Вертолет приземлился на специальную бетонированную, тщательно очищенную от снега площадку. Она была ярко освещена по периметру четырьмя мощными прожекторами на металлических стойках, метров по семь высотой. Барина встречали его местные слуги — сторож и егерь. Кто из них кто догадаться было трудно, потому что оба были в одинаковых куртках, одинаковых валенках и шапках. Стояли они поодаль.
Шершень подтащил за шиворот Барина к двери вертолета и приказал ему сказать обслуге, чтобы те подошли поближе. Барин так и сделал, он и не перечил теперь, получив пару раз по шее. Обслуга тоже вела себя спокойно, наверняка предупрежденная из города о том кто прибудет на геликоптере.
Шершень, приставил пистолет к голове Барина и заставил и сторожа, и егеря залезть внутрь вертолета, а своих пассажиров попросил выгрузиться. Сначала, естественно, из вертолета выпрыгнули Лиза, ее сестра, мама и отец, а потом туда проследовали егерь и сторож.
При посадке один из обслуги, неизвестно сторож или егерь сказал:
— Виктор Исаакович, мы вас не покинем, мы найдем способ…
— Ладно, ладно, вали, — прервал Барин это плебейское проявление любви и верности.
А Шершень сказал всем троим, севшим в вертолет — егерю, пилоту и сторожу:
— Без моего указания по телефону чтобы вертолет сюда не возвращался. Предупреждаю вас, это кончится плохо. Передайте это тем, кто, возможно, захочет «навестить» нас здесь. К тому же я отключу освещение посадочной площадки. А в темноте вы не сядете. И никаких лишних движений сейчас при взлете. Ну, все! Счастливого полета!
Шершень, Барин и все остальные отошли метров на десять от вертолета. Машина взревела лопастями и, медленно поднявшись в небо, скрылась над черными зубами приземистого леса.
— Веди нас в дом, хозяин, — сказал Барину Шершень, — принимай гостей хлебом-солью.
— В гости зовут, а я вас не звал, сами приперлись, — ответил Барин.
— Ну, ну, не хами, — сказал на это Шершень и дал легкого пинка коленом Барину, идущему по тропинке к дому первым.
Барин, который и представить не мог, что он подвергнут будет подобному унижению, остановился и сказал начальственным тоном:
— Слушай, прекрати себя вести, а то я…
— Не забывайся, Барин, — ответил Шершень, — «я» твое осталось там, в городе, а здесь оно ничего не стоит, так что иди и молись, чтобы я тебе не наподдал хорошенько для ума.
Наконец из темноты показался большой, хорошо срубленный трехэтажный дом. Снаружи он выглядел, как крестьянская изба, только был значительно больше и выше. Возле порога их встретили четыре дворняжки, махающие хвостами так усердно, что попы их скользили по снегу.
— Подождите здесь, — сказал Шершень, — я проверю, нет ли никого лишнего там внутри в доме.
Он быстро отворил дверь, нырнул внутрь. Минуту стояла тишина, потом Шершень выглянул и сказал:
— Все чисто, заходите.
Изнутри дом выглядел совсем не так как крестьянская изба. Камин из зеленого мрамора, евроремонт от пола до потолка, фаянсовая посуда, мебель в стиле барокко и супермодная аппаратура напоминали о том, что этот дом — дача самого богатого человека в регионе. У всех вновь прибывших непроизвольно вырвался вздох восхищения.
— Богато живут работники комбината, — сказал Шершень.
— Не все, — прокомментировал Барин, — только лучшие его представители.
Он по-хозяйски прошел и плюхнулся в большое кожаное кресло. Зал был весь уставлен мягкой мебелью. Все расселись кто где. Огонь в камине горел, растопленный уехавшим сторожем, рядом с ним лежала большая связка дров, заготовленная радивыми слугами Барина. Шершень быстро пробежался по комнатам первого этажа и нашел отличную полупустую кладовочку с запасами гречки, риса и консервов и крепкой дверью в которую немедленно и запихал Барина. Из этой кладовочки, очевидно, питалась прислуга Барина. Сам же хозяин в кладовочке сидеть не хотел и по пути следования к месту заключения, упирался и вопил, что он будет вести себя хорошо. А стало быть и запирать в темное место его незачем.
— Привыкай к камере, — ответил на это Шершень и запер тяжелый амбарный замок.
Предварительно он кинул в кладовку одеяло и подушку, которую принес сверху из спальни. Тем временем ночь утекла далеко за полночь, Лиза и Таня заснули на огромном диване. Их мама не спала, тревожно поглядывая на Шершня, не спал и отец Лизы. Прошло уже больше часа с того времени, как они прибыли на заимку. Они уже успели неплохо перекусить из персонального холодильника Барина, мама Лизы помыла посуду, а Шершень, тем временем принес сверху всем одеяла и подушки.
Они договорились с отцом Лизы, что будут менять друг друга на посту каждые четыре часа, чтобы оба успели хотя бы понемногу поспать за ночь. Первым сторожить сон всех остальных начал Шершень. Он вышел на крыльцо, вдохнул свежий морозный ночной воздух. Над невысокими холмами светила яркая Луна, чистое черное небо мерцало редкими звездами. Свет на четырех башнях вертолетной площадки уже не горел, потому что Шершень нашел рубильник освещения и отключил его. Дворняжки улеглись полукругом около крыльца и поглядывали умными глазами на стоящего Шершня. Он достал из кармана сотовый телефон и набрал номер Михаила.
— Ну, как дела, брат? — спросил Шершень.
— Тут такая чума, братан! — воскликнул Миша. — Твой друг молодец, ему бы шпионом работать. Он на все важные компьютеры комбината поставил «троянов» и они ему всю информацию собирали обо всех сделках.
— Слушай, Миша, говори человеческим языком, — попросил Шершень, — каких «троянов»? Я не знаю что это.
— Это такой вирус специальный, — объяснил Миша, — ты например по электронной почте оплачиваешь что-то, а мне все эти данные поступают. Или написал кому-то письмо, а оно и ко мне приходит. Денис таким образом часть работы комбината отслеживал, потому что основная часть все-таки шла по телефону. Но он и это учел, потому что «жуков» понаставил и к Барину на телефон и к начальнику милиции. Слушай, этот Денис просто агент 007!
— За это его и убили, — тяжело произнес Шершень.
— Он прокололся, его заметили, — сказал Миша, — но он, наверное, этого не знал. Его отследила служба безопасности, по всей вероятности, потому что в его последних письмах тоже ему «трояна» подкинули. Он даже и вылечить его не успел, потому, что его убили. Хорошо, еще, что он всю переписку вел со своего ноутбука и с другого адреса, а не с того, где всю информацию располагал, иначе бы и этот сайт вычислили и подтерли. Но теперь уже все! Я себе все скачал и компашку нарезал!
— Погоди, — прервал брата Шершень, — мне Барин сказал, что Денис сам к нему пришел с такой же компашкой и пытался ее продать ему за двести тысяч баксов, а ты говоришь, что его вычислили и поэтому убили.
— Я тебе говорю, что примерно за неделю до того, как его убили, кто-то обнаружил этих «троянов», которые Денис нацеплял на электронную почту в комбинате, и подцепили ему самому такого же, только другого варианта. А ходил ли Денис к Барину или не ходил, продавал ли он ему данные или нет, об этом тут ни слова. Так что не знаю. А я бы, честно говоря, тоже попытался продать все это Барину, потому что информация того стоит.
— Не говори «тоже», — сказал Шершень, — я не уверен, что Денис пытался все это продать, это Барин мне так сказал.
— А чего же Денису тогда нужно было? Мир хотел изменить? Глупо! Ты знаешь, что я тут наковырял? Ужас, триллер! Представляешь, у них на станции переливания крови сидела тетка, которая занималась черной магией и колдовством. Допустим, ты им стал неугоден, они тебя отправляют на профосмотр, где берут кровь из вены. А потом эта бабка с твоей кровью всякие манипуляции делает, колдует, что бы ты загнулся.
— И что, много так загнулось? — спросил Шершень.
— Не знаю, тут этих данных нет, но сам факт интересен.
— Не верю я в эти дела, чушь это, — сказал Шершень.
— И напрасно, — ответил ему Миша, — вполне можно нацеплять на ауру человека всяких гадостей, чтобы потом он долго-долго чах и засох совсем. Ты же сам занимался ушу и не веришь в это? Глупо?
— Почему же они тогда Дениса банально ножом в спину, а не со всякой магией? — спросил Шершень.
— Колдовать, это ж долгий процесс, а в этом деле с убийством Дениса быстрота была нужна, — ответил Миша, — слушай, тут еще такой факт любопытный есть… хотя ты откуда звòнишь? Денег-то хватит переговоры оплатить?
— Не бойся, мои переговоры Барин оплачивает, — ответил Шершень.
— А у меня входящие звòнки бесплатно, — усмехнувшись, ответил Миша, — слушай тогда. У этого самого Барина есть сын. И вот влюбился этот представитель «золотой» провинциальной молодежи в простую девушку. Ну, понимаешь, из простой русской семьи — мама учительница, папа плотник. Барин против этого дела воспротивился, а сын ни в какую, женюсь, говорит и все тут! А она еще и забеременела. Тогда Барин сделал вид, что согласен на их отношения, но, мол, ребенок ни кстати, еще надо учится. А потом уж детей заводить. И уговорил сына своего его благоверную на аборт отправить. А там рука хирурга дрогнула и опачки, молодая женщина осталась бесплодная, да еще и с осложнениями. Барин своего сынка быстро собрал и в Москву на учебу отправил. А в столице уже богатую евреечку ему подсунули из семьи по социальному статусу и по национальности подходящей. Та подставная быстро залетела, и про любовь свою провинциальную сынок забыл. А та, которую он бросил и благодаря своей любви изуродовал, не забыла о нем. Ей часто напоминали «добрые» люди. И кончилось все тем, что она в ванной повесилась.
— История печальная, но за это Барина не посадишь — прокомментировал Шершень, — разве только что врачей, которые аборт делали.
— Да, не посадишь, — согласился Миша, — в этой истории и доказательств прямых вовсе нет, все это народная молва, которую Денис просто записал как рассказ. Но есть и факты с доказательствами. Например, запись телефонного разговора Барина с начальником милиции, когда он справляется о смерти какого-то коммерсанта, который им мешал. Так вот его этот Барашко скинул в какую-то трубу, где его размолотило на куски. И об этом прямым текстом он и говорит. Длинный такой звуковой файл получился, я его долго качал. А уж фотографий всяких тут «интересных» просто куча. Барин в бане с девками и с губернатором области! Есть даже одна, где он самолично какому-то человеку из ружья в голову целится! Слушай, он, что ли, дурак совсем, такие фотографии делать и хранить?
— Нет, Миша, он просто обнаглел и ошалел тут от собственной безнаказанности, — ответил Шершень.
— Ну, и дела творятся в провинции, а говорят, что Питер бандитский город, — задумчиво произнес Миша.
И в это время чуткий слух Шершня уловил приближающийся рев вертолетных лопастей.
— Погоди, Миша, я тебе перезвòню, — сказал Шершень и отключился.
Он вгляделся в темноту ночи. Низко над лесом летел, судя по звуку, и приближался вертолет. Его пока не было видно.
— Черт, — ругнулся Шершень, — я же предупреждал их, чтобы не совались сюда. Ну, сами виноваты.
Он рванулся с места и побежал на вертолетную площадку.
В это время в вертолете майор Барашко проводил последний инструктаж перед четырьмя одетыми в бронежилеты и каски милиционерами, среди которых находились со злобно суровыми лицами уже знакомые нам Петров и Стяжкин, которым не терпелось отомстить за свое унижение. Взять матч реванш, если говорить спортивным языком. Барашко тоже напялил на себя бронежилет, а в руках сжимал автомат Калашникова (модернизированный).
— Итак, — начал инструктаж Барашко, — сейчас уже времени четыре часа утра. Наверняка они все спят в доме без задних ног. Мы с вами стремительно садимся на площадку и начинаем атаку, пользуясь замешательством противника.
— Можно вопрос? — поднял руку Стяжкин.
Барашко кивнул.
— А как мы сядем, если так темно. Вдруг мы сядем на лес и убьемся?
— Для тупых объясняю, — продолжил Барашко, — на днище вертолета мы закрепили два прожектора, которыми пилот и осветит предполагаемое место посадки. Мы сядем, выскочим и бегом направляемся к дому. Все они сейчас спят, поэтому быстро не сориентируются. Пленных не брать. Тому, кто убьет этого парня, премия в тысячу рублей гарантирована. Если не дай бог кто-то даже ранит Виктора Исааковича, то того я уволю или посажу.
— А если этот супермен схватит опять Виктора Исааковича, как в отделении и приставит ему пистолет к голове? — спросил назойливый Стяжкин.
— Наша задача этого не допустить! — отчеканил Барашко.
План майора трещал по всем швам из-за незнания им вопросов стратегического планирования, но из-за того, что из шестерых присутствующих никто, включая пилота, никогда и нигде не участвовал в боевых операциях, поэтому всем присутствующим план понравился. Им казалось, что все так и будет, как в кино. Они выскочат из самолета, побегут к дому. А дальше произойдет вот что. Так им казалось.
Глупый Шершень будет отстреливаться из своего пистолета, ни в кого из них не попадет, а они его порвут на куски автоматными очередями. Потом с триумфом они освободят своего хозяина, который в награду за свое освобождение разрешит им трахнуть трех теток, которые будут плакать и умолять о пощаде, а они злостно надругаются над ними и голыми выкинут на снег. Милиционеры подкрепили свою отвагу тем, что раскатали перед вылетом литровую бутылку водки.
— Петров и Стяжкин пойдут первыми, — продолжил инструктаж Барашко, — их задача заключается в том, чтобы закинуть в окна гранаты со слезоточивым газом. Все взяли противогазы?
— Все, — отрапортовали милиционеры.
— Газом мы подавим их сопротивление, — воскликнул Барашко, — потом заскакиваем в дом. Стрелять только по этому парню. Остальные не опасны. Мы с ними позже разберемся.
— А можно потом будет трахнуть эту беременную, которая с ними? — спросил третий милиционер с лицом гоблина. — Она мне со школы нравилась, но внимания не обращала на меня. Вся деловая была, такая, сука!
— Можешь трахнуть хоть их папу, все равно им подыхать, — захохотал Барашко, — потом трупы в вертолет и скинем где-нибудь над лесом. К весне их звери сожрут и костей не оставят.
Подонки в форме захохотали, а Петров вспомнил, как они год назад топили в «хвостах» предпринимателя, который поссорился с Барином и назвал его нехорошим словом.
— Помните, это я придумал ему ноги цементом залить, — сказал Петров, — я видел в кино это дело. Он медленно тонул, хватило времени подумать.
— Давно мы так не веселились, — воспрянул четвертый милиционер, до этого сурово молчавший.
— Сейчас повеселитесь, — сказал Барашко, открывая дверь вертолета, — приготовьтесь, уже садимся!
Милиционеры обхватили своими не мозолистыми руками приклады автоматов, а пилот включил прожектора под днищем. Он был хорошим пилотом, иначе бы Барин не взял его на работу. Вертолет даже в полной темноте завис прямо над вертолетной площадкой и быстро пошел вниз. Нездоровое оживление охватило нестройные ряды «десантников», адренолин хлынул в их неблагородную кровь.
Вертолет опускался, и в это время что-то подозрительное мелькнуло и смутило натренированный взгляд пилота. Но что он так и не смог понять, потому что вертолет резко пошел носом вниз, лопасть черпнула снег, вторая врезалась в землю, вертолет крутануло со страшной силой и бросило на землю. Хвост отвалился, загорелся и через секунду раздался страшный взрыв, разбросавший осколки вертолета на много метров вокруг. В доме вылетело пара стекол.
— На землю, — скомандовал Шершень, стоящим у крыльца Лизе, ее маме, Тане и отцу.
Все, кроме Тани, упали и закрыли головы руками. Беременную Таню Шершень прикрыл своим телом. Но, к счастью, никакие осколки вертолета не достигли того места, где они стояли.
— Какой ужас! — испуганно сказала мама Лизы, поднимаясь с земли.
— Класс, взорвался, как в кино! — воскликнула Лиза.
— Дочка, там же люди, наверное, погибли, — покачала головой мама, — никакого сострадания.
— А кому мне сострадать, мама? — спросила Лиза. — Бандитам? Ты что не понимаешь, что они летели, чтобы нас убить!
В зарешеченное окно кладовочки изнутри забарабанил Барин.
— Что такое, — закричал он, расплющив нос по стеклу, — что это взорвалось?
— Это салют, — ответил Шершень, — уберись внутрь!
Барин повиновался. Видимо, его пронзил с ног до головы ужасный шок, потому что он понял что это был никакой не фейрверк…
— Как ты сделал, что вертолет упал? — спросила удивленная Лиза, отряхивая снег со штанов.
— Ничего я не делал, — ответил Шершень, — просто пилот не справился с управлением.
— Не ври, я видела, что ты ползал там по стойкам вертолетной площадки и что-то прицеплял, — твердо потребовала объяснений Лиза.
— Ладно, расскажу, раз уж ты все видела, — объяснил Шершень, — я привязал между стойками освещения металлический трос, они его зацепили хвостом, когда садились.
— Умно, — кивнула Лиза, — сам придумал?
— В журнале «Юный техник» прочитал, — ответил Шершень, — идите-ка лучше все в дом, а я пойду посмотрю, кто там к нам летел.
— Может быть, это были спасатели? — спросила мама Лизы.
— Мама, — откликнулась Лиза, — какие спасатели, у нас в округе был только один этот вертолет, а спасателей никаких вообще нет!
— Лиза, права, — ответил Шершень, — когда они летели сюда, то думали, что мы уже спим, хотели напасть неожиданно.
— А я и не слышал, что вертолет прилетел, — сказал отец, — так замотался за день, что уснул, как убитый.
— Если бы мы все спали, то и не услышали бы, — ответил Шершень, — а когда услышали бы, то пока очухались, возможно, было бы уже поздно что-то предпринимать.
Все, кроме Шершня пошли в дом, а Шершень направился на вертолетную площадку. Барин снова забарабанил изнутри в дверь кладовки.
— Мой вертолет! — заорал он. — Мой вертолет взорвался! Как взорвался мой вертолет?
Никто не ответил Барину, хотя все проходили мимо двери в кладовку. Шершень же, заранее включив свет на вертолетной площадке, осторожно подошел к горящим останкам вертолета. Картина была ужасной. Искореженный металл сильно горел, потому что вертолет был заправлен полным баком, бак взорвался, разбрызгав горючее вокруг. Горел даже снег. Подойти ближе, чем на десять метров Шершень не решился. Недалеко от себя он заметил лежащее навзничь тело и направился к нему.
Через минут двадцать он вернулся в дом, неся в руках автомат Калашникова. Никто из присутствующих снова не лег спать, все его ждали. Шершень поставил автомат рядом с собой, сел в кресло и сказал:
— Это автомат начальника милиции.
После паузы добавил:
— Покойного. Видимо он вылетел в открытую дверь вертолета, когда тот зацепился лопастью за землю, поэтому один и оказался снаружи.
— Ужас! Ужас! — покачала головой мама Лизы. — Какая ужасная смерть!
— Они экипировались, как на войну, — сказал Шершень, — начальник милиции был в каске, в бронежилете, с автоматом, как видите. От всех остальных, кто был в вертолете, остались только угольки, они все сгорели. Но пока не посчитать, сколько их было, вертолет еще сильно горит, не подойти. Теперь на площадку никакому геликоптеру пока больше не сесть. Да, и вертолетов больше нет в округе, как Лиза говорит, которая у нас все знает.
— А чего ты иронизируешь, — возмущенно спросила Лиза, — я, и правда, знаю, что больше вертолетов в округе нет. По крайней мере, я не видела. Всегда только этот везде летал.
— Я верю тебе, Лиза, — сказал Шершень, — даже если бы и был еще какой-то воздушный транспорт, то все равно сесть сюда он бы не смог, потому что, как я говорил, площадка завалена. А вот как мы сами будем выбираться отсюда, я пока не знаю.
— Сюда еще можно на вездеходе добраться, — сказал отец Лизы, — и просека для этого дела специальная есть. Ведь это только Барин сюда на вертолете летал, а простые смертные по земле сюда обычно ездят.
— Ага, — сказал Шершень, — новые тайны открываются, стало быть, можно еще гостей ждать. Которые на вездеходе приедут.
— Можно, — кивнул отец, — только вряд ли они ночью поедут, выедут с утра, ехать долго, почти весь день, так что пока бояться нечего.
— А откуда вы все это знаете? — спросил Шершень.
— Мы с мужиками на этом самом вездеходе как-то года три назад ездили на рыбалку, — ответил отец, — скинулись на бензин, заплатили водителю и поехали. Рыбачили вниз по реке недалеко отсюда.
— Полезные познания, — согласился Шершень.
— Да, — согласился отец Лизы, — никогда не знаешь, что в жизни пригодиться может.
— Надо поискать эту просеку, — сказал Шершень, — скорее всего займусь, когда рассветет…
— Ты поспи пока, — предложил Шершню отец Лизы, — а я подежурю. Утром поищем дорогу, откуда к нам «гости» на вездеходе появиться могут.