- От кого слышу, а?..
День рождения Пемзы, отмечавшийся в ресторане одной из центральных гостиниц, собрал толпу разнообразной братвы.
Приглашенные бандитские вожаки сидели за отдельным столом, возглавляемым виновником торжества, шестерки занимали места в углах и по краю зала, обмениваясь новостями и меряясь толщиной своих цепей, увесистостью перстней. Все как обычно...
Привычный затрапезный облик Пемзы преображал лощеный моднющий костюм, шедший ему как вороне - павлиний хвост. Изысканный покрой и столь же изысканная материя никак не сочетались с костлявым, угловатым туловищем и потасканной мордой с сияющими фиксами.
С искусностью опытных шлюх подавив в себе омерзение, Гена и Костя расцеловались со слюнявым, морщинистым Пемзой. После обряда целования Геннадий жизнерадостно молвил:
- Подарочек в машине. извиняй, сюда тащить не стали...
- Чего за подарочек? - отозвался Пемза ворчливо.
- Разбегаться будем, увидишь...
- Не, взглянем сейчас, я любопытный...
Оторвавшись от начинавшегося застолья, юбиляр в сопровождении соратников вышел на улицу.
- Вот... - Геннадий торжественно открыл багажник "мерседеса". - Рули, как говорится, со свистом...
- Ты мне... своего "мерина"?! - ошеломленно произнес Пемза. - Ну, Геночка, ты - красавец! Ну - удружил...
- Да не, я... это... колеса... - смущенно разъяснил Геннадий, ткнув пальцем в глубь багажника.
- А-а... - разочарованно протянул Пемза. Затем, с испытующим прищуром глядя на резину, произнес: - Что же! Круто! - Выпростав манжеты рубашки из рукавов пиджака, достал верхнюю покрышку, уважительно поджав губы, покачал ее в руках, как отец новорожденного младенца... И вдруг - резким, неуловимым движением надел покрышку на голову Геннадия. Прокомментировал с жесткой ленцой: - Жлобам - от нашего стола! - И, повернувшись на каблуках, под уважительный хохоток мигом все уяснивших прихвостней, обступивших "мерседес", двинулся к ресторанной двери.
Содрав с шеи покрышку, оставившую на щеке угольный след, Геннадий, жалко моргая, смотрел на удалявшуюся щегольскую спину старого негодяя, умело и точно опозорившего его перед всей любопытствующей сволочью.
- Ну вот, подставились, теперь жди "стрелочки" и ответных подарков, донесся сквозь плавающую перед глазами пелену голос Константина.
- Ладно, поехали, - усаживаясь в машину, проговорил Геннадий. Лицо его пылало, пальцы мелко дрожали. - Вот гад! Ишь... Ничего слаще морковки не жрал, крыса тюремная, а тут... расперло его!
- Денежки мне пришли, - равнодушно откликнулся Константин.
- Что? А-а... На тебе твои... - Геннадий, чувствуя исходившую от напарника неприязнь, зло отсчитал доллары. Его трясло как в лихорадке от тяжко осознаваемого унижения. - Тварь... - шипел он. - Завалю, вот и весь расклад! Завтра же!
- А теперь прикинь, сколько бабок уйдет на войну, - сказал Костя, вылезая из машины. Стоя у раскрытой дверцы, еще раз вдумчиво и презрительно повторил: - Прикинь!
И ушел, так дверцу и не затворив.
Исходя ненавистью, Геннадий поехал на базу. В кабинете застал одного из бригадиров группировки, привезшего хилую наличность из подшефного ресторанчика.
- Где деньги?! - взревел взбешенный Геннадий. - Ты мне чего это недоразумение суешь?!
- Да там у них клиент - как мамонт, на корню мрет, а аренда душит прямо конкретно!
- Плевать! Чтобы платили как надо!..
- Да я тебе точно говорю, разруха в общепите... Кстати, там с месяц назад два лоха погуляли - внагляк и на шару! Один другого развел и порожняком под расчет придухарил... Порожняк мы оформили, он не в отказе, но с бабками не торопится... Хотя - напоминаем гражданину ласково...
- Процент идет?
- Знамо дело! Потому и ласково...
- На сколько оприходовать его можно?
- Вроде нищета по прикиду... Но хата есть... А значит, если с огоньком подойти, то насчитаем цифирь вразумительную...
- Так и подходи с огоньком! - выкрикнул Геннадий и ударил кулаком по столу. - За жабры лоха! И трясти неимоверно!
- Понял... Я, кстати, думал, ты у Пемзы гуляешь, ребята сказали отбыл...
- Поздравил да назад, - скривился Геннадий. - Чего засиживаться?.. И ты... чего здесь?! - вновь вскинулся на подчиненного. - Езжай карася потрошить! Закобенится - сюда его! В клетку сначала, потом - в колодец! Работать надо! В общак гроши несете, а запросы - как у главного пахана, президента нашего! Аппетиты как у акул, а шевелитесь как налимы в иле!
- Нам в личный карман МВФ транши не перегоняет... По четверть миллиарда...
- Никому не перегоняет! Карман надо уметь подставлять!
Подчиненный бандит уже давно ушел, а взбудораженный Геннадий, сидя за столом, все еще бил по нему кулаками, вращал грозными очами и поливал красноречием в потолок и по сторонам, рассуждая на тему необходимого трудолюбия и вообще творческой инициативы.
Злоключения Шкандыбаева
Устройство на службу в "Ставриду" и каждодневная рабочая суета все более отдаляли Шкандыбаева от того неприятного осеннего утра, когда он очнулся в ресторанном подвале в окружении головорезов, предъявивших ему немыслимый счет за ужин с канувшим в неизвестность Петром, чей образ уже потускнел в памяти Шкандыбаева. Увяли и восторги, связанные с грандиозным проектом железнодорожной африканской магистрали, материализация которого представлялась ныне затеей сомнительной и многотрудной. Куда более занимали текущая работа по поиску денежных рыбных интересантов и будущая доля из дивидендов "Ставриды".
Однако телефонные звонки из ресторана регулярно тревожили недобросовестного должника, но на наглые и порой нецензурные требования вернуть обозначенную сумму он отвечал, что как только, так сразу, ибо покуда стеснен материально, после чего телефонную связь расторгал, легкомысленно полагая, что таким поведением способствует накоплению в кредиторах усталости и чувства безнадежности.
Действуя подобным образом, Шкандыбаев исходил из стереотипов, применимых к собственной персоне, а потому полной и ошарашивающей неожиданностью явилась для него встреча на улице с двумя крепкими пареньками, один из которых, вежливо поздоровавшись, ткнул Шкандыбаева кулаком под дых, а второй, поймав оседающую на асфальт жертву за воротник, забросил ее, как живодер кота, в чрево просторного автомобиля с затемненными стеклами.
Способность полноценно дышать и изъясняться Шкандыбаев обрел лишь в помещении какого-то офиса, куда его доставили с завязанными грубой, тугой тряпкой глазами.
Освобожденный от повязки, Шкандыбаев увидел оклеенные пухлыми модными обоями стены, стол из мореного дуба, а за ним - необыкновенно тучного молодого человека с такой злобной и сытой мордой, что в сознании похищенного сразу же утвердился зловещий термин: мафия...
Оглянувшись, Шкандыбаев обнаружил за своей спиной еще несколько типажей, чей откровенно циничный облик обоснованность термина подтвердил бесповоротно.
- Ты что же, паскуда, по кабакам на халяву тренируешься проезжать? подала голос сидящая за столом уголовная личность. - А? Чего молчишь, гнида? Язык отсох? Так мы его сейчас вмиг реанимируем...
- Я же говорил... - держась за перехваченное судорогой горло пляшущими пальцами, пролепетал Шкандыбаев. - Я ожидаю денег... И как только...
- А ты в курсе, что должок вырос? - перебил его толстый гангстер, по-бульдожьи выпятив челюсть. - Тебя, падла, предупреждали? Предупреждали ведь?!
- Д-да...
- В общем, считай, погулял ты на десятку зеленых, - прозвучал безапелляционный вердикт. - Теперь вопрос: когда будешь отдавать?
Мысли Шкандыбаева спутались... "Когда?" Прекрасный вопрос! Прекрасный прежде всего тем, что означает: отсюда его, Шкандыбаева, отпустят... И свобода, как говорится, встретит у входа... У выхода, точнее. Но! Если он согласится с названной суммой, да еще подпишет какие-нибудь долговые бумаги, то встреча со свободой будет весьма условной и недолгой...