Чем наверху, а то упор исчезнет
И закачается качель.
Репортеры, получив известие, встают и уходят в глубину сцены.
Рабочий (Иоанне). Какие у вас дела с этими людьми?
Иоанна. Никаких.
Рабочий. Но вы с ними разговаривали?
Иоанна. Они меня приняли за другую.
Старик (Иоанне). Вы мерзнете изрядно. Не угодно ли глоток виски!
Иоанна пьет.
Стой! Стой! Ну и насос у вас! Это не фунт изюму!
Иоанна. И вы так думаете, госпожа Лаккернидл?
Вдова Лаккернидла. Да, это правда.
Женщина. Бесстыдство!
Иоанна. Вы что-то сказали?
Женщина. Да. Бесстыдство! Выдуть у старого человека его виски!
Иоанна. Попридержите язык, дура! А где же моя шаль? Вы ее, значит, опять украли? Это уж слишком! Не хватало, чтобы они сперли у меня шаль. Кто надел мою шаль? Отдать сейчас же! (Срывает у стоящей рядом женщины платок с головы. Та защищается.) Ишь ты! Конечно, это вы! Не лгать! Отдавайте сейчас же платок!
Женщина. Караул! Она меня убьет!
Мужчина. Цыц!
Кто-то бросает ей тряпку.
Иоанна.
Будь бы ваша воля, сидела бы я
Здесь голышом!
О холоде таком не снилось мне.
Когда с великим планом шла сюда, то сны
Мои мне силу придавали.
Но мне не грезилось, что здесь такая стужа.
Сейчас из всех сокровищ мира мне нужна лишь
Шаль теплая моя.
Вы голодны, и нет еды у вас. Меня же
Ждет в двух шагах горячий вкусный суп.
Вы мерзнете,
Я ж каждую секунду
Могу вернуться в теплый дом.
Ударить в барабан, взять знамя,
Запеть о господе, живущем в облаках.
Чего лишились вы? Моя ж работа
Была не только по призыву - по призванью!
Высокая привычка и привычное
Занятье - насущный хлеб, тепло и кров.
И разве же не фарс, что я
Без крайней надобности здесь сижу?
Однако нельзя уйти, хоть и не скрою,
Что душит меня страх
Страх перед голодом, бессонницей, смятеньем.
Обычный голод, простое замерзанье
А главное - желанье прочь отсюда!
Рабочий.
Останьтесь здесь! Ни за что
Не расходитесь!