— Пупикова, где ты, бегом ко мне, — закричал майор, выскочив в коридор, — Пупикова, ты где?
При этом он испуганно озирался, суетился и вращал глазами в поисках Пупиковой. Толстозадая секретарша лениво выплыла из соседнего кабинета и протянула гнусаво:
— Ну, чего?
— Быстро чаю с печеньем Виктору Исааковичу! — майор дрожал от возбуждения при выполнении поставленной задачи.
Казалось он вот-вот испытает оргазм.
— Где я печения-то возьму? — прогнусавила секретарша. — У меня печения нет!
— Быстро заслать бойцов в магазин, купить лучшего печения, лучшего чаю и лучшего сахару, — приказал Барашко.
— Сахар весь одинаковый, — ответила секретарша Пупикова, — деньги давайте.
Майор Барашко полез в карман, наскреб там два рубля, повертел их в ладонях и сказал:
— Возьми на свои, я потом верну.
Пупикова тяжело вздохнула, потому что майор обладал свойством не исполнять своих обещаний, но спорить с начальством не имела права и поэтому медленно пошла к бойцам с поручением.
— Быстрее, Пупикова, — закричал начальник милиции, — быстрее, Виктор Исаакович ждет чаю с печением.
Он заглянул в кабинет, в котором были свалены в груду грязные чашки лучшего в их отделении чайного сервиза, и крикнул вдогонку Пупиковой:
— И помой-ка ты вот это, само собой!
Пупикова медленно обернулась, и глаза ее метнули молнии. Еще бы, ведь она услышала эту фразу в следующей интерпретации: «И помойка ты, вот это само собой!». То есть, как бы она, Пупикова — помойка!
— Что ты сказал? — возмущенно пропела Пупикова.
— Я сказал, помой-ка! — разгневался начальник.
— Ах, так, — закричала Пупикова, — как за сиськи меня щипать и по коленкам гладить, так я киска и солнышко! А как теперь, так помойка! Я, значит, помойка, само собой! А ты тогда старый похотливый козел и импотент!
— Что-о? — вскипел майор Барашко. — Ты как разговариваешь с начальством? Да, я тебя…
— Что? Что ты меня? — глумливо насмехаясь, спросила Пупикова. — Что ты мне сделаешь, скотина? Только тронь меня, и я твоей жене расскажу, что ты под своим столом в кабинете ежедневно нализываешь!
И она многозначительно похлопала себя пухленькой ладонью по тому месту, о котором в приличных местах не упоминают. Барашко побагровел и стал шумно пыхтеть, как паровоз на растопке. Показалось даже, что сейчас из его ушей со свистом повалит пар. Пупикова презрительно взглянула на морально раздавленного начальника милиции. Он был похож на блин, который придавила тяжелая сковородка нравственной вины перед обманутой супругой.
Барашко так и не понял, отчего вдруг Пупикова так оскорбилась и ушла. Но ни это его тревожило сейчас. Главное, чтобы Барин не слышал весь этот их спор в коридоре. Хрен с ней с Пупиковой, он и сам сможет посуду помыть и сделать хозяину чаю.
По натуре своей майор Барашко был плебеем с лакейскими прихватами, к тому же дело свое знал хреново, руководил милицией через пень-колоду, оттого и в городе творилось невесть что. Но зато он хорошо целовал начальству попу и поэтому начальство на своем посту устраивал. А что до простых смертных, так какое дело сильным мира сего до простых смертных. Повременив пока с первым поручением, Барашко принялся за второе.
— Петров и Стяжкин, — снова закричал майор, — быстро ко мне бегом!
Незамедлительно появились два милиционера, экипированные по полной программе — с дубинами, газовыми баллончиками и пистолетами. Не хватало только автоматов Калашникова наперевес. Они построились в шеренгу пред начальником и вытянулись по струнке.
— Задача у нас такая, — сказал майор, — шагая взад-вперед перед строем из двух человек. Сводить в туалет задержанного.
Петров и Стяжкин разочарованно вздохнули. Они-то думали, что будут выполнять боевую задачу, а тут такая унизительная работа.
— Но, но, — прикрикнул майор Барашко, — не думайте, что это также легко, как гусей пасти!
Начальник милиции любил образы и сравнения. Он постоянно говорил:
— Не думайте, что это так же легко, как на скрипке играть!
Или по другому:
— Не думайте, что это так же легко, как картины писать!
Но сегодня он остановился на хотя бы гусях, хотя представления не имел о том, как пасти гусей и где, вообще, их пасут.
— Наручники с него не снимайте, а то он буйный, — приказал вдогонку Петрову и Стяжкину начальник, и бросился контролировать исполнение первого поручения Барина, которое посчитал несомненно более достойным внимания, чем второе.
Два навороченных милиционера только ухмыльнулись, слушая указания майора Барашко. Это происходило оттого, что бывалых милиционеров переполняло тяжелое провинциональное самомнение. Петров и Стяжкин считали, что если они без труда справляются с местными алкашами и шантрапой, то нет на свете такого богатыря, который бы мог победить Петрова и Стяжкина. Не родился такой, а если родился, то на бой еще не сгодился.
Поскольку Петров и Стяжкин уже были наслышаны о том, что этот парень, который сидел прикованный к стулу раскидал в кафе «бультерьеров» Глушителя, то это добавляло еще более презрения и высокомерия их по отношению к Шершню. Петров и Стяжкин вошли в комнату, где томился в ожидании туалета Шершень, и нагло уставились на него.
— Этот что ли «доход» в кафе «бультерьерам» рыло начистил? — спросил, как бы не зная вопиющего факта, Петров.
— Этот пидар, — поддержал диалог Стяжкин.
— Че, крутой, мудила? — нараспев произнес Петров, — только у нас не закрутеешь, быстро на звездюли раскрутишься. Мы и не таких ломали…
— Меня ломать не надо, — миролюбиво произнес Шершень, — только бы в туалет отвести…
— Ты, заткнись, козлиная рожа, — прикрикнул Петров, — пойдешь, когда мы тебе разрешим, скотина. Ишь, раскукарекался.
И при этих словах, в которых Петров перечислил половину скотного двора, он с размаху ударил резиновой дубиной Шершня по спине в область шеи. Шершень сморщился от боли, и у Петрова это вызвало смех, похожий на блеяние овцы и хрюканье свиньи одновременно.
— Стяжкин, снимай с этого «зефира» наручники, — отсмеявшись, сурово приказал Петров.
Он был по званию старшина, а Стяжкин только лишь сержант, поэтому Петров и командовал Стяжкиным.
— Майор сказал наручники не снимать, — попытался воспротивиться Стяжкин, — этот «зефир» буйный.
— Мы его быстро усмирим, — усмехнулся Петров и погрозил дубиной мировому пространству.
Петрову очень хотелось, чтобы этот «буйный» кинулся на них в драку, и они вдвоем со Стяжкиным уделали его своими резиновыми дубинами, а потом сказали начальству с гордостью:
— Че там эти ваши «бультерьеры»? Вчетвером не смогли с одним козлом справится! А вот мы вдвоем его отхерачили за милую душу!!!
Естественно, что милиция недолюбливала «бультерьеров», а «бультерьеры» милицию. Но поскольку они все-таки были двумя руками одного организма, то в прямое противоборство не вступали, но все-таки каждая из сторон стремилась подчеркнуть Барину, что именно она сильнее и надежнее хранит его великие интересы.
Вот поэтому, повинуясь старшему по званию, Стяжкин отстегнул наручники, а Петров прокомментировал это так:
— Хорошее дело наручники не снимать! А кто ему писю будет держать, я что ли? Может ему еще и попку подтереть?
Стяжкин, согнувшись пополам захихикал, затем отстегнул от стула задержанному одну руку и принялся снимать наручник со второй. Вдруг Шершень резко вскочил, схватил Стяжкина за шиворот и с силой направил его, как ракету, полусогнутого головой в живот стоящему в позе римского патриция старшине Петрову. Летящий, как истребитель Стяжкин протаранил растерявшегося Петрова, и это на мгновение привело их стройные ряды в замешательство.
Но, не забываем о том, что Петров только что и ждал возможности отличится, прогнуться и заслужить похвалу начальства, поэтому оттолкнув несчастного Стяжкина так, что тот негегло упал, бравый милиционер кинулся в атаку на Шершня с дубиной наголо. Петров был чемпионом города по ударянию дубиной кого попало. Если бы по этому виду спорта проводились мировые чемпионаты, то Петров, возможно, занял бы первое место. Но поскольку не проводились, то Петров держал первенство только в своем маленьком городе.
Но Шершня тоже долго и нудно учили обороняться не только от дубины, но и от сабли, и даже от вил. Поэтому Петров впервые в жизни неожиданно для себя позорно промазал. Кроме того, что он промахнулся, быстрый Шершень его руку с дубиной жестко перехватил.
Обычно Петров при изнурительных ежедневных тренировках на дежурстве, от нечего делать ударял дубиной по воздуху и твердо останавливал свою кисть на высоте собственного пупка. А тут его кулак принудительно заставили двигаться дальше, и вся рука Петрова описала полный круг в сто восемьдесят градусов, а тело, подчиняясь законам физики и кинематики, тоже пришло в движение. Из-за этого Петров мягко оказался на полу, прокрутившись вокруг собственной оси, как юла и позорно сел на попу.
Шершень отпустил его руку, схватил Петрова за правый погон и на мгновение рука Шершня превратилась в иголку от швейной машинки — кулак отлетал от изумленного лица Петрова с такой скоростью, что за ним невозможно было уследить. Погон оторвался, Петров с искореженной мордой мягко опустился на спину и уплыл в мир снов.
Стяжкин, видя такое дело, попытался встать и почему-то достал не пистолет, а металлический никелированный свисток. Он уже было собрался свистнуть, как вдруг свисток от удара ноги Шершня прошел сквозь зубы Стяжкина и застрял в районе неба. А от удара по шее выскочил изо рта и упал на пол. А потом было еще несколько ударов Шершня, от которых сознание милиционера помутилось, и он быстро догнал Петрова в мире снов. Там в мире снов, Петров и Стяжкин были с крыльями, и они летели вдвоем по вечнозеленому саду навстречу великой мечте.
Шершень забрал у милиционеров оба пистолета, вместе с одной кобурой и двумя запасными обоймами. Он вышел из кабинета, закрыл пребывающих в мире снов милиционеров на ключ, который торчал из двери и, повернувшись, столкнулся с майором Барашко, который держал в руках поднос с чашечкой горячего ароматного чая и тремя вазочками печения. Барашко остолбенел.
— О, чаек, спасибо, — сказал Шершень и отхлебнул из чашки.
— Много сахара, — констатировал он и поставил чашку обратно на поднос.
— Барин… так… любит, — изрек озадаченный майор и спросил, — а чего это ты, а?
— Дай-ка я ему сам чай отнесу, — предложил Шершень и взялся за поднос руками, чтобы он не упал, когда Шершень двинет по яйцам майору.
— Ай, — сказал Барашко, получив точно в промежность носком ноги.
Он, и так-то испытывал проблемы с эрекцией, а тут его еще бьют ногой по яйцам! Но выразить свое возмущение майор уже не мог. Лицо его стало белым, как свадебная фата невесты, его перекосило от бровей к ушам, и Барашко сполз по серой стене на заплеванный пол.
Шершень отворил дверь и вошел с подносом в кабинет, где восседал Барин. Хозяин города в это время как всегда с надменным видом разговаривал по телефону. Он только бросил взгляд на вошедшего, ожидая, по-видимому, Барашко, но когда он увидел, кто вошел, то в глазах его мелькнуло изумление и даже испуг. Но только на доли секунды. На то он был и хозяин. Барин положил трубку, и лицо его приняло покровительственно гордое выражение.
— Молодец, — произнес он, — хвалю. Умеешь…
— Заткнись, — сказал ему Шершень, поставил поднос на стол, достал из кобуры пистолет и приставил к затылку Барина сзади, обойдя стул.
Барин непроизвольно поднял руки.
— Что такое, — неподдельно удивился Барин, — а как же наше соглашение о том, что ты будешь у меня работать?
— Соглашение? — усмехнулся Шершень. — Я с такими, как ты, соглашений не заключаю! Потому что если тебе поверить, то можно здорово поплатиться за это. Как с Денисом и получилось!
— Но то был другой случай, — попытался отпираться Барин, — у нас с тобой был честный договор.
— Честный? — усмехнулся Шершень.
— Да, честный, — подтвердил Барин, — зарплата, квартира, машина, все остается в силе. Так, что перестань уже, это не смешно!
— Я долгое время занимался ушу, — задумчиво произнес Шершень, — изучал психологию, и поэтому на девяносто процентов могу определить, когда человек врет, а когда говорит правду. Сегодня вечером ты врал почти постоянно. И неужели ты думаешь, что у меня с тобой могло быть какое-то соглашение?
В это время в кабинет по стеночке вполз майор Барашко. В руках он сжимал пистолет, дуло которого гуляло слева-направо.
— Руки вверх! — прохрипел он, потирая левой рукой ушибленные яйца.
— В одном ты не врал, — сказал Шершень, — у тебя действительно одни дебилы работают. Майор, кому ты говоришь руки вверх?
— Тебе! — ответил майор.
— Пошел вон отсюда! — гаркнул на него Барин. — Не видишь, что он пистолет к моей голове приставил?
— А-а, — понял майор и поспешил удалиться, пятясь задним ходом на четвереньках, как рак.
— Стоять! — приказал ему Шершень и обратился к Барину. — Скажи своим подхалимам, что мы с тобой сейчас выйдем, чтобы все стояли лицом к стене, до той поры, пока мы не сядем в машину, а то я ей богу прострелю твою огромную башку.
— И куда мы пойдем? — спросил Барин.
— Мы не пойдем, а поедем, — объяснил Шершень, — у тебя какая машина?
— Джип, — ответил Барин, — черная «Тойота».
— Годится, — кивнул Шершень, — спокойно, без лишних движений встаем, выходим из здания, садимся в машину и едем. Ты за рулем, а я сзади. Никакой автомобиль, никакой человек не приближается к нам ближе, чем на десять метров. И помни, я всегда успею тебя застрелить. Даже умирая, мне хватит на это времени.
— Я понял, — согласился Барин.
Так его давно не унижали и поэтому, чувствуя себя неловко, он прикрикнул на майора Барашко:
— Чего стал безмозглая тупая скотина! Делай, что тебе говорят!
Через полминуты Шершень появился внизу возле дежурки, толкая впереди себя Барина, которого держал левой рукой за шиворот, а правой прижимал к его затылку пистолет. Все присутствующие в отделении милиционеры, включая и самого Барашко и секретаршу Пупикову стояли лицом к стене не препятствуя выходу Шершня и его заложника из здания.
Время было позднее, народу на улицах почти не было, и поэтому никто не обратил внимания на то, как хозяина города тащат по улице с пистолетом приставленным к голове. Машина Барина была не закрыта, за рулем сидел шофер. Увидев такую неожиданную картину, он от удивления открыл рот.
— На землю, лицом вниз, руки за голову, — приказал ему Шершень и шофер с быстротой молнии исполнил приказание. Уселись в автомобиль, как и договаривались — Шершень сзади, а Барин впереди за рулем.
— Телефон есть? — спросил Шершень.
— Есть, — ответил Барин.
— Дай мне его, я буду звòнить, а ты поезжай на улицу Космонавтики к дому напротив магазина «Ночной».
Барин протянул Шершню телефон, нажал на газ и выехал на дорогу.
— Ну и что дальше-то? — спросил он. — Что ты будешь делать, я не пойму? Кассета, которую Глушитель наговорил, он же и заберет со своей дачи. А я тебе не скажу ничего, хоть ты меня на части режь.
— Да, нету там никакой кассеты у Глушителя на даче, — спокойно ответил Шершень, — я ее в другом месте спрятал.
— Сука ты, — Барин вопреки своему спокойствию даже вышел из себя.
Шершень не обратил внимания на ругательство Барина. Тем временем они подъехали к дому, где жила Лиза с семьей. По правде говоря, у Шершня плана никакого не было, кроме того, чтобы защитить семью Дениса. В зеркало заднего вида Шершня заметил, что за ними следует милицейский «козлик». Но такой эскорт Шершня не испугал. Он набрал номер родителей Лизы, и к его радости, ответила она сама.
— Привет, — сказал Шершень, — ты где была?
— Я? — Лиза явно замялась с ответом. — А ты где?
— Я в машине под твоим окном, — ответил Шершень, — у вас там «бультерьеры»?
— Да, тут рядом стоят, — ответила Лиза.
Ее голос удалился и трубку схватил Каратель. Шершень услышал, как он грубо спросил у Лизы о том, кто это звòнит, и заорал в трубку:
— Ты, бля, ты где, я тебя отутюжу!
— Заткнись, «утюг» хренов, — прервал поток брани Шершень, — а то спирали перегорит от натуги, сейчас с тобой Барин будет говорить.
— А чего я ему скажу? — не понял Барин.
— Скажи, чтобы Лизу выпустили на улицу, — пояснил Шершень, — пусть она подойдет и в машину сядет.
Барин в точности исполнил указание. Все-таки становишься послушным, когда тебе в голову упирается дуло пистолета. Лиза выскочила на улицу секунд через пятнадцать, растерялась, ища машину, увидела черный джип, из которого махал ей рукой Шершень. Увидела, улыбнулась, подбежала и села к Шершню на заднее сидение. Осмотрелась и спросила:
— Ты чего Барина к себе в шоферы взял?
— Пришлось, хотя он хреново ездит, — ответил Шершень, — мы тут чуть не застряли на повороте.
— Это потому, что ты мне своей пушкой в затылок тычешь, — объяснил Барин, — это меня отвлекает. Да и не ездил я давно за рулем.
— Тренируйся, — сказал Шершень, — на лесоповале в зоне пригодится. Может быть, в шофера возьмут.
— Пошел ты со своими шутками, — ответил Барин, — сам первей сядешь.
— Ты, ты, сядешь, Барин, — сказала Лиза, — теперь уже ты ни от чего не отвертишься!
Лиза ерзала на сидении, и было видно, что ей что-то хочется Шершню рассказать.
— Ты что-то узнала? — поинтересовался Шершень.
— Кое-что узнала, но этот мешать будет, лучше бы он не слышал, — ответила Лиза.
Шершень пальцем руки несильно ударил в шею Барину, тот обмяк и уронил буйную голову на грудь.
— Все, можешь говорить, — сказал он Лизе.
— Ни фига себе, — удивилась Лиза, — это что можно любого так вырубить?
Шершень утвердительно кивнул.
— И что он не очнется?
— Минут десять точно будет отсутствовать, — ответил Шершень.
— Научишь меня? — попросила Лиза.
— Научу, но не сейчас, — пообещал Шершень, — сначала расскажи, чего ты узнала.
— Короче дело было так, — начала рассказ Лиза, — я пришла домой, когда ты меня высадил. Мама ругалась, что, я, мол, долго хожу, и что им звòнили, рассказали о драке этой в кафе. Но я ее слушать не стала, пошла к Таньке в комнату. Та, как обычно, плачет. Начала она все вспоминать, как они с Денисом познакомились на первом курсе, как дружили. И что ей жить не хочется, говорила, и что только ребенок ее на этом свете и держит. Короче, депрессия у нее по полной!
— Надо думать, — согласился Шершень.
— Потому я постаралась разговор на другую тему перевести, — продолжила Лиза, — на тот материал, который Денис накопал. А она говорить отказалась. Ничего говорит не знаю и знать не хочу. Ну, я давай вспоминать, как мы в Интернете копались вместе, все втроем. И тут Татьяна ляпнула про страничку в сети. Что, мол, Денис делал себе страничку и туда закачивал свои документы. Меня как током ударило! Я подумала, точно, все это, что нам нужно, в сети лежит! Ведь, если он где и прятал еще один дубль того, что на Барина нарыл, то только в Интернете! Но где, на каком сайте?
— Где? — автоматически спросил Шершень.
— Я спросила у Танюхи адрес сайта, она говорит, что не помнит. Помнит только, что «ру», а что даст это «ру», если все русские сайты на «ру» заканчиваются. Потом она просекла мое любопытство и закрылась. Вообще замолчала. Сказала мне, что из-за всего этого мужа потеряла, а теперь еще и сестру терять ей не хочется. Ну, я ноги в руки и бегом к Пню. Мать, правда, орала!
— Погоди, погоди, не части, — остановил ее Шершень, — ничего не пойму. К какому Пню?
— Это кликуха такая у парня, — объяснила Лиза, — Пень его зовут.
— Тупой, что ли? — не понял Шершень.
— Нет, что ты, наоборот, — пояснила Лиза, — он лучший компьютерщик в городе, любой сайт может взломать. Ну, из-за болезни его компьютерами его и прозвали сначала Пентиум, потом Пентюх, а потом сократили до Пня.
— А, — понял Шершень, — ну, и что этот Пень-Пентиум?
— Между прочим, в меня влюблен, — кокетливо сказала Лиза.
— Это хорошо, но давай ближе к делу, — поторопил Лизу Шершень.
Все-таки они сидели в машине Барина в окружении уже двух милицейских «козлов».
— Да, ну, тебя на фиг, — обиделась Лиза, — ты как чурбан деревянный.
— Это почему? — не понял Шершень. — Что я такого сказал?
— Да, ничего, — махнула рукой Лиза, — так вот, я прибежала к этому Пню и говорю ему ищи в поисковиках имя Денис Шарандо.
— В каких поисковиках? — спросил Шершень.
— Ты чего, совсем в компьютерах не шаришь? — спросила Лиза.
— Нет, — честно признался Шершень.
— Тогда я тебе как ребенку буду объяснять, — сказала Лиза, — поисковики, это такие специальные сайты…
— Кто, кто? — переспросил Шершень.
— Сайты, — ответила Лиза, — ты, что и этого даже не знаешь? Слушай, ну, у нас тут не курсы компьютерной грамотности, поэтому я тебе передам только самую суть. Попробую без терминов. Значит, мы искали имя Денис Шарандо в Интернете. На удивление нашлось достаточно Денисов Шарандо, мы фильтровали, отсеивали. Ну, Пень, он в этом разбирается, молодец! Хорошо еще, что у Дениса такая редкая фамилия, а если бы была какая-нибудь распространенная Иванов, Петров, Сидоров, точно не нашли бы. Сидели больше часа, работали и отыскали его сайт, где он может и хранит нужные нам данные.
— И вы посмотрели?
— И ни фига туда не войти, — ответила Лиза, — потому что поставлен пароль. Логин Пень быстро подобрал, а вот пароль.
— Логин это что? — спросил Шершень.
— Это имя интернетовского пользователя, — объяснила Лиза, — мы его фамилию написали латинскими буквами, получилось «sharando» и подошло сразу же. А вот с паролем мучались, мучались и не узнали.
— Плохо, — покачал головой Шершень.
— Но это еще не все, — продолжила Лиза, — так есть такая функция специальная. Называется «Если вы забыли пароль». Например, ты забыл пароль, тебе задают специальный вопрос, ты отвечаешь, тебе присылают новый пароль, и ты снова можешь работать.
— Ну и что там за вопрос? — спросил Шершень.
— Ваше прозвище в школе, — ответила Лиза, — откуда я знаю, какое у него было прозвище в школе. Я сначала расстроилась, а потом подумала, что ты-то, наверняка, должен его помнить!
— Помню, конечно, — улыбнулся Шершень, — его звали Струя. Он длинный был в детстве и худой. Кто-то сказал «струя», так и приклеилось.
— Здорово! — обрадовалась Лиза. — Эх, если бы я знала его прозвище, мы бы уже начали информацию скачивать! Слушай, а что теперь делать будем? Поехали к Пню, залезем в Интернет, посмотрим, что там лежит на сайте.
— Погоди, — остановил Лизу Шершень, — не надо твоего друга больше засвечивать. Сделаем по-другому. Как ты думаешь, у вас в городе сотовые милицией не прослушиваются?
— Я думаю, нет, — ответила Лиза, — связь через областной город, поэтому руки у наших ментов и службы безопасности коротки.
— Тогда позвòним в Питер моему брату Мише, — сказал Шершень, — он занимается компьютерным дизайном и в Интернете тоже регулярно ползает. Пусть он там, в Питере и посмотрит. Только ты ему объяснишь все сама.
— Хорошо, — согласилась Лиза.
Шершень набрал номер и в телефоне Барина ответил знакомый голос брата.
— Привет, Миша, — сказал с улыбкой Шершень, — как дела?
— О-о, брательник, здорово, — закричал в трубку Михаил, — ты откуда? Как на свадьбе погулял?
— Потом расскажу, Миша, дело есть, — прервал его Шершень, — я тебе дам сейчас Лизу, она все объяснит.
— Лизу, — переспросил Миша, — это хорошо, что у тебя Лиза завелась.
— Сам ты завелся, — ответила ему Лиза, — привет.
— Привет, мамзель, — поздоровался Михаил.
— У тебя Интернет есть? — спросила Лиза.
— А как же, — ответил Михаил, — без него никак.
— Пиши адрес, — Лиза продиктовала Мише адрес латинскими буквами, — записал?
— Записал, — ответил Миша, — а что это?
— Теперь запиши логин, — Лиза продиктовала логин, — а пароль доступа узнаешь следующим образом. Напишешь там, на сайте, что забыл пароль, тебя спросят контрольный вопрос «Ваше прозвище в школе», а ты ответишь «Струя». Запомнил?
— Что это вы чужие сайты взламываете? — удивился Миша.
— Ты все запомнил? — переспросила Лиза.
— Да все запомнил, — ответил Миша, логин «sharando», пароль узанаю, когда отвечу на вопрос. Ответ «Струя».
— Молодец, — сказала Лиза и отдала трубку Шершню.
— Тут, Михаил, такое дело закрутилось, — объяснил Шершень, — Дениса убили, а на этом сайте должны быть документы обличающие его убийц. Постарайся открыть.
— Да ты что? — удивился Михаил. — Конечно, помогу, не вопрос! Позвòни мне через час на мой сотовый, потому что свой домашний я сейчас займу под Интернет.
— Хорошо, перезвòню, — пообещал Шершень.
Он отключился и посмотрел на Лизу:
— Что будем делать теперь? В машине ждать?
— Давай этого борова затащим к нам домой, и займем круговую оборону, — предложила Лиза.
— Слишком много шума может подняться, — не согласился Шершень, — надо уехать из города куда-нибудь в пустынное место, только куда? В лес сейчас не проедешь, потому что зима, дороги все снегом завалило. Твоих родителей и Таню с собой мы бы взяли, переждали бы пока Михаил информацию скачает, и нужным людям передаст. Главное, чтобы она там была эта информация.
— В лес, говоришь, поехать? — задумчиво произнесла Лиза. — А если полететь?
— Что ты имеешь в виду? — не понял Шершень.
— У Барина в лесу есть заимка, — начала повествование Лиза, — где он любит «зависать» по выходным с друзьями. Там из простых смертных никто не был. Но поговаривают, что там у него целый дворец, рыба, специально разведенная, сама из реки в руки прыгает, кабаны, зайцы олени прикормлены для охоты. Даже, говорят, бассейн есть. Для полетов туда за городом «под парами» всегда приготовлен вертолет, ждет, когда Барин соблаговолит полететь. Давай его разбудим и заставим нас везти туда. Отсидимся в лесу, пока все это дело не примет форму нашей победы над несправедливостью.
— Слушай, а это идея, — кивнул Шершень, — сейчас позвòним твоим, а пока я этого толстяка разбужу.
Шершень движением кисти привел Барина в чувство, тот очнулся, испугался:
— Что это? Где это я? Заснул? Надо выходить? — забормотал он.
— Сидеть, — приказал ему Шершень. — Еще не приехали.
— А-а, — вспомнил Барин, — это ты. Что это я вырубился?
— Перенервничал, наверное, — предположил Шершень, — хороший отдых в лесу не помешал бы. Скажем, на заимке. Как ты насчет такой идеи?
— На какой заимке? — переспросил Барин.
— А на твоей, — ответил Шершень, — в лесочке с рыбой в реке, с бассейном и животными в лесу. Полетели?
— Слушай, — сказал Барин, — сколько веревочке ни виться, а кончику быть. Ну, слетаем мы на заимку, посидим там, а что дальше то? Рано или поздно тебе придется сдаться. После того, что ты наделал, тебе срок светит. И очень длинный.
— Вместе будем сидеть, — пообещал Шершень, — ты не обо мне пекись сейчас, а о себе, потому что положение твое незавидно. Отдавай указание, чтобы через час вертолет был готов.
— И не подумаю, — сказал Барин, — меня ты не убьешь, потому что я тебе нужен. Не было бы сейчас меня здесь в машине, то ее бы давно из автоматов изрешетили. Так что я твой щит, и ты меня не тронешь.
— Убивать я действительно тебя не намерен, — ответил Шершень, — потому я что хочу отдать тебя в руки правосудия. А вот колено, например, я тебе могу прострелить. А это очень и очень больно.
В это время в руках Лизы зазвòнил сотовый Барина. Шершень взял его и отдал хозяину, на всякий случай предупредив:
— Ты знаешь, что говорить.
Барин приложил трубку к уху и буркнул: «Алле!».
— Виктор Исаакович, как вы? — Шершень узнал испуганный голос начальника милиции майора Барашко.
— Я нормально, — буркнул Барин.
— Может быть, начать штурм и освободить вас? — предложил майор.
— Ты чего говоришь, дебил? — рассердился Барин. — Он же рядом и все слышит! Не выпускайте никого больше из квартиры! Будем менять их на меня!
Шершень врезал Барину по уху и отнял телефон. Барин, которого никто не смел ударить с самого детства и до седин был очень возмущен! Он вскипел:
— Ты что делаешь, паскуда? Ты кого бьешь?
— Знаешь, что Барин, — спокойно сказал Шершень, — я устал с тобой торговаться.
Он коротко размахнулся и ударил Барина пальцем в область шейных позвòнков. Тот ойкнул и сморщился от боли.
— А теперь открывай дверь и вали отсюда, — разрешил Шершень.
— Ты что делаешь, — испугалась Лиза, — нас же без него убьют?
Шершень лишь сжал кисть ее руки в знак того, что все идет, как надо. Барин не шевелился и не спешил уходить. Он просто заплакал. Натурально заныл:
— А-а-а, что ты сделал? Я не могу шевелиться… У меня руки и ноги отказали…
— Это для примера, я тебе объясняю, — объяснил Шершень, — еще раз ударю, отнимется речь и начнется непроизвольное мочеиспускание, а потом последним ударом закреплю все это на твой остаток жизни. Мы обменяем тебя на родственников Лизы, но до самой смерти ты останешься растением? Хочешь быть растением?
— Нет, нет, нет, — испуганно промямлил Барин, — я все понял.
Барин действительно испугался. Он никогда не видел такого фокуса, чтобы удар пальца приводил человека в такое оцепенение. Ему не хотелось весь остаток жизни провести в инвалидном кресле, какая и писая в утку.
— Вылечи меня, — попросил он Шершня, — мне страшно. У меня руки не шевелятся… и ноги… трудно дышать…
— Вылечу, — пообещал Шершень, — дай команду, чтобы родственников Лизы отпустили и доставили к нам в автомобиль. И запомни, я стреляю так же метко, как бью. Так, что без лишних телодвижений. Но перед тем, как их посадят к нам в машину, ты дашь указание готовить вертолет.
Барин так был напуган собственным неожиданным параличом, что в точности исполнил предписания Шершня, когда тот набрал ему номер, который Барин указал. Торопливо и испуганно Барин приказал готовить вертолет и вывести пленников в целости и сохранности. Барина никто не смел ослушаться и поэтому уже через десять минут все — мама Лизы, ее отец и Таня сидели в машине.
— Что вы затеяли? — спросил отец, адресуя вопрос в основном Шершню. — Вы втравили нас в неприятности! Бал у нас один убитый, а теперь нас всех прикончат!
— Послушай, что мудрый человек говорит, — вставил Барин.
— У тебя уже прошел паралич? — спросил Шершень.
Барин моментально заткнулся на эту тему и начал новую:
— Ты обещал меня вылечить!
— Само пройдет минут через пять, — сказал ему Шершень и объяснил родственникам Лизы, — у нас есть доказательства вины Барина в убийстве Дениса. И он понесет наказание. А нам необходимо отсидеться пока около суток, чтобы охрана Барина до нас не добралась. Тем более, что Барин приглашает нас к себе в гости на заимку и мы не можем от такого заманчивого предложения отказаться.
Барин шевельнул рукой.
— Вы умеете водить машину? — спросил Шершень у отца Лизы.
— Умею, — ответил он, — у нас же «Нива» была. Потом мы ее продали. А гараж остался.
— Это хорошо, — прервал словоохотливого рассказчика Шершень, — садитесь за руль, а ты, Барин, перелезай на сидение пассажира.
Толстого Барина с трудом стали перемещать в салоне, а отец Лизы вышел и оббежал джип со стороны капота. И в это время из милицейской машины, стоящей впереди зачем-то выстрелили из пистолета. Естественно, не попали, но напугали женщин и отца Лизы, да и самого Барина сильно. Он схватился за телефон, набрал номер и стал орать:
— Кто стрелял? Поубиваю всех! Дебилы! Недоноски! А если бы вы в меня попали?
— Вертолет готов? — спросил Шершень.
— Вертолет готов? — продублировал в телефон вопрос Барин. — Готов! Отлично!
— И чтоб в округе никого в пятидесяти метрах, — приказал Шершень, — и в салоне только пилот!
Барин слово в слово продублировал то, что сказал Шершень и буркнул, что можно ехать. Он, как ребенок радовался вновь обретенной подвижности суставов и конечностей. Отец Лизы нажал на газ, и они поехали в сторону «карманного» аэропорта Барина. Две милицейские машины проследовали за ними.
— Кто там, на заимке у тебя есть? — спросил Шершень.
— Сторож и егерь, — ответил Барин.
— Продукты? — спросил Шершень.
— Хватит на год, — буркнул Барин.
— Год мы у тебя гостить не собираемся, — сказал Шершень, — побудем пару дней.
— Я надеюсь, — ответил на это Барин.
— Точно туда никаких дорог не ведет? — спросил Шершень.
— Только на вертолете, — ответил Барин, — специально так сделано, чтобы никто лишний там не шлялся.
— Ну, вот и хорошо, — подытожил Шершень, — отдохнем.
Он забрал у Барина телефон и набрал номер Михаила. Тот ответил сразу же.
— Ну, что, брательник, — спросил Шершень, — получилось что-нибудь.
— Все о-кей, — радостно воскликнул Миша, — ответ на вопрос принял, выдал мне новый пароль и я получил допуск к файлам. Уже скачал и открыл парочку.
— И что там? — с волнением спросил Шершень.
— Я, конечно, не юрист, — ответил Миша, — но тут данные по финансовым махинациям, факты воровства в комбинате, потом информация о том, как незаконно проводилась акционирование. Короче, лет на десять хватит, тому, кто там, у власти сидит.
— Молодец, Миха, — обрадовался Шершень, — слушай, ты меня так выручил!
— Ну, что ты, какие могут быть счеты, — ответил Михаил, — ты меня от смерти спас, помнишь?
— Ладно тебе, ты же мой брат, — тихо произнес Шершень, — да и когда это было.
— Я уже поставил на закачку информацию, — сказал Миша, — но тут ее много, какие-то звуковые файлы и графические. Все качать?
— Да, да, все качай, — подтвердил Шершень, — когда закончишь?
— Часа через три-четыре не раньше, — ответил Мишка, — хреновая сегодня скорость, надо провайдера менять.
— Слушай, я этих слов не понимаю, — ответил Шершень, — я лучше ближе к утру тебе перезвòню и скажу, что дальше делать. Все равно сейчас уже глубокая ночь и выходной к тому же. Поэтому нужного нам человека ты на работе не найдешь. Пока, конец связи.
Шершень отключил телефон и улыбнулся Лизе, которая сидела из-за тесноты плотно прижавшись к нему.
— Получилось? — радостно воскликнула Лиза. — Получилось, я слышала! Ура!
Барин тоже все слышал и поэтому впал в депрессию.
— Как я не догадался сеть проверить? — покачал головой он. — Как же я не догадался?
— Да, Барин, прокололся ты, — сочувственно покачал головой Шершень, — проиграл, пора стреляться.
— Еще нет, — буркнул Барин.
— А на что ты надеешься? — спросил Шершень.
— На удачу, — ответил Барин.
Тем временем подъехали к аэродрому, на котором стоял маленький синий вертолет. В округе, как и приказал Шершень, никого не было. Пилот вертолета сидел на своем месте. Прежде чем начать загрузку в вертолет, Шершень сковал запястья Барина наручниками, которые стырил у Петрова и Стяжкина. Затем он проверил салон фендибоберного вертолета, и только после этого все быстро перегрузились из машины в вертолет. Шершень отогнал машину подальше, чтобы не помешала взлету, вернулся и подсел к пилоту.
— Сколько лететь до заимки? — спросил Шершень.
— Через полчаса будем на месте, — хмуро ответил пилот, недовольный тем, что Шершень первым делом обыскал его.
— Ладно, лети, я через минут двадцать подойду, — сказал Шершень и прошел в салон.
Это был не обычный вертолет, а вертолет Барина, поэтому его отделка и убранство поражали взгляд роскошью и изысками. Кресла стояли вдоль бортов, вокруг большого стола, был в салоне чайник, микроволновка и видеодвойка. Была уже ночь и, несмотря на пережитые волнения, хотелось спать.
Барин, который сидел в дальнем углу салона в отгороженной от всего салона комнатке, подозвал к себе Шершня.
— Слушай, — сказал он, — есть разговор.
Шершень подсел к нему и превратился в слух. Барин мял свои толстые губы, не зная с чего начать. И, наконец, родил следующий абзац:
— А я ведь могу заплатить деньги за свою свободу. Хорошо заплатить. Я дам тебе денег и отпущу на все четыре стороны. Я дам тебе много денег. Хватит не только тебе, но и твоим детям. Ну, подумай, что ты поимеешь оттого, что посадишь меня в тюрьму? Ничего. Ровным счетом ничего!
— Я получу моральное удовлетворение, что такая гадина, как ты сидит в тюрьме, — ответил Шершень.
— Это не стоит ни копейки, — сказал Барин.
— Мне этого хватит, — ответил Шершень.
— Понимаешь, что ты в России живешь? — спросил на это Барин, — в России, где все схвачено, за все заплачено! Ну, сколько, ты думаешь, я в тюрьме насижу? Даже если посадят меня, в чем я сильно сомневаюсь? У меня депутатов знакомых пучок, в органах друзей море! Там взятку дам, сям взятку дам, и выпустят меня! Ну, не будь таким наивным! Сидеть я не буду, просто шума лишнего не хочу вокруг своего имени!
— Вот я и думаю, раз все в России так плохо, как ты говоришь, — задумчиво произнес Шершень, — может мне прямо сейчас тебя вниз скинуть, чтобы до суда не доводить дела.
— А много ты выиграешь в результате? — спросил Барин. — Вас всех посадят на зону и дадут, поверь, на полную катушку! Потому что я в области, да и в России человек не последний, а ты кто такой? Мелкая сошка, которая хорошо машет кулаками. Это без обид, потому что это правда. Скажи, зачем тебе все это? Ну, заварил ты кашу, поигрались в казаки-разбойники, да и хватит уже! Ты же разумный человек! Я дам тебе двести тысяч долларов…
— Я уже слышал сегодня от тебя про такую сумму, — усмехнулся Шершень, — тебе осталось предложить мне их акциями комбината. Ты, чего, Барин, совсем за дурака меня держишь?
— Нет, я серьезно, — сделал откровенные глаза Барин, — заведем тебе счет, на него я скину всю сумму или наличкой заплачу, чтобы не было проблем с налоговой. А ты отдашь мне информацию из Интернета. Договоримся? Пойми ты, двести тысяч долларов, это очень большие деньги! Это другая жизнь! Ну, хочешь двести пятьдесят? А?
— Что-то ты очень дешево ценишь свою шкуру, — покачал головой Шершень, — пятьсот, вот моя цена.
— Пятьсот? — изумился Барин. — Это полмиллиона долларов! Ты с ума сошел! Столько я не заплачу! Ну, давай триста тысяч и по рукам? Триста тысяч, а? Я помогу тебе отмыть деньги. За пятнадцать процентов люди сделают их чистыми, никто не прикопается! Ни налоговая, ни менты! Купишь себе машину крутую! Тысяч за тридцать! Представляешь, а? Ты за рулем, рядом море. Купишь виллу!
— Вилы куплю, — передразнил его Шершень, — и буду навоз грузить! Знаешь, какие сейчас цены на дома в Москве? Я тебе говорю пятьсот тысяч, значит пятьсот тысяч «зеленых». По-моему, торг в ваших условиях неуместен!
— Пятьсот? — задумался Барин. — Пятьсот? Ну, хорошо, по рукам, договорились! Поворачиваем вертолет и летим оформлять наши отношения…
— В ЗАГС, — подсказал Шершень.
— Почему в ЗАГС? — растерялся Барин. — Ну, а как ты хочешь? Мы теперь должны друг другу доверять. Мы же партнеры! А-а, ты мне не веришь? Думаешь, я тебя обману! Это зря. Это зря. Слушай, ну, давай сделаем так. Ты со своими вот этими, вы поживете на заимке, а я в это время в городе займусь деньгами. Мне же надо их выдоить с производства, это займет некоторое время. Вы пока поживете, я прикажу, чтобы вас на рыбалку сводили, на охоту, там у меня сауна есть, бассейн. Живите, мне не жалко. Я подготовлю сумму необходимую, прилечу за вами, а ты пока скажи своему брату, чтобы он ту информацию, которую скачает… чтобы он никому. Не надо этого. Ты и с братом поделишься ведь деньгами…
— Как это? — возмутился Шершень. — Буду я делится? Вот еще! Брату ты еще сто тысяч баксов подкинешь за то, чтобы он информацию придержал!
Барин выпучил глаза:
— Да, ты что, это же грабеж среди белого дня! Имей, совесть! Пятьсот тысяч большие деньги! Ну, дай ему тысяч тридцать из своих, да и будет с него!
— Нет, он не согласится, — сказал Шершень, — он жадный до денег. Как увидит деньги, так его начинает колотить.
— Слушай, — наконец-то дошло до Барина, — сдается мне, что ты надо мной издеваешься?
— А ты, что опять подумал, что я в переговоры с тобой вступил? — спросил Шершень.
— Ты дурак, парень, — удрученно сказал Барин, — я тебе серьезно деньги предлагал. Ты бы мог жизнь свою изменить! Какое тебе дело до нашего города? Ну, уберут меня, придет другой, еще хуже меня! Быдлу нужен кнут и нужен страх, чтобы они работали. В большом бизнесе нужны жертвы, без этого нельзя. Ты этого не понимаешь. А если бы понимал, то не делал бы сейчас поступка, о котором потом будешь жалеть.
— Я буду жалеть только об одном, — ответил Шершень, — что не имею права тебя своими руками наказать. Вот об этом я буду жалеть. А пока сиди и не вякай, а я пойду к пилоту.
У Барина такая злость в этот момент взыграла, что он чуть было с кресла не вскочил, чтобы врезать, как следует этому молодому наглому сучонку. Но, во-первых, Барин был прикован наручниками к креслу, а во-вторых, он боялся получить в лоб. Поэтому он только плюнул вслед Шершню, когда тот ушел.