Шершень зашел домой за Лизой сразу после того, как посетил милицию. Лиза ждала его в своей комнате, когда он пришел, быстро оделась и выпорхнула за Шершнем в дверь. Ее мама только покачала головой вслед. Шершень заглянул обратно в квартиру и сказал родителям:
— Не волнуйтесь, все будет нормально! Мы пойдем поужинаем.
Мама Лизы кивнула и добавила:
— Я на вас надеюсь, Александр!
Когда они вышли на улицу, Шершень спросил у Лизы.
— У вас в городе есть какой-нибудь ресторан, где можно хорошо поужинать и чтобы там играла музыка?
— О, никак вы, сударь, намереваетесь пригласить меня в ресторан?
— Да, почту за честь, — поддержал игру Шершень.
— Ну, тогда не смею вам отказать, — кокетливо ответила Лиза. — Ресторана у нас в городе нет, есть кафе-бильярдная. Это вас устроит?
— Несомненно, — ответил Шершень.
— Тогда пойдемте, — предложила Лиза и взяла Шершня под руку.
— Может быть на такси? — предложил Шершень.
Лиза от души рассмеялась:
— На такси? Да у нас тут в любую сторону двадцать минут пешком! Пройдемся, тем более, что идти недалеко.
— Тогда пойдем, — ответил Шершень.
— Ну, что новенького ты узнал? — спросила его Лиза.
— Я был в милиции и разговаривал со следователем. Она очень убедительно рассказала мне о том, как алкаш убил Дениса.
— И ты поверил? — расширила глаза Лиза.
— Нет, я-то не поверил, — ответил Шершень, — но дело от моего неверия не сдвинулось ни на сантиметр, я просто убедился, что следователь, возможно, покрывает настоящего убийцу. А как зацепить тот самый кончик нити, за который мы сможем размотать весь клубок, пока не знаю…
— А я осторожно поговорила с Таней, — сказала Лиза, — пока тебя не было. Насчет того, где Денис мог спрятать копии нужных нам документов. Но все напрасно, она не хочет ни о чем мне говорить, потому, что боится, что это лишь навлечет на нас новые неприятности. Мне показалось, что она знает это, но не говорит. Как заставить ее говорить?
— Заставлять ее не надо, — ответил Шершень, — нужно, чтобы Татьяна поверила, что если она нам скажет, где находятся документы, то мы сможем засадить этого Барина за решетку заодно с истинными убийцами Дениса. А она пока не верит и запугана вашими местными дешевыми Аль Капоне.
— Это точно, она запугана, — согласилась Лиза, — но ее можно понять, она ведь сейчас не только за себя отвечает, но и за ребенка, которого носит. Чтобы она поверила, ты должен рассказать кто ты есть на самом деле, что ты спецназовец.
— Тихо, Лиза, — сказал Шершень, — не кричи так, придем домой после ужина, и я попробую с ней поговорить. А ты мне поможешь.
— Хорошо, — кивнула Лиза.
— А пока давай отдыхать и думать о чем-нибудь другом, — предложил Шершень, — так что там у вас за кафе-бильярдная? Тоже Барина вашего вотчина?
— Здесь все его, — усмехнулась Лиза, — кстати, кафе самое дорогое в городе, цены «кусаются». Заведение не для бедных. А есть еще одна забегаловка всенародная под названием «Тоска», там дешево, народу битком. Куда пойдем?
— Забегаловку тоже интересно было бы посмотреть, — сказал Шершень. — Но мы же собрались в приличное заведение? Тогда двигаем в кафе, какие могут быть сомнения?
Лиза улыбнулась красивой радостной улыбкой, взяла Шершня за кисть руки и пошла вперед, таща его за собой. Шли они недолго, потому что, как сказала Лиза город был невелик и в любую сторону из центра можно было дойти за двадцать минут. Лиза шагала по городу и через одного здоровалась с проходящими.
— У вас тут, как в деревне, — сказал Шершень. — Все друг друга знают.
— Это точно, — отчего то вздохнула Лиза, — у горбольницы кашлянешь, а у почты скажут, что ты заболел и умер.
— И еще все в лицо смотрят, — сделал наблюдение Шершень, — идут навстречу и смотрят. А в Питере никому до тебя дела нет. Потому что народу много, на всех смотреть — глаза поломаешь.
— Хочу в Питер, — мечтательно произнесла Лиза, — Невский проспект, Эрмитаж, Казанский и Исаакиевский собор. Как здорово! Там жизнь, а здесь холодец! Ненавижу этот город.
— Приедешь в Питер, я тебя буду по городу водить, как ты меня здесь, — сказал Шершень, — съездим в Петродворец. Ты не была в Петродворце?
Лиза отрицательно помотала головой.
— Там красиво, особенно летом, — сказал Шершень, — фонтаны каскадами, все золотое. Так что у нас с тобой большая культурная программа намечается.
— Это летом, — с радостью подтвердила Лиза, — а сейчас пока будем довольствоваться провинциальным кафе. Тем более, что мы уже пришли.
Лиза остановилась и указала рукой. На первом этаже обычного пятиэтажного дома из серого кирпича размещалась огромная вывеска «Бильярд-клуб-кафе Сабрина», которая мигала разноцветными лампочками, половина из которых не горело.
Шершень и Лиза зашли в кафе и остановились в довольно чистом и уютном гардеробе. Шершень удивился богатой внутренней отделки заведения, сделанной на столичном уровне, из зала доносилась негромкая музыка, там царил полумрак. Охранник, парень в черном костюме с бейджиком уныло оглядел вошедшую пару.
— Места есть? — спросила Лиза.
Охранник надменно кивнул и отвернулся. Его губы оттопырились в презрительной усмешке.
— Ты на этих дебилов внимания не обращай, — шепнула Лиза Шершню, — у них мозгов, как у курицы. Будут задираться, не лезь, лучше уйдем, ладно?
— Хорошо, хорошо, — ответил так же шепотом Шершень.
Они сдали верхнюю одежду в гардероб и прошли в зал. Зал кафе представлял собой довольно большое помещение с тремя бильярдными столами посередине. На двух столах две пары катали шары, а вообще народу было немного — человек двадцать. Посетители сидели за столиками в глубине зала, мирно покуривали и негромко разговаривали. Шершень и Лиза прошли в уголок и тоже сели за свободный столик. Посидели минут десять, тщетно пытаясь привлечь к себе внимание обслуживающего персонала. В результате десятиминутных попыток к ним, качаясь, как галера на волнах, подплыла прыщавая и толстая неулыбчивая официантка.
— Привет, Лиза, — сказала она, проигнорировав личность Шершня, — какими судьбами в наш гадюшник занесло?
— Да, вот решили потусоваться с народом, — ответила Лиза, — чего вкусненького у вас есть сегодня?
— Почитай меню и узнаешь, — неласково предложила официантка и подала Лизе папку с меню.
— Я уступаю право выбора кавалеру, — сказала Лиза и отдала папку Шершню.
Выбирал Шершень недолго, заказывая все практически через строчку меню, и сделал такой большой заказ, что официантка умчалась на кухню радостно подпрыгивая.
— Ты думаешь, что мы все, что ты заказал, съедим? — спросила Лиза.
— Не съедим, так попробуем, — ответил Шершень.
— У нас денег-то хватит? — спросила Лиза.
— Хватит, не переживай, — ответил Шершень.
— Если, что я тоже взяла полтинник, — сказала Лиза.
Шершень улыбнулся:
— Обойдемся без твоего полтинника. Оставь себе на завтраки в школе.
— Ой, ой, ой, — передразнила Лиза Шершня, — без подколок не можем? Взрослые какие!
— Да, я и не подкалывал тебя, — сказал Шершень, — ты же в школе учишься…
— Ладно, прощаю, не занудничай, — тут же откликнулась Лиза, — да, мы кухне кафе «Сабрина» сегодня трехдневный план сделаем. Обычно ведь никто тут горячего не берет. Тем более гриль или красную икру. Чипсы купят с пивом, а если водки, так один бутерброд. Кстати, а ты почему ничего спиртного не заказал? Я что, по-твоему, только мороженное с шоколадом сюда есть пришла?
— Погоди, Лиза, тебе сколько лет?
— Шестнадцать, — ответила Лиза, — но легким вином меня можно побаловать.
— А потом твоя мама меня побалует скалкой по горбу, — ответил Шершень.
— Ах, так! — надула губки Лиза. — Тогда я сама себе куплю! На свой полтинник!
— Не опьянеешь? — спросил Шершень.
— Как-нибудь, — капризно ответила Лиза.
Ей не нравилось, что Шершень считает ее маленькой, ей хотелось, чтобы за ней ухаживали, а он разговаривает с ней, как с ребенком.
— Ну, хорошо, закажу тебе легкий коктейль, — сломался Шершень, — только один.
— Ладно, жмот, пусть один коктейль, — согласилась Лиза, — а в бильярд поиграем?
— Поиграем, — пообещал Шершень, — правда, я плохой игрок.
— Тем лучше для меня, — обрадовалась Лиза, — я вообще не умею играть.
Она повернулась и стала смотреть, как играют пары за столами. Шершень нащупал в заднем кармане джинсов толстую пачку купюр. Финансовых затруднений он не испытывал. Боевые получил почти за год, так что на то, чтобы неплохо повеселиться хватит. Хорошо, еще что, когда шантрапа у магазина к нему пристала, то деньги были в заднем кармане джинсов, а не в дубленке.
Минут через пять официантка принесла салаты, коряво поставила их на стол и, не пожелав приятного аппетита, собралась двинуться обратно на кухню. Шершень остановил ее и заказал два коктейля — один послабее для девушки и второй покрепче для себя. Официантка что-то буркнула неразборчиво, кивнула и ушла.
Когда ели салаты Шершень заметил:
— Ремонт в кафе сделали, оборудование закупили дорогое, а персонал работать не научили. Официантка булькает что-то, еле-еле ноги переставляет. Например, в Питере, если бы меня один раз так обслужили, я бы больше в такое заведение не пошел.
— Тут не Питер, — ответила Лиза, — и пойти в городе больше некуда. Так что как она не переставляй ноги, а если здесь живешь, то сюда вернешься, потому, что выбора нет.
— А как же частный бизнес? — спросил Шершень. — Вот это, например, кафе Барина, да?
— Да, — кивнула Лиза, — теперь его, я же тебе говорила. Но раньше было не его, другой был хозяин. Мужик такой по кличке Ветер.
— Почему Ветер? — спросил Шершень.
— Не знаю, — ответила Лиза, — все так звали, а почему не известно.
— И что случилось с прежним хозяином? — спросил Шершень. — Убили?
— Зачем убивать, все проще гораздо, — ответила Лиза, — до того как Барин у нас все заведения под себя подмял, он регулярно проделывал простую вещь. Задержит зарплату на два-три месяца и не выплачивает. А чтобы люди не подохли с голоду через свои продовольственные магазины отоваривает по комбинатовским талонам работяг своих. И еще подкинет в отдел соцобеспечения этих талонов, типа, вот я какой добрый!
— А что? Заботится о людях. Или я чего-то недопонимаю?
— Недопонимаешь, — ответила Лиза, — по этим талонам все продукты и шмотки процентов на двадцать дороже. А люди берут, деться-то некуда, зарплаты нет и наличных денег нет. А предприниматели сидят без выручки — у них никто ничего не покупает. А к ним то СЭС наведается, то дяденька милиционер, то налоговая и все ручки потирают, плати, мол, дань! Так и это кафе прогорело. Построил его мужик, ссуду брал, деньги вбухал, а народ не идет, денег-то в карманах нет, Барин зарплату не платит. Так и прогорел Ветер, а Барин у него все это скупил по дешевке. Довел, разорил и скупил.
— Но сейчас-то не по талонам тут, — сказал Шершень, — и народу много.
— А теперь Барину зарплату задерживать ни к чему, — объяснила Лиза, — он всех конкурентов в городе раздавил. Теперь люди у него зарплату получают и ему же несут обратно через магазины, через кафе это…
— Ну, ты, Лиза, для своих шестнадцати лет чрезвычайно умна, — улыбнулся Шершень.
— Я сама бы не додумалась, — ответила Лиза, — это Денис мне рассказал про всю эту систему. Но это только, как он мне говорил, только надводная часть айсберга.
— Поменьше бы он говорил…
— Он не мог иначе. Такие люди как Денис рождены революционерами. Я и сама в душе революционер.
— Да, я видел, — кивнул Шершень, — в комнате твоей Че Гевары портрет на пол стены.
— Если мы все будем сидеть и молчать в тряпочку, — горячо зашептала Лиза, — то Барин нас всех в скотов превратит!
— Ты о себе думай, Лиза, — посоветовал Шершень, ты уедешь из этого города и забудешь все, как страшный сон. Людям ничего не надо, им хорошо. Они живут и другой жизни не видели. Есть выпить сегодня, закусить картошкой и ладно. Весь мир не обнимешь.
— А я постараюсь, — твердо сказала Лиза.
— Часто тут бываешь? — спросил Шершень, чтобы сменить тяжелую тему.
— Первый раз пришла.
— Официантка тебя знает, — намекнул Шершень.
— В одной школе учились, — ответила Лиза, — она на год старше. Мне сюда не по карману ходить.
— А парни, что же не приглашают?
— Какие парни? Одни альфонсы! Им лишь бы глаза залить за чужой счет. А ты что ревнуешь?
— Нет, просто спросил, — отчего-то смутился Шершень.
— Ревнуешь, ревнуешь, — засмеялась Лиза — а мне нравится.
Шершень ничего не ответил, уткнулся в свою тарелку. Так и не научился он с девушками шуры-муры разводить. Малявка, а его в краску вогнала. Толстая официантка принесла коктейли и курицу-гриль, которая источала аппетитный аромат на весь зал. Посетители в кафе, одновременно повернули головы в сторону курицы. Не часто тут такое заказывали. А казалось бы, что за диво курица-гриль? Но не забываем, что это маленький город с маленькими зарплатами, а кафе торговало по ценам престижного Арбатского ресторана.
Лиза с гордостью посмотрела на окружающих, которые нюхали ароматный запах аппетитной курицы. Она положила на коленки салфетку и кивнула Шершню, который возложил ей в тарелку толстый куриный окорочек. Курица была рыхлой и пахла рыбой. К тому же она была плохо прожарена изнутри, но снаружи подгорела.
— Это у вас лучшее кафе? — с сомнением спросил Шершень. — Курица приготовлена ужасно!
Хотя он и был достаточно голоден, но оценить неумелость повара все же сумел. Лиза только рассмеялась в ответ. Шершень оглянулся и знаком подозвал официантку.
— У вас курица подгорела, а изнутри сырая! — сказал он. — Что за дела?
— Печь сломалась, — невозмутимо объяснила официантка.
— Ну, а мы-то чем виноваты, что у вас печь сломалась? — не понял Шершень. — Не умеете нормально готовить, не делайте.
— До вас никто не жаловался, — сквозь зубы сказала официантка.
— А что, и до нас кто-то эту курицу пытался есть?
Лиза прыснула от смеха. Официантка побагровела.
— Вы что специально надо мной издеваетесь? — вопросила она тоном оскорбленной Моники Левински, которой Клинтон отказал в продолжении близости.
— Да, нет, это вы над нами издеваетесь, — ответил Шершень, — такое ощущение, что вы эту курицу на углях пекли.
— Жену дома учить будете, понятно? — бросила официантка и, резко развернувшись на каблуках, пошла прочь от стола.
— Вот это сервис, — обалдел Шершень.
— Да, брось, ты, — сказала Лиза, — черт с ней с этой курицей, вон у нас еще сколько всего! Бутерброды, мороженное…
— Дело не в курице, а в принципе, — объяснил Шершень.
— Весь мир не обнимешь, — повторила Лиза его слова, — сам же говорил. Нашел из-за чего кипятиться, из-за курицы. Или тебе денег жалко?
Шершню стало неловко. И правда, пригласил девушку в ресторан, а сам из-за курицы скандалит. Глупо как-то получилось. И нехорошо. Как будто ему денег жалко, которые за сырую курицу отдать придется. Да, у него этих денег…
В это время в зал, не раздеваясь, прямо в куртках зашли четверо зловещего вида парней. Хозяйской походкой прошли вдоль столов, оглядели присутствующих.
— Ну, вот, этих уродов тут только и не хватало, — хмуро буркнула Лиза.
— А кто это? — поинтересовался Шершень.
— Это те самые «бультерьеры», о которых я тебе рассказывала. Обычно они не здесь «пасутся», а в «Тоске», где народу побольше. Принесла же нелегкая!
— А нам-то до них какое дело? — спросил Шершень. — Мы сидим спокойно, кушаем недожаренную курицу.
Лиза посмотрела на Шершня скептически, как учительница на первоклашку.
— Мы-то спокойно кушаем, да вот им это вряд ли понравится. Начнут привязываться на пустом месте, я их знаю.
— Тогда встанем и уйдем, — сказал Шершень, — ты же сама это говорила.
Лиза кивнула, зловещие парни скинули куртки прямо на стойку бара, и подошли к бильярдному столу. Игравшая на нем пара моментально положила кии и ретировалась не только от стола, но и, вообще, из кафе «Сабрина». В зале повисла тяжелая атмосфера. Разговоры прекратились.
Двое из «бультерьеров» стали играть в пул, еще двое подсели к одиноко сидящим девушкам, которых наверняка знали, потому что сразу же стали гладить по коленкам, а те весело хохотали при этом. Шершню показалось, что все четверо то и дело поглядывают на него и на Лизу. Нет, не показалось, точно поглядывают. Не связано ли такое любопытство с его сегодняшним визитом в следователю Кузнецовой? Чаще других нагло таращился сидящий за столом невысокий сухощавый парень в надвинутой на глаза спортивной шапочке.
— Уставился Пистон, — негромко с раздражением сказала Лиза, — глаза не выпали бы. Может быть, правда, пойдем, домой, а?
— Мы же еще мороженого не поели, — ответил Шершень, — и вечер только начался. Чего нам их бояться?
— Вечер может плохо кончится, — вздохнула Лиза.
— Не бойся, — успокоил ее Шершень, — все будет хорошо.
Пистон тем временем подозвал какого-то парня, посетителя кафе и отправил его себе за пивом. Тот с радостью побежал исполнять просьбу «авторитетного бандита». Шершень внимательнее рассмотрел всех четверых под красочные комментарии Лизы.
— Вон тот, что сидит рядом с Пистоном, — взглядом незаметно показала Лиза, — его кличка Каратель.
— Фашист что ли? — не понял Шершень.
— Нет, Каратель, это от слова «карате», — объяснила Лиза, — он каратист, кирпичи головой ломает. Но каратист как-то не звучит, вот его и прозвали Каратель… хотя ему и в том смысле каратель подходит. Он эссецовец, садюга и придурок.
Каратель был крепким парнем с тяжелым лбом и короткой стрижкой. Он быстро курил сигареты одну за другой и при этом сплевывал прямо на пол.
— А вон тот, что играет в бильярд, узкоглазый, это Тамерлан.
— Это, который тебя ножом порезал, — уточнил Шершень.
— Да, он самый, — кивнула Лиза, — у него предки из ссыльных, он злющий, просто смерть. С головой не дружит с рождения. Наверное, при родах случайно уронили головой вниз.
— На лицо, — добавил Шершень.
Лиза сначала не поняла, а потом рассмеялась. Тамерлан играл медленно со смаком, любуясь своей значимостью. Из этой четверки он реже всех смотрел на Лизу и Шершня.
— А этот четвертый Глыба, — показала на последнего Лиза, — он для страху с ними всегда ходит. Весит сто тридцать килограмм, ну, ты видишь. А вообще он не злой. Как он вообще с ними связался, я не понимаю.
Глыба оправдывал свое прозвище. Это был амбал ростом под два метра, похожий на большую кеглю для боулинга. Он сжимал своими волосатыми ручищами бильярдный кий, словно соломинку.
— Пистон у них мозговой центр, — объяснила Лиза, — потому, что у него где-то в глубине черепушки пара капель мозгов осталась. К тому же он племянник их босса, крестного отца нашего, Степы Глушителя.
— Глушитель, это потому что Степа всех глушит, я правильно догадался? — спросил Шершень.
— Наверное, поэтому, — ответила Лиза, — но, по-моему, у него фамилия какая-то созвучная его кличке. Ой, Пистон к нам идет!
Шершень не повернул головы, только почувствовал, что к столу кто-то подошел и тогда посмотрел на него. Лиза притихла и сжалась, хотя и пыталась не показывать своего страха. Пистон стоял рядом с гадкой ухмылкой и взбалтывал в руке бокал с пивом.
— Здорово, козявка, — сказал он Лизе, — не рано тебе еще по кабакам-то ходить?
— А тебе-то какое дело? Ты мне не родственник! — резко ответила ему Лиза.
— Я то не родственник, а это что ли твой родственник? — спросил Пистон, кивнув на Шершня. — Так познакомь меня с ним.
— Это еще зачем? — спросила Лиза. — Мы сидим тут пьем, едим и в твоей компании не нуждаемся.
Пистон без церемоний подсел рядом.
— Богато едите, — сказал он, — кура гриль. Я угощусь? — спросил у Шершня.
— Слушай, Пистон, чего тебе надо…
— Я не с тобой разговариваю, овца, заткнись, — вдруг резко прикрикнул Пистон, — растявкалась шавка. Мало тогда попало, что ли? Я к твоему ухарю обратился или он у тебя глухонемой?
— Слушай, ты не хами, — спокойно сказал Шершень, — и девушку не оскорбляй.
— А то, что будет? — визгливо пискнул Пистон. — Дяденька нас за ушко натягает? Ой, ой, боюсь! Я весь дрожу!
Трое его корешей, наблюдавшие сцену, громко заржали. Еще пара человек спешно ретировалась из зала.
— Пистон, можно мы пойдем домой? — дрожащим голосом спросила Лиза. — Нам уже пора, нас ждут.
— Ты иди, тебя я в рыло не чирикал, — милостиво разрешил Пистон, — а вот к твоему ухарю пара вопросов есть.
— Тогда и я останусь, — твердо сказала Лиза.
— Оставайся, коза, я не против, — покровительственно разрешил Пистон, — покалякаем о делах наших скорбных.
Он поставил бокал с пивом на стол, взял с тарелочки бутерброд с икрой и смачно откусил.
— Ты что ли из Питера приехал? — спросил Пистон.
— Я, — ответил Шершень.
— Ну, и как там дела? — спросил Пистон, слизывая икринку с губы.
— Дураков меньше, — ответил Шершень.
— Ты меня что ли имеешь в виду? — начал заводиться Пистон.
— Нет, не тебя он имеет в виду, — вмешалась в разговор Лиза, — это из классики. Цитата. Гоголя. Или не Гоголя. Я не помню.
— А-а, цитата? Тогда ладно, прощаю, — протянул Пистон, — я не читал Гоголя. Бутерброд зае-бисер, попробую курочку.
— А ты вообще кроме надписей в общественном туалете, что читал? — спокойно спросил Шершень.
Пистон вытаращил глаза, повернулся к своим корешам и сказал им, играя удивление:
— Братва, сдается этот плебисцит начал мне дерзить!
— Наверное, его давно не били рылом об асфальт, — отозвался Тамерлан, — так мы можем это устроить.
— Ребята, это недоразумение, — вмешалась в разговор Лиза, — Саша гость в нашем городе, он наших законов не знает. Давайте мы уйдем спокойно, извините нас.
— Не извиняйся перед ними, Лиза, — прервал ее Шершень, — с какой стати нам перед ними извиняться?
— Уйти захотели? — спросил Пистон. — Платите сто баксов и валите на все четыре стороны! Я сегодня добрый! Я так мыслю, что у гостя из Питера есть сто бачков за пазухой?
— Подавишься моими «бачками», — ответил Шершень.
— Ну, это уже неприкрытое хамство, — изрек Пистон всему залу и злобно обратился к Шершню, — пойдем, опарыш, на улицу, я научу тебя Родину любить!
— Пойдем, — согласился Шершень, — научи меня Родину любить.
— Не ходи, Саша, — вскрикнула Лиза, — не ходи, они тебя изобьют!
— Не вопи ты, коза, — сморщился Пистон, — не будем мы его бить. Поговорим только. Тамерлан, пригляди за соской.
Казах ухмыльнулся и кивнул. Шершень шагнул к Пистону, слегка прижал пальцами его руку в районе локтя и тихо сказал:
— Еще раз назовешь Лизу козой, соской или как-либо по другому, я тебе руки в задницу вставлю, и будешь, как страус бегать.
— Ай, — вскрикнул от боли Пистон, отскочил и завопил:
— Ну, все, сука, перхоть подзалупная, подавишься собственным говном! Я такими как ты, жопу вытираю!
Он в ярости замахнулся на Шершня, но тот даже не моргнул, перехватил его руку и, удерживая ее, спокойно предложил:
— Не здесь!
Пистон опешил, выдернул руку из захвата, стал почему-то яростно заикаться и нервно выкрикнул:
— Ид-ди вп-перед!
Шершень спокойно подмигнул испуганной Лизе и вышел в дверной проем зала, а за ним, ухмыляясь, последовали Пистон, Глыба и Каратель. Лиза рванулась за ними на улицу, но Тамерлан схватил ее за руку, и толкнул обратно на стул.
— Сиди, шалава, пока не перемкнул! — сказал он и для пущей убедительности замахнулся. Лиза испуганно зажмурила глаза и закрыла лицо руками.
Присутствующие в кафе притихли. Они представили, что сейчас будет твориться на улице! Они представили, как несчастный парень летает, как футбольный мяч с ноги Пистона на ногу Карателя, а тот пасует его обезображенное тело Глыбе! Кровь заливает девственно белый снег, парень уже не может шевелиться, но безжалостный Каратель все бьет и бьет его ногой по голове, по лицу, пока кровавое месиво не перестает подавать признаки жизни. Но практически все без исключения, включая и Лизу, представили эту картину не совсем правильно.
Но Лиза пока этого не знала и по-детски громко в голос заплакала. Казах, увидев чужие слезы, громко и отвратительно расхохотался, но вдруг так и застыл с открытым ртом. В это же время вздох удивления вырвался и у всех, кто присутствовал в кафе.
Живой и невредимый, без следов побоев и царапин в дверях показался Шершень. Он не хромал, ни потирал ушибленные места, он просто шел к своему столу и улыбался. Тамерлан был удивлен, не знал, что делать, и переминался с ноги на ногу. По идее этот мужик, которого Степа-Глушитель сказал несильно «потрясти», должен был бы сейчас заползти в кафе, отплевывая выбитые зубы, после того, что с ним сделали «бультерьеры», а он сам идет на своих двоих, еще и улыбается!
Шершень подошел к столику, за которым они сидели, и сказал вполголоса:
— Ты права, Лиза, пожалуй пора домой, вечер нам уже испортили.
Лиза подняла лицо, по ее розовым щекам катились крупные слезы, а глаза выпучились от удивления.
— Это ты ее обидел? — повернулся Шершень к Тамерлану, который держал вертикально в левой руке кий.
— А… я… — Тамерлан только собрался что-то предпринять, как Шершень железной хваткой правой руки, сжал древко и несколько раз с силой ударил кием по раскосому лицу, на котором остались розовые полосы.
Оглушенный Тамерлан отпрянул назад, и тут же его догнала толстая часть кия, которую Шершень предварительно для лучшей инерции крутанул вокруг себя. Удар пришелся в область уха бандита, а острая часть кия моментально вернулась в промежность Тамерлана, но на этом кастратотворящем ударе пассаж не остановился. Шершень каким-то мудреным винтом просунул кий между ног Тамерлана, рывком на себя задал его телу скорость вращения волчка, а потом этот чудо-волчок внезапно остановил хорошим хуком справа. Тамерлан, не выдержав столь стремительной атаки на свой организм, упал, как подкошенный.
Народ невольно зааплодировал. Ведь произошло все это за две-три секунды, и было похоже более на киношный трюк, чем на реальную драку.
Шершень протянул руку Лизе, приглашая встать и идти домой, но в это время в зал кафе с грохотом ввалился Каратель. Он был весь вывалян в снегу и почему-то шатался, как пьяный, утирая окровавленный нос.
— Я же просил подождать меня на улице, — с досадой сказал Шершень и пошел навстречу Карателю, — чего ты сюда приперся?
Тот, увидев, что противник приближается, встал в каратэшную стойку и попытался сосредоточиться. Но очевидно ему не кисло попало там, на улице, потому что глаза его никак не могли сфокусироваться. Шершень подошел к нему на расстояние двух метров и спросил:
— Ну и что?
Каратель попытался сделать обманный удар, потом провести настоящий, но оба прошли мимо цели, зато сам Каратель получил в лоб короткий прямой кулаком, от которого его голова мотнулась так, что едва не достала затылком до лопаток. Но Каратель не сдался. Хотя ноги его разъезжались на выложенном плиткой полу, он совершил прием, состоящий из последовательных ударов ногами, называемый маваши-ту-бе-гири и как следствие упал. Удары его не достигли цели. И Каратель позорно ползал по скользкому полу, как краб на блюдце. Шершень не стал добивать опозоренного противника, а подошел к бару и спросил:
— Сколько мы вам должны за все, а то мы уходим?
Заикающийся бармен назвал цену. Шершень отсчитал ему с чаевыми и махнул рукой ошарашенной Лизе. Наверное, Карателю было мало позора. Он поднялся, схватил со стола пивную кружку, размахнулся ей и побежал по направлению к стоящему у бара Шершню с намерением опустить эту кружку ему на макушку.
Шершень даже не оглянулся. Моментальный удар ногой назад и с разворота кистью руки по челюсти и безвольное тело Карателя стекло на пол, прежде протаранив стол со стульями, стоящий сзади. Женщины в зале завизжали от страха и восторга.
В это время очнулся Тамерлан. Плавая в нокдауне, он достал выкидной нож и попытался встать. Щелкнула пружина, и лезвие длиной сантиметров в двадцать выскочило, зловеще сверкнув в свете цветомузыки. Шершень в это время уже ждал возле ближайшего к выходу бильярдного стола Лизу, которая с гордостью шла к нему из-за столика.
Хрипя что-то несуразное, Тамерлан поднялся на корточки, а Шершень в это время схватил со стола шар и метко кинул его прямо в лоб Тамерлану. Шар отскочил от твердокаменного лба и разбил посуду на столике, за которым они сидели с Лизой. Пришлось положить сто долларов на стойку бара.
— Это вам за ущерб, — объяснил Шершень.
Тамерлан завалился на спину.
— Ты его не убил? — испуганно спросила Лиза.
— Да, не должен, — ответил Шершень, — я, итак, их луплю вполсилы.
В гардеробе охранник сам подал им одежду. Теперь он смотрел на Шершня так, как будто к ним в кафе «Сабрина» зашел сам Жан Клод ван Дамм. Входная дверь приоткрылась, и появился Глыба. Он выглядел ошарашенным. Кроме, того, тоже был вывалян в снегу.
Увидев обидчика, лицо его приобрело черты злобной решимости, и он кинулся на Шершня, как носорог на пигмея, пытаясь расплющить его своим десятипудовым телом и подбадривая себя неистовым ревом. Но Шершень, спокойно стоящий на месте до последней секунды, неожиданно ушел в сторону, и Глыба ухватил в объятья только воздух.
Шершень вослед добавил ему ногой по почкам, задав неплохое ускорение. Глыба протаранил головой дверь женского туалета, споткнулся о порог и упал на колени перед сверкающим унитазом, о который треснулся челюстью. Шершень спокойно подошел к нему и ударом локтя по позвòночнику, сделал из Глыбы пресмыкающегося по кафелю тюленя.
Руки здоровяка разъехались в стороны, подбородок щелкнул о край унитаза, затем щелкнул нос, и Глыба затих в позе аэроплана с раскинутыми в стороны руками.
— Вот это номер, — восторженно сказал удивленный охранник.
Практически все присутствующие в зале сгрудились возле дверей.
— Не надо аплодисментов, — сказал им Шершень, — цветы отдайте дамам!
Он и Лиза с триумфом вышли из кафе, Лиза просто летела! Недалеко от входа они увидели сверкающую красную «Ауди-100» с тонированными стеклами, на которой обычно колесил по городу Пистон. Увидела Лиза и самого Пистона. Он лежал возле машины и стонал, потирая бок. Шершень подошел к нему.
— Извинись перед девушкой, — сказал он Пистону.
— Пошел ты, — завыл Пистон.
— Сейчас будет как недавно, — предупредил Шершень.
Видно то, что было недавно, еще было свежо в памяти Пистона, поэтому он сразу согласился извиниться.
— Извини, извини… — пробормотал он.
— Лиза, — подсказал Шершень.
— Л-и-з-а, — выдавил Пистон.
— Молодец, — сказал Шершень и, наклонившись к Лизе, добавил, — сейчас довезу тебя домой. Раз так получилось, будем действовать. Они не просто так на нас наехали, их натравили. И я выясню кто и зачем.
— Я с тобой, — сказала Лиза.
— Это опасно, — ответил Шершень, — поэтому домой.
— Дома опасней, чем рядом с тобой, — то ли искренне, то ли нет, сказала Лиза, но Шершень купился на ее слова и засомневался в том, стоит ли отправлять домой Лизу.
Последним доводом Лиза убедила его окончательно.
— Ты не знаешь ни города, ни его окрестностей, — сказала она, — а я все тут облазила в детстве, и с отцом мы ездили везде. Так, что я тебе нужна.
— Хорошо, — согласился Шершень, — но только ты будешь подчинятся моим указаниям и никакой самодеятельности.
— Есть, товарищ старший лейтенант, — прошептала Лиза, — а на чем мы поедем?
— А вот на нем верхом, — сказал Шершень, — как в сказке. Битый не битого везет.
— Сука, ты еще издеваешься, — заныл Пистон, — у меня бок болит.
— Тогда тебе придется одолжить нам свою машину, — сказал Шершень и объяснил Лизе, — все равно он вести не сможет, у него, вероятно, ребро сломано. Ключи давай, — сурово приказал Шершень Пистону, и тот безропотно отдал ключи от автомобиля.
Шершень открыл заднюю дверцу машины и закинул туда стонущего Пистона, быстро связав ему кисти рук за спиной, выдернутым из собственных джинсов ремнем. Сами, Лиза и Шершень сели впереди. Шершень завел машину и вырулил на дорогу.
— Хорошая машина, — сказал он, — дорогая. Лиза, а много рабочих комбината на таких машинах ездит?
— Я не видала, чтобы у рабочих комбината была такая машина, — ответила Лиза, — ну, у начальства только, а у работяг в основном «Жигули».
— А у трутней, значит, сотая «Ауди», — подытожил Шершень.
— Я не трутень, — завопил Пистон. — Куда ты меня везешь?
— Сейчас увидишь, — ответил Шершень и спросил у девушки, — а что, Лиза, есть у вас тут в окрестностях какой-нибудь высокий пустынный мост?
— Да, есть по дороге на дачи, — ответила Лиза, — мост метров десять высотой, а внизу река течет.
— Глубокая? — спросил Шершень.
— Не очень глубокая, можно вброд перейти, если летом, — ответила Лиза, — а зимой она не замерзаем, потому что течет очень быстро. Там дно каменистое.
— В самый раз то, что надо, — сказал Шершень, — нам такой мост подходит.
— Эй, — подал испуганный голос Пистон, — что вы задумали? Ничего у вас не выйдет! Вас найдут, вас уже ищут!
— Не успеют найти, — ответил Шершень, — до того момента как ты умрешь, не успеют найти. Как ты думаешь, Лиза, если его вниз головой с моста сбросить, он убьется или захлебнется?
Шершень едва заметно подмигнул Лизе. Та с радостью и торжеством поддержала его игру.
— Думаю, что сломает себе шею, — спокойно сказала она, — а потом его река унесет. Впадает она в озера, забьет его под лед и найдут труп только весной. Будет знать, как меня головой бить о кафель.
— Эй, ты че? — испуганно затараторил Пистон. — За это что ли вы меня с моста хотите скинуть? Вы не придуряйтесь! Это же фигня!
— Вот и узнаешь, что за фигня, когда с моста вниз головой полетишь, — со вздохом произнес Шершень.
— Эй, — вдруг нервно захохотал Пистон, — вас сейчас остановят. Впереди пост ГИБДД. Его вам не объехать!
Шершень вопросительно глянул на Лизу.
— Не надейся, Пистон, — ответила Лиза бандиту, — эту машину менты не тормозят. Вы же из одной кормушки кормитесь! А из-за того, что стекла тонированные не видно, кто в ней за рулем сидит. Да и темно уже. Погубит тебя твоя дурная слава, Пистон! Не сбрасывай скорость, Саша, Пистон же у нас крутой, около поста ГИБДД не тормозит.
— И откуда ты все знаешь? — удивился Шершень.
— Папа мой мне про это однажды говорил. Он у нас на «НИВЕ» ездил, пока машина была, видел, как этим гангстерам доморощенным ГИБДДэшники честь отдают!
Так и получилось, как предсказывала Лиза. ГИБДДэшник, увидев красную бандитскую «Ауди» приветливо помахал рукой и улыбнулся. Пистон завыл от досады и затих. Минут через пять появился мост, к которому они ехали. Остановились в самом центре его, Шершень вытащил из машины за загривок упирающегося Пистона и потащил к перилам. Бандит попытался орать, но, получив коленом поддых, обмяк и заплакал. Он плакал, пока его тащили к краю моста.
Шершень рывком посадил Пистона на перила, удерживая за воротник свитера. Пистон трясся от страха и холода, потому что его куртка так и осталась лежать на стойке бара «Сабрина». Лиза стояла позади Шершня, немножко ошарашенная происходящим.
— Времени у нас нет, — сурово промолвил Шершень, — и поэтому я буду и судьей, и прокурором, и адвокатом, и судом присяжных в одном лице. Итак, начнем сразу с приговора!
— Почему с приговора? — со слезами вопросил Пистон. — Так на суде не бывает!
— Бывает, бывает! — ответил Шершень. — У нас военно-полевой суд! За то, что ты, безмозглая тупая скотина убил моего друга, за это ты приговариваешься к смерти.
— Ты че? — прохрипел испуганный плачущий Пистон. — Я никого не убивал! Мамой клянусь! Я не убивал…
— Ты убил Дениса Шарандо, юриста, моего друга, будущего родственника Лизы, — пояснил Шершень, — и за это сам умрешь.
— Ты чего? — задрожал всем телом Пистон. — Это не я! Это не я!
— А кто? — быстро спросил Шершень.
— Не знаю, — ответил Пистон.
И тогда Шершень отпустил ворот его свитера. Меньше секунды Пистон просидел на перилах моста, как воробей на жердочке и медленно стал заваливаться назад. Глаза его исказились ужасом, Лиза взвизгнула, Пистон рухнул вниз, а Шершень успел поймать его ботинки.
Теперь Пистон висел вниз головой, Шершень удерживал его за ноги, обратная сторона колен Пистона находилась на поручне моста, и Шершень удерживал его, прижав бедром икры.
— Кто убил Дениса, если не ты? — повторил вопрос Шершень.
— Я скажу, я все расскажу, — завопил Пистон, вися вниз головой, — я честно не знаю, кто его убил… но навел, навел мой дядя Степан Петрович… Степа Глушитель… это он… это все он, я тут не при чем… вытащите меня… пожалуйста, я больше так не буду…
Шершень обратился к Лизе:
— Ну, что вытащим подонка или приведем приговор в исполнение?
— Я бы сбросила, — сказала Лиза, — все равно он человеком никогда уже не будет.
— Я буду человеком! — закричал Пистон. — Пощадите меня! Мне страшно!
— Какой он… как тряпка! — сказала Лиза. — Если ты, Пистон, такой крутой, то будь крутым до конца, а не скули!
Но Пистон не слушал Лизу, он только причитал:
— Люди добрые, пощадите меня!
— Ладно, пощадим, — сказал Шершень.
Он стал вытаскивать Пистона обратно на мост.
— А я думала ты и правда его скинешь, — сказала Лиза, — поделом бы ему было! Все равно только гадит вокруг себя!
— Успеем еще скинуть, — пообещал Шершень и бросил безжизненное тело Пистона на снег.
— Фу, чем-то воняет, — зажала нос Лиза.
— Это наш «друг» слегка испугался, — ответил Шершень, — и обкакался.
— Как некультурно, — покачала головой Лиза.
Шершень стукнул по щеке впавшего в забытье Пистона.
— А что? Где я? — очнулся Пистон и испуганно глянул на Шершня, не веря в свое спасение.
Шершень посадил Пистона и упер его спиной в перила моста. Пистон громко хлюпал носом и ерзал на собственном дерьме.
— Где сейчас находится этот Степа Глушитель? — спросил Шершень. — Где его искать? Адрес?
— На своей даче он… в бане… с телками… — продолжал хныкать Пистон.
— Где эта дача? — спросил Шершень.
— На двадцатом километре… от города… по этой дороге… — булькал Пистон.
— Я знаю, где это, я видела дачу Глушителя, — сказала Лиза, — у нас одна такая дача, только у Глушителя! Терем-теремок не низок, не высок.
— Точно он там сейчас? — спросил Шершень. — Или бредишь?
— Точно там, — подтвердил Пистон, успокаиваясь, — он мне именно оттуда, с дачи звòнил, чтобы мы тебя нашли и покантовали малость. А ты…
— Слушай, а как вы меня нашли? — удивился Шершень.
— Моя сестра вот ей позвòнила, — ответил Пистон, кивнув на Лизу, — спросила, где она находится. Родаки ее сестре и ответили, что в кафе пошла с тобой.
Шершень вопросительно посмотрел на Лизу.
— Его сестра со мной в одном классе учится, — объяснила Лиза, — мы с ней дружили раньше по детству. Вот родители и купились, рассказали ей, где мы.
— Тогда сейчас двигаем на дачу, — сказал Шершень, — пощипаем за мягкое вымя Степу Глушителя.
— За какое вымя? — не поняла Лиза.
— Это я образно сказал, — пояснил Шершень, — двигаем, время дорого.
— Двигаем, — радостно согласилась Лиза и указала на Пистона, — а этого с нами нельзя, мы задохнемся с ним в одной машине. Давай, его, правда, сбросим вниз.
Лиза радостно подмигнула Шершню, но Пистон этого не видел и поэтому снова заплакал:
— Не надо, вы что фашисты? Опять меня вниз?
— Мы его в багажник положим, — предложил Шершень, — пусть там лежит. Оттуда вонять не будет.
— Он отовсюду будет вонять, — сказала Лиза, — но да ладно, давай в багажник!
Перспектива лежать в багажнике не радовала Пистона, но она была, все-таки лучше, чем упасть вниз головой с моста. И он согласился. Хотя согласия его никто и не спрашивал. Через минуту Пистон в скрюченном виде был уложен в багажник и закрыт. Еще через минуту автомобиль «АУДИ» съехал с моста и направился в сторону дачи Степы Глушителя. За все время экзекуции ни один транспорт мимо них не проезжал и, стало быть, свидетели странного происшествия на мосту попросту отсутствовали.