вызывала неприятный осадок, подобно зудящей заносе отравляла жизнь. Чувствуя, как внутри зарождается протест, Ольга поспешно натянула одеяло на голову, постаралась заснуть как можно быстрее.
Ночью снились кошмары, сперва Валериан Петрович, с почерневшим от злости лицом, бранился, грозясь выгнать за служебное несоответствие, затем она пыталась дозвониться Михаилу, но телефон молчал, и, с безумным упорством, Ольга раз за разом продолжала набирать один и тот же номер, а под утро привиделся шеф, беззвучно открывая рот, он говорил что-то неслышимое, и направлял на нее пистолет.
Ольга проснулась в холодном поту, вспомнив жуткое ощущение от черного провала ствола направленного в лицо пистолета, передернула плечами. Прислушиваясь к гулу в голове, сказывалась неделя напряженной работы, и короткий сон не успел восстановить силы, Ольга покосилась в окно, на голубеющий квадрат неба, нашарив мобильник, взглянула на дисплей. Стилизованный под старинные часы, электронный циферблат показывал половину седьмого. Ольга со стоном откинулась на подушку, с головой зарылась в одеяло, но сон не шел, провалявшись с четверть часа, она выбралась из постели.
Ежась от утренней прохлады, Ольга вышла на улицу. В доме еще спали, лишь прикорнувший возле гаража Крокодил, заслышав скрип двери, поднял голову, пару раз приветливо махнул хвостом, после чего отвернулся, потеряв всякий интерес к происходящему.
Утренняя свежесть не вызывала желания мыться, но, собравшись с силами, Ольга вылила на себя несколько ковшей воды, с трудом удерживаясь от вопля, холодная вода обжигала, заставляя тело вздыбливать даже самые мелкие волоски, в попытках удержать ускользающее тепло, отбросив ковшик, дрожащей рукой схватила полотенце и долго с удовольствием растиралась, ощущая, как кожа начинает гореть, а по телу волнами распространяется согревающее тепло.
Закончив с водными процедурами, она вышла во двор, но тело требовало продолжения, и, воровато оглянувшись, Ольга сделала серию быстрых ударов, вызывая в памяти движения, что преподавал инструктор по рукопашному бою. Она остановилась, но мышцы требовали еще, отбросив опасения, что кто-то в это раннее утро может подсмотреть, Ольга продолжила занятия. За одной серией ударов следовала другая, выпады сменялись подсечками, а на смену одиночным ударам пришли сложные комбинации, для которых требовалось высочайшее сосредоточение и скрупулезное соответствие технике.
Ольга с удивлением отметила, какое блаженство приносит нагрузка. Врезавшиеся в память каленым железом лагерные тренировки не оставили подобных впечатлений, и теперь, повторяя те же движения, она упивалась непривычным ощущением силы. Не смотря на то, что за последние несколько месяцев она лишь пару раз делала получасовые тренировки, тело легко повторило все те головоломные трюки, на отработку которых ушло больше полугода.
Позади раздался изумленный вздох. Развернувшись, Ольга встала в боевую стойку, но тут же расслабилась, приветливо произнесла:
— Доброе утро, Лола. Не спится?
В нескольких шагах, укутавшись в теплый платок, замерла дочь хозяина, на помятом лице еще читаются остатки сна, округлившиеся, словно у совы, глаза смотрят с удивлением. Собравшись с мыслями, Лолита произнесла:
— Я в туалет пошла, в доме на днях сломался, до сих пор не починили, вот и ходим на улицу, а тут ты скачешь…
Ольга кивнула, сказала, тяжело дыша:
— А мне, как видишь, не спится, вот, разминаюсь потихоньку.
— Ни чего себе, потихоньку, — Лолита прыснула в кулачок. — Я думала, какой каратист забрался, или еще чего похуже. Не боишься, что соседи увидят? — она кивнула на соседний дом, красной громадой возвышающийся за забором.
— Пусть видят, — Ольга усмехнулась, — может это их на здоровый образ жизни сподвигнет.
— На онанизм это их сподвигнет, — Лола хмыкнула, — там какие-то мужики живут, частенько в мою комнату через бинокль пялятся.
Она повернулась, засеменила в сторону туалета. Проводив девушку глазами, Ольга покосилась на указанный дом, некоторое время пристально всматривалась в окна, но, не заметив движения, вернулась к разминке. Позанимавшись еще с четверть часа, она вновь зашла в баню, чтобы напоследок окатиться водой.
Вернувшись в пристройку, Ольга поставила чайничек кипятиться, а сама тем временем занялась уборкой, заправила кровать, помыла посуду, скопившуюся в тазике изрядной горкой, и приступила к глажке. Когда из углов исчезли завалы белья и пустых коробок, а комната обрела жилой вид, Ольга присела позавтракать. Запивая успевшим остыть чаем холодные сырники, оставшиеся с позавчерашнего ужина, она критически осмотрела комнату, отметив кое-какие недочеты, но времени на исправление не оставалось, быстро управившись с завтраком, Ольга приступила к сборам.
Взяв наобум один из костюмов, изменение планов напрочь отшибло всякое желание наряжаться, Ольга извлекла из сейфа пистолет, привычно проверила обойму, но не удержалась, пальцы так и замелькали, пока вместо привычного оружия на столе не образовалась горка металлических деталей. Заметив время, Ольга несколько раз глубоко вздохнула, пальцы замелькали вновь. Закусив от удовольствия губу, скупыми, ни одного лишнего, движениями она вновь воссоздала оружие, бросив быстрый взгляд на часы, победно выдохнула, — секунда в секунду, личный рекорд, поставленный еще в лагере, после чего вытерла чистой тряпицей руки, забросила пистолет в кобуру и, более не медля, покинула дом.
Двигаясь вдоль Мытищинской улицы, Ольга рассеяно поглядывала по сторонам, она не рассчитала время, и, несмотря на длительную прогулку, до встречи оставалось чуть меньше получаса. Впереди возвышался огромный металлический столб, опутанный многочисленными растяжками, удерживающими развернутые над улицей рекламные плакаты и густо облепленный на высоту роста бумажными объявлениями, столб служил отличным ориентиром, а, учитывая удачное расположение: неподалеку находилось здание кинотеатра, пивная точка и несколько уютных кафе, довольно часто встречи назначались именно здесь, опуская пространные объяснения, люди договаривались просто — «у рекламы».
Заметив свободную скамеечку, Ольга неторопливо приблизилась, мазнула рукой по поверхности, взглянув на пальцы, недовольно поморщилась, на подушечках остались серые пыльные оттиски, тщательно стряхнув пыль с краешка скамьи, присела. Меньше чем через минуту напротив остановился парень, взглянул заинтересованно, но Ольга покачала головой, и незнакомец исчез, грустно улыбнувшись напоследок.
Погрузившись в размышления, Ольга некоторое время сидела, не замечая ничего вокруг, пока от раздумий не отвлекло веселое чириканье. Отметив сбоку некое движение, Ольга замедленно повернула голову, с удивлением обнаружив, что по соседству расположилась стайка воробьев. Пернатые шустро прыгали по скамье, громко верещали на своем птичьем языке и совершенно не обращали внимания на прохожих, за свою короткую жизнь в городе успев привыкнуть к обилию людей.
Оля некоторое время наблюдала за воробьями, пока не ощутила смутное беспокойство. Прикрыв глаза, чтобы не выдавать себя прямым взглядом, она принялась изучать обстановку: компания парней сидящая у окна за столиком в кафе по соседству, стоящие поодаль девушки, что-то оживленно обсуждающие, подметающий окурки дворник… Привычные картины городских будней.
Ольга уже решила, что ошиблась, когда, мельком просматривая череду припаркованных возле тротуара машин, взгляд задержался на одной из легковушек. Беспокойство всколыхнулось с новой силой. Повернув голову в противоположную сторону, Ольга принялась искоса наблюдать за машиной. Ничем не примечательная иномарка, недорогая модель, на обращенном к тротуару переднем крыле грубая заплатка, в салоне двое мужчин, один просматривает красочный эротический журнал, даже с такого расстояния видны сочные фотографии обнаженных женщин, второй дремлет, склонившись на руль, время от времени, встрепенувшись, вскидывает голову, непонимающе осматривается, но сон неумолимой силой вновь сковывает глаза, и мужчина опять мягко утыкается в баранку.
Ничем не примечательная машина, обычные люди, Ольга уже собралась перевести взгляд, когда дремлющий мужчина в очередной раз вскинулся, очумело тряся головой, обвел пространство мутными со сна глазами. Их взгляды на мгновение пересеклись, и Ольга вздрогнула, настолько не вязалось сонное, с покрасневшими оттисками руля лицо и холодные оценивающие глаза. Ольга сморгнула, но мужчина уже не смотрел в ее сторону, положив голову на руль, он вновь погрузился в дремотное оцепенение.
Ольга несколько мгновений сидела, не зная, что предпринять. Встать и уйти, но встреча уже назначена, позвонить, предупредить шефа, но Геннадий Леонидович скорее всего не ответит, тем более, он просил звонить только в крайнем случае, а происходящее больше смахивает на проявление застарелой паранойи. Мучаясь сомнениями, она сидела еще некоторое время, когда, привлекая внимание, раздался короткий гудок, а спустя секунду, в свободном пространстве парковки возникли знакомы обводы машины шефа.
Поднявшись со скамьи, Ольга неторопливо подошла к машине, чувствуя, как испуганно колотится сердце, потянула дверцу на себя. Оказавшись в салоне, она приникла к стеклу, а едва шеф вырулил на свободную полосу, вывернула голову, пристально вглядываясь в стоящие на парковке машины. Некоторое время ничего не происходило, Ольга уже хотела отвернуться, посчитав случившееся игрой расшалившегося воображения, когда с парковки вырулила одна из машин, понеслась следом, стремительно набирая скорость.
Ольга узнала тот самый автомобиль, только водитель уже не спал, а из рук его спутника исчез журнал, сменившись телефоном, куда он что-то быстро говорил, неотрывно глядя на преследуемую, теперь это уже не вызывало сомнений, машину.
Ольга повернула голову, сказала нервно:
— Сзади!
Геннадий Леонидович, уже некоторое время наблюдавший странное поведение спутницы, мельком взглянул в зеркало, произнес вопросительно:
— Белое БМВ с двумя пассажирами?
В его голосе послышалось скорее утверждение, чем вопрос, но Ольга ответила:
— Да.
Шеф кивнул, плавно увеличил скорость. Его лицо не изменилось, словно не происходило ничего необычного, лишь запульсировала голубая жилка на виске. Совершив несколько опасных маневров, и проскочив на красный свет, Геннадий Леонидович вновь глянул в зеркало, задумчиво произнес:
— Действительно, не отстают. — Не глядя на спутницу, поинтересовался: — Как вычислила?
Непробиваемая уверенность шефа вселяла уверенность, но, вспомнив холодный взгляд водителя, Ольга поежилась, сказала поспешно:
— Ощущение. Я пришла за полчаса, но они уже стояли. Точно убедилась лишь за пару минут до вашего приезда, когда встретилась с водителем взглядом.
Геннадий Леонидович покивал, сказал со знакомой интонацией:
— Что ж, неплохо. — Поинтересовался насмешливо: — Объяснить почему, или на этот раз сама поймешь?
Пока Ольга раздумывала над вопросом, они свернули на боковую улицу, пространство дороги резко сузилось, а поток машин стал плотнее. Несмотря на все ухищрения шефа, преследователи по-прежнему держались неподалеку, легко обгоняя попутки, быстро наверстывали упущенное. Впереди замаячил красный глазок светофора. Ольга заметила, как напряглось лицо шефа, на шее вздулись бугры мышц, а взгляд прикипел к застывшим на противоположной стороне перекрестка машинам.
Красный глазок мигнул, сменился зеленым. Скопившаяся на той стороне стена машин дрогнула, поползла вперед, стремительно надвигаясь. Геннадий Леонидович наклонил голову, глаза не мигая уставились на приближающуюся грохочущую массу, он резко рванул руль налево, одновременно вдавливая педаль тормоза.
Мир пошатнулся, за окном веселой каруселью завертелись дома, по ушам ударил пронзительный гудок, перекрываемый визгом тормозов. С трудом соображая что происходит, Ольга мертвой хваткой вцепилась в кресло. Завизжали покрышки, потянуло острым запахом паленой резины, тело вдавило в кресло, а протаявшее в зеркале заднего вида побелевшее лицо водителя, начало стремительно уменьшаться. Преодолевая тошноту, Ольга вывернула голову, ища машину преследователей. Позади, отставая с каждым мгновением, неслась масса машин, но знакомой белой БМВ не было видно.
Приняв нормальное положение, Ольга с облегчением выдохнула, взглянув на спутника, с удивлением заметила скатившуюся по виску каплю, похоже, даже обычно бесстрастный шеф, испытал несколько волнительных моментов. Геннадий Леонидович повел машину ровнее, сбросив скорость, свернул в один из переулков. В памяти всплыл прозвучавший не задолго вопрос. Ольга недовольно произнесла:
— По-вашему, я должна была уйти с места встречи лишь потому, что что-то там заподозрила?
— Конечно, нет, — не смотря на произошедшее, голос шефа оставался бесстрастным.
— Так что же?! — воскликнула Ольга непонимающе.
Спутник достал из бардачка сигару, со смаком затянулся. Салон наполнился терпким, но приятным дымом, Ольга с удивлением ощутила, что успокаивается. Зажав сигару зубами, шеф положил обе руки на руль, проникновенно произнес:
— Я тебе уже говорил, но повторюсь вновь. До тех пор, пока ты не станешь настоящим профи, все что ты делаешь будет «неплохо», и лишь по прошествии времени перейдет в «отлично».
— Да, да, я уже слышала, — Оля недовольно дернула щекой, — но мне по-прежнему не понятно, как надо было поступить в этом случае.
— Видишь ли, — собеседник по-прежнему не повышал тона, хотя Ольга, в запальчивости явно нарушила субординацию, — пока ты будешь сомневаться, никакой действие не будет верным.
— Я не могу понять, при чем тут сомнения? Разве не результат мерило всего?
— Мерило, но лишь отчасти. — Аккуратно стряхнув наросший столбик пепла за окошко, шеф продолжил: — Когда возникает критическая ситуация, решает не оружие, не диспозиция и даже не навыки, решает — опыт.
Вслушиваясь в речь спутника, Ольга силилась понять, но чувствовала лишь растущее раздражение. Не найдя достойного вопроса, спросила зло:
— Это значит, кто старше, тот и победил?
Геннадий Леонидович с брезгливостью покосился на девушку, буркнул недовольно:
— Похоже, я лишь теряю время, но, раз уж начал, завершу мысль. Опыт заключается не в количестве пройденных сражений и прочитанных книг. Прежде всего, он выражается в умении себе доверять. — Заметив, что Оля пытается что-то сказать, он продолжил, не позволяя себя перебить: — В схватках профессионалов решает время и способность принять верное решение. Неопытный человек медлит, перебирая варианты, а если и находит верный, мучается сомнениями — правильно ли он поступил, не пропустил ли чего важного, вместе с утекающими секундами теряя возможности одну за другой.
Слова собеседника потонули в жгучей обиде, выплескивая недовольство, Ольга воскликнула:
— Возможно, другой на моем месте среагировал бы быстрее, но, скорее всего, даже не понял, что за ним ведется слежка!
Геннадий сказал со странной интонацией:
— Что ж, может и так. А теперь к делу, — его голос вновь стал сух и деловит. — Валентинов Рудольф Игнатьевич, основатель и финансовый директор адвокатской конторы «Величие», вот его лицо.
Ольга осторожно взяла из рук шефа фотографию, с глянцевой поверхности на нее глянул улыбчивый мужчина, некоторое время изучала, затем, вернув, поинтересовалась:
— Что я должна сделать?
— На этот раз инструкции будут коротки, — Геннадий Леонидович спрятал фотографию. — Семигородская шестнадцать, это деловой центр, офис четыреста двадцать восемь. Сегодня выходной, но контора работает. Тебе нужно попасть в офис и найти Валентинова, по возможности не привлекая внимания.
— И что потом?
— Потом, если он окажется на месте, ты распечатаешь это, — шеф протянул продолговатый конверт из плотной бумаги, — дальнейшие инструкции здесь.
Ольга осторожно взяла конверт, с удивлением взглянула на шефа, до сих пор все указания давались в устной форме и четко очерчивали задание, но Геннадий Леонидович смотрел прямо перед собой, и она решилась только уточнить:
— Что мне делать после?
— Задание не займет много времени. Как закончишь, найдешь меня на той же стороне, кварталом выше, там платная парковка, не ошибешься. И помни, — шеф окинул Ольгу суровым взглядом, — не привлекай внимания. Желательно, чтобы тебя вообще не видели.
Машина остановилась. Ольга неторопливо вышла, не оборачиваясь, двинулась вдоль улицы, смешавшись с толпой. Взгляд выхватывал висящие на стенах домов таблички: десятый дом, двенадцатый, четырнадцатый. Путь преградил проспект, Оля смотрела на проносящиеся мимо машины, а в голове раз за разом вспыхивали прощальные слова шефа. Опустив голову, она взглянула на боковой кармашек, где, надежно скрытый дорогой тканью, дожидался своей очереди таинственный конверт.
Повинуясь непреодолимому любопытству, рука дрогнула, потянулась к кармашку, но в тот момент, когда кончики пальцев коснулись бумаги, на противоположной стороне вспыхнул зеленый глаз светофора, и скопившаяся людская масса бодро двинулась вперед, увлекая замешкавшихся. Встряхнувшись, Ольга устремилась через дорогу, теряясь в догадках, но, едва вновь ступила на тротуар, в глаза бросилась табличка с номером «шестнадцать» и лишние мысли разом вылетели из головы.
Неподалеку сверкали массивными медными ручками входные двери. Остановившись напротив, Ольга вгляделась в вывеску. Позади кашлянули, раздался недовольный голос:
— Так вы идете или нет?
Ольга поспешно обернулась, наткнувшись на выразительный взгляд стоящей рядом массивной женщины, отступила на шаг со словами:
— Простите, я задумалась.
Недовольно поморщившись, та буркнула:
— В другом месте надо думать, — отворив дверь, она вошла в здание.
Выглянув из-за плеча женщины, Ольга успела заметить крохотный холл с прозрачным окошечком для вахтера и расположенную у дальней стены лестницу. Еще раз прокрутив в голове информацию по заданию, Ольга взялась за ручку, потянула на себя.
Влекомая мощной пружиной, створка с силой толкнула в спину, но Ольга уперлась обеими руками, и дверь, не издав не звука, мягко встала на место. Прошедшая секундой раньше, женщина стояла возле вахтера, полностью перегородив дородным телом небольшой оконце и, делая нетерпеливые жесты, что-то раздраженно говорила.
Лучше момента нельзя было и представить. Ольга на цыпочках прошла через холл, никем не замеченная, благополучно достигла лестницы, но, углядев на пролет выше, под потолком, черный цилиндрик камеры, остановилась, с досадой стиснула зубы. Предостережение шефа вновь зазвучало в ушах, и она мысленно обругала себя последними словами, можно было заранее догадаться, что подобное заведение наверняка просматривается камерами, и предпринять соответствующие меры, приобретя в ближайшем магазине широкополую шляпу, за которой так легко скрыть лицо от всевидящего электронного ока.
В бессилии стиснув кулаки, Ольга уже хотела подниматься как есть, когда взгляд упал на кипу рекламных газет, разноцветной горой сваленных на столике у стены. Решение пришло мгновенно. Шагнув к столику, Оля подхватила самую толстую и красочную газету, распахнула на середине, и устремилась наверх, прикрываясь от бдительных взглядов камер бумажным щитом.
Добравшись до нужного этажа, где отворачиваясь, а где просто загораживая лицо газетой, Ольга пошла по коридору, присматриваясь ко вделанным в двери блестящим металлическим пластинам с названиями фирм и гораздо более скромным пластиковым прямоугольничкам номеров. Возле пластины с названием «Величие» она остановилась, на всякий случай покосившись на номер, цифры совпадали, стукнула в дверь костяшками пальцев. После повторного стука изнутри донеслось приглушенное:
— Войдите.
Оглянувшись по сторонам, и никого не заметив, Оля вошла. За дверью обнаружился небольшая, но уютно обставленная комната: по углам массивные шкафчики, за прозрачными дверцами, собранные аккуратными стопками пухлые папки, стены теряются под многочисленными грамотами, чьими-то заботливыми руками убранные в изящные деревянные рамки, по углам пара кожаных кресел, к заваленным деловыми журналами столикам спускаются изящные бра.
Мельком оглядев интерьер на предмет камер наблюдения, Ольга перевела взгляд на центр комнаты, где, за массивным деревянным столом, с изумрудным суконным покрытием, расположился хозяин, мужчина неопределенного возраста, с фигурой атлета и лицом опытного психотерапевта, склонившись над бумагами, он заполнял какие-то документы, стремительно набрасывая идеальным ровным подчерком строчку за строчкой.
Дописав предложение, мужчина поднял голову, мягко улыбнувшись, поинтересовался:
— Вы, по какому вопросу?
Едва зайдя в кабинет, Ольга тут же опознала объект задания, но, желая окончательно удостовериться, вопросительно произнесла:
— Мне нужен Рудольф Игнатьевич…
Пробежавшись по гостье оценивающим взглядом, мужчина с прежним благожелательным видом произнес:
— Рудольф Игнатьевич я. Что вам угодно?
— У меня к вам дело.
— Присаживайтесь, — хозяин кабинета кивнул на кресло. — Чай кофе? — вопросительно глядя на гостью, он потянулся к стоящему в углублении шкафа чайному сервизу.
— Одну секунду.
Мужчина с удивлением смотрел, как Ольга вытащила из кармана конверт, надорвала упаковку, тряхнула, на ладонь выпал продолговатый кусочек бумаги, где, выведенное твердым подчерком чернело всего одно слово — «ликвидировать». Ольга несколько мгновений смотрела на записку, чувствуя, как в груди разрастается ледяной ком. Запоздалое понимание ознобом разлилось по телу, сковывая мышцы и замораживая внутренности. Непривычное поведение шефа, странный конверт, все стало на свои места.
Медленно, словно воздух вокруг разом загустел, Ольга подняла голову. Их взгляды встретились, губы мужчины продолжали улыбаться, но лицо неуловимо изменилось, в глазах протаяло понимание. Несколько долгих мгновений они смотрели друг другу в глаза, затем мужчина рванулся в противоположный угол, протягивая руки к дверце неброского сейфа, но добежать не успел.
Ольга прыгнула, взметнувшись над столом, мгновенно преодолела разделяющее расстояние, с силой ударила беглеца локтями, тот с грохотом обвалился, в страстном стремлении выжить, пополз, извиваясь всем телом. Ольга перехватила руку, с силой вывернула, раздался отвратительный хруст. Лицо противника исказилось мукой, жалобно вскрикнув, он перевернулся на спину, замер, с ужасом глядя в нависшую девушку.
Придавив поверженного коленом, Ольга достала пистолет, отщелкнула предохранитель. При виде оружия глаза мужчины в ужасе расширились, он затрясся всем телом, с трудом прохрипел:
— За что!?
Ольга уперла ствол противнику в лоб, враз покрывшийся испариной. Отвечать не хотелось, но глаза смотрели столь умоляюще, что, ненавидя себя за слабость, Ольга бросила короткое:
— Приказ.
— Но я ничего не совершал, это ошибка! — мужчина попытался отползти, но едва колено нажало сильнее, тут же прекратил движение. Захлебываясь словами, он заговорил скороговоркой: — Что, что тебе про меня рассказали? Что я бандит, должник, убийца? Это все неправда. Я простой предприниматель, что едва сводит концы с концами, у меня куча долгов. — Видя, что слова не производят эффекта, он завизжал срываясь в истерику: — У меня дети!
Щелкнул взводимый курок и мужчина умолк, подавившись словом. Палец застыл на спусковом крючке, осталось совсем чуть-чуть, нажать, и задание будет выполнено. Ничтожная малость, но Ольга застыла в странном трансе, не в силах завершить начатое. Под ногой, ощутимое даже через плотную ткань костюма, заходится надрывным стуком сердце, в такт его ударам, мелко подрагивает сломанная рука, расширенные так, что заполнили почти всю радужку, зрачки невидяще уставились сквозь нее.
Понимая, что делает непоправимую ошибку, Ольга выдохнула:
— Фотография.
Зрачки дернулись, донеслось хриплое:
— Что?
— Фотография детей, есть? — свистящим шепотом повторила вопрос Ольга.
Откуда-то возникло, и укрепилось чувство в нереальности происходящего. Что она здесь делает? Как попала? Зачем этот пистолет, и кто это испуганный мужчина лежащий на полу в неестественной позе? Пошатнувшись, сознание замерло, готовое рассыпаться тысячами сверкающих осколков. Несколько бесконечных мгновений длилось неустойчивое равновесие, когда любая, даже самая незначительная мысль могла сбросить разум в пучину безумия.
Сделав неимоверное усилие, Ольга закрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула, а когда открыла, взгляд наткнулся на детские лица: две маленьких девочки, открыто улыбаясь, смотрели на нее с цветной фотографии. До боли стиснув зубы, Ольга напряженно всматривалась в картинку. Слуха коснулось невнятное бормотание, а немногим позже она разобрала слова.
— Это мои детки, Анечка и Яна. Они еще совсем маленькие. Не убивай меня, не убивай… — слова прервались рыданиями.
Ольга отвела глаза от фотографии, взглянула на поверженного, чье тело сотрясалось в конвульсиях, а из глаз непрерывно текли крупные слезы. Паника отступила, а мысли очистились, Ольга ощутила, что вновь способна трезво рассуждать. Еще некоторое время она не двигалась, просчитывая возможные последствия, но решение осталось неизменным.
Возвращаясь в изначальное положение, мягко щелкнул курок, Ольга рывком поднялась, тихо произнесла:
— Живи. — Развернувшись, она вышла из кабинета, уже не замечая, как лицо мужчины разом перестало кривиться, а губы сложились в насмешливую улыбку.
На этот раз ждать не пришлось. Машину шефа она обнаружила там, где и договаривались, но автомобиль оказался пуст. Мельком заглянув в кабину, Ольга отошла в сторону, с подчеркнутым интересом принялась изучать доску объявлений. В тот момент, когда она прочла последнее, что-то коснулось ее плеча, над ухом прозвучало негромкое:
— Пойдем, хватит глаза мозолить.
Немного помедлив, Ольга повернулась, направилась к машине, куда в этот момент уже садился шеф. Захлопнув дверцу, она пристегнула ремень безопасности, но, чувствуя, что не в силах больше терпеть, выпалила одним духом:
— Я провалила задание.
Не поворачивая головы, Геннадий Леонидович сухо бросил:
— Слушаю.
Ощутив в голосе спутника предостережение, Ольга поежилась, собравшись с мыслями, начала рассказ, стараясь не упускать малейших деталей. Когда она закончила, в салоне повисла тяжелое молчание. Ощущая потребность как-то оправдать случившееся, Ольга произнесла с чувством вины:
— Я понимаю, что это меня не оправдывает, но убийства не мой профиль.
Повернув голову, и пристально глядя ей в глаза, шеф прошипел:
— А что твой профиль? Ты вообще отдаешь себе отчет, где работаешь?
Ольга никогда не видела шефа в таком бешенстве: брови сомкнулись на переносице, желваки вздулись, а лицо побагровело так, что, казалось, вся кровь разом бросилась в голову, всесокрушающим потоком сметая все социальные запреты, и грозя прорваться беспощадной яростью.
Страх сдавил сердце стальным захватом, вжавшись в кресло, Ольга прошептала, с трудом пропихивая слова через перехваченное спазмом горло:
— Не важно, чем для меня это кончиться, но убивать не стану…
— Не станешь?! — голос спутника взлетел, больно ударив по ушным перепонкам.
Геннадий Леонидович был страшен, стараясь не смотреть в лицо шефу, Ольга тихо сказала:
— Я не могу убивать людей, тем более невиновных…
— Кто виновен, а кто нет, решаю я, — яростное рычание громом прокатилось по салону. — Тем более, что ты можешь знать про вину…
Упрямо наклонив голову, Ольга возразила:
— Он мне сказал.
— Он сказал? — Геннадий Леонидович на мгновение опешил.
Воспользовавшись неожиданной паузой, Ольга заговорила сбивчиво:
— Я держала пистолет у его лба. В таких ситуациях не лгут… К тому же у него дети!
Геннадий Леонидович закрыл глаза, со свистом выпустил воздух сквозь зубы, немного подышал, приходя в себя. Когда он взглянул на Ольгу, в его глазах мерцала настолько лютая ярость, что девушка отшатнулась. Почти ровным голосом шеф произнес:
— Возможно, когда-нибудь ты научишься оценивать людей верно, вне зависимости от того, что, и в какой ситуации, они говорят. Конечно, если доживешь. В чем я сильно сомневаюсь. — Он хмыкнул, передразнивая, произнес тоненьким голосом: — У него дети…
Набравшись решимости, Ольга поинтересовалась:
— Что теперь?
— Свободна, — голос собеседника вновь зазвенел сталью. — Иди и готовься к худшему.
От шефа повеяло такой угрозой, что Оля с большим трудом задавила сильнейшее желание немедленно выскочить из машины, и нестись, словно обезумевшее животное, не оглядываясь, как можно дальше от этого страшного человека, за которым стояла неведомая, но чудовищная организация.
Выйдя из машины, она подчеркнуто аккуратно затворила дверь и решительным шагом устремилась по улице, свернув в первый попавшийся закоулок. Сердце стучало как кузнечный молот, а мышцы живота онемели, сжавшись от нехорошего предчувствия. Пригнув голову, Ольга уходила все дальше, то и дело сбиваясь на бег, словно попятам следовало нечто ужасное, что вот-вот нагонит, вопьется в тело свинцовыми когтями, рванет, выпуская наружу горячие кровавые ручейки, а немногим позже отбросит на пыльный асфальт, словно тряпку, опустошенное бездыханное тело.
Добравшись до автобуса, она забилась в дальний угол, закрыла лицо руками и, не меняя положения, доехала до нужной остановки, вздрагивая от каждого стука, и опасливо косясь на входящих пассажиров через щелку в пальцах. Зайдя в пристройку, Ольга заперлась на все замки, выключила телефон, тщательно задернула занавески, и, не раздеваясь, бросилась ничком в кровать. Спасительный сон накрыл невесомым одеялом, гася измученное переживаниями сознание и позволяя утомленному телу расслабиться.
Проснувшись на следующее утро, Ольга прокрутила в памяти прошедшие события дня, не в силах понять причин столь мощного вечернего страха. Задание она благополучно провалила, но Геннадий Леонидович не убил ее на месте, и даже не пригрозил расправой, хотя его последние слова оставили двоякое впечатление. В который раз вспоминая завершение беседы, Ольга предпочла видеть в прощальной фразе скорее предостережение на будущее, нежели прямое предупреждение.
Когда она вышла из подсобки, солнце стояло в зените, а Валериан Петрович, оперевшись плечом о гараж, задумчиво глядел на Крокодила, с шумом елозившего мордой в миске, куда, судя по свисающему из пальцев хозяина грязному пакету, только что переместились остатки хозяйского завтрака. Взглянув на солнце, Ольга ахнула, сказала с раскаянием:
— Похоже, я проспала. Валериан Петрович, почему вы меня не разбудили?
Хозяин оторвался от зрелища насыщающегося питомца, сказал с подъемом:
— Ближайшие дни я в отпуске. — Заметив на лице девушки смешанную с изумлением радость, предупредительно пояснил: — Это не означает, что ты можешь собрать манатки, и на неделю — другую укатить в теплые края, но работы станет на порядок меньше.
Ольга подошла ближе, потрепав пса, что уже расправился с пищей, но по инерции продолжал гонять плошку, спросила:
— Значит ли это, что я могу рассчитывать на небольшой отпуск?
Валериан Петрович воровато обернулся, понизив голос, сказал заговорщицки:
— Знаешь, я бы сам не против все бросить и завалиться куда-нибудь на рыбалку, дней так на несколько… — его лицо приняло мечтательное выражение.
— И что мешает? — также понизив голос, шепотом поинтересовалась Ольга.
Валериан Петрович тут же поскучнел, между бровями залегла глубокая складка, с досадой произнес:
— Был бы я один — какие вопросы! Но, семья, обязанности… — уголки его рта поникли, словно у ребенка, которого лишили долгожданного подарка.
Хитро прищурившись, Ольга спросила еще тише:
— А может их тоже, — она сделала неопределенный жест, — на недельку, другую… Только в другое место.
Лицо хозяина приняло озадаченное выражение. Он закатил глаза, затем помассировал подбородок, всем своим видом демонстрируя мощную работу мысли. Ольга уже ждала положительного ответа, когда он махнул рукой, уныло произнес:
— Я на этот счет уже думал. Да только не поедут они.
— Почему? — Оля удивилась настолько естественно, что хозяин на мгновение замялся.
— Ну, у Ирины постоянные заморочки с этой ее сетью бутиков, говорил же — на кой тебе?.. У Лолиты тоже какие-то дела.
— А вы скажите, что жена вашего друга недавно ездила, или какая-нибудь общая знакомая.
Валериан Петрович отмахнулся, сказал со смешком:
— Нашла чем удивить. Жены моих друзей постоянно туда ездят. Я бы даже сказал, не вылазят из-за границы.
— А вы приведите в пример кого-нибудь попроще, — продолжила Ольга с напором. — Кто, вроде, и не должен, а едет.
— Например? — хозяин вопросительно вздернул бровь.
— Например, меня. — Валериан Петрович поморщился, но Ольга взглянула пристально, добавила с нажимом: — Если уж какая-то там живущая в подсобке охранница может себе позволить поездку в жаркие страны, чем они хуже?
С треском отворилась ставня, послышался протяжный голос Ирины Алексеевны:
— Валериан, где ты? По-моему у нас сломался водопровод, нужно проверить.
Хозяина передернуло. Нахмурившись, он хотел ответить что-то резкое, но лишь махнул рукой, сказал в раздумии:
— В теплые страны, говоришь… — хмыкнув, он удалился шаркающей походкой.
Проводив Валериана Петровича взглядом, Ольга покосилась под ноги, где, недовольно ворча, и скаля зубы, Крокодил безрезультатно привлекал внимание, резко нагнулась, и с силой вцепилась псу в загривок. Пес в панике взвизгнул, но, разобравшись, что с ним играют, радостно запрыгал по двору, волоча за собой девушку, словно невесомую куклу.
Вдоволь навозившись с Крокодилом и извалявшись в пыли, Ольга взяла мыло, полотенце, захватила с собой стопку грязной одежды и направилась в баню, с твердым намерением устроить генеральную стирку. Когда с бельем было покончено, и влажные сорочки, маечки и топики закачались в такт порывам ветра, вывешенные на веревке позади дома, возле бани возник Валериан Петрович. Оглядев результаты Ольгиной работы, он деловито произнес:
— Вовремя закончила. Через четверть часа у меня внеплановая встреча, собирайся. — Когда, кивнув, Ольга двинулась в сторону пристройки, хозяин вдруг озорно ухмыльнулся, враз став похожим на затеявшего шалость ребенка, легонько пихнул ее локтем, сказал со смешком:
— А мысль-то была неплоха. Кажись, клюнули.
Успев позабыть беседу часовой давности, Ольга на мгновение опешила, но заметив недовольный взгляд, брошенный через окно хозяйкой, тут же вспомнила разговор, ответила в тон:
— А то!
Настроение резко поднялось, и даже вчерашний провал уже не казался столь фатальным, растеряв за прошедшие сутки налет ужаса, и виделся чем-то, хоть и неприятным, но вполне решаемым. Споро собравшись, Ольга выскочила на улицу, где, изнывая под жарким солнцем, уже ждал Иван, медленно запекаясь в разгоряченном салоне автомобиля.
Оказавшись внутри, Ольга схватилась за голову, с ужасом воскликнула:
— Иван, да мы задохнемся! Что ты сделал?
Промокая платочком непрерывно катящийся со лба пот, Иван сокрушенно произнес:
— Кондишен… Сдох за четверть часа до назначенного времени, я ни починить не смог, ни в мастерскую заехать.
Ольга покачала головой, сказала насмешливо:
— Значит, придется выдерживать должную скорость, чтобы в салоне царил уют и прохлада.
В очередной раз промокнув пот, Иван убито сказал:
— Боюсь, после такой поездки, вся моя будущая зарплата уйдет на выплату штрафов.
— Нужно ехать так быстро? — поинтересовалась Ольга сочувственно.
— Не поверишь, — Иван тяжело вздохнул, — на уровне изъятия прав.
В воротах показался Валериан Петрович, придерживая одной рукой дипломат, а другой оттягивая воротник рубахи, плотно облепивший шею, он быстро пробежал к машине, пригнув голову, словно опасаясь получить солнечный удар, запрыгнув внутрь, скомандовал:
— Погнали, время поджимает.
Иван тронул педаль газа, сухо зашуршали покрышки, машина сдвинулась. В это время тренькнул телефон, Валериан Петрович достал мобильник, полностью погрузившись в разговор. Ольга время от времени незаметно косилась на хозяина, что сперва обмахивался свободной рукой, затем распустил воротничок, после чего безотчетно стал расстегивать пуговицы рубахи, одну за другой. Закончив беседу, он некоторое время сидел, погруженный в раздумья, затем на его лице проявилось недовольство, в упор взглянув на водителя, он спросил недобро:
— Иван, это какая-то новая мода, в сорокаградусную жару отключать кондиционер, или на горючке решил сэкономить?
Водитель вжал голову в плечи, проблеял жалобно:
— Он… сломался.
— Так. — Валериан Петрович побарабанил пальцами по тугой обивке сиденья, сказал с угрозой: — Не было забот, теперь еще нового водилу подыскивать.
— Но я не виноват, — пискнул Иван, — еще вчера все отлично работало, и даже сегодня утром…
— А кто виноват? — зловещим шепотом поинтересовался хозяин. — Может быть я, или она? — короткий толстый палец указал на Ольгу.
На водителя было жалко смотреть, и Ольга произнесла рассудительно:
— Но ведь бывают непредвиденные обстоятельства.
Хозяин всхрапнул, сказал раздраженно:
— Бывают, все бывает. Но я вам для того и плачу, причем, надо заметить, плачу не мало, чтобы все эти «непредвиденные обстоятельства» не касались меня.
— Я все исправлю! Сегодня же! — с жаром вскричал Иван.
— Конечно, исправит, — Ольга опустила голову на грудь, скрывая улыбку. — Прямо сейчас и…
Заметив, что машина притормаживает, Валериан Петрович всплеснул руками, воскликнул испуганно:
— Вы что, очумели?! Давай, гони. Не хватало мне еще на встречу опоздать. — Он помолчал, добавил сумрачно: — Но если на обратном пути я буду вновь обливаться потом…
— Нет, нет, — скороговоркой произнес шофер, — в машине будет комфортно, свежо и холодно. Так холодно, что на стенках выступит иней.
— А пролетающие поблизости птицы будут падать замертво, промороженные насквозь, — с чувством продекламировала Ольга.
Валериан Петрович недовольно поморщился, но лишь махнул рукой, перепалки с подчиненными уже вошли в привычку, став неотъемлемой частью ежедневных поездок и скрашивая томительные минуты ожидания, пока автомобиль пробирался по запруженным машинами улицам.
Следующие несколько дней работы почти не было, Валериан Петрович сидел дома, с головой уйдя в ремонт комнаты на третьем этаже, и Ольга предавалась приятному безделью, лишь изредка сопровождая хозяина в поездках по строительным магазинам, после чего вновь возвращалась к расслабленному ничегонеделанью.
Первый день показался вершиной счастья, Ольга валялась в кровати, изредка выходила во двор, с удивлением отмечая давно забытое состояние спокойствия, когда можно никуда не торопиться, занявшись каким-нибудь совершенно пустяковым, но очень приятным делом, вроде наблюдения за мелкими черными муравьями, деловито снующими по наружным доскам пристройки, или, удобно расположившись на груде сваленных у забора бревен, созерцать облака, выискивая в непрерывно меняющихся клубах водяного пара невиданных чудовищ и сказочных существ.
На второй день, встав ближе к обеду, Ольга занялась уборкой, к вечеру комната блестела чистотой и как будто даже увеличилась в объеме. Оглядев результаты труда, Ольга поразилась, как до этого дня она могла жить в таком ужасном бардаке, почти не испытывая дискомфорта от разбросанного повсюду белья, скопившихся по углам горок фантиков и грязной посуды, занимавшей почти все свободное пространство не захламленное прочим мусором.
На третий день, встав с самого утра, Ольга поняла, что больше не может находиться в четырех стенах. Поинтересовавшись у хозяина ближайшими планами и получив в ответ недоуменное пожатие плеч, она махнула рукой и вскоре уже шла по улице, направляясь к ближайшей остановке. Начался сезон отпусков, дороги опустели, и автобус быстро донес ее до центра города.
Ольга неторопливо шла, размышляя, зайти ли в ювелирный магазин, чье название сверкало золотом на противоположной стороне улицы, или пройтись по скверу, призывно зеленеющему вдали густой листвой кустарников, когда взгляд зацепился за скромную вывеску Интернет кафе. Ноги сами направились ко входу, а через минуту Ольга уже сидела за компьютером, с головой погрузившись в колонки новостных лент.
Привычный мир исчез. Изголодавшись по информации, телевизор она так и не приобрела, а новости удавалось ухватывать урывками, когда Иван, в поисках интересной мелодии, или избегая рекламы, начинал переключать радиоканалы, Ольга впилась глазами в монитор, взахлеб читая о произошедших в мире за последние месяцы изменениях.
Увлекшись чтением, она не обратила внимания на звонок телефона, поставленный на минимальную громкость, он тихо дребезжал в сумочке, бессильный привлечь внимание хозяйки, и лишь когда позвонили вновь, Ольга нехотя отвлеклась от занятия. Не глядя на имя адресата, она поднесла телефон к уху, со сдерживаемым недовольством произнесла:
— Слушаю.
В динамике раздался взволнованный голос Михаила:
— Здравствуй. Ты не слишком занята?
Знакомый голос вернул к реальности, улыбнувшись, Оля ответила:
— Нет, не слишком.
— А мне показалось… — Михаил прервал сам себя, сказал со смешком: — Ладно, не важно, что-то я последнее время мнительный стал.
Продолжая механически прокручивать ленту новостей, Ольга поинтересовалась:
— Ты такой возбужденный… Что-то случилось?
— Нет, не случилось. Вернее, случилось… может случиться. Но для этого нам нужно встретиться.
Ольга с удивлением покосилась на мобильник, словно рассчитывая увидеть причину столь странного поведения собеседника, сказала с недоумением:
— Я последние дни почти не занята, и мы могли бы…
Михаил подхватил, заговорил быстро-быстро, словно опасаясь пропустить нечто важное:
— Да, да, именно этого я и хотел. Давай встретимся вечером… а лучше в обед. Черт, что я говорю, — он поперхнулся. Мгновение помолчав, сказал виновато: — Извини, похоже, я действительно перевозбудился. Тебе когда удобно?
Ольга покосилась на циферки часов, мерцающие в правом нижнем углу монитора, ответила в затруднении:
— Я сейчас в Интернет кафе, наверное, посижу еще часик. Но если тебе срочно…
— Нет, нет, не до такой степени, — послышался короткий смешок. — Мне самому нужно еще кое-что сделать.
— Тогда через два часа на набережной, — поставила Ольга точку в разговоре.
— Заметано, — на прощание оглушительно чмокнув в трубку, собеседник отключился.
Прислушиваясь к затихающему звону в ухе, Ольга покачала головой, судя по необычному поведению, Михаил действительно хотел обсудить нечто важное, но до разгадки оставалось еще два часа и, набравшись терпения, она вновь приникла к монитору, меньше чем через минуту начисто позабыв о звонке и предстоящей встрече.
Когда от обилия информации начала раскалываться голова, а перед глазами, утомленными длительным чтением, запрыгали разноцветный зайчики, Ольга отстранилась от монитора, со вздохом облегчения встала из-за стола. От длительной неподвижности занемела спина, а мышцы ног загудели, требуя разминки. Ольга потянулась всем телом, чувствуя, как по коже быстро перебирают острыми лапками мурашки, разносясь по телу вместе с током крови.
Расплатившись, она вышла на улицу, с наслаждением подставила лицо ветру. Сообщая о разрядке, пискнул телефон. Ольга нехотя достала мобильник, взглянула на предупреждающую надпись, сообщающую о нехватке питания. Рука уже потянулась обратно к сумочке, унося мобильник обратно в заваленные многочисленными безделушками недра, когда молнией мелькнуло воспоминание. Ахнув, Ольга повторно взглянула на телефон, отмечая время, до назначенной встречи оставалось чуть меньше десяти минут.
Ольга на мгновение задумалась, набережная находилась не меньше чем в получасе ходьбы, но ехать в душном автобусе не хотелось. Позади раздался звонок. Обернувшись, она обнаружила велосипедиста, молодой веснушчатый парень, осторожно лавируя, ехал через толпу, то и дело оглашая улицу пронзительным звоном.
Решение пришло мгновенно. Размахивая руками, Ольга кинулась наперерез. Не ожидавший подобной прыти от за мгновение до того спокойно стоящей девушки, парень шарахнулся и едва не упал, лишь в последнее мгновение успев выставить ногу.
— С ума сошла, куда прешь! — переламывающийся от напряжения юношеский голос прозвенел фальцетом.
Опасаясь, что парнишка улепетнет, Ольга ухватила велосипед за руль, сказала извиняясь:
— Прости, пожалуйста, что напугала, но у меня срочное дело. Поможешь?
— И вовсе я не испугался, — парень надменно вздернул нос, отчего золотистые вихры, торчащие словно пушинки одуванчика, разом закачались. Но любопытство взяло свое, и он тут же поинтересовался: — А что за дело?
Подавшись вперед, Ольга с ужасом прошептала:
— Я опаздываю на свидание, очень-очень.
Парень насупился, сказал сердито:
— Ну а я при чем?
По-прежнему не отпуская руль, Ольга сказала с дрожью:
— Мой парень хотел сегодня сказать что-то очень важное, но, я опаздываю, и, боюсь, как бы он не передумал, а то и вовсе не ушел.
Парнишка оценивающе оглядел Ольгу, снисходительно бросил:
— Да что это за парень такой, если может передумать из-за какого-то там опоздания? — Но, взглянув на задрожавшие губы и разом повлажневшие глаза девушки, лишь махнул рукой, сказал примирительно: — Ладно, чего уж там, подвезу. Забирайся на багажник, авось выдержит. И ноги подальше от колес держи, а то выправляй потом спицы…
Радостно взвизгнув, Ольга захлопала в ладоши и мигом устроилась на указанное место. Со второй попытки парнишка сдвинулся с места. Ольга сперва боялась, что юный водитель не выдержит их объединенного веса, завалится, но, повиляв немного, и едва не врезавшись в дородную женщину с двумя огромными сумками, что каким-то чудом умудрилась отпрыгнуть в сторону за секунду до столкновения, велосипед пошел ровнее, набрав скорость, понесся, пролетая в опасной близости от пешеходов и фонарных столбов.
От скорости и встречного ветра захватило дух. В какой-то момент Ольга ощутила незамутненную радость, подобную той, что, в далеком детстве, сопутствовала полетам на дворовых качелях, когда вместе с несущимся навстречу небом, сердце подскакивало к горлу, а затем, когда мир проваливался в обратном движении, уходило в пятки, а щенячий восторг смешивался с паническим ужасом, образуя гремучую смесь, что будоражила кровь, даже после того, как ноги упирались в безопасную твердь, а место на качелях занимал следующий, дождавшийся очереди счастливчик.
Время от времени, перекрикивая ветер, Ольга объясняла куда сворачивать, а иногда просто указывала рукой. Когда впереди замаячила ограда набережной, она жестом объяснила, что пора останавливаться. Парнишка нехотя остановил, судя по раскрасневшемуся лицу и широкой улыбке, поездка понравилась ему не меньше, а осознание, что он везет симпатичную девушку, изрядно добавило пикантности. Глядя, как Ольга легко спрыгнула на землю, он шмыгнул носом, сказал с подчеркнутым пренебрежением:
— Ну, вот и все, делов-то было.
— Благодарю, ты мне очень помог, — Ольга широко улыбнулась.
— Да ладно, — он отмахнулся. — А то бы ты там разревелась, тушь бы потекла и все такое.
Подавшись вперед, Ольга звонко чмокнула парнишку, помахав на прощание рукой, летящей походкой направилась по аллее, провожаемая задумчивым взглядом велосипедиста, на его лице застыло мечтательное выражение, а на щеке, подобный бутону цветка, пламенел пунцовый оттиск.
Михаила Ольга заметила еще издали, одетый во все белое, он нервно расхаживал взад вперед, удерживая в сложенных за спиной руках продолговатый непрозрачный сверток. Улыбнувшись, Ольга замедлила шаг, остановившись за разросшимся кустарником, некоторое время наблюдала. Судя по тому, как часто Михаил поглядывал на часы, ждал он достаточно долго. Не желая более испытывать терпение друга, Ольга вышла из-за кустарника, но тот заметил, поспешно двинулся навстречу, на ходу разворачивая пакет.
Получив вместо приветствия поцелуй, Ольга на мгновение закрыла глаза, а когда открыла перед лицом колыхался пышный букет кроваво-красных роз. Ахнув от восторга, она осторожно приняла цветы, погрузив лицо в букет, на мгновение замерла. Бархатистые лепестки приятно щекотали кожу, а крохотные капельки влаги, быстро испаряясь с венчиков, создавали пьянящую смесь запахов, от которой кружилась голова, а из груди рвался счастливый смех.
— Как здорово! — Ольга с трудом отстранилась от букета. С удивлением взглянув на Михаила, поинтересовалась: — Как ты догадался, что я люблю именно красные розы?
Подвигав складками кожи на лбу, он задумчиво произнес:
— Ну-у, как сказать. Я сперва долго думал, консультировался со знакомыми, читал цветочный гороскоп…
— И такой есть? — Ольга в удивлении раскрыла глаза.
— Да, — Михаил скромно потупился. — Попался под руку, вот я и…
— И что в итоге? — Ольга лукаво улыбнулась.
— Зашел в цветочный магазин, долго подбирал букет. — Он глубоко вздохнул, словно перед прыжком в пропасть, сказал отчаянно: — А потом взял, и купил тот, что понравился больше остальных.
Ольга заливисто засмеялась, на мгновение тесно прижавшись к спутнику, прошептала с нежностью:
— Ну и молодец.
Они неспешно двинулись вдоль набережной. Глядя на подернутую мелкой рябью речную гладь, Ольга выжидательно молчала, но Михаил говорил на отвлеченные темы, не решаясь перейти к главному. Когда позади осталась большая часть набережной, Ольга повернула голову, несколько мгновений вглядывалась в лицо спутника, после чего мягко произнесла:
— Мне казалось, ты хотел поговорить о чем-то другом.
Сбитый с мысли, Михаил на секунду замолчал, сжатые губы и враз порозовевшие щеки выдавали сильное волнение, промолвил тихо:
— Ты права. И почему, когда не надо, я становлюсь таким робким?.. А сказать, вернее предложить, я хотел следующее… Давай будем жить вместе.
Ольга перевела взгляд обратно на реку. Шевельнулись смутные воспоминания, словно когда-то давно все это уже было: набережная, цветы, наполненный ожиданием взгляд, и страстное — «Давай будем жить вместе». Порыв встречного ветра взъерошил волосы, с силой рванул букет, заставив непроизвольно сжать ладони, и воспоминания исчезли, распались невесомым туманом, оставив после себя лишь легкий отголосок грусти.
Втянув носом воздух, где, сладкий аромат цветов смешивался со свежим речным воздухом, Ольга сказала кротко:
— У меня напряженный рабочий график, меня не будет сутками.
— Это ничего, — с жаром откликнулся Михаил, — я тоже задерживаюсь до полуночи!
— Я часто разбрасываю и редко убираю, — Ольга слабо улыбнулась.
— Будем мусорить наперегонки — Михаил хохотнул.
— У меня опасная профессия, в один прекрасный день я могу не вернуться, — прошептала Ольга, взглянув в глаза спутнику.
Бледно улыбнувшись, Михаил пробормотал враз охрипшим голосом:
— Никто не вечен, все под богом ходим.
Ольга смотрела в расширенные глаза спутника, где сомнения боролись с надеждой, чувствуя, как внутри зарождается смутная, пока что исполненная недоверия, но все же надежда, что она, как и все остальные люди, вправе рассчитывать на простое человеческое счастье, что последние годы обходило ее стороной, лишь изредка одаривая улыбкой, но тут же вновь исчезая, прекрасное, и такое пугливое, как волшебная синяя птица из детских сказок.
Прикрыв глаза, так что за изгородью ресниц мир раздробился на множество цветных осколков, Ольга сказала:
— Я согласна.
Переезд прошел легко и безболезненно. Сгрузив большую часть одежды и кое-какие необходимые безделушки в хозяйскую машину, услышав новость, Иван тут же согласился помочь, Ольга отвезла имущество на новую квартиру. Бесконечные кофточки, топики и нижнее белье заняли всю спальню, а не вошедшее, разместилось в зале. Глядя, как из коробок возникают все новые вещи, Михаил лишь качал головой, да усмехался, то и дело помогая расположить очередную вещь на особенно высоко вбитом гвоздике.
Валериан Петрович с грустью смотрел, как она перетаскивает охапками вещи, под конец не выдержал, принялся помогать. Вдвоем они быстро управились, после чего хозяин окинул взглядом опустевшую пристройку, сказал бодро:
— Ну, наконец-то, теперь никто не будет с утра пораньше носиться вокруг дома, с головоломными прыжками и уничтожать воду в бане. Хотя, — он тяжело вздохнул, — что ни говори, а я к тебе привык.
Ольга широко улыбнулась, сказала ободряюще:
— Валериан Петрович, я просто меняю место жительство, но на работу буду по-прежнему приходить вовремя. Надеюсь, в связи с переездом, вы не собираетесь меня уволить?
Хозяин покачал головой, сказал с сомнением:
— Даже и не знаю. По-хорошему, тебя уже давно было пора выгнать, снабдив соответствующим отзывом, но, — он вновь вздохнул, — моя и без того серая жизнь стала бы еще скучнее.
Ольга ахнула, воскликнула пораженно:
— Ничего себе! Это у вас-то серая?
Валериан Петрович пожал плечами, сказал недовольно:
— А чего ты удивляешься? Или, полагаешь, мне в радость эти постоянные разъезды? Да они у меня уже во где, — он рубанул рукой по шее.
— Но вы никогда об этом не говорили… — Ольга растеряно развела руками.
— Ну а что ты хочешь, чтобы я ныл и жаловался? — Хозяин насмешливо подмигнул. — На такой работе, как моя, нужно выглядеть уверенным, и, я бы даже сказал, чересчур уверенным, иначе нельзя — сожрут, не подавятся. Порой, накатывает такое дикое желание бросить все это к чертям, что с трудом сдерживаюсь. Хорошо хоть с вами можно поругаться, сбросить пар, а то бы уже не выдержал, послал прямым текстом… много кого. Благо, есть за что.
Огорошенная, Ольга стояла, не зная, что сказать. Всегда нахрапистый, исполненный энергии хозяин предстал в новом свете. Осторожно, боясь испортить момент неуместным словом, Ольга произнесла:
— Но ведь ничего не изменилось, правда? Я по-прежнему работаю с вами, Иван тоже…
Валериан Петрович хохотнул, вновь возвращаясь к своему обычному состоянию, сказал насмешливо:
— И то радует. А то разбежитесь, я ж с горя-то помру. — Нахмурившись, добавил негромко: — Ты Ивану разговор не передавай, и так характер не подарок, как бы вконец не возгордился.
Ольга улыбнулась, сказала с деланной строгостью:
— Я хоть и переезжаю, но по-прежнему жду вашего звонка. Как только появится необходимость — вызывайте.
Хозяин лишь отмахнулся, произнес с досадой:
— Да какая сейчас работа? У меня, считай, отпуск… Если только девчонкам что приспичит, да и то вряд ли. В общем, иди, а то заболтались, а у меня цемент сохнет.
Едва переехав, Ольга с головой погрузилась в домашние дела, реализуя накопившуюся за последние полтора года потребность в уюте. Стирки и уборки следовали одна за другой, а в промежутках, давая волю разбушевавшейся фантазии, она готовила самые разнообразные блюда, черпая рецепты из толстенной поваренной книги найденной под слоем старых журналов в глубине одного из шкафов.
Михаил не переставлял удивляться бьющей из подруги энергии, казалось, она успевала везде, не уставая и почти всегда сохраняя отличное расположение духа. Вечерами они уходили гулять и подчас забирались в самые отдаленные уголки города, задерживаясь там, пока небо не покрывалось ковром мерцающих звезд, а в парках не зажигались тусклые глаза фонарей, подсвечивающие сумрак волшебными переливами разноцветных огней.
Ночи пролетали незаметно. Погруженные в водоворот страсти, влюбленные не замечали времени, лишь под утро, обессиленные, засыпали в объятьях друг друга, а просыпались далеко за полдень, с радостью встречая очередной, наполненный счастьем день.
Радость безмятежного счастья омрачали лишь опасения связанные с основной работой. Время от времени Ольга с содроганием вспоминала последнюю встречу с шефом, сжимаясь от ожидания очередного звонка, но телефон молчал, и, постепенно, воспоминания поблекли, стерлись, вытесненные более насущными заботами, все произошедшее стало казаться чем-то ненастоящим, жуткими остатками дурного сна, что, изредка прорывались через безоблачную радость будней, сверкая далекими грозами былых кошмаров.
Не звонил и Валериан Петрович, словно вместе с переездом исчезла и потребность в телохранителе. Памятуя о желании хозяина выбраться на «недельку — другую на рыбалку», Ольга не удивлялась, благо заработанных за несколько месяцев денег, хоть и в значительной степени потраченных на одежду с безделушками, при бережливом подходе, должно было хватить еще надолго, поэтому, когда в один из вечеров телефон разразился протяжной трелью, Ольга взяла мобильник, с недоумением обнаружив на дисплее пометку «клиент», произнесла приветливо:
— Добрый вечер, Валериан Петрович, появилась работа?
В динамике, прерываемый шорохом помех, послышался знакомый голос:
— Вот ведь какая, сразу о работе! Уже надоело отдыхать?
— Нет, конечно, — Ольга засмеялась, — но вы же знаете: на работу — как на праздник.
Собеседник хмыкнул, сказал насмешливо:
— А, ну это да, это конечно. — Добавил уже серьезно: — Заскочи завтра вечерком, нужно в пару мест заехать, а то без тебя как-то непривычно.
— Что-то серьезное? — Ольга нахмурилась.
— Да нет, обычные дела. Но, думаю, твое присутствие лишним не будет, так, на всякий случай. Ты же знаешь, случай бывает разным, — Валериан Петрович хохотнул. — В общем, часикам к восьми, девяти. Ну, все, до встречи, — в динамике хрустнуло, разговор прервался.
Ольга вернулась к прерванному занятию, за время беседы вода успела закипеть и аппетитные колобки из фарша, приготовленные в качестве основы будущего супа, один за другим, вздымая небольшие фонтанчики, полетели в кастрюлю. Неслышно подошел Михаил, мягко приобняв за плечи, поинтересовался:
— Работа зовет?
Ольга на мгновение обернулась, взглянув в погрустневшее лицо друга, сказала ободряюще:
— Это не надолго. Хозяин грозился отправить домашних в отпуск на пару недель, и самому поехать следом. Так что, скорее всего, это последний выезд в этом месяце.
Михаил поморщился, сказал с легким недовольством:
— Ты, конечно, извини, но это слово… «хозяин», мне режет слух. Неужели нельзя как-то по-другому, к примеру: наниматель, ну, или работодатель.
Сосредоточившись на шинковке моркови, острое лезвие ножа так и мельтешило, выбивая непрерывную дробь по разделочной доске, Ольга ответила не сразу, лишь когда морковь распалась на небольшие равномерные кубики, подняла голову, улыбнувшись, произнесла:
— Это просто профессиональный жаргон. В него никто ничего не вкладывает.
Михаил передернул плечами, сказал, сдерживая раздражение:
— Может быть и так, но мне неприятно слышать, что у моей подруги есть хозяин, пусть даже это просто ярлык.
Ольга помолчала, сказала задумчиво:
— Когда-то давно мне казалось, что мир справедлив, но со временем я поняла, что ошибаюсь. Примерно в то же самое время я была уверена, что никогда не буду заниматься тем, что не нравится, но я ошиблась и здесь.
Не понимая, к чему клонит подруга, Михаил недоуменно поинтересовался:
— Не хочу показаться глупцом, но в чем соль?
Отложив морковь, Ольга взяла картофелину, взвесив на руке, отстраненно ответила:
— Слова важны лишь до тех пор, пока не доходит до дела. Жизнь все расставляет на места, позволяя не обращать внимания на обидные клички и не придавать значения ярлыкам.
Пристыженный, Михаил отошел к окну, некоторое время стоял молча, затем повернулся, сказал виновато:
— Извини, пожалуйста. Я о тебе еще не так много знаю. Вполне возможно, что у тебя в жизни было такое, после чего все эти мелочи действительно не имеют значения… Возможно, что я слишком сильно тебя люблю, и малейший намек на то, что кто-то может заявлять права на любимую девушку, приводит меня в ярость.
Ольга шагнула к Михаилу, взглянув снизу вверх, сказала нежно:
— Не переживай. Я все понимаю и совсем-совсем не обижаюсь. Единственно, что меня смущает… — она запнулась, в глазах мелькнуло лукавство.
Насупившись, Михаил поинтересовался:
— И что же?
— А то, что если ты ревнуешь к слову «хозяин», что начнется, когда я буду приходить с работы под утро?
Михаил закатил глаза, ответил задумчиво:
— Наверное, придется купить биту, и прокатиться вместе с тобой, побеседовать с нанимателем, чтобы у него больше не возникало странного желания выдергивать тебя из дома на ночь глядя.
Он сопроводил слова столь страшным взглядом, что Ольга рассмеялась, но тут же нахмурилась, произнесла с деланной строгостью:
— Миша, это очень плохая идея.
— Почему? — его лицо приняло невинное выражение.
Ольга приблизила губы к уху собеседника, произнесла чуть слышно:
— А потому, что у моего нанимателя есть телохранитель, и он очень не любит, когда к нанимателю приближаются взбалмошные молодые люди с битами наперевес.
— Вот тебе раз! — Михаил всплеснул руками. — И ты не остановишься перед тем, чтобы избить собственного парня?
— Конечно, — Оля усмехнулась. — Застрелю прямо сюда, — ее пальчик уперся собеседнику в лоб.
Михаил схватился за голову, бросился в соседнюю комнату с жалобным криком:
— Это ужасно, меня готова убить собственная девушка!
Прислушиваясь к доносящемуся грохоту, не рассчитав скорости, Михаил снес удерживающую веревки с сохнущим бельем подпорку, Ольга вновь занялась супом, на ее лице застыло выражение счастья, а в руке замелькал нож.
Провозившись с делами, Ольга опомнилась, лишь, когда небо за окном стало темнеть. Взглянув на часы, она сдавленно выругалась, уже перевалило за восемь, и, хотя, Валериан Петрович не назвал точное время, следовало поторопиться. Облачившись в костюм и накинув кобуру, Ольга завертела головой в поисках пистолета, но вспомнила, что решила не забирать оружие, оставив на своем месте в сейфе, и, более не задерживаясь, вышла из дома.
Опасаясь, что не успеет на последний рейс, Ольга пробежалась до остановки, заскочила в уходящий автобус, заметив бегущую девушку, водитель на мгновение притормозил, заново раскрыв уже успевшие захлопнуться двери. Неспешная езда и раскинувшийся за окном вечерний город убаюкивали, и Ольга погрузилась в размышления, попытавшись сосредоточиться на предстоящей работе, но мысли раз за разом возвращались к тихому семейному счастью, и, отбросив тщетные попытки, она расслабилась, отдавшись приятному состоянию умиротворения и покоя, удивительным образом закрепившимся в душе всего за несколько дней.
По-прежнему пребывая в мечтах, Ольга вышла на остановке, лишь когда под ногами захрустел гравий, насыпанный на дороге вместо асфальта, а впереди, тускло очерченные во тьме, замаячили контуры коттеджа, расслабленность сменилась тревогой, что, по мере приближения к дому, разрасталась все сильнее, вытесняя прочие чувства.
Пытаясь разобраться в ощущениях, Ольга замедлила шаг, лихорадочно соображая, что послужило сигналом. Еще раз взглянув на коттедж, она с холодком поняла, что именно не так. Остроконечное здание, где проживал со своей семьей Валериан Петрович, оставалось совершенно темным, в бледном свете выглянувшего серпика луны черные провалы окон казались глазницами черепа, что слепо таращились в пространство, не освещенные ни единым огоньком.
Возле ворот Ольга остановилась, вслушалась до боли в ушах, но со двора не доносилось ни звука, и она потянула ручку на себя. Калитка оказалась не заперта, легко отворилась, открывая темное пространство двора. Испытывая сомнения, вполне могло оказаться, что в доме просто выбило пробки или перегорела проводка, Ольга прошла по двору, продолжая настороженно вглядываться.
Возле гаража в поле зрения попало темное пятно, хорошо различимое на однотонной поверхности земли. Приблизившись, Оля узнала Крокодила, но пес, против обыкновения, не вскочил, радуясь знакомому человеку, недвижимый, он продолжал лежать, не подавая признаков жизни.
Присев, Ольга осторожно запустила руки в густую шерсть, пальцы коснулись теплого, отдернулись, пес еще не успел окоченеть. Ольга всмотрелась, обнаружив тянущийся от собаки влажный след, судя по всему, смертельно раненый, верный страж еще некоторое время полз, пытаясь защитить хозяина, пока, обескровленные, мышцы не перестали реагировать на приказы мозга.
Ольга мельком взглянула на пристройку, где, в глубине, надежно спрятанное за металлическими стенками сейфа, хранилось выданное хозяином оружие, но лишь тряхнула головой, возня с замками требовала времени, а в доме могли находиться нуждающиеся в срочной помощи люди.
Оставив собаку, Ольга поспешно двинулась к дому. Не запертая, дверь легко отворилась. Помедлив, Ольга вошла внутрь, чувствуя, как от сдерживаемого напряжения, режет мышцы, остановилась, прислушиваясь. Ни звука, лишь в зале умиротворяюще тикают часы. Дом погружен во тьму, только лежащие на полу светлые пятна от падающего из окна лунного света немного рассеивают сумрак.
Ольга сделала крохотный шаг, под ногой оглушительно хрустнуло, чертыхнувшись, если в доме до сих пор находились чужие, она выдала себя с головой, рванулась в сторону, уходя от возможной атаки. Рука мазнула по стене, под пальцами щелкнул выключатель, Ольга застыла в боевой стойке, готовая отразить нападение.
Вспыхнул свет, после вечерней тьмы показавшийся особенно ярким, но Ольга прикрыла глаза мгновением раньше, спасая зрение от перепада яркости, прищурившись, обвела взглядом интерьер, отмечая непривычное расположение предметов: разбросанная по прихожей обувь, сброшенные с полочки у зеркала бутылочки с ароматной водой, одна из емкостей раскололась, и разлившийся одеколон наполнил прихожую густым приторным ароматом.
Крадучись, Ольга двинулась по коридору, стараясь охватить взглядом как можно большую часть открывающегося пространства, малейшее движение, и отработанные месяцами тренировок рефлексы сработают, бросая тело с линии огня, но все недвижимо, лишь тихий скрип половиц под ногами, да мерное тиканье часов.
В зале разгром, стулья опрокинуты, осколки посуды разбросаны по полу, ковер собран уродливыми складками, а возле дивана… Ольга сжала челюсти так, что заломило в висках. Раскинув руки, на полу, в луже крови, замер Валериан Петрович, глаза невидяще уставились в потолок, на лице застыло удивление, рубаха в области груди испятнана красным, в темных сгустках угадываются круглые пулевые отверстия.
За спиной скрипнуло, сбрасывая чудовищное напряжение, мышцы распрямились в сильнейшем рывке, отпрыгивая в сторону, Ольга подхватила со стола бутылку, метнула на звук, вложив в движение всю силу. Врезавшись в стену, бутылка лопнула, засыпав все вокруг стеклянным крошевом. С пронзительным визгом, вдоль стены пронесся рыжий комок, с размаху влетел под шкаф, расширенные от страха, из сумрака сверкнули желтоватые зрачки.
Выругавшись сквозь зубы, Ольга поднялась на ноги, бросив торопливый взгляд на тело хозяина, заспешила наверх, страшась представить, что увидит в женской половине дома. Ирина Алексеевна лежала на лестнице, похоже, услышав шум, она решила спуститься вниз, уточнить, но не успела. Тело хозяйки уже начало остывать, но, приложив руку к артерии на шее, Ольга несколько мгновений напряженно вслушивалась, тщетно пытаясь уловить хотя бы отдаленные признаки жизни.
И вновь лестница, короткий коридор остается позади, двери обеих комнат распахнуты настежь. Не обращая внимания на комнату хозяйки, Ольга свернула в помещение Лолиты. Все как обычно, трельяж с множеством баночек и притирок, разложенная на стульях одежда, заправленная постель. Брови Ольги сошлись на переносице, с тяжелым вздохом она переступила порог комнаты. Измазанная кровью, Лолита лежит на полу, глаза закрыты, лицо мертвенно бледно. Опустившись на колено, Ольга приложила голову к груди девушки, понимая, что уже ни чем не сможет помочь, вслушалась.
Тихий, едва слышный удар. Не веря в происходящее, Ольга застыла, обратившись в слух. Долгие секунды тишины, и вновь удар, словно далеко-далеко, отгороженный от мира глухими стенами тюрьмы, из последних сил стучит всеми забытый заключенный, скорее по привычке, чем, надеясь на помощь, бьет камнем в стену, после каждого удара надолго погружаясь в зыбкое оцепенение.
Ольга осмотрела девушку, мягко, стараясь едва задевать, ощупала, пальцы быстро пробежались по телу, наткнулись на влажное, два отверстия в боку, одно над другим — пули застряли в теле. Оля мгновение раздумывала, подобные раны не излечить вручную, а везти девушку своими силами до больницы — верная смерть в пути, выхватив из сумочки телефон, набрала номер. Долгие гудки, отвлеченная делами, диспетчер не торопится снимать трубку. Наконец в динамике щелкнуло, раздался деловой женский голос:
— Скорая помощь, слушаю вас.
Стараясь, чтобы голос не дрожал, Ольга произнесла:
— Три человека с огнестрельными ранениями, двоих уже не спасти, но третий еще жив, поторопитесь, пожалуйста.
— Адрес? — голос собеседницы затвердел.
— Еловая двенадцать, трехэтажный частный особняк — увидите издали. Ворота открыты, собака… собаки нет, нуждающийся в помощи находится на втором этаже.
— Ваше имя? — собеседница замолчала в ожидании.
— Это уже не важно, — произнесла Ольга с тяжелым вздохом. — Приезжайте.
На той стороне пытались уточнить что-то еще, но Оля убрала телефон, занялась Лолитой. В памяти живо встали слова инструктора по оказанию помощи. Осмотревшись, Ольга шагнула к столику, один за одним откупорила несколько флаконов. Взгляд наткнулся на баночку с вазелином, тут же оказалась и едва початая упаковка салфеток. Собрав необходимое, Ольга вернулась к Лолите, приподняв, прислонила девушку спиной к кровати, придавая телу сидячее положение, после чего, не медля, наложила на рану салфетки, предварительно густо смазав поверхность вазелином.
Использовав в качестве жгута обрывок простыни, Ольга закрепила салфетки, вновь приложила ухо к груди, прислушиваясь к чуть слышному биению, и удовлетворенная результатом, вернулась на первый этаж. В зале ничего не изменилось, только кот, испуганный произошедшим, перебрался под диван, откуда время от времени жалобно мяукал.
Ольга вновь осмотрела комнату, взгляд остановился на одной из картин. Распахнутая настежь, картина оказалась замаскированной дверцей сейфа, за ней, в отделанном металлом углублении, смутно белели какие-то бумаги. Приблизившись, Ольга заглянула внутрь: горстка бумаг, несколько пустых коробочек, забытая крупная купюра, еще несколько банкнот, хаотично разбросанные, лежат на полу.
Ольга нахмурилась, человек уничтоживший семью хозяина отлично знал, где располагается сейф, к тому же легко его вскрыл, ни на дверце, ни на стене вокруг не оказалось сколько-нибудь заметных повреждений. Друг семьи, партнер по бизнесу, один из ухажеров Лолиты?.. Теряясь в догадках, Ольга еще раз осмотрела первый этаж, когда мелькнувшая мысль заставила остановиться: человек, владеющий информацией о сейфе, не мог не знать о проживающем в доме телохранителе, и, либо рассчитывал легко справиться с охраной, либо…
Ольга нахмурилась, она сменила место жительство всего три дня назад, чтобы это стало известно широкому кругу лиц. Ноги сами собой привели к пристройке. Потянув на себя дверь, замок оказался открыт, Ольга вошла внутрь, ощущая, как учащенно забилось сердце, щелкнула выключателем. Висящая под потолком лампа залила комнатку ярким светом. На первый взгляд все в порядке: на тумбе стопочка тарелок, забытый на стульчике костюм, ровно застеленный диван. Ольга подняла руку, пальцы привычно нащупали ключик. Шагнув к окну, где, возле стены, под грудой хлама, скрытый от сторонних глаз, хранился сейф, для пущей безопасности прикованный стальной цепью к батарее, Ольга сбросила лежащую сверху рухлядь, сунула ключик в скважину. С тихим хрустом отщелкнулся язычок замка, бесшумно повернувшись в петлях, мягко отошла дверца. Ольга несколько мгновений смотрела внутрь, после чего захлопнула дверцу — сейф оказался пуст.
Мысли понеслись безумным хороводом. Но вот, среди невнятных обрывков и смутных образов выделилась одна, укрепилась, вытеснив сумятицу, воспылала перед внутренним взором огненными буквами. Ольга с холодком вспомнила последнюю встречу с шефом и его прощальные слова — «Готовься к худшему». Дыхание перехватило. Значит, то была не пустая угроза. Чудовищная в своей изящности месть. Ставшая вторым домом семья шефа, уничтоженная за один вечер ее оружием, в том, что неизвестный убийца использовал исчезнувший пистолет, не возникло сомнений, похищенные из сейфа деньги, а возможно и кое-какие компрометирующие документы, после чего ее скромной персоной заинтересуется не только милиция, но и деловые партнеры хозяина.
От ощущения разверзающейся под ногами пропасти Ольгу затрясло, выбивая мелкую дробь, застучали зубы, от навернувшихся слез поплыли стены. Чувствуя, что еще немного, и она не выдержит, Ольга чудовищным усилием превозмогла постыдное желание разрыдаться. В памяти всплыла старая, но действенная практика борьбы со стрессовыми состояниями. С силой выдохнув воздух, она задержала дыхание, для верности стиснув горло ладонями.
Когда в голове зашумело, а перед глазами от недостатка кислорода замелькали кровавые мухи, Ольга расслабила пальцы, с хрипом вдохнув, упала на пол, ощущая, как живительный воздух вливается в легкие. Чувствуя, как, вытесненная физическим дискомфортом, отступает паника, Ольга повторила упражнение еще пару раз, сотрясаясь от спазмов в мышцах, с трудом добрела до умывальника.
Вода полилась на лицо, холодными струйками проникла под одежду, смывая остатки смятения, мысли потекли ровнее. Присев на диван, Ольга принялась составлять план действий. Прежде всего, необходимо было достать оружие, несмотря на полученные в лагере навыки рукопашного боя, против человека с пистолетом шансы были не велики, не говоря уже о чем-то более серьезном.
Ольга задумалась, полубессознательно вертя в руках ключик от сейфа. Неудачное движение и отполированный кусочек металла выскочил из пальцев, блестящей рыбкой мелькнул, закатившись под диван. Механически потянувшись за потерей, Ольга зашарила рукой под диваном, когда пальцы неожиданно наткнулись на твердое. Замерев, Оля осторожно ощупала вещь, не веря в удачу, осторожно извлекла находку. В ладони, облепленный пылью, тускло заблестел пистолет: шероховатая рукоять удобно лежит в руке, затвор покрыт красивой вязью насечек, на корпусе, сквозь серую шубу пыли проступает заводская маркировка и витиеватые буквы «FEG».
Затаив дух, Ольга отщелкнула обойму, полная! Обтерев пистолет от пыли, вложила в кобуру. Поднявшись, Оля коротко осмотрелась: висящие в шкафу вещи, изящные наборы тарелочек, которые она выбирала с таким тщанием, все это останется здесь. Вздохнув, она сделала шаг к выходу, когда слуха коснулся шум мотора. Ольга замерла, прислушиваясь. Шум нарастал, становился громче, пока не затих неподалеку. За забором замелькали фонари, послышались приглушенные голоса.
Рука потянулась к выключателю, щелчок, и пристройка погрузилась во тьму. Стараясь не шуметь, Ольга вышла наружу, обходя дом по дуге, двинулась вдоль забора. Двор наполнился голосами, тяжело затопали ботинки, захрипели рации, послышались короткие команды. Перемахнув к соседям, Оля прокралась через сад, с каждым шагом по щиколотку проваливаясь в мягкую землю, задержавшись у ворот, на мгновение обратилась в слух, но с улицы не доносилось не звука, и она решительно толкнула дверь.
Притворив калитку, она двинулась вдоль улицы, но едва сделала несколько шагов, как впереди ярко вспыхнул свет, раздался напряженный голос:
— Девушка, постойте!
Ольга с трудом сдержала ругательство. Следовало перестраховаться, и пройти еще пару участков, прежде чем выходить на улицу. Заслонившись от света глаза и опустив голову, Ольга замерла. Захрустели камушки, невидимый во тьме, человек приблизился, произнес негромко:
— Инспектор милиции Сидоров. Девушка, по соседству произошло преступление, вас не затруднит выступить понятой?
— У меня нет времени, я очень спешу, — Ольга покачала головой.
— Я все понимаю, но… дело слишком серьезно и я вынужден настаивать!
— Хорошо, — Ольга кивнула. Добавила, не убирая руку от лица: — Только перестаньте меня слепить.
Инспектор еще некоторое время светил фонарем, после чего сноп света переместился на землю, а мужчина извинился:
— Простите, вынужденная необходимость. Мне нужно было убедиться, что вы… — Он не договорил, охнув, согнулся, схватившись за промежность, прошептал с болью: — За что?!
— За излишнее усердие, — выдохнула Ольга, обрушив пистолет на затылок милиционера.
Оттащив оказавшееся не слишком тяжелым тело во двор, откуда только что вышла, Ольга устремилась в сторону трассы и вскоре ехала на попутке в сторону дома, поминутно оборачиваясь. Пару раз ей казалось, что неподалеку, не отставая, но и не уходя вперед, движется некий автомобиль, но, оглянувшись в очередной раз, Ольга не увидела машины, и, списав увиденное на разыгравшуюся фантазию, выбросила подозрения из головы.
Стараясь не шуметь, Оля отперла дверь, тенью прошмыгнула в квартиру, сбросив туфли, прошла в комнату, нервно заходила из угла в угол. Из ванной донесся плеск воды и негромкое пение, судя по всему, Михаил принимал вечерний душ. Прислушиваясь к мелодичным звукам, Ольга едва сдержалась, чтобы не зарычать от отчаяния, едва ей начало казаться, что жизнь налаживается, как судьба в очередной раз устроила экзамен.
Уничтожив семью нанимателя, шеф запустил процесс охоты. Представив себе масштабы власти, позволяющие вот так, запросто, вырезать целые семьи, устроив тотализатор на человеческих жизнях, Ольга ужаснулась могуществу незримой организации, которой она посмела бросить вызов своим неповиновением. Виски заломило с такой силой, что, застонав, Ольга обхватила голову руками, без сил опустилась на пол, но, превозмогая боль, сразу же поднялась. Время работало против, и каждое мгновение проведенное в этой квартире ставило под угрозу жизнь и здоровье единственного близкого человека.
Скрипнула дверь, из ванной, обмотав бедра полотенцем, выдвинулся Михаил, застыл на пороге, с удивлением глядя на Ольгу, что, сосредоточенно перебирала одежду, методично вытаскивая из шкафа плечики, одни за другими. Мельком оглядев вещь, Ольга отбрасывала плечики в сторону, и тут же тянулась за следующими. Большая часть одежды смятой кучей лежала в стороне, и лишь немногое, сложенное аккуратной стопочкой, возвышалось рядышком, на диване.
— Я не помешал? — Михаил решился нарушить молчание.
Не прерываясь, Ольга произнесла коротко:
— Миша, это не то, что ты думаешь, но на некоторое время я должна исчезнуть из города.
Скрестив руки на груди, Михаил нахмурился, недовольно поинтересовался:
— Может, все-таки объяснишь, что происходит? Ты уезжаешь по делам на ночь глядя, возвращаешься через час и начинаешь собирать чемоданы. Возможно, кому-то это и не покажется странным, но мне бы хотелось знать — что происходит?
Ольга на мгновение повернулась, кротко произнесла:
— У меня очень большие проблемы, такие большие, что нужно немедленно уезжать из города.
— Такие большие, что даже я не могу о них узнать? — лицо Михаила дрогнуло.
С тяжелым вздохом, Ольга опустилась на диван. На мгновение невыносимо захотелось рассказать все, поделиться, сбросив с плеч груз жизненных перипетий, что стал давно привычным, но сейчас давил с такой силой, что пригибал к земле подобно бетонной плите, но рассказать, значило вовлечь Михаила в противостояние с организацией, а это могло кончиться лишь одним. К тому же, Ольга сомневалась, что, выслушав все, любимый не отвернется, преисполнившись презрения. Упрямо наклонив голову, она сказала лишь коротко:
— Так надо. Просто поверь… если можешь.
Глядя, как она начинает упаковывать вещи в чемодан, Михаил не выдержал, воскликнул с болью:
— Но ведь это не правильно! Так не должно быть. Мы долго встречались, ты согласилась переехать ко мне. Прошло три дня и… Что могло произойти за жалких трое суток, о чем нельзя сказать, собирая чемодан у меня на глазах?
Чувствуя, как разрывается сердце, Ольга шагнула к другу, обхватив его руками, прижалась всем телам, подняла глаза, где, готовые прорваться, скопились жгучие слезы, прошептала чуть слышно:
— Ты не представляешь, как мне тяжело держать в себе все, не позволяя выговориться даже самым близким людям. Но поверь, тому есть причины, и я никогда не стала бы себя так мучить, не будь ты мне столь дорог.
Обняв ее за плечи, Михаил с грустью произнес:
— Может быть и так, хотя, я даже отдаленно не могу себе представить, о чем нужно молчать, но, поверь, мне ни чуть не легче видеть, как ты молча уходишь, отделавшись лишь коротким — «так надо».
Ольга набрала в легкие воздуха для ответа, но ее слова заглушил звонок в дверь.
— Я открою, — Михаил отстранился, двинулся в прихожую.
Ольга гигантским прыжком опередила, загородив путь, с ужасом воскликнула:
— Стой! Не подходи к двери.
Опешив, Михаил остановился, осторожно произнес:
— Оля, я не знаю, что у тебя произошло, но это не повод для паранойи.
Он попытался обойти девушку, но Ольга расставила руки, спросила с подозрением:
— К тебе часто приходят посреди ночи?
Михаил пожал плечами, ответил с затруднением:
— Не часто. Но, может хотя бы спросить, это-то ты мне позволишь? Или я пленник в собственной квартире? — он улыбнулся.
Почувствовав себя неловко, Ольга потупилась, пробормотала виновато:
— Прости, пожалуйста. Похоже, я чересчур перенервничала, — она посторонилась, освобождая проход.
Ласково потрепав подругу за плечо, Михаил подошел к двери, мельком взглянул в глазок, но лишь пожал плечами, пробормотал недовольно:
— Опять лампы поразбивали. Ну что за народ? — Добавил громче: — Кто там?
С лестничной площадки, приглушенный дверью, донесся возмущенный женский голос:
— Вы нас который раз заливаете! Сколько можно? Я терпела, сколько могла, но уже сил нет. Открывайте, пойдемте, полюбуетесь, что вы натворили.
Втянув голову в плечи, Михаил покосился на Ольгу, прошептал покаянно:
— А ведь я только что мылся. Похоже, отвлекся, наплескал на пол. — В слабой надежде отсрочить скандал, Михаил поинтересовался: — Может, отложим до завтра? Чего ночью ходить?
— Да вы смеетесь! — соседка заверещала раздраженно. — К утру все высохнет, да и времени у меня на вас не будет. Открывайте! Или мне всю ночь стоять?
Михаил развел руки, буркнул чуть слышно:
— Что ж теперь делать. Накосячил — буду расхлебывать.
Михаил протянул руку к замку, пальцы обхватили ручку, замедленно повернулись. Ольга смотрела, а внутри с каждым мгновением разрастался протест. Откуда-то пришло ощущение неминуемой потери.
— Нет!
Вытянув руки, она бросилась вперед, но в этот момент замок щелкнул. С удивлением на лице, Михаил повернулся, одновременно отворилась дверь. Ольга резко остановилась, словно налетев на стену, расширенными от ужаса глазами всмотрелась в темный прямоугольник проема, где, подсвеченная льющимся из квартиры светом, застыла девушка: невысокая, плотного телосложения, облаченная в спортивный костюм, коротко стриженая макушка топорщится жестким ежиком волос, голова опущена на грудь.
Заметив ужас в лице Ольги, Михаил начал разворачиваться. Одновременно, девушка подняла голову, в упор взглянув на Ольгу, произнесла:
— Ну, здравствуй, соратница. Жаль, что пришлось встретиться так… — она быстро шагнула вперед, резко вскинула руку.
Раздался негромкий хлопок, Михаил вздрогнул всем телом, с удивлением опустил глаза на живот, где, стремительно набухая влагой, расползалось кровавое пятно. Его руки повисли плетями, покачнувшись, Михаил мягко завалился назад. Рванувшись вперед, Ольга подхватила тело, мягко уложила на пол. Не отрывая глаз от лица гостьи, с ненавистью произнесла:
— И тебе привет, Бритая… Вот значит, чем теперь промышляешь.
Девушка поморщилась, сказала с сарказмом:
— А то сама в бутике торгуешь. Чем учили, тем и занимаюсь.
Михаил стремительно бледнел, рубашка насквозь пропиталась кровью, и алые ручейки потекли на пол, скапливаясь в небольшую лужицу. Зажимая рану ладонью, Ольга неотрывно смотрела на бывшую соратницу, просчитывая, успеет ли сделать коротких три шага до противницы, или злой свинец вонзится в грудь раньше. С трудом выталкивая слова, Ольга произнесла:
— Зачем?
— Это? — Бритая кивнула на Михаила. — Приказ есть приказ, извиняться не буду.
— А Валериана Петровича с семьей, случайно не ты? — Ольга перенесла вес на правую ногу, стараясь проделать это как можно незаметнее.
Бритая произнесла отстраненно:
— Это те трое, что в особняке за городом? Верно.
Готовясь к прыжку, Ольга поинтересовалась:
— Но… почему?
Бритая усмехнулась, холодно ответила:
— Начальство не посвящает, а я не спрашиваю. Думаю, не спрашиваешь и ты.
Чувствуя, как с силой забилось сердце, нагнетая в мышцы кровь, Ольга приготовилась к прыжку, прошептала чуть слышно:
— Не спрашиваю, но и не убиваю.
Пропустив реплику мимо ушей, Бритая произнесла:
— Это твой выбор, не мой. А теперь к делу, — ее голос зазвенел металлом, и Ольга поневоле прислушалась. — Когда мы подъехали к лагерю, ты сохранила мне жизнь, отговорив бежать. Я поняла это, когда одна из новеньких, не вспоминай, тебя уже выпустили, попыталась уйти тем же путем, сиганув прямо через забор. Мы как раз занимались в поле. Представляешь, ее даже не побежали искать. В лесу бабахнуло, а секундой спустя на снег шлепнулся ошметок руки. Как оказалось, там растяжки повсюду.
— Зачем ты мне это говоришь? — прошептала Ольга.
Бритая мгновение помолчала, сказала задумчиво:
— Есть такая поговорка — «долг платежом красен». При всех недостатках моей нынешней работы… Заказа на тебя не было, но, знаешь, свидетелей убирают. Я даю тебе выбор: ты можешь остаться, вызывать скорую помощь, авось твоего друга и спасут, а можешь последовать за мной, и мы, на пару, тряхнем полученными в лагере навыками — одна да останется жива.
— Неплохо, — Ольга глубоко вздохнула, намереваясь атаковать, но противница, не то случайно, не то что-то заподозрив, отступила на пару шагов, увеличив расстояние, погрузилась в сумрак подъезда, чем свела план нападения на нет. — Чем мне грозит второе, я поняла, а насчет первого?..
Из тьмы раздалось отстраненное:
— Наверное, ты догадываешься, идеальных вариантов не бывает. Оставшись, ты сохранишь жизнь парню, но вот себе… Второго шанса не будет. А насчет свидетелей я уже говорила, с ними не устраивают дуэлей, их пристреливают, как собак. Думай, — в проеме мелькнула смазанная тень, застучали, удаляясь, шаги.
Михаил застонал, не открывая глаз, прошептал:
— Не слабые у тебя подруги. Пожалуй, теперь я соглашусь: о некоторых вещах лучше умалчивать.
Ольга наклонилась так, что почти коснулась губами уха, произнесла с нежностью:
— Не бойся, я не брошу тебя. Сейчас мы наложим повязку, вызовем скорую…
Страдальчески сморщившись, слова давались ему с большим трудом, Михаил произнес:
— Не надо. Дай телефон, и уходи немедленно…
— Но ты истечешь кровью!
— Я справлюсь, — он говорил все тише. — Она мне в печень саданула, не в сердце. А лучше — позвони соседям, они помогут. А ты беги, она не отступится.
Ольга уже хотела отмахнуться от услышанного, когда в памяти вновь прозвучали слова — «свидетелей не оставляют», и она с ужасом поняла — сказанное распространяется не только на нее, Михаил точно такой же свидетель, и не останови она Бритую, та найдет его везде, и, не взирая на рану… Дальше мысль обрывалась, не в силах смоделировать чудовищную ситуацию.
Чувствуя, как сердце обливается кровью, Ольга прошептала:
— Держись, все будет хорошо. Я скоро вернусь. — Рванувшись в подъезд, она забарабанила в дверь напротив, закричала в отчаянии: — Помогите, мужу срочно нужна помощь, он тяжело ранен!
Щелкнул замок. За распахнутой дверью выросла мужская фигура. Послышалось опасливое:
— В чем дело?
Ольга умоляюще сложила руки на груди, воскликнула:
— Муж, он ранен. Пожалуйста, вызовите скорую, а я за помощью, — развернувшись, она понеслась вниз.
Выметнувшись на улицу, Ольга мельком осмотрелась. Ни единой живой души, лишь на газоне, подложив руки под голову, развалился пьяный мужичок. Она метнулась вокруг дома, завертела головой, оглядываясь. В бледных отблесках фонарей запоздавшие прохожие, словно серые тени: постукивая палкой, медленно ковыляет старик, рядом, склеившись в сладком поцелуе, застыла парочка, чуть дальше дородная тетка обтирает лоб платочком.
От бессилия, Ольга сдавленно зарычала. Не зная, куда направляется человек, сложно проследить маршрут в многолюдном городе, а уж если это обученный убийца, дело становится и вовсе безнадежным. В отчаянии, Ольга уже хотела вернуться, но вдали мелькнула смутно знакомая фигура. Вглядываясь до боли в глазах, Оля затаила дыхание. Проходя мимо фонаря, человек на мгновение обернулся, и Ольга ахнула: короткий ежик волос, мощная нижняя челюсть, на секунду показалось, что губы сложились в насмешливую улыбку, но на таком расстоянии было уже не разобрать. Человек отвернулся, а Ольга побежала следом, почти не прячась, стремясь лишь к одному — не упустить цель из вида.
Бритая шла не прячась, уверенная, что у бывшей соратницы не хватит духу оставить истекающего кровью любимого, а быть может, просто не подавала виду, отлично осознавая, что горящая ненавистью противница следует по пятам. Когда Бритая прошла мимо остановки, где, в ожидании клиентов, сгрудились на перекур таксисты, Ольга вздохнула с облегчением, двигаться незамеченной по темной улице было на порядок проще, чем преследовать уносящуюся в неизвестность машину, пусть даже и на другом, не менее быстром, но более заметном на пустой дороге авто. К тому же, Бритая вполне могла устроить перестрелку, расстреляв идущую попятам машину, а под занавес, расправившись с лишним свидетелем в лице собственного водителя.
Ольга почти нагнала противницу, когда та свернула в неприметную арку. Оля дошла до поворота, выглянув из-за угла, замерла в раздумии. Ничем не освещенный, проход чернел глоткой огромного чудовища. Обратившись в слух, она несколько мгновений стояла, не шевелясь, решившись, сделала осторожный шаг, затем еще.
Под подошвой предательски хрустнуло, и, почти одновременно, впереди неярко полыхнуло, по стене, на уровне головы, звонко чиркнуло, щеку обожгло осколками кирпича. Ольга бросилась на землю, зашипев от боли, острые грани щебенки больно впились в ладони, перекатилась, уходя с линии огня. Но выстрелов не последовало, лишь тихим шорохом прозвучали поспешно удаляющиеся шаги.
Оля подскочила, бросилась следом, на ходу выхватывая пистолет, но, мгновением позже, спрятала обратно. Ни кто не мог дать гарантий, что пущенная наобум пуля не зацепит какого-нибудь припозднившегося, или просто вышедшего выбросить мусор человека, к тому же, грохот выстрелов наверняка привлечет милицию, что резко усложнит задачу. Ольга криво усмехнулась, не смотря на показательную честность, Бритая оставила за собой кое-какие преимущества: пистолет с глушителем почти не производил шума, а спокойное отношение к смерти случайных людей позволяло особо не церемониться, выпуская пулю за пулей в любой подозрительный объект.
Впереди хрустнуло. Всем телом ощутив опасность, Ольга рванулась в сторону. Хлопок выстрела слился со злым гудением пули, пролетевшей совсем близко. Чертыхнувшись, Оля отскочила за какое-то сооружение. Отогнав паническую мысль, что у противницы может с собой оказаться прибор ночного видения, очень уж близко ложились пули, Оля подпрыгнула. Пальцы зацепились за край крыши, мышцы рук с силой сократились, забрасывая тело наверх. Вытянув шею, Ольга замерла, стараясь хоть что-то разглядеть в кромешной тьме, и не привлечь внимания случайным движением.
Некоторое время ничего не происходило, затем впереди что-то шевельнулось, мелькнула смутная тень. Всматриваясь до боли в глазах, Ольга различила, как противница, перебегая от гаража к гаражу, зигзагами уходит в сторону чернеющего поодаль массива стоящихся домов. Не желая затягивать преследование, Ольга рванулась прямо по гаражам, перепрыгивая с одного на другой. Гаражи располагались неплотно, порой, приходилось в прыжке преодолевать значительное расстояние. Каждый раз, когда под ногами возникала черная пропасть провала, сердце замирало в ужасе, но ноги вновь ступали на твердое и погоня продолжалась.
В одном месте Бритая удалилась от гаражей настолько, что Ольга уже подумывала спрыгнуть, но, прислушавшись к внутреннему голосу, заглушила требования разума, метнувшись дальше по крышам в ускоренном темпе. Некоторое время они бежали параллельно, уравновешенный убийца — беглец, и горящий жаждой мщения преследователь.
Сделав рывок, и едва не сверзившись с очередного гаража, чья крыша оказалась чрезмерно покатой, Ольга вырвалась вперед, но гаражи внезапно кончились. С трудом успев остановиться, для чего пришлось несколько мгновений балансировать на краю, размахивая руками, Ольга пригнулась, всмотрелась в сумерки. Не то глаза успели привыкнуть, не то из-за облаков выглянула луна, но обзор расширился, из тьмы выдвинулись невидимые до того балки, облезшие кустарники, протаяли кучи гниющего мусора, что ранее ощущались лишь по густому смраду.
Высветилась и фигура беглянка. Часто оглядываясь, та быстро шла по извилистой тропинке, петляющей между рытвинами и ухабами. Проследив за очертаниями тропки, Ольга нехорошо улыбнулась, дорожка шла прямиком к гаражам, проходила возле, и, огибая, терялась в разросшихся зарослях репья. Замедлив дыхание, Ольга замерла, страшась хоть как-то проявить себя.
Обернувшись в последний раз и удостоверившись, что ее никто не преследует, Бритая достала мобильник, на мгновение ее лицо осветилось, негромко бросив несколько слов, из-за приличного расстояния Ольга услышала лишь обрывки, двинулась дальше. В момент, когда девушка оказалась точно под ней, Ольга прыгнула.
Несмотря на почти беззвучное исполнение, Бритая каким-то образом ощутила опасность, вскинув голову, в последние доли секунды успела отшатнуться, и направленный в голову удар пришелся по плечу. С жалобным звоном пистолет отлетел в сторону. Мгновенно приняв боевую стойку, Бритая с удовлетворением произнесла:
— Отлично, иного я и не ожидала. Парни не стоят того, чтобы отдавать за них жизнь. Да и никто, по большому случаю, не стоит.
— Возможно, ты удивишься, — Ольга не спускала глаз с противницы, — но он в безопасности.
— Что ж, тем лучше, — Бритая пожала плечами, — значит гнев не сподвигнет тебя на глупые шаги и бой будет относительно честным.
Следя за малейшими перемещениями Бритой, Ольга поинтересовалась:
— Относительным? Разве у нас не равное положение?
Собеседница усмехнулась, блеснув зубами, выдохнула со свистом:
— Нет. Ты все еще не способна убить, в отличие от… — последние слова смазались, смятые рывком.
Не смотря на то, что Ольга смотрела во все глаза, начало атаки она все же пропустила, и первые несколько ударов не прошли лишь благодаря отточенным в лагере рефлексам. Девушки закружились, стремительно нанося удары и уклоняясь от ответных атак. Со стороны могло показаться, что две подружки затеяли какую-то веселую игру, настолько молниеносно наносились удары. Ни стонов пощады, ни криков ярости, лишь сквозь стиснутые зубы со свистом вылетает воздух.
Бок взорвался болью, со лба, заливая глаз, заструился кровавый ручеек, заныли костяшки пальцев. Ольга ощутила, что, не смотря на примерно равную комплекцию, уступая в скорости, противница превосходила шириной плеч и прочностью костяка, Бритая подготовлена луче. Сказались месяцы непрерывной работы на хозяина, когда на тренировки выделялось от силы пару часов в неделю, а иногда и того меньше.
От хлесткого удара занемело плечо, рука сразу стала двигаться намного медленнее. По бедру вскользь пришелся удар ботинка, немного ниже, и с коленом можно было бы распрощаться. Ольге начало казаться, что перед ней не человек, а обтянутая кожей машина, часть ударов Бритая блокировала, а остальные пропускала, не замечая. Ощутив, что силы начинают иссякать, Ольга зарычала сквозь зубы, нагнетая в грудь ненависти, вызвала в памяти картины прошедшего вечера: похолодевшие тела Валериана Петровича с женой, истекающую кровью Лолиту, побелевшее лицо Михаила, с расширенными зрачками, где плещется боль.
Злость придала решимости, и Ольга пошла на опасный прием, раскрывшись, приняла телом удар, и, одновременно, контратаковала, пытаясь достать в шею. Ребра взорвались болью, перед глазами заплясали огни, но удар, хоть и ослабленный, боль стеганула с такой силой, что даже отточенное до рефлекса движение дало сбой, достиг цели. Бритая зашаталась, схватилась за горло, разом превратившись из неуязвимого голема в неподвижную мишень, и Ольга не упустила момента, выгнувшись, словно в спину вогнали раскаленный штырь, она ударила ногой в грудь противнице, вложив в движение остатки сил.
Бритая отлетела, с такой силой впечаталась в гараж, что железная стена загудела, но ослепленная болью, тут же вновь ринулась в атаку. Вскрикнув от клокочущей внутри ярости, Ольга ударила вновь, не дожидаясь повторного нападения, прыгнула следом. Придавив противницу коленом к земле, она вытащила пистолет, в течение всего боя провисевшего в кобуре бесполезной игрушкой, взвела курок, и, приставив ко лбу поверженной, прохрипела:
— Теперь вопросы задаю я.
Оскалившись, Бритая хрипло засмеялась. Кровь струилась из разбитого при падении носа, превращая лицо в чудовищную маску, а в глазах мерцали безумные искры. Ольга на мгновение решила, что бывшая соратница чересчур сильно ударилась головой, но Бритая, словно прочла мысли, сказала с насмешкой:
— Вопросы? У тебя еще остались какие-то вопросы?
Чувствуя, как начинает испаряться злость, словно получившее передышку тело спешно бросило все силы на восстановление поврежденных участков, забирая энергию у ненужных больше эмоций, Ольга произнесла:
— Немного, но они есть. Прежде всего, где проживает шеф?
В горле Бритой заклокотало, сплюнув кровавый сгусток, она поинтересовалась со смешком:
— Кого ты называешь шефом?
— Кого? — Ольга на мгновение опешила. До этого ей не приходило в голову, что к происходящему мог быть причастен кто-то кроме Геннадия Леонидовича. Но недоумение тут же прошло, сменившись подозрительностью. — Хорошо, скажи кто твой шеф.
— В разговоре я называю не иначе как «босс». А что касается имени… Не знаю.
— Допустим, — Ольга не унималась. — Тогда следующий вопрос, почему он заказал хозяина, а не меня? Ведь это было бы проще.
— Не знаю, — эхом повторила Бритая.
Ольга ощутила, что вновь начинает злиться. Нахмурившись, она прошипела зло:
— Я по-прежнему разговариваю с тобой, как с человеком, но если продолжишь в том же духе, пристрелю как собаку.
Бритая растянула губы в улыбке, отчего ее лицо стало еще страшнее, сказала насмешливо:
— Там, где я работаю, рано или поздно убивают, и лучше, если это будут чужие, чем свои, меньше мучений.
— Полагаешь, я не смогу причинить достаточно мук той, что испортила мне судьбу? — Ольга нехорошо прищурилась.
Бритая сделала попытку шевельнуть плечами, но лишь нелепо дернулась, скривившись от боли, прошептала:
— Делай, что считаешь нужным. Я проиграла, теперь твой черед.
— В таком случае….
Стиснув челюсти до хруста в зубах, Ольга опустила пистолет, так что ствол уперся в грудь девушке на уровне сердца, чувствуя, как задрожали пальцы, обхватила оружие двумя руками. Палец коснулся крючка, надавил, проталкивая неподатливый металл, в сердце болезненно кольнуло, и чем дальше сдвигался курок, тем сильнее кололо в сердце, пока болью не пронзило всю грудь. Ольгу охватило глухое страдание, от осознания того, что сейчас прервется чья-то жизнь, не где-то далеко, за закрытыми дверями и высокими заборами, отгороженная от реальности холодным бетоном стен, а здесь, совсем рядом.
Разум советовал, требовал, кричал, но внутри родился и с каждым мгновением рос протест, против того, что она должна убить. Не должна! А если и должна, то не сейчас, и не эту девушку, в глазах которой читается ожидание смерти, а того, кто управляет нитями, того, кто натравил почти ставших подругами девушек, друг на друга, того, кто возомнил себя богом, распоряжаясь жизнями и смертями других: черная тень прячущаяся за спинами подручных, сидящий в центре паутины паук, шеф и наставник — Геннадий Леонтьевич.
Вернув курок на исходное место, Ольга спрятала пистолет, замедленно встала. Глядя снизу вверх, Бритая произнесла отстраненно:
— Что ж, неплохое решение, но ты должна понимать, что мы увидимся вновь.
— Будет день — будет и пища, — процитировала Ольга пришедшие на память строки. — Но пока не пришло то время, когда что-то заставит меня убивать помимо воли.
Возвращаясь, Ольга приметила возле дома машину скорой помощи, тут же суетились люди в белых халатах. Мучимая сильнейшей тревогой, она поспешила к подъезду, но взгляд наткнулся на стоящий поодаль милицейский бобик, и шаги сами собой замедлились. Ольга замерла в раздумии. С момента убийства семьи хозяина прошло всего несколько часов, и ее вряд ли стали разыскивать, но подстраховаться не мешало. Обойдя дом по кругу, Ольга затаилась в зарослях кустов на противоположной стороне двора.
Когда из дверей подъезда двое мужчин в белых халатах вынесли покрытые простыней носилки, Ольга ощутила, как в голове начало мутиться, в груди защемило так, что стало трудно дышать, она схватилась за ветку, рванула ворот рубахи так, что отлетели пуговицы. Один из стоящих у машины врачей взмахнул руками, крикнул так, что окружающие невольно вздрогнули:
— Шевелитесь, вашу мать! Он же кровью изойдет до больницы!
Мужчины живо соскочили с крыльца, осторожно погрузили носилки в машину. Рявкнул мотор, замерцал синий маячок на крыше, «скорая» рванула с места, спасая хрупкую человеческую жизнь. Ольга ощутила, как с плеч будто сняли тяжелую глыбу. Жив! Ощутив безграничную радость, она закусила губу, сдерживая рвущийся наружу крик ликования, оттого, что хоть кто-то из близких людей пережил этот ужасающий вечер.
Милиционеры же не спешили уезжать, стояли возле машины, затем, негромко о чем-то переговариваясь, курили у подъезда. В окнах квартиры горел свет, время от времени, мелькали силуэты людей. Наконец свет потух, милиционеры уехали, а спустя немного времени погасли и желтые квадраты соседских окон. На всякий случай, выждав еще некоторое время, Ольга вышла из укрытия, поглядывая по сторонам, двинулась в сторону дома.
Подъезд встретил тяжелым запахом табака, создавалось впечатление, что все приехавшие, от врачей, до милиции, поднимаясь к квартире, сочли своим долгом выкурить по сигарете, а то и не по одной. Поморщившись, Ольга рванула ставню, открывая доступ свежему воздуху. Прохладный ночной ветерок ворвался в подъезд, игриво взвихрил занавески. Сразу же потянуло сквозняком, воздух начал очищаться.
Пройдя последний пролеты на цыпочках, Ольга приникла ухом к двери, несколько минут стояла не шевелясь, но так ничего и не услышав, достала ключи, отперев замок, осторожно вошла. Квартира встретила ее множеством незнакомых запахов, среди которых преобладал тяжелый сладковатый аромат. Включив свет, Ольга поняла чем именно пахнет. На полу, размазанное по всему коридору, темнело огромное кровяное пятно, многочисленные отпечатки подошв веером расходились по комнатам, превращая квартиру в сюрреалистический коллаж.
При виде засохшей крови, Ольга вновь ощутила болезненный укол в сердце, но тут же постаралась взять себя в руки, вспомнив, что Михаил в руках врачей, и ненужные опасения лишь измотают психику, и без того перенапряженную за последние сутки сверх всякой меры. Раздевшись, после вечерних приключений деловой костюм представлял из себя жалкое зрелище, Ольга вооружилась тряпкой и принялась уничтожать следы пребывания «гостей». Она непрерывно терла и скребла, раз за разом меняя воду и, наконец, по прошествии получаса, прихожая засияла такой чистотой, что глядя на блестящий линолеум, почищенную обувь и аккуратно развешанную одежду никто бы не смог предположить, что совсем недавно квартира напоминала мясоразделочный цех.
Когда в квартире воцарился порядок, Ольга поужинала, наскоро пожарив котлет из остатков фарша. Котлеты получились недосолены и слегка подгорели, но Оля вдруг ощутила такой голод, что, не взирая на недостатки, смела ужин в считанные минуты. Едва желудок наполнился, непреодолимо потянуло в сон. Махнув рукой на немытую посуду, Ольга быстро ополоснулась под душем и, едва коснувшись постели, погрузилась в глубокий сон.
От звонка в дверь Ольга подскочила на кровати, сон мгновенно слетел. Завернувшись в простыню, она вышла в прихожую, не забыв прихватить пистолет, спросила подчеркнуто сонным голосом:
— Кто там?
За дверью завозилось, послышался гулкий голос:
— Сосед. Вы стучали ночью ко мне…
Ольга выглянула в глазок, за дверью обозначился силуэт крупного мужчины, помедлив, отворила. Спрятав пистолет за спину, и отступив на шаг назад, она поинтересовалась:
— Вам что-то нужно?
Сосед окинул Ольгу неодобрительным взглядом, сказал желчно:
— Скорее, это нужно вам.
Ольга кивнула, произнесла ровно:
— Я вас слушаю.
— Поскольку вчера вас так и не дождались, врач просил передать, что мужа увезли в четвертую городскую больницу. Захотите наведаться, спросите его в отделении хирургии.
— Благодарю, — Ольга улыбнулась. — Вы мне очень помогли.
Мужчина постоял еще несколько мгновений, явно чем-то тяготясь, не выдержал, сказал с досадой:
— Что-то в этом мире не так, если полумертвый муж лежит в больнице, а жена спокойно спит, даже не затруднившись узнать адрес… И хорошо еще если одна! — с ненавистью выкрикнув последние слова, он, прихрамывая, пошел вниз по лестнице, высокий и нескладный.
Ольга с грустью проводила соседа взглядом, с тяжелым вздохом закрыла дверь. Слова оставили неприятный осадок, но объяснять подробности было бы в высшей мере неразумно, выбросив разговор из головы, Оля занялась делами. Позавтракав, она закончила с упаковкой вещей, сложившаяся ситуация грозила непредсказуемыми последствиями и собранные сумки могли пригодиться в любой момент, после чего быстро оделась.
От неизменных костюмов уже тошнило, но спрятать пистолет как-то иначе не представлялось возможным. Облачившись в новенький костюм, состоящий из короткой юбки, белой атласной рубашки и строгого делового пиджака, скроенного настолько удачно, что и на деловом собрании и на праздничной вечеринке смотрелся одинаково уместно, Ольга покинула квартиру. Захлопнув дверь, она стала спускаться, когда мелькнувшая мысль о возможных визитах незваных гостей заставила замедлить шаг.
Вернувшись, Оля в задумчивости остановилась возле двери. Взгляд наткнулся на россыпь обгорелых спичек. Нагнувшись, Ольга подобрала пару наименее грязных, втиснула в дверной зазор, расположив одну над другой, если дверь отворят, спички неминуемо выпадут, предупредив хозяйку о посетителе, после чего, более не раздумывая, спустилась по лестнице и вышла из дома.
Первым делом Ольга поехала по подсказанному соседом адресу, но прежде зашла на рынок, долго придирчиво выбирала фрукты, пока сумка не наполнилась до верху, после чего, сожалея, что не взяла сумку пообъемистее, двинулась дальше. В регистратуре поинтересовались фамилией поступившего. Миниатюрная женщина с детским личиком и большими испуганными глазами подробно объяснила, как, и куда именно нужно идти. Горячо поблагодарив девушку, Ольга сунула в окошечко огромное яблоко, не взирая на вялые протесты, заставила принять подарок.
Поднявшись на третий этаж, Ольга двинулась к указанной палате, чувствуя, как с каждым шагом сердце бьется все сильнее. Когда на плечо мягко легла рука, Оля вздрогнула от неожиданности, резко обернулась. Позади, мягко улыбаясь, стоял пожилой доктор: мясистый нос, подбородок висит дряблой тряпочкой, на лбу глубокая залысина, но бледно-голубые, выцветшие глаза смотрят с пытливым интересом.
— Кого-то потеряли, милочка? — доктор улыбнулся, отчего в уголках глаз лучиками собрались морщины.
Не смотря на внешнюю строгость, пожилой врач действовал на удивление умиротворяюще. Улыбнувшись в ответ, Ольга произнесла:
— Вчера ночью к вам поступил больной с огнестрельным ранением.
И хотя глаза блеснули огоньком, врач сурово произнес:
— К нам поступают много больных, в том числе и стреляные. А вы кто ему будете?
Ольга на мгновение ощутила себя ученицей на уроке у строгого учителя, ответила растеряно:
— А я… я его жена.
Уловив запинку, доктор едва заметно усмехнулся, сказал с подъемом:
— Ну, раз жена, тогда конечно. Какие могут быть разговоры?
— Правда? — Ольга расцвела. — Тогда я загляну к нему. Вы не против? Перекинусь парой слов, да фруктов оставлю. Говорят, полезно, для выздоравливающих, — на последнем слове она на мгновение побледнела, но быстро с собой справилась, взглянула вопросительно.
От врача не укрылась ни мгновенная бледность, ни, выступившие, несмотря на улыбку, желваки. Помолчав, он произнес уже более мягко:
— Я-то не против. Разве мне жалко? Но вот санитарно-гигиенические правила не позволяют в первые дни приносить тяжело больным… — заметив, как дрогнуло лицо собеседницы, он поспешно добавил, — в том числе и выздоравливающим, стороннюю пищу. Ведь ваш муж, если не ошибаюсь, Пришвин Михаил?
— Да, да, конечно, — Ольга закивала, скрывая смущение.
— Он потерял много крови, и я бы вам не советовал его волновать понапрасну. Пару-тройку дней и он будет в порядке, но до того… сдержите эмоции, отложите визит.
Ольга воскликнула умоляюще:
— Но хотя бы увидеть! Ведь вы позволите мне такую малость?
— Конечно, конечно, — защищаясь, доктор выставил перед собой ладони. — Смотрите на здоровье, я вас даже самолично провожу до палаты.
Следуя за врачом попятам, Оля подошла к одной из палат. В дверях, на уровне глаз, находилась забранная прозрачным стеклом продолговатая прорезь. Приложив палец к губам, врач указал на дальний угол палаты. Ольга приникла к стеклу, чувствуя, как учащенно забилось сердце, взглянула в указанном направлении.
На кровати, укутанный одеялом, неподвижно лежит мужчина, лица не видно, но по каким-то едва уловимым деталям, Ольга догадалась, что это Михаил. Но тут мужчина заворочался, повернул голову. Открылось побледневшее лицо, исхудавшее настолько, словно человека месяц морили голодом: глаза закрыты, губы запеклись и растрескались, но дыхание ровное, грудь чуть заметно поднимается и опускается в такт дыханию. Ольга покачала головой, доктор не обманул, беспокоить Михаила в таком состоянии не стоило, отвернувшись от окошечка, отошла в сторону, поманила врача за собой. Когда тот приблизился, всем своим видом выражая внимание, она произнесла:
— Действительно, это была не лучшая мысль. Хорошо, что вы не пустили меня к нему. Потом бы себя заела за глупость.
— Ну что вы, — врач развел руками, — это моя обязанность.
Ольга взглянула на пакет, сказала в затруднении:
— Раз ему пока нельзя фрукты, может быть, я их где-нибудь тут оставлю, чтобы не тащить назад?
— Можно, — доктор кивнул, — у нас в ординаторской есть холодильник. Не скажу, что подобное поощряется, но, в качестве исключения, могу поспособствовать. Единственно, что прикажете делать, если продукты подпортятся? — он взглянул пытливо.
Секунду подумав, Ольга махнула рукой, сказала с подъемом:
— А знаете, раздайте их прочим больным, кому можно, и никакой головной боли. А фруктов я еще принесу. Идет?
Из больницы она вышла налегке. За здоровье Михаила можно было больше не беспокоиться, и заняться непосредственными делами. Мелькнула мысль робкая мысль, что, было бы хорошо осведомиться насчет Лолиты, но Ольга отогнала ее, как несвоевременную. Теперь предстояла наиболее сложная и утомительная часть работы, обнаружить место проживания шефа. Слабо рассчитывая на успех, Ольга пару раз набрала номер, но ответом стали лишь бесконечные гудки, и она приступила к поискам.
Сперва Ольга гуляла поблизости тех мест, где когда-то шеф назначал встречи, но, объект поисков либо не выходил в это время на улицу, либо, что вероятнее всего, жил совсем в другой части города, и, прекратив бесполезные шатания, она принялась ездить по всему городу на транспорте, напряженно вглядываясь в поток проносящихся за окнами машин. Когда от езды начинало кружиться в голове, а к горлу подкатывала тошнота, Ольга выходила на очередной остановке, не торопясь, прогуливалась по улицам, выбирая наименее людные.
В одну из таких прогулок, отдыхая от напряженного дня, Ольга неторопливо шла по незнакомой улочке, погрузившись в мысли и вгрызаясь в стаканчик с мороженным, когда что-то смутно знакомое привлекло внимание. Вернувшись к реальности, Ольга замедленно осмотрелась, пытаясь определить раздражитель, но в этот момент на противоположной стороне дороги рявкнул мотор. Больше по инерции, чем осознанно, она повернула голову и остолбенела, возле машины, беседую с незнакомым мужчиной, стоял шеф.
Встреча оказалась столь неожиданной, что Ольга сперва растерялась, а когда опомнилась, мужчина уже шел прочь, а Геннадий Леонидович садился в машину. Мороженое полетело в сторону. Не задумываясь о последствиях, Ольга бросилась наперерез, размахивая руками, и крича что-то бессмысленно-угрожающее. Но шеф уже сидел за рулем. Мотор зарычал сильнее, и автомобиль помчался по дороге, с ходу набрав приличную скорость. Вне себя от бешенства, Ольга побежала следом, сдавленно рыча сквозь стиснутые зубы, но несмотря на взятый безумный темп, автомобиль с легкостью ушел вперед, а потом и вовсе пропал из виду, скрывшись за одним из поворотов.
Ослепленная ненавистью, Ольга бежала до тех пор, пока ноги не начали заплетаться, а в боку разросся колючий шар боли, и даже тогда, она продолжала идти, шепча пересохшими губами нечто нечленораздельное. Из проезжающих мимо машин косились водители, кто-то раздраженно гудел, кто-то крутил пальцем у виска, но все, как один, объезжали бредущую девушку по широкой дуге.
Уже намного позже, сидя в кафе, Ольга с удивлением вспоминала произошедшее, не понимая, что на нее нашло. По всей видимости, последние события не лучшим образом сказались на психике, наслаиваясь одно за другим, откладывались в памяти, вылившись неконтролируемой вспышкой ярости, лишь только представилась возможность. Ольга с холодком представила, что могло произойти, заметь ее в этот момент шеф: сбил бы машиной, вышел и хладнокровно пристрелил посреди улицы, или, оглушив умелым ударом, в тот момент она бы и помыслить не смогла о серьезном сопротивлении, бросил в машину, отвез на ближайшую свалку и там похоронил, нацепив на голову полиэтиленовый мешок и оставив в ближайшей куче мусора?
Начиная со следующего утра, Ольга приступила к поискам с повышенным рвением. Купив в ларьке карту города, она разделила районы на сектора, используя в качестве границ улицы, присвоила каждому порядковый номер, и методично, с несгибаемым упорством, принялась прочесывать участки один за одним, отмечая пройденные крестиками.
Первые два дня результата не принесли, обойдя почти две трети города, Ольга в кровь стерла ноги, поругалась с несколькими владельцами собак, чьи питомцы проявляли недвусмысленные агрессивные намерения, и едва не подралась с компанией пьяных подростков, чересчур настойчиво желающих познакомиться с одинокой девушкой. Ольга уже вышла из себя, но проходящий мимо мужчина вмешался, чем, сам того не ведая, избавил детей от крепкой взбучки.
Глядя, как подростки удаляются, время от времени бросая в их сторону снисходительные взгляды, мужчина укоризненно произнес:
— Осторожнее надо быть, девушка. Вот попадись кто другой, не я, прошел бы мимо, а то и поглазеть остановился, чем дело кончиться. Что бы вы делали?
Испытывая раздражение, смешанное с разочарованием, оттого, что не удалось излить гнев естественным путем, Ольга бросила сердито:
— Провела бы разминку, что не успела сделать утром.
— Для чего? — мужчина выглядел ошарашенным.
— Чтобы одним отбить желание знакомиться, а другому смотреть, — развернувшись, Ольга гордо удалилась, провожаемая удивленным взглядом незнакомца.
Вечерами, возвращаясь домой, Ольга заглядывала в щель дверного проема, но спички находились на прежнем месте, и, успокоенная, она заходила в квартиру, не опасаясь, что внутри придется столкнуться с засадой из милиционеров или притаившимся киллером. Конечно, оставалась небольшая вероятность, что кто-нибудь мог проникнуть в квартиру, разбив стекло в окошке, или, того хуже, затаиться на соседней крыше со снайперской винтовкой, но подобные предположения попахивали паранойей, и Ольга, без того напряженная до предела, предпочла не нагнетать, опасаясь за устойчивость собственной психики.
На третий день, как обычно, покинув дом с первыми лучами солнца, Ольга сверилась с картой. Бумага пестрела пометками, неисследованным оставался лишь самый краешек в южной части города, где почти не было жилья, и в основном располагались производственные помещения. Прикинув на глаз дорогу, Ольга неспешно двинулась в нужном направлении.
Транспорт еще не появился, шагая по улицам, она наслаждалась утренней красотой города. Пустые дороги, влажный от прошедших ночью поливальных машин асфальт, блестящие капельками росы венчики цветов, распахивающиеся навстречу солнцу, прекрасный мир в котором нет места ненависти и боли. Разом нахлынули воспоминания: вот она ползает по грядкам, радостно смеясь, руки тянутся к ярким бусинам ягод, а стоящие неподалеку взрослые улыбаются и говорят что-то ободряющее, а вот они вместе с одноклассником идут по осенней улице, деревья залиты багрянцам, под ногами шуршат, рассыпаясь грудами несметных сокровищ, разноцветные листья, спутник несет оба портфеля и что-то оживленно говорит…
Что-то преградило дорогу. Улыбаясь мыслям, Ольга вынырнула из воспоминаний, застыла в ступоре, рядом, почти касаясь руки холодным металлом корпуса, стояла машина шефа.
Не веря глазам, Ольга обошла автомобиль по кругу, взглянула на номера. Сомнения исчезли. Волей случая она набрела на то, что безрезультатно искала последние дни. Мелькнула растерянность. Мелькнула и пропала, сменившись удовлетворением. Судя по уютному дворику и окружающим жилым домам, шеф если здесь и не жил, то уж точно не работал.
Ольга осмотрелась: пышные деревья, зелеными зонтиками нависающие над ржавыми гаражами в противоположной части двора, могли послужить отличным местом для наблюдения, крыши гаражей откроют обзор всего двора, а густые ветви деревьев скроют от любопытных взоров, позволив оставаться невидимой до того момента, когда… Ольга передернула плечами, сбрасывая возникшее возбуждение, направилась в сторону деревьев.
При ближайшем рассмотрении все оказалось еще лучше. Несмотря на умеренную высоту, гаражи стояли обособленно, не примыкая ни к глухой стене стоящего позади здания, ни к растущим вокруг деревьям, что откровенно радовало, вездесущие дети, повсюду сующие любопытные носы, не смогут помешать, ни в силах преодолеть вертикальную трехметровую стену.
Осмотрев предстоящее укрытие, Ольга с удовлетворением кивнула. Покинув двор, она двинулась в сторону зеленеющего неподалеку ларька круглосуточной продажи горячих бутербродов. Из-за стекла на нее глянула сонная физиономия продавщицы, натужно улыбнувшись, судя по всему, Ольга выдернула ее из объятий сладкого сна, продавщица вежливо поинтересовалась:
— Что желаете?
Мельком взглянув на приклеенный к стеклу яркий рекламный буклет, где, привлекая сочными красками, красовались изображения товара в натуральную величину, Ольга заказала десяток бутербродов. Немного подумав, попросила добавить пару шоколадок и бутылку с минеральной водой. Расплатившись, она вернулась обратно во дворик, подошла к гаражам. Забросив пакет на крышу ближайшего, Оля отошла на несколько шагов назад, коротко разбежалась, с силой оттолкнувшись ногами. Пальцы ухватились за выступающий металлический козырек, мышцы плеч сократились, выталкивая тело наверх. Словно выныривая из воды, она легко взлетела на крышу, а мгновением позже уже деловито осматривалась, привычно отмечая особенности убежища.
Крыша оказалась покрыта толстым слоем сухой листвы. Улыбнувшись, часы вынужденной бездеятельности предстояло провести в комфорте, Ольга принялась разгребать листья, сооружая импровизированное гнездо. Закончив с приготовлениями, она легла на живот и приступила к наблюдению.
В течение часа двор оставался пуст и Ольга с трудом боролась с сонливостью, щипая себя за руку и время от времени с силой протирая глаза. Первыми появились собачники, недовольные, они бродили вслед за скачущими от радости питомцами, словно зомби, утаскивая визжащих от обиды воспитанников, едва те успевали справить естественные нужды. Некоторое время спустя, потянулись на работу несчастные, чей отпуск уже закончился, либо пришелся на холодное время года, ежась от утренней прохлады, они семенили в сторону остановки, появляясь из подъездов по одному, а то и целыми группами.
Ольга смотрела во все глаза, боясь пропустить момент выхода шефа, но, стоило ей на мгновение отвлечься, как Геннадий Леонидович возник возле машины, мгновение назад двор был пуст, и вот он уже стоит возле автомобиля. Ольга обозвала себя последними словами, но в этот момент шеф похлопал себя по карманам, раздраженно взмахнул рукой, и быстро направился в сторону ближайшего подъезда.
Оля улыбнулась, обстоятельства складывались как нельзя лучше, оставалось лишь дождаться, когда шеф вернется, чтобы последовать за ним до квартиры, а там… Дыхание участилось, а кулаки сжались сами собой, когда она представила сладостный момент мести. Идеально продуманный план омрачала лишь одна мысль — что если шеф вернется не один, а в сопровождении группы лиц, или, что еще хуже, не вернется вовсе, ведь вполне может оказаться, что здесь живет его любовница, друг или один из соратников, у которого он задержался до утра, обсуждая животрепещущие рабочие моменты.
Отмахнувшись от ненужных сомнений, Ольга впилась взглядом в подъездную дверь. Через несколько минут шеф вышел вновь, с ходу запрыгнул в машину и выехал со двора. Выждав на всякий случай четверть часа, Ольга соскользнула с гаражей, подошла к подъезду, осмотрев дверь, с трудом сдержала ругательство. Возле ручки топорщилась острыми гранями коробочка электронного замка.
Коснувшись ручки, Ольга мягко потянула на себя, особо не надеясь на успех, но дверь неожиданно отворилась. Не веря в удачу, она провела рукой по торцу двери. На том месте, где должен был располагаться язычок, пальцы провалились внутрь. Судя по всему, замок отнесли в починку, и теперь дверь только выглядела неприступной, представляя непреодолимую преграду лишь для домашних животных и маленьких детей.
Ольга вошла в подъезд, огляделась: свежая штукатурка на стенах, ярко окрашенные перила, аккуратные двери квартир, неспешно двинулась вверх, присматриваясь к каждой двери. На последнем этаже неприятным открытием стало отсутствие чердачного люка. Скептически оглядев верхнюю площадку лестницы, без малейшего намека на запасной выход, Ольга покачала головой, но не расстроилась. День итак начался удачно, можно даже сказать, чересчур, чтобы подобное везение могло продолжаться долго.
Вернувшись на улицу, Ольга обошла дом вокруг, пристально изучив наружную архитектуру. Здесь ее постигло второе разочарование, пожарная лестница отсутствовала как таковая, не то спиленная в неизвестных целях, не то просто незапланированная в проекте. Ко всему прочему балконы торчали редкими пеньками, располагаясь друг от друга столь удаленно, что воспользоваться ими в качестве дополнительного выхода смог бы разве какой-нибудь человек-паук.
Вернувшись во двор, Оля заняла исходную позицию. Увиденное не радовало, в случае осложнений действовать придется на пределе возможностей. Устроившись удобнее, она расслабилась, отбросив неуместные эмоции и погасив мысли, погрузилась в состояние полудремы, стараясь удерживать двор в поле зрения. Потянулись томительные часы ожидания. Когда мышцы начинали ныть, утомленные неподвижностью, она коротко разминалась, сменив положение тела, продолжала наблюдение.
Солнце поднялось в зенит, неподвижный воздух загустел от жары, но поверх гаражей оставалось прохладно, густая листва деревьев надежно защищала от палящих лучей, а от металла тянуло приятной прохладой. Проголодавшись, Ольга съела пару бутербродов, затем, разохотившись, еще один. После чего, лишь время от времени прикладывалась к бутылке с минералкой, да кусочек за кусочком грызла шоколад.
Солнце медленно, но неуклонно сдвигалось на запад, с работы начали возвращаться люди. Чувствуя, что от усталости начинает «плыть», отвлекаясь на посторонние вещи, Ольга встряхнулась, ополоснула лицо остатками воды, несколько раз ударила себя по щекам, так что кровь бросилась в лицо. Это помогло, но ненадолго. Через полчаса она вновь поймала себя на том, что с интересом разглядывает севшую на край крыши стрекозу, с упоением любуясь переливающимися лопастями крыльев.
Зашумел мотор. Ольга подняла глаза, и оцепенение разом слетело, сменившись напряжением. Во двор въехала уже знакомая машина. С замиранием сердца Ольга смотрела, как автомобиль паркуется на то же место, что и утром. Фыркнув, замолчал двигатель, из салона вышел Геннадий Леонидович, тронул пультик сигнализации. Оля с облегчением вздохнула, объект вернулся, и вернулся один. Удача по-прежнему сопутствовала ей и это нужно было использовать. Соскользнув с гаража на землю, Ольга притаилась за деревом и в момент, когда за шефом захлопнулась дверь подъезда, рванулась следом.
Шорох травы под ногами, смазанные силуэты машин. Невысокий заборчик преграждает путь. Качнувшись, мир встает на место, а заборчик остается далеко позади, преодоленный в едином прыжке. Глаза прикипели к двери, что с каждым мгновением разрастается, вытесняя собой прочие элементы окружения. Рывок. Дверь еще только начинает отворяться, но тело уже штопором ввинчивается в образовавшуюся щель, стремясь к заветной цели. Повторяясь снова и снова, в черепе колотиться лишь одна мысль — только бы успеть!
Слуха касается звяканье ключей, тысячекратно усиленное, болью отдается в затылке. Только бы успеть… Надрываясь, мышцы сокращаются, бросая тело вверх по лестнице, сразу через несколько ступенек. Один пролет, второй. Сверху доносится щелканье замка. Третий. Челюсти сжимаются так, что скрипят зубы. Еще немного… только бы успеть. Очередной поворот. Возле распахнутой двери, спиной к лестнице, замер мужчина. Последний рывок. Фигура приближается скачком. В руке, словно по мановению волшебной палочки, возникает пистолет, ствол упирается в обтянутую пиджаком спину. Успела!
Мужчина стоит недвижимо, не делая попыток обернуться или сбежать, лишь вздувшиеся мышцы шеи, да чрезмерно ровная спина выдают скрытое напряжение. Тяжело дыша, рывок отнял изрядно сил, Ольга произнесла зло:
— Заходите, Геннадий Леонидович, не стесняйтесь. Нужно поговорить.
Едва раздались первые слова, шеф заметно расслабился, или это только показалось, но, более не медля, спокойно прошел в квартиру. Двигаясь вплотную сзади, Ольга вошла следом, потянула за собой дверь, на ощупь защелкнула замок. Шеф нагнулся, подчеркнуто замедленными движениями снял ботинки, двинулся в комнату. Ольга прошла следом, бросая быстрые взгляды по сторонам.
Небольшая, со вкусом обставленная квартира: изящная мебель, обои мягких цветов. Просторная гостиная почти пуста, в углу, напротив окна, рабочий столик с ноутбуком, диванчик, пара кресел, на стене, удерживаемый парой медных штыречков, восточный меч. Ольга на мгновение задержала взгляд. Клинок с едва заметным рисунком, падающие из окна солнечные лучи красиво переливаются на металле, кожа на рукояти натерта до блеска, но не вся, местами, что, значит, прежде чем попасть на стену, оружие часто использовали.
Геннадий Леонидович прошел через комнату, все также замедленно присел в одно из кресел, проследив за направлением взгляда гостьи, чуть заметно улыбнулся, сказал негромко:
— Подарок. Один хороший знакомый из Японии вручил на юбилей. — Нахмурившись, добавил: — А теперь к делу. Я тоже иногда люблю веселые розыгрыши, но не до такой степени. В чем дело?
Оторвав взгляд от оружия, Ольга пристально взглянула на шефа. Сидящий перед ней мужчина не выглядел ни обеспокоенным, ни тем более напуганным, лишь залегшая меж бровей глубокая морщина выдавала напряженную работу ума. Будь на его месте другой, Ольга засомневалась бы, рассылающий убийц распорядитель не может быть столь хладнокровен в присутствии пришедшей за ним вооруженной жертвы, но она лишь нахмурилась, сказала в раздумии:
— Я даже не знаю, стоит ли вам что-то говорить. На мой взгляд, лучшим выходом будет просто убить вас, и уйти как можно быстрее.
Геннадий Леонидович побарабанил пальцами по ручке кресла, сказал задумчиво:
— Что ж, разумно. В случае, если ты получила прямые указания, так и надлежит сделать. Но, коль скоро я с тобой все еще говорю, а не валяюсь с пулей во лбу, хотелось бы уточнить кое-какие детали. Мало ли, вдруг это всего лишь досадное недоразумение…
— Недоразумение! — Ольга рванулась вперед так резко, что собеседник вздрогнул. Чувствуя, как волна злости поднимается изнутри, прошипела: — Уничтожение семьи заказчика, попытка убийства близких, нынче это называется недоразумение?
На лице шефа отразилось такое недоумение, что Ольга в очередной раз заколебалась, но тут же вновь отбросила сомнения. Люди подобные шефу были способны изобразить что угодно, усыпляя бдительность, а когда, успокоенный мнимой беспомощностью, человек поворачивался спиной…
Геннадий Леонидович кашлянул, произнес как можно мягче:
— Я понимаю, это звучит не очень убедительно, но… Не могла бы ты в трех словах описать, что именно произошло?
— Зачем? — Ольга устало вздохнула. — Чем дольше я буду разговаривать, тем больше вероятность, что мне что-нибудь помешает: люди, обстоятельства. К тому же, результат не изменится. Как бы мне ни претили убийства, но на этот раз я все же нажму на крючок, — она начала медленно поднимать пистолет.
Глядя Ольге прямо в глаза, шеф произнес насмешливо, хотя было заметно, что веселость дается ему с трудом:
— Помнишь, мы говорили о разнице между «неплохо», и «отлично»?
— Допустим, — Ольга нахмурилась, не понимая, куда клонит собеседник.
Геннадий Леонидович продолжил, ни на мгновение не отводя взгляд:
— Ты меня выследила, застала врасплох, держишь на мушке. Ты молодец. Но, не смотря на все, это по прежнему всего лишь «неплохо».
Ольга покачала головой, сказала с грустью:
— Это уже не важно.
— Нет важно! — на этот раз шеф рявкнул так, что вздрогнула Ольга. — Дура, ты до сих пор не поняла простой истины?
Ноздри Ольги зашевелись, но она сдержалась, спросила кротко:
— В чем истина?
— В уверенности! — Геннадий Леонидович не говорил, рычал. — У тебя не должно быть сомнений. Понимаешь? Не должно — он отчеканил по буквам. — Если ты до сих пор меня не убила, значит, улики недостаточны! Сильны, ужасны, но не абсолютны. И поэтому ты стоишь тут, и уже пять минут собираешься с духом, вместо того чтобы выбить мне мозги еще на лестничной клетке. Поэтому я прошу, умоляю, расскажи хотя бы в общих чертах, что произошло?
Взгляд шефа стал умоляющим. Ольга чувствовала, как с каждым сказанным словом тает непоколебимая решимость, во что бы то ни стало убить этого человека. Но в словах шефа чувствовалось зерно истины, и она решилась. Отступив на пару шагов, чтобы противник не смог атаковать одним прыжком, и по прежнему удерживая собеседника на мушке, Ольга вкратце описала произошедшее.
Геннадий Леонидович слушал, не перебивая, но с каждым сказанным словом его лицо становилось все задумчивее. Под конец он даже привстал, видимо, собираясь пройтись по комнате, но, взглянув на Ольгу, сел обратно, сказал с сомнением:
— Мне непонятны два момента. Первое, почему Виолетта, так зовут девушку, что ты описала, не убила тебя прямо в квартире, и второе… Почему она не пристрелила тебя на пустыре, ввязавшись в ненужную рукопашку?
— Я выбила у нее пистолет, — напомнила Ольга.
Шеф покачал головой, сказал отстраненно:
— На задания она всегда берет с собой два пистолета. Всегда.
Ольга нахмурилась, сказал с вызовом:
— Я не понимаю, к чему вы клоните, но… разве это не вы послали ее?
— Зачем? — вопрос, ответ на который до того казался Ольге закономерным, неожиданно обрел неоднозначность.
— Чтобы наказать, посмотреть на травлю, уничтожить наконец! — Ольга пыталась говорить веско, но чувствовала, что с каждым сказанным словом уверенность испаряется.
Геннадий Леонидович прищурился, сказал с непонятной интонацией:
— Ты что, серьезно считаешь, что ради наказания новичка я перебью сотню человек, оторвав для этого от дел половину агентов?
Ольга ощутила, как лицо заливает краска. Неужели все ее расчеты оказались бредом испуганной девчонки? Как утопающий хватается за соломинку, Ольга схватилась за последний аргумент, вскричала с вызовом:
— Но разве не вы сказали во время последней встречи — готовься к худшему?
Шеф вздохнул, его лицо на мгновение разгладилось, потрясенная, Ольга увидела в нем отеческую нежность, но спустя секунду, перед ней был прежний Геннадий Леонидович, жесткий и расчетливый. Усмехнувшись, он бросил сурово:
— Все верно, за проколы следует наказание, и в особо тяжелых случаях наказывают смертью. Но, поверь, это происходит быстро и безболезненно, без ненужного шума и уж тем более без лишних жертв. В твоем случае я просто передал задание более подготовленному агенту.
— Но ведь я провалила задание, разве вы не собирались меня наказать? — Ольга окончательно растерялась.
— Собирался, — шеф кивнул. — Хотел отправить в одну из горячих точек, чтобы ума набралась. Но после передумал.
— Тогда кому все это понадобилось? — во взгляде Ольги, брошенном на шефа, больше не было ненависти, лишь доверчивая надежда на старшего, что объяснит, поможет, защитит.
Геннадий Леонидович мотнул головой, сказал жестко:
— Кому — не знаю, но для чего, догадываюсь…
Со двора послышался шум моторов, донеслись приглушенные голоса. Покосившись на Ольгу, шеф поднялся, осторожно выглянул в окно, некоторое время внимательно изучал двор, затем вернулся, сел на прежнее место, о чем-то напряженно размышляя.
— Так для чего же? — Ольга робко повторила вопрос. Она готова была провалиться под землю от стыда, но ситуация требовала окончательного разрешения, и она выжидательно взглянула на шефа.
Геннадий Леонидович уже открыл рот для ответа, но в этот момент задребезжал звонок входной двери. Шеф встал, направился в коридор, бросив через плечо:
— Сиди, не высовывайся. Подозреваю, кто это может быть, но… постараюсь урегулировать.
Щелкнул замок, скрипнула, отворяясь, дверь, а спустя мгновение по ушам хлестанул грохот выстрела. Присев от испуга, Ольга обернулась, с ужасом глядя в коридор, откуда, замедленно двигая руками, медленно полз Геннадий Леонидович, цепляясь ногтями за линолеум, он короткими рывками подтягивал тело вперед. Его лицо перекосилось, губы шептали что-то неслышное.
В прихожей послышалась возня, донеслось хриплое:
— Добивай. Но тут еще где-то девчонка была, ее тоже. Да осторожнее, на пулю не нарвись.
Раздались один за другим три выстрела, Геннадий Леонидович дернулся всем телом, изогнулся, в его спине возникли кровавые отверстия. Не в силах отвести взгляд, Ольга смотрела, как голова шефа с глухим стуком ударилась об пол, изо рта потянулась красная струйка. Разум отказывался поверить, что этот человек, которого она только что едва не убила из-за собственной глупости, все равно мертв, и сейчас должно произойти нечто страшное.
Грохоча ботинками, из коридора выскочил мужчина в маскировочной форме, окинув Ольгу холодным взглядом, принялся поднимать пистолет. Разум оцепенел, но вбитые с кровью в лагере рефлексы сработали. Сбивая противнику прицел, тело качнулось сперва в одну, затем резко отклонилось в другую сторону. Выстрелы прозвучали одновременно, позади с грохотом разлетелось стекло, а противник с удивленным выражением лица мягко осел на пол.
Загремело, из коридора выметнулся еще один мужчина: на лице ярость, рот перекошен в крике. С холодным остервенением Ольга выпустила в него всю обойму, с отстраненным любопытством наблюдая, как из груди бьют фонтанчики крови. По ушам хлестнул далекий крик:
— Ванек! Ребята, она Ванька сложила. Дави суку!
Ольга ощутила, как в груди, на уровне сердца, зарождается жар, быстро распространяется, охватывая тело огнем. Откуда-то пришла стойкая уверенность — это последний бой, живой не уйти. Возникло ощущение свободы, сопровождающееся невероятной легкостью. Мозг пронзило понимание, что именно покойный шеф называл отличным результатом: когда знание абсолютно и нет страха, когда тело и разум действуют в едином порыве, доводя ритм работы организма до запредельных величин, когда выполнимо все, а степень сложности задания не имеет значения, когда короткие мгновения растягиваются в бесконечность, уничтожая само понятия времени.
Захохотав, Ольга отбросила ненужный более пистолет, бережно сняла со стены меч. Рукоять удобно легла в ладонь, влипнув, словно влитая. Привыкая к оружию, Ольга крутанула меч так, что взвыл воздух, шагнула вперед. Из прихожей выскочил боец, повел стволом автомата, выцеливая хрупкую фигурку. Резкий взмах, холодно вспыхнув, клинок рассекает воздух. Горло бойца вскрывается, словно тонкая фольга, алые капли фонтаном пронзают воздух. Едва закончив движение, Ольга прыгнула вперед.
Прихожая забита людьми в серо-зеленой одежде: перекошенные ненавистью лица, распяленные в крике рты. Ольга взвихрилась стальным смерчем, ввинтившись в центр группы. Тело превратилось в механизм, четкие скупые движения, словно часы, где каждая шестеренка подчинена единому ритму. Удар, отсеченная кисть падает на пол сжимая бесполезный пистолет. Короткий взмах, ткань рубахи распадается, разрез окрашивается кровью, а секундой позже мужчина оседает, зажимая руками выползающие внутренности.
Напротив лица возникает пистолет, тело отклоняется, уходя с траектории выстрела, далекий грохот касается слуха, щеку обжигает поток воздуха, где-то позади звенит разбитое стекло. Взмах. Клинок взмывает вверх, оставляя на теле бойца кровавую роспись. В глаза брызжет корячим. Это не страшно, сейчас зрение почти не нужно. Тело само знает, что делать.
Кровь заливает лицо, горячими ручейками стекает по щекам, пятная костюм и пьяня терпким ароматом. Прихожую пронизывает липкий густой страх, бойцы оседают один за одним, застывая нелепыми фигурами: отрубленные конечности, распоротые животы, ноги скользят по раздавленным внутренностям. Последний боец, что до этого времени прятался за спинами других, защищен бронежилетом, но это ничего, ведь меч не пуля. Тело проваливается в приседе, выстреливая в противника снизу вверх, руки сотрясает от удара.
Мелодичный, словно звон хрустального бокала, треск, в руках остается рукоять с обломком лезвия, а противник, сжимая руками торчащий из груди клинок, заваливается навзничь. Плата за смерть взята с лихвой и скользкая от крови рукоять замедленно падает на пол. Оружие не должно переживать хозяина.
Снизу доносятся вопли и приближающийся топот. Нащупав на скользком полу оружие, пальцы сжимаются на рукояти: один пистолет, второй. Времени на перезарядку не будет, да она и не понадобится. Уходить некуда, поэтому… Короткий разбег навстречу нападающим, пока они не ожидают. Быстрее, еще быстрее.
Пролетом ниже появляются сразу два бойца, тела прикрыты бронежилетами, лица сосредоточенны, руки оттягивают автоматы. Пистолеты дергаются одновременно, выпуская свинцовые жала, по два на каждого: одно в голову, второе в плечо. Парней разворачивает в разные стороны, освобождая путь. Шаг. Еще. Снизу грохочет очередь. Боли нет, но почему вдруг стало так тяжело?
Притаившийся в углу парень отшатывается, провожая тускнеющим взглядом, метнувшуюся мимо тень, другой, что-то надрывно кричащий в рацию, оседает безжизненным кулем. На первом этаже четверо, прислушиваясь к грохоту выстрелов, остановились в нерешительности. Сколько же их еще!? Выстрелы сливаются в непрерывный грохот, один за другим, словно игрушечные солдатики, мужчины валятся, роняя оружие на бетон.
Прыжок. Тело проносится над павшими. Ноги вновь касаются ступенек. Правая нога едва не подламывается, слабея с каждой секундой. Из бедра струйками выплескивается кровь. Но это не страшно, главное пробиться, выйти из западни, а там можно и остановить кровь. Позади раздается выстрел. В плечо с чудовищной силой бьет, бросая на бетонную стену. Тело сотрясается от боли, а правая рука повисает плетью. Сквозь кровавый туман глаза нашаривают врага. Один из бойцов, оставшийся в живых, трясущимися руками наводит пистолет. Выстрел. Парень откидывается назад, из образовавшейся во лбу ямки вяло течет кровь.
Вокруг повисает тишина. Неужели все? Последний пролет даются с великим трудом. Ступенька, еще одна. Сердце трепещет, словно ушедший в разнос мотор. Покачиваясь, приближается дверь. С противоположной стороны тишина. Или это лишь кажется? Оглохшие от пальбы уши не способны уловить надсадное дыхание поджидающих с той стороны врагов.
Рывок. Дверь распахивается от удара ногой. Светлый прямоугольник манит свободой, еще немного… Смазанное движение. Впереди, словно ниоткуда, возникает противник: невысокая фигура, изящный деловой костюм, ежик коротко стриженных волос. Словно из другого мира доносится едва слышное:
— Ну, здравствуй, подруга.
Две вспышки, следуют одна за другой. От невыносимой боли в животе тело скручивает судорогой, а из перехваченного спазмом горла рвется беззвучный крик. Мир заливает кровью. Лишь светлый прямоугольник сопротивляется некоторое время, но вскоре и он растворяется, исчезая во всепоглощающей тьме.
Замедленным движением, спрятав пистолет, Виолетта вошла в подъезд, остановилась, глядя на залитое кровью, истерзанное тело соратницы, произнесла чуть слышно:
— Долг платежом, валькирия…
С улицы донеслись крики, треск раций. Мимо, перебрасываясь короткими фразами, пробежали несколько человек в маскировочных костюмах. Бегущий последним, остановился возле, взглянув на Ольгу, пробормотал:
— Надо б контрольный.
Глядя, как он потащил из кобуры пистолет, Виолетта бросила холодно:
— Не требуется. Меня учили стрелять.
Мужчина взглянул пристально, произнес с подозрением:
— Приказ был четкий — девку наверняка.
Виолетта глянула с такой ненавистью, что мужчина отшатнулся, прошипела в ярости:
— Если ты, падаль, сейчас не заткнешься, одним трупом станет больше. И уж поверь, мне ни перед кем не придется отчитываться.
Боец некоторое время сверлили девушку полным ненависти взглядом, но в глазах Виолетты сверкнуло нечто такое, отчего спорить расхотелось. Выругавшись сквозь зубы, он спрятал оружие и устремился вслед за остальными.
Длинный коридор с редкими пеньками стульев, холодные белые стены, напротив дверей с надписью «реанимация» расположились двое мужчин. Несмотря на различие в возрасте и телосложении, мужчины чем-то неуловимы схоже, словно тяжелая работа, или большая ответственность наложили незримый отпечаток, навсегда оставив на лицах свою печать. Время от времени мужчины перебрасываются короткими фразами, но порой надолго замолкают. Один из собеседников, судя по многочисленным седым волосам и глубокой залысине, значительно старше по возрасту, произнес с удовлетворением:
— Что ж, операцию провели успешно. Ларин нам больше не помешает.
Второй усмехнулся, ответил сухо:
— Конечно, если не считать полтора десятка убитых…
— Не считай, — первый отмахнулся, — это низший эшелон, он для того и набран.
— Дело не в том, — молодой нахмурился. — Такое количество трупов привлечет ненужный интерес.
Перефразировав известное изречение, седой назидательно произнес:
— Интерес появляется и исчезает, а мы остаемся. Главное, чтобы реальное положение дел не дошло до центра, иначе нам с тобой светит… ты знаешь что.
Молодой усмехнулся, сказал с ноткой превосходства:
— Не дойдет. Если бы партнер погиб в автомобильной катастрофе, или отравился огурцами, сюда бы прислали ревизора, а так… — он отмахнулся. — Пришедшая мстить за смерть любимого агентша, чем не легенда? Тем более, концов нет — спросить не у кого.
— А та, что завалила нанимателя и парня этой «агентши», ее случаем не раскрутят? — напряженно поинтересовался седой.
— Не раскрутят. Через неделю у нее задание, с которого она не вернется.
Седой помолчал, произнес размышляя:
— Конечно, Ларин был неплохой координатор, лучше, вряд ли найдем. Но его активность последнее время приобрела излишне назойливый характер. Помнишь, как он едва не отправил обратно подготовленный к распространению героин? Едва успели перехватить.
Молодой сказал со смешком:
— Да помню, как забыть. Из-за него едва весь план не рухнул. Ведь умудрился как-то уверить девку в своей невиновности… Хорошо, что сразу у двери шлепнули, а то вдвоем, глядишь, и прорвались бы.
Седой повернулся, спросил с интересом:
— А с чего ты вообще решил, что она пойдет мстить, а не уедет из города?
Собеседник бросил снисходительно:
— А зачем я, по-твоему, ее нанимателя с семьей убил, а потом дополнительные сведения ментам закинул? Некуда ей было деваться. Да и деловые товарищи хозяина, чьи деньги и бумаги хранились в сейфе, тоже рано или поздно проявили бы интерес.
Седой покивал, сказал с уважением:
— Действительно, план достойный. Только непонятно, как она должна была выйти на Ларина? Людей в городе много, а он себя не светил.
— Повезло. — Видя недоумение в глазах товарища, молодой добавил нехотя: — Я уже думал, как подкинуть информацию, да сама нашла…
Скрипнув, распахнулась дверь. Мужчины разом замолчали. Обтирая руки полотенцем, в коридор вышел доктор. Устало улыбнувшись, произнес:
— Жива ваша девушка. Раны не представляют угрозы для жизни. — Помолчав, добавил: — Везучая она у вас. Два сквозных в животе, но, словно хирург стрелял, настолько ювелирно, ничего важного не задето, только заштопать и осталось.
Старший мужчина поднялся, спросил с тревогой:
— Значит, ее жизни ничего не угрожает?
— Ничего, — доктор улыбнулся. — Завтра переведем в отделение интенсивной терапии, а там, глядишь, через месяц будет как новенькая.
Молодой поднялся следом, сказал с благодарностью:
— Мы вам очень признательны.
Развернувшись, мужчины двинулись к виднеющимся вдали дверям выхода. Не глядя на спутника, седой холодно поинтересовался:
— Почему ее не добили на месте?
— Ты же знаешь, — собеседник вспылил, — народу понаехало лишнего! Пока разбирались, скорая под шумок и увезла.
— Это проблема, — первый нахмурился.
— Это не проблема, — сухо отчеканил второй. — Как выпустят, так и хлопнем. Хотя… — Он несколько минут молчал, что-то напряженно обдумывая, затем широко улыбнулся, сказал замедленно: — Один мой знакомый работает в параллельном ведомстве, там разрабатывают некий секретный проект, и у них вечная проблема с «расходным материалом». К тому же у девчонки неплохая интуиция, я скрытно наблюдал за ней пару раз, и ведь почуяла, чертовка!
— Зачем тебе это? — старший брезгливо поджал губы.
Больше книг на сайте - Knigoed.net