* От французского слова сусlistе - велосипедист.
Лихач остановился у подъезда. Вынув кошелек, дама дала кучеру монету и тихо сказала:
- Слушайте, Морис, если Олень жив, скажите ему, что я могу хранить сумку только до девяти вечера. Если за ней не явятся раньше, я отвезу ее сама на Васильевский остров.
Бородатый кучер приподнял шапку.
Дама отперла дверь своим ключом. Пройдя в комнату, она приподняла заслонку камина и сунула туда сумку, завернутую в шарф. В дверь постучали.
- Войдите! Это вы, дядя?
- Я видел, как ты подъехала.
- Я очень устала. Если хотите - выпьем кофе или чаю. Я взяла билеты на завтрашний концерт. Вы пойдете, дядя?
- Если возьмешь меня.
- Возьму, и охотно. Очень хочется послушать хорошую музыку. В Петербурге шумно, пыльно и удивительно скучно.
- Тебе, кажется, везде скучно.
- Мне? Напротив, я умею развлекаться. Но сегодня, действительно, я устала от уличного шума. Так как же, дядя, чаю или кофе? Да вы еще не брились? Вы опускаетесь, ваше превосходительство!
Мышонок
Девушка в синей шляпке робко позвонила.
- Можно видеть Евгению Константиновну?
- Как доложить?
Она не была подготовлена к такому вопросу: там, где она обычно бывала, никаких докладов не полагалось. Как сказать? Просто - Фаня? Или с фамилией? Или нужно сказать прислуге пароль?
- Скажите, что по делу... из магазина.
- Из какого магазина?
- Из шляпного.
Лучшего она не могла придумать: сама была похожа на модистку, а в руках ее была картонка. Ее попросили подождать в передней, потом проводили до комнаты Евгении Константиновны.
Обстановка не была ни парадной, ни богатой,- но Фане показалось, что она попала в необыкновенно блестящий дом: и зеркала, и ковры, и картины. Уж не ошиблась ли она? Но и адрес, и имя верны.
Они не были знакомы, и Евгения Константиновна не подала ей руки и не попросила садиться.
- Вас послали ко мне? Из какого магазина?
-- Нет, я только так сказала, а я за сумкой.
Недоуменно поднятые брови:
- За какой сумкой?
Фаня смутилась: нужно было сказать не так, ведь учили же ее!
- С поклоном и за письмом.
Евгения Константиновна подала ей руку.
- А мы с вами не встречались. Вы, вероятно, Фаня?
- Да.
-- Ну, так я вас знаю. Вы ведь настоящий герой!
Девушка удивилась.
- Может быть, вы меня с кем-нибудь спутали? Я ничего не делала.
- Вы жили в Финляндии?
- Да.
- Тогда не спутала; знаю, что вы много делали. А как ваше здоровье, Фаня? Вы были больны?
- Ничего, спасибо. Немножко хворала, теперь лучше. У меня слабые легкие.
Они были так несходны, и, казалось, между ними ничего не могло быть общего. А между тем - были тесно связаны их судьбы, и им могла грозить одна участь.
Евгения Константиновна достала из камина сумку и помогла Фане уложить ее в большой шляпный картон.
- Выдержит?
- Да, он крепкий. Я в нем уже носила тяжелое; он так сделан.
- Лучше бы нести без сумки, но я не знаю, как ее открыть; вероятно, надо взломать замок. И притом мне некуда бросить эту сумку и невозможно уничтожить. Вы, Фаня, знаете, что тут?
- Нет. Мне только сказали, чтобы взять у вас и доставить. Верно, что-нибудь такое, как всегда? Евгения Константиновна рассмеялась:
- Нет, не думаю. Тут, вероятно, бумажки, которые могут быть опасными или очень приятными, смотря по тому, что с ними делать. Толчков они не боятся, но поберегите их, потому что обошлись они очень дорого.
- О, я всегда осторожна! И больше ничего?
- Больше ничего.
Они простились, и Фаня унесла тяжелый картон. По привычке - несла бережно, как раньше носила динамит. Не знала, что на полчаса она - богатый человек и что эту сумку можно обменять не на три сладких пирожка, а на целую кучу бриллиантов, роскошных платьев, удивительных шляпок или даже на большой дом на Невском проспекте, на несколько больших доходных домов. Несла спокойно, иногда трогая дно крепкого, обшитого холстом картона: хорошо ли оно держит?