- Оттуда, то есть...
- Из того пространства... В рукописи именно так и написано.
И тут профессора удивило, что этот человек, сидящий перед ним, читает его мысли, мгновенно дает ответы на вопросы, только возникшие в голове профессора...
А потом отчего-то вдруг лицо его показалось профессору подозрительным...
Тонкий нос, дугообразные брови, острые кончики ушей делали его похожим на маленького интригующего черта...
... Почему, с замиранием сердца подумал профессор, этот человек все время говорит только о снах?.. Может быть, он именно для этого пришел сюда?.. А может быть, его сюда подослали?!. - сердце профессора вновь тревожно забилось... Подослали, чтобы он смог распутать узел, над которым бьется столько времени, объяснить, за какие грехи он приговаривается к смертной казни, и почему он отправляется именно в преисподнюю...
- Да, такие вот дела, - путаясь в мыслях, подумал и произнес одновременно профессор. И опять подступило головокружение...
... Это все от усталости... умственного и нервного перенапряжения... и к тому же эти снотворные... - подумал профессор и, сняв очки, потер лицо.
... Это было концом, - подумал профессор. - Все - события и факты, сны и рукописи твердят ему только одно: он - на пороге...
- Если вам интересно, я могу принести вам эту рукопись... - предложил больной, сияющими глазами взглянув на профессора.
- Нет, нет, не стоит, благодарю... - ответил профессор, потирая глаза, но, сколько бы он ни открывал и закрывал их, головокружение не проходило. Наоборот, оно только усиливалось.
- Кажется, вам не хорошо, профессор? - спросил больной.
А профессору и в самом деле было не хорошо. Перед глазами все потемнело, в ушах стоял гул, к горлу подступала тошнота.
Больной налил из графина воды и дрожащей рукой протянул профессору.
Из-за этой дрожи в руке вода в стакане тихо колыхалась...
Видно, нервы у него совсем расшатались, - подумал профессор, глядя сквозь темную пелену перед глазами на этот стакан. Он протянул руку за стаканом, но никак не мог взять его, так и замер, чувствуя, как комната вращается вокруг него...
Мутнеющим взором он видел, как больной встал, подошел к нему, и, наклонившись, приблизил лицо с торчащими кончиками ушей, тонким, острым носом и красными глазами посмотрел на него, а потом, выпрямился и осторожными шагами на цыпочках направился к двери...
А затем, задыхаясь от ужаса, увидев на посетителе ярко сверкающие бордовые ботинки на высоких каблуках, и знакомую серую куртку, которую тот надевал на ходу, профессор почувствовал, что задыхается и мрак застилает ему глаза...
... Позже профессору показалось, что он связан и висит где-то вниз головой... Наверное, он давно так висит, и потому вся кровь прилила и бьется где-то у макушки... А потом, словно какая-то вена в голове, не выдержав напора, лопнула, и кровь тяжелыми каплями закапала куда-то вниз, в бездонную глубину...
Звук падающих капель доносился по прошествии долгого времени откуда-то издалека, казалось, с другого конца света...
К тому же он мерз... Челюсть нервно дрожала, и оттого зубы громко стучали друг о друга.
... А замерзал профессор потому, что вокруг его рук и щиколоток вместо веревок вились какие-то холодные, скользкие змееподобные ужасные животные... Эти змеи со странными узорами на коже прижимались своими слепыми головами к рукам профессора, и, кажется, высасывали его кровь...
Не было сил шевельнуться, закричать... От малейшего движения кровь, сочащаяся из макушки, капала быстрее, а обвившиеся вокруг рук безглазые змеи глубже вонзали в него свои беззубые пасти... Тогда, чтобы поскорее избавиться от этой омерзительной картины, профессор решил закрыть глаза и заснуть. Потеря крови - самый легкий путь смерти - путь, ведущий через сон...
Но потом его, все так же продолжающего висеть, вдруг стали трясти... Все тело ныло...
... Кто-то, положив ему на плечо тяжелую руку, грубо тряс, время от времени брызгая в лицо воду...
... Профессор с трудом открыл глаза...
... Он лежал на диване, а вокруг него столпились несколько врачей, молоденькие медсестры. На руках и обнаженных щиколотках он почувствовал мокрые присоски кардиографа...
... В толпе среди врачей стоял и давешний больной... Но теперь кончики ушей его были не такими острыми, а нос - круглым и плоским...
- Кажется, очнулся... - произнес кто-то над его головой.
А другой, склонившись совсем близко к его лицу, спросил:
- Профессор, как вы себя чувствуете?..
... Это был врач из их клиники, он внимательно глядел на профессора, снимая повязки с его рук...
И главврач был тут же, стоя у самой двери, он тихим, полным горечи голосом говорил кому-то:
- Все мы этим кончим...
... Профессор вдруг вспомнил все, что произошло перед тем, вспомнил эти правдоподобные, полный ужаса разговоры, опасные предостережения, подписывающие ему смертный приговор...
Пелена все еще стояла перед глазами... но голова уже не кружилась. Казалось, на грудь ему положили тяжелый камень.
... Потом врачи, попытались все вместе перенести его на тахту для обследований.
- Не надо... - слабым голосом простонал профессор и содрогнулся от резкого запаха лекарства, влитого ему между губ.
- Может быть, отвезти вас домой, профессор?.. - с виноватым лицом спросил тот самый больной. - Это же я вас так утомил...
- Не стоит, не беспокойтесь... - ответил профессор и вспомнил древнеегипетскую рукопись, которую переводил этот заботливый больной. - Я сейчас приду в себя...
... Профессору никак не мог идти домой, не мог сознательно отдаться во власть смертельно опасных снов, этого человека в серой куртке, этого посланца пространства сна, который, сложив руки на груди, нетерпеливо ждал его...
- Мне уже лучше... - сказал профессор, - не беспокойтесь, я попозже сам выйду и немного пройдусь по воздуху.
... Врачи разошлись, и в кабинете остался только тот самый больной, стоя у дверей и нервно пощипывая себе руки, он говорил:
- простите меня, профессор... конечно, это неправильно говорить такие вещи людям вашей специальности и вашего возраста. У вас и без того тяжелая работа...
... А профессор в эту минуту хотел только одного, чтобы этот амебоподобный человек с противным голосом убрался как можно скорее. Потому что чем он дольше оставался здесь, чем больше говорил, что-то анализируя, открывались новые сложности, опасные истины, и тогда и без того больному профессору становилось все хуже...
... Больной еще некоторое время постоял у дверей, и, глядя на профессора заботливым взглядом, тихо про себя что-то мямлил, а потом сам по себе повернулся и вышел из кабинета.
... После его ухода профессор долго сидел, подперев руками подбородок и уставившись на черный телефонный аппарат...
... Казалось, маленького академика похоронили именно в этом аппарате...
... Все до чрезвычайности сложно и запутано... - думал профессор, постепенно приходя в себя. - ... Этот человек, который, едва войдя в комнату, со своей древнеегипетской рукописью раскрыл, за что он приговорен к смерти, был послан, чтобы научно доказать и объяснить, за какие грехи вынесен ему этот жестокий, не подлежащий смягчению и обжалованию приговор... это несомненно.