На кладбище долго пробирались по глубокому снегу среди обелисков и ограждений к могилке Дениса.
— Чистили мы сами эту дорожку недавно, — сказала Лиза, бредущая позади Шершня, — но вчера вечером был сильный снегопад, помнишь? Вот и засыпало все опять.
Наконец пришли. Могилка Дениса нашлась среди других могильных холмиков, возле большой раскидистой березы. Большой для этих мест.
— Я по этому дереву место могилки издалека узнаю, — сказала Лиза, — а то тут и заблудится можно. Народу много умирает.
Положили цветы на засыпанный снегом свежий холмик и долго стояли молча над могилкой с деревянным крестиком.
— Да, Денис, не так я представлял себе нашу встречу, — сказал, наконец, Шершень, — думал посидим, одноклассников вспомним…
Он положил руку на грубо сколоченный деревянный крест.
— Памятник каменный сделаем попозже, — сказала Лиза, — летом крест уберем, поставим памятник, и оградку сделаем.
— Сколько памятник у вас здесь стоит? — спросил Шершень.
— Не знаю, — пожала плечами Лиза.
— Я дам денег на памятник, — сказал Шершень.
— Не надо, мы сами.
— Надо, Лиза, Денис был моим другом.
— Ну, если есть лишние деньги, то давай, — согласилась Лиза, — а то ведь, честно говоря, мы в такие долги влезли сначала с этой свадьбой, а потом с похоронами…
Постояли еще минут десять.
— Ну, пойдем уже, — предложила Лиза, — а то у меня ноги замерзли. Еще неизвестно, сколько мы будем автобуса ждать, чтобы обратно уехать. Они тут у нас ходят, когда захотят.
Но автобуса ждать не пришлось. Вышли на дорогу, Шершень тормознул частника и быстро сторговался с ним о цене. До города доехали быстро, а, главное, что в тепле и не в давке, как по дороге сюда в автобусе. Доехали до того самого центрального универмага, где Шершень должен был выйти, когда в первый раз ехал сюда на маршрутке с вокзала. Зашли в магазин, купили туалетные принадлежности и еще кое-что, чего лишили Шершня ночные грабители. А потом направились домой.
— Я вчера кое-чего не понял, — начал по пути разговор Шершень, — некоторые детали в нашем с тобой ночном разговоре.
— Ты про что говоришь? — спросила Лиза.
— Про убийство Дениса, — ответил Шершень.
— Но не на улице же это обсуждать.
— А где обсуждать? Кто нас здесь услышит? Никому дела до нас нет.
Лиза огляделась и ответила:
— Так только кажется. Ты уедешь, а мне тут жить. Я хоть и не трусиха, но я все равно боюсь. Могут даже обрывок разговора услышать, а потом нашептать кому нужно и меня потом опять бить будут.
— А что уже били? — спросил Шершень.
— Было дело, — ответила Лиза.
— А я пока и не уеду, — ответил Шершень, — мне у вас здесь нравится. Поживу в гостинице, по городу погуляю. На концерт флейтиста схожу за пять рублей. В музей истории города загляну. Есть у вас тут музей истории города?
— Дурак, тебе же ясно в милиции сказали, чтобы ты уезжал, — остановилась Лиза, — ты чего хочешь в тюрьму сесть?
— Не хочу. А что, могут посадить?
— Запросто! Если ты еще ничего не понял, после того, что я тебе вчера рассказала, значит, ты тормоз.
— Не обзывайся.
— А ты не говори глупостей.
— Хорошо, — кивнул Шершень, — откровенность за откровенность. Ты мне вчера рассказала свою историю, я тебе сегодня расскажу свою. Я не боюсь, что меня посадят, и не боюсь даже, что меня убьют, потому что я старший лейтенант роты специального назначения и всю вашу мафию, извини, на завтрак съем.
— Ты? — засмеялась Лиза.
— А что, не похож?
— Не знаю, — пожала плечами Лиза, — честно говоря, не очень.
— Но дело в том, что так оно и есть, — продолжил Шершень, — и для всех, кроме тебя это тайна. Тебе я ее открыл лишь только потому, что мне нужна твоя помощь, а ты я надеюсь, сохранишь то, что я тебе сказал в секрете. Этого не знал даже Денис.
— И что ты намерен делать? — спросила Лиза, предварительно оглядевшись, чтобы удостоверится, что никакие посторонние уши не трутся рядом.
Поблизости никого не было, но Лиза все-таки на всякий случай за рукав оттащила Шершня в сторону к заброшенному одноэтажному зданию, которое когда-то было овощным магазином.
— Я убежден, что остались какие-то следы тех документов, о которых ты говорила, — сказал Шершень, когда они остановились, — не такой был человек Денис, чтобы таскать их такие вещи в своем ноутбуке и не иметь нигде копии.
— Я же говорила тебе, что у нас был погром, — ответила Лиза, — мы даже поминки проводили, еще не успели ничего убрать. Они перерыли все, переломали мебель. Если что-то даже и было, то они все нашли и уничтожили. Пропали все бумаги Дениса, все дискеты, все компакт диски, даже с играми. Короче, все.
— Ну, а тайник какой-нибудь мог у него быть? — спросил Шершень. — В полу, под ванной, где эти парни могли и не посмотреть?
— Мы с мамой облазили все щели, когда потом наводили порядок и ничего такого не заметили.
— Надо посмотреть еще раз, тщательно, — сказал Шершень, — а может быть, у Дениса были здесь друзья-приятели, которым он доверял, и которые могли бы хранить эту информацию у себя.
— Конечно, были, — ответила Лиза, — и их уже неплохо потрясли и «бультерьеры», и служба безопасности предприятия. Так, что они с тобой на контакт не пойдут. Даже разговаривать об этом не будут, потому что их здорово запугали.
— Тебя тоже трясли? — спросил Шершень.
— Да, прямо в школе в женском туалете, — спокойно ответила Лиза, — Пистон, Каратель и Тамерлан.
— Это что кликухи такие?
— Кликухи. — кивнула Лиза, — но, по-моему, Тамерлана так и зовут. Он казах. Так вот этот Тамерлан мне нож к горлу приставил и спрашивал, не давал ли мне на хранение Денис каких-нибудь документов или дискет. Поцарапал мне шею до крови, придурок. А потом меня Пистон два раза стукнул головой об кафель и все.
Лиза повествовала эту историю так спокойно, словно рассказывала рецепт торта «Наполеон».
— Так что, думаю, — продолжила она, — что если у кого и были какие-нибудь данные из тех, что накопал Денис, то те, у кого они были их либо отдали «бультерьерам» или службе безопасности, либо попросту сожгли или выкинули от греха подальше, — подытожила Лиза свой рассказ.
— Плохо, если все это так, — задумчиво произнес Шершень. — Хотя бы кончик этой нити нащупать, я бы передал этот кончик людям, которые легко размотали бы весь клубок и убийцы Дениса получили бы по заслугам. Именно те были бы наказаны, кто Дениса заказал, а не алкаш которого посадили. Кстати, этот алкаш он кто?
— В смысле? — переспросила Лиза. — Что значит кто он?
— Чтобы зарезать человека, нужно уметь это делать, — сказал Шершень.
— Да, перестань ты, у нас зарезают чуть ли не ежедневно, то в пивнушке, то дома жена мужа, — сказала Лиза, — что в этом сложного, пырнул ножом, да и все!
— Не скажи, — покачал головой Шершень, — дома только каждый десятый случай поножовщины заканчивается смертельным исходом, пьяная ссора в кабаке тоже где-то каждый седьмой. Обычно все кончается с первым порезом. Люди останавливаются, увидев кровь. И все эти случаи не смертельные остаются вне народной молвы и прессы. Поэтому и кажется, что каждая пьяная ссора заканчивается непременно смертоубийством. А на самом деле, чтобы зарезать человека насмерть без шума и крика, нужно уметь это делать. Где его убили?
— По дороге из дома. Тропинка от здания управления, где Денис работал, ведет через стадион, потом через парк и выходит к нашему дому. Он всегда там ходил. Там его и нашли уже мертвого.
— Сколько было ножевых ран на теле?
— Этого я не знаю, — ответила Лиза, — я боюсь мертвецов.
— Но должны были об этом говорить, — продолжил Шершень, — мама твоя, сестра, отец.
— А какое это имеет значение? — спросила Лиза.
— Это может нам сказать о профессионализме того, кто его убил, — объяснил Шершень, — много ударов, много крови, значит, действовал дилетант. А если один или два, то значит, это был если не профессионал, то человек, который умеет убивать…
— Слушай, а ведь и правда был подобный разговор, — затараторила Лиза, — чего-то такое говорили. С одного удара… Да, да, да! Точно. Один раз его ударили под лопатку сзади. Под левую лопатку. Это точно, я вспомнила!
— Вот видишь, — покачал головой Шершень, — сомнительно точный удар для обычного алкаша. И его поймали с поличным на месте преступления?
— Нет, — замотала головой Лиза, — его взяли в тот же вечер, через полчаса в квартире, где он спал мертвецки пьяный. И нож там валялся с кровью Дениса и отпечатками пальцев этого убийцы. Следователь сказал, что этот алкаш убил Дениса из-за денег, взял эти деньги, напился и уснул.
— А как же ваша доблестная милиция смогла так быстро убийцу? Значит, были свидетели, которые все видели?
— Да, была одна свидетельница, бабулька. Она в это время, мол, мимо проходила и показала, что видела, как этот алкаш бежал по тропинке, а потом она пошла по ней в сторону стадиона и обнаружила там труп Дениса.
— А алкаш наверняка говорит, что он мирно пил дома и потом уснул, и никого не убивал, — предположил Шершень.
— Не знаю, я, что он говорит, я же на допросах не была, — ответила Лиза, — я тебе рассказываю, что сама знаю, и что люди говорят. Молва.
— Во сколько это было?
— Часов в восемь вечера, — ответила Лиза, — в этот день его Барин допоздна задержал в кабинете. Такое часто и раньше бывало.
— А что, та тропинка, по которой он шел, ярко освещена?
— Наоборот, — ответила Лиза, — там вообще нет фонарей.
— Так, значит, совсем нет фонарей, повторил Шершень, — ситуация понемногу проясняется.
— Что проясняется? — спросила Лиза. — Для меня, например, ничего не проясняется?
— Эта комбинация с убийством до смешного примитивна, — сказал Шершень. — Понимаешь, чтобы те, кто заказал это убийство были уверены, что убийца, которого они наняли, их не выдаст на суде. Они должны быть — либо уверены в человеке, которого они наняли, либо подставить пешку втемную. Мне кажется, что здесь как раз второй случай. Дениса убил кто-то другой, не тот алкаш, на которого все свалили. А его самого в это время обильно напаивали, потом запустили подставную бабушку, она и «обнаружила» труп. И потом мирно спящему алкашу подкинули нож, предварительно потискав орудие убийства в его безвольных руках. На девяносто процентов все было именно так.
— Ты знаешь, — сказала Лиза, — я сама сразу сомневалась в том, что этот алкаш мог убить Дениса. Он вечно вонял и трясся с похмелья у ларьков. Какой из него убийца?
— Я вижу, ты всех в этом городе знаешь, — сказал Шершень, — а что за бабушка нашла труп Дениса?
— Я знаю очень многих в городе, — ответила Лиза, — потому что я тут колбашусь с самого детства, а город маленький. Алкаша этого я знаю, потому что он вечно пасся у магазина, сшибая мелочь на водку у знакомых. А вот с бабулей посложнее. Я даже не знаю, кто она и где ее искать.
— А найти бы не мешало, — сказал Шершень, — она многое могла бы прояснить.
— Если мы постоим здесь еще полчаса, — сказала Лиза, — я превращусь в эскимо.
— Ты очень легко одета, — заметил Шершень, — не по сезону.
Лиза ничего не ответила, просто взяла Шершня под руку и они направились к дому.
— Допустим, мы найдем эту бабушку, — продолжила Лиза, — и что дальше? Она ничего нам не расскажет, просто выставит вон. Если все так, как ты говоришь, значит, ей заплатили за все это или припугнули. Поэтому она и стала лжесвидетельствовать.
Шершень уже перестал удивляться познаниям Лизы во всех категориях наук, включая и судебную.
— Я могу у мамы и Тани спросить про эту бабушку-свидетельницу, — продолжила Лиза, — может быть, они ее знают.
— Не нужно, — ответил Шершень, — твой интерес может их напугать. Я попробую действовать по-другому. Как у вас в городе относятся к взяткам?
— Как везде, — ответила Лиза, — положительно. А кому ты хочешь дать взятку?
— Пока не скажу. Давай, сделаем так. Ты пойдешь домой, перекусишь, а я пойду в гостиницу продолжу свое проживание…
— Зачем тебе гостиница, живи у нас! — предложила Лиза.
— Нет, — твердо отказался Шершень, — это неудобно ни вам, ни мне.
— Тогда живи у Дениса в однокомнатной квартире. Правда, там мебели нет никакой и ремонт застрял. Возьмешь раскладушку, стакан для чая и кипятильник я тебе дам. Скажи, ну зачем тебе тратить деньги на гостиницу?
— Погоди, — прервал ее Шершень, — вот этот телефон, который мне дал Денис и есть телефон той квартиры?
— Да, это он, — подтвердила Лиза, — Дениска с Таней должны были туда переехать сразу после его возвращения из Москвы. Там осталось ремонта всего ничего, только плитку в ванной положить. Но потом сам знаешь, что случилось. Некому и незачем стало переезжать.
— Поэтому там телефон и не отвечал, — задумчиво произнес Шершень.
— Да, поэтому, — подтвердила Лиза, — странно, что он тебе наш телефон не дал, ну, мой, родителей.
— Наверное, был уверен, что будет в своей квартире…
— Наверное…
— Погоди, — вдруг заговорил Шершень так, как будто что-то промелькнуло в его голове, — а у Дениса в квартире тоже погром устроили, дверь сломали?
— Нет, — отрицательно покачала головой Лиза, — а там искать негде. Голые стены. Мама заходила туда дня три назад, но ничего не заметила.
— Должны были они посмотреть и там, — сказал Шершень, — а если не смотрели, то это их прокол. Хотя я в этом сильно сомневаюсь. Значит, у вас в квартире дверь сломали?
— Да, сломали.
— А соседи? Никто не слышал?
— А кому это надо выходить, даже если и слышали? Чтобы ножом пырнули? Да и было это утром, когда все на работе. А потом, они же наверняка не били в дверь ногой, а открыли домкратом.
— Это как? — не понял Шершень.
— Ну, ты темный, — засмеялась Лиза, — упирают балку в замок, а домкрат в противоположную стену и крутят. Замок выдавливается безо всякого шума и стука за пять минут.
— Умно, — согласился Шершень, — а скажи мне, у Дениса были ключи от обеих квартир?
— Да.
— А когда его убили, ключи при нем остались?
— Я даже не знаю, — ответила Лиза, — но, скорее всего, нет. Ведь если бы они остались при нем, то появились бы дома. Но дома их нет, значит, их тогда у него украли.
— Дело шито белыми нитками, — покачал головой Шершень, — может, им и домкрат никакой и не нужен был, чтобы к вам войти. Открыли ключами, а потом косяк специально повредили, чтобы создать иллюзию взлома. Много у вас похитили?
— Да в том-то и дело, что почти ничего, так по мелочи. Все перерыли, а взяли очень мало. Из ценного только золотую цепочку, кольца обручальные, вещи кое-какие, мои джинсы. Нам повезло, что мы в это время похоронами занимались, и все деньги были с собой, а золото на маме и Тане.
— Хорошее везение, нечего сказать. А что в милиции вам сказали?
— Сказали, что, наверное, воров кто-то спугнул, и поэтому они убежали, не взяв ни магнитофон, ни телевизор…
— Ни холодильник, — добавил Шершень.
— Холодильник большой, — засмеялась Лиза, — они бы не унесли его.
— Наверняка они и у Дениса в квартире были, — продолжил Шершень, — открыли и посмотрели, что им нужно было.
— Знаешь, нам тогда настолько не до этого было, что мы даже уголовное дело о взломе не стали открывать, заявление не писали.
— Ладно, я пойду попробую выяснить насчет бабульки, а ты своим ничего не говори, встретимся часа через два-три, я за тобой зайду.
— Так как насчет квартиры Дениса, ключи брать?
— Спроси у матери и отца, у Татьяны, главное. Если они не против, то я поживу.
— Вечером тогда там занавески повесим, раскладушку притащим и посуду кое-какую.
— Хорошо, — согласился Шершень, — иди домой, а то нос у тебя уже синий.
Лиза улыбнулась и побежала домой, а Шершень повернулся и пошел в сторону милиции.