- Да... - профессор запнулся, - говорил, в смысле... можно сказать, что говорил...
Вдова наклонив голову к профессору, полушепотом сказала:
- Я не могу дать ее вам.
- Почему?.. Вы думаете, что...
- Я сожгла эту рукопись... вчера же... как только он скончался...
... На этих ее словах траурная музыка замолкла, зазвучал национальный гимн...
... Чувствуя, как снова нарастает гул в ушах, профессор уставился на сцену, где на горе цветов покоился академик.
Академик уже не давал ему знаков... Громадный желтоватый зал, вдруг сжался, посерел, женщины в черных платьях, сидевшие в первых рядах, словно в каком-то кошмаре, вдруг стали тоньше, и как черные, острые зубья выстроились по бокам, а гроб на сцене вдруг стал расти и уперся ему почти в горло...
...Профессор встал и, цепляясь полами пальто за стулья, вышел из зала...
С трудом добежав до мусорной урны в дальнем конце вестибюля, он, прячась от посторонних, сунул чуть ли не всю голову в ведро, его отчаянно выворачивало от рвотных спазмов...
... Но желудок был пуст. Он достал из кармана пальто платок, вытер губы, и вдруг вспомнил, что уже два дня у него ни крошки во рту не было.
... Вдову заставили сжечь рукопись академика... запретные мысли, о которых он говорил, бесследно исчезли с лица земли, - думал профессор.
... Вестибюль был пустынен. Топот собственных шагов раздражал и без того расстроенные нервы профессора.
... Что же теперь делать?.. - думал он, расхаживая, руки в карманах, по вестибюлю. - Идти и покупать себе саван, а потом вернуться домой, обернуться в него и ждать этого настойчивого, упорного посланца!?.
Профессор почувствовал, что ему хочется кричать что есть мочи, разбить равнодушную тишину этого огромного здания.
... Пара человек в пальто и шляпах, о чем-то тихо разговаривая и не обратив на него внимания, поднялись по лестнице и вошли в зал.
... Отвернувшись к стене, профессор прижался к мраморному подоконнику.
... Все это от нервного расстройства и переутомления... - подумал он и, аккуратно сложив вчетверо, спрятал в карман измятый им, пока сидел в зале, платок.
... Выходит, - думал профессор, - я еще не совсем обречен, у меня еще не оборвалась связь с этим миром, как говорил этот больной переводчик... Если мысль о смерти пугает меня, то значит...
И тут вдруг профессору вспомнилось, как всего лишь вчера маленький академик плакал, уронив голову на руки... Неизбежность ухода из жизни пугала и академика.
... Двери актового зала широко распахнулись. Показался сначала гроб с телом академика, затем несколько венков, за ними стали выходить люди...
... На миг профессору захотелось скрыться из вида, сойти по лестнице, смешаться с людьми, затеряться в толпе... Но тут глаза его встретились с презрительным и гневным взглядом той самой полной женщины в черном платке, сидевшей рядом с вдовой академика, он растерялся и отошел в сторону...
... Гроб проследовал мимо него вниз по лестнице...
- Профессор...
... Это была вдова... Она смотрела на него из толпы, идущей за гробом...
... Опустив голову, он смешался с процессией...
... На части улицы движение машин было остановлено, и над ней гордо и торжественно плыл гроб... Вдова замедлила шаги и пошла рядом с профессором...
- Вы простите меня, профессор... Я увидела, в каком состоянии вы вышли из зала...
... Профессору все еще было плохо. От вдовы академика пахло формалином... Наверное, всю ночь она провела рядом с покойным, которому ввели формалин, чтобы задержать разложение... - подумал профессор, и ему представилось, как в одну из ночей и его тело, напичканное формалином, тоже будет лежать в гробу...
В отличие от академика ту ночь до утра он, наформалиненный, проведет в одиночестве... И только из какого-то угла комнаты на него будет смотреть рябой парень в серой куртке.
- Профессор... - вдова академика мелко семенила, прижимая к груди маленькую сумочку... - Я должна знать, для чего нужна вам эта рукопись...
Проговорив это, вдова вдруг посмотрела прямо в глаза профессору.
- Я...
... Все снова смешалось в его голове... И в этом сумбуре мыслей затерялись слова вдовы. Он почувствовал, что сейчас у него нет сил торжественным шагом идти по этой перегороженной от машин улице...
- Рукопись мне нужна... - проговорил он.
- Профессор... - вдова академика взяла его под руку, - ... я никогда не могла читать его рукописей. Он писал старым, арабским алфавитом... А я хочу знать, чем он занимался в последние годы... Полагаю, я имею на это право.
- Конечно... безусловно... Дело в том, что и я по той же причине хотел прочитать эту рукопись...
- Мне кажется... - вдова поднесла влажный платок к носу, - ...мне кажется, вы от меня что-то скрываете... И он тоже последнее время что-то скрывал от меня...
... С трудом волоча ноги, профессор проклинал себя за то, что пришел сюда, ну, чего хочет от него эта встревоженная женщина, повисшая на его руке так, что, кажется, вот-вот рука оторвется?!. Ведь он не знает, что знает вдова и чего она не знает?!.
- Я теперь понимаю... - женщина, прищурившись, глядела куда-то вдаль. - Все из-за этой рукописи. Все несчастья начались с тех пор, как он начал работать над ней, у него расстроились нервы, ему начали сниться кошмары...
"Начали сниться кошмары..." - несколько раз повторил про себя профессор. Наверное, не только ему, но и бедняге академику снились кошмары. Об этом есть даже какая-то поговорка, думал профессор.
- Именно поэтому я и хочу прочитать эту рукопись... - повторил профессор и обнаружил в душе удивительное спокойствие. - Если бы вы не сожгли ее, я прочитал бы и избавил вас от беспокойства. Но, к сожалению... - профессор замедлил шаг, казалось, и его пальто постепенно пропитывается запахом формалина. - примите мои соболезнования. До свидания... - с этими словами он повернулся, вышел из толпы, поднялся на тротуар, и ни о чем не думая, спрятав руки в карманах, пошел рядом с гробом.
- Профессор...
Вдова снова шла рядом с ним...
- Выслушайте меня, профессор...
Она на ходу раскрыла сумочку и протянула профессору маленькую записную книжку:
- ... Возьмите... Может быть, вы здесь что-нибудь поймете... Это его записная книжка... что бы он ни писал, сначала, делал здесь заметки...
... Профессор полистал книжку... Она была небольшой, величиной с ладонь, красной, потрепанной, некоторые ее страницы пожелтели и выпадали. Почему-то она напоминала сны профессора. Ему казалось, что в тот страшный миг, когда академик боролся с человеком в серой куртке, она выпала из его кармана, точнее, выпала из его сна...
- Покойный последние дни говорил только о смерти... Завещал похоронить вместе с ним и рукопись... А я, дура, в ту ночь, когда он скончался... будто с ума сошла... бросила ее в печку и сожгла... - вдова снова всхлипнула. - А это взяла, чтобы вместо рукописи положить в гроб...