Шел февраль 1982 года. Сергеев проснулся от шума, доносившегося из кухни. Он открыл глаза и посмотрел на настенные часы. Они показывали начало девятого утра. В доме было прохладно, и поэтому ему не хотелось вылезать из теплой и мягкой постели. Он полежал еще минут пятнадцать, наслаждаясь этим теплом, а затем, откинув одеяло в сторону, сел на кровати. Нащупав голой ногой стоптанные домашние тапочки, он сунул в них голые ноги и направился на кухню.
— Завтрак готов? — поинтересовался он у сожительницы.
— Да, готов. Иди умывайся, я сейчас тебе положу мяса.
Он вышел в прихожую, откуда через минуту донесся шум льющейся воды. Умывшись, он сел за стол и, взяв кусок хлеба, приступил к завтраку. Он любил эти ранние зимние часы, когда никуда не нужно было идти и сейчас, разрезая ножом большой кусок мяса, наслаждался жизнью. За окном протяжно и зло выла вьюга, заметая чьи-то следы, а здесь, в его доме, было светло и тепло.
— Мадина, как у нас с мясом?
— Ты что, сам не знаешь? Загляни в холодильник, — сказала она, наблюдая, как он ест.
Вот уже около года, как она перебралась к нему жить. За это время она всего лишь два раза навещала своего сына, которого оставила у матери. Сначала ее тянуло домой, к ребенку, но она пересилила себя и сейчас уже не испытывала никаких материнских чувств. Последний раз она видела сына перед Новым Годом. Она зашла домой и, стараясь ничего не зацепить в темной прихожей, вошла в дом. На диване сидела мать и что-то вязала. Увидев полупьяную дочь, мать отложила вязание и поднялась с дивана.
— Тебе что здесь нужно? Ты зачем сюда пришла? — спросила она грозно.
— Ты не кричи! Я что, не имею права пообщаться со своим ребенком?
— Трезвой нужно приходить! Ты посмотри, на кого ты стала похожа! Я еще тогда говорила, что он тебя до добра не доведет!
— Не лезь в мою жизнь. Как хочу, так и живу. Где ребенок? Я хочу его видеть, — оттолкнув мать в сторону, она попыталась пройти в спальню.
Мать, словно коршун, набросилась на ее сзади и, вцепившись руками в платок, потащила ее обратно из спальни. Они вцепились друг другу в волосы и стали молча бороться, стараясь не шуметь. Неожиданно они остановились. В дверях спальни стоял ребенок, щурясь от яркого света. Он проснулся от шума и вышел посмотреть, что творится в комнате.
— Сынок, это я, твоя мама. Иди ко мне, — протянула она к сыну руки.
Однако мальчик, словно не замечая рук матери, прижался к ногам бабушки и со страхом смотрел на раскрасневшуюся от борьбы, растрепанную женщину, назвавшуюся почему-то его матерью. Он испуганно заплакал.
— Уходи, чтобы я тебя не видела! — крикнула мать, указывая ей рукой на дверь. — Где пила, туда и иди! Не пугай ребенка. Вот протрезвеешь, тогда и приходи.
Мадина сунула руку в карман и, достав оттуда поломанную плитку шоколада, положила ее на стол. Еще раз взглянув на плачущего сына, она вышла из дома.
Сергеев очнулся от толчка в бок. Открыв глаза, он увидел стоявшего в дверях контролера, который громко выкрикивал его фамилию. Он быстро вскочил с койки и чуть ли не бегом бросился к двери.
— Спишь? — грубо выкрикнул контролер и под смех камеры сильно ударил его по спине резиновой дубинкой.
Он молча довел его до дверей кабинета и, приоткрыв дверь, втолкнул его туда. За столом сидел знакомый ему майор и разливал по кружкам крепкий черный чай.
— Проходи, Аллигатор. Присаживайся, попей чаю.
Он осторожно присел на стул и, взяв в руки эмалированную кружку, сделал глоток. Чай был горячим и очень душистым. Он давно уже не пил такого вкусного чая. Его вкус живо напомнил ему о жизни до тюрьмы.
— О чем думаешь, Аллигатор? — услышал он голос майора. — Очнись, вернись на землю. Давай докладывай, что тебе удалось узнать?
Он сделал еще один глоток чая и, отодвинув в сторону кружку, приступил к докладу.
— Осужденный Ларионов при разговоре с Никитиным рассказывал, что оперативникам не удалось найти в его доме ценности, которые он надежно спрятал в одном месте. Об этом месте знали лишь он и его мать. Ценностей, с его слов, там много, на несколько десятков тысяч рублей.
— Что за ценности? — поинтересовался у него майор.
— Насколько я понял, Ларионов со своим товарищем взяли универмаг в Письмянке, что в пригороде Бугульмы. Там они разжились большими ценностями — золотом, камнями. В универмаге был ювелирный отдел, вот они его и хлопнули. Друг у него был наркоман, плотно сидел на кодеине. То ли он перебрал дозу, то ли что-то другое, но друг его преставился, и сейчас все эти ценности принадлежат лишь ему одному.
Майор сделал небольшую паузу и, взглянув на Сергеева, который с жадностью пил чай, произнес:
— Что у тебя еще, Аллигатор?
— Ну, о Воронине я вам уже докладывал в прошлый раз. Могу добавить только одно, что за ним еще две кражи. Это на улице Фрунзе и Светлой. Он выставил эти хаты в июле. Сейчас сильно переживает за эти преступления. Боится, что менты выйдут на него и предъявят ему это.
— Как другие?
— Все по-прежнему.
— Хорошо. Молодец. Наливай еще. Вот, бери конфеты.
Сергеев протянул руку и взял конфету. Карамель оказалось такой жесткой, что он чуть не сломал зуб, стараясь раскусить ее.
— Что-то у вас конфеты старые, гражданин майор. Чуть зуб не сломал.
— А ты что, Аллигатор, хочешь, чтобы я тебя «Птичьим молоком» здесь угощал? Скажи спасибо, хоть такими угощаю.
— Спасибо, гражданин майор, — поблагодарил его Сергеев. — Дайте команду, пусть меня отведут в камеру. И еще скажите своему «дубаку», чтобы полегче орудовал своей дубиной. А то и покалечить может.
— Хорошо. Скажу. Мне нужно знать все о Хакимове. Его сегодня переведут в вашу хату. Он из блатных и, похоже, за ним много дел. Понял?
— Все понял, гражданин майор, — ответил Сергеев.
Дверь открылась и на пороге возникла громадная фигура контролера, державшего в руках резиновую палку.
— Лицом к стене, — последовала команда.
Сергеев повернулся лицом к стене и застыл, как вкопанный.
— Пошел, — скомандовал контролер.
Сергеев молча стал из-за стола и открыл холодильник «ЗиЛ», словно айсберг, стоявший в углу комнаты. Холодильник был пуст.
— Все понял.
Он вернулся в спальню и стал быстро одеваться.
— Это ты куда собрался? — поинтересовалась у него Мадина.
— Волка ноги кормят, — накинув полушубок, он вышел из дома.
— Леша, ты куда? — крикнула она вслед ему.
— Я поехал в Казань. Когда вернусь, точно сказать не могу, но к вечеру вернусь, — ответил он ей и скрылся за поворотом аллеи.
Приехал он в начале седьмого вечера. Вместе с ним в дом вошла молоденькая девушка лет семнадцати-восемнадцати.
— Вот познакомься, это моя сестра, — указал он рукой на Мадину. — Сестренка, приготовь нам что-нибудь поесть. Ты знаешь, мы с Резедой голодные, как волки.
Мадина посмотрела на Резеду и, улыбнувшись, спросила:
— Резеда, сколько тебе лет?
— Мне шестнадцать, — ответила она. — Я уже взрослая и сама решаю, где и с кем мне гулять.
Мадина невольно улыбнулась.
— Ты сама-то откуда? Я вижу, ты не казанская.
— Все правильно, тетя Мадина. Я учусь в профессиональном училище. Вы знаете, у меня возникла проблема. У моей подруги пропали деньги и она решила, что эти деньги взяла я. Об этом она рассказала нашей классной руководительнице, которая решила помочь ей. Она подняла меня на уроке и потребовала, чтобы я вернула ей деньги. Вот я и ушла из училища. Учиться там, где все считают тебя воровкой, я не хочу. Вот чисто случайно познакомилась на вокзале с вашим братом, с дядей Лешей. Он говорит, что хорошо знает директора нашего училища и обещал мне поговорить с ним.
Она посмотрела на Сергеева, который сидел за столом и доедал остатки завтрака.
— Сестренка, может, ты приготовишь нам ужин? Нам завтра с Резедой нужно ехать в Казань. Я же не могу бросить ее на произвол судьбы!
Она ушла на кухню и стала готовить ужин. Мадина иногда бросала свой взгляд на Алексея, который, достав из холодильника бутылку водки, стал разливать ее по стаканам.
— Дядя Леша, я не хочу. Я не пью водку.
— Резеда, да ты выпей немного. Я же не заставляю тебя пить весь стакан. Выпей, сколько сможешь.
Мадина вошла в комнату в тот момент, когда Сергеев, обняв Резеду, целовал ее в губы. Она поставила на стол полную сковороду жареной картошки и вернулась на кухню. Алексей встал из-за стола и последовал за ней.
— Ты где подобрал эту мочалку? — спросила она.
— На вокзале, — коротко бросил он. — А что? Она девочка хоть куда.
Мадина вымыла руки и ни слова не говоря, направилась в сарай, где взяла оцинкованную детскую ванну, полиэтилен и вернулась в дом. За столом уже никого не было. Она быстро убрала все со стола и стала ждать сигнала Сергеева.
Он лежал с пьяной Резедой в постели, крепко обняв ее в своими сильными руками. Он недолго ее уговаривал, вскоре она сама стала раздеваться. Несмотря на свой юный возраст, она хорошо понимала, что за все в этой жизни нужно платить. Вот и этому, уже немолодому и странному человеку, тоже надо заплатить, чтобы он помог ей вернуться в родное профтехучилище.
Алексей сразу же понял, что он у нее первый, что еще больше разожгло в нем страсть. Выпитая водка придавала ему сил и уверенности. За те полчаса, что ждала Мадина, он вступил с ней в интимную близость несколько раз.
Наконец он вышел из спальни и, весело улыбаясь, посмотрел на свою сожительницу.
— Она устала, пусть заснет, тогда и приступим.
— А тебе не жалко ее? — спросила она.
Он на секунду задумался, а затем произнес уверенным голосом:
— А жрать, ты что, не хочешь? Какая разница, сколько ей лет? Она как корова, создана для того, чтобы ее съели. Почему ты меня раньше об этом не спрашивала, а вместе со мной ела их?
— Да я просто так тебя спросила, — испугано съежилась она.
— Больше меня об этом никогда не спрашивай, если хочешь жить. Поняла?
Она молча кивнула и направилась на кухню готовить посуду под мясо.
Гараев шел по поселку. Заметив Сергеева, который куда-то спешил, он ускорил шаги и быстро его нагнал.
— Привет, Алексей! Это ты куда так спешишь?
— На электричку опаздываю, хочу съездить в Казань, навестить родственников.
— Слушай! С кем ты сейчас живешь? Я тогда еще заметил, что дома-то у тебя чисто прибрано.
— А что это так волнует правоохранительные органы, с кем я живу? Может, надзор хотите установить за мной? Ну, есть у меня одна женщина, вот и живу я с ней. Мне многого не нужно, главное для меня, чтобы дома было чисто, было, что поесть и что надеть. Для меня важно, чтобы ей со мной было хорошо.
Гараев невольно улыбнулся его словам. Он уже не раз слышал о недюжинных сексуальных возможностях этого человека. В поселке уже давно ходили слухи, что многие женщины, чтобы переспать с ним, приезжали даже из Казани.
— И давно ты с ней живешь? — поинтересовался у него Гараев.
— С весны прошлого года.
— Слушай, меня напрягает МВД, они утверждают, что у нас здесь объявился какой-то охотник на женщин. Ты случайно ничего подобного не слышал?
— Это в каком смысле охотник на женщин? — сделав удивленное лицо, спросил Сергеев.
— МВД утверждает, что у нас в поселке пропадают женщины.
— Да брось ты, лейтенант. Сейчас не война, и Васильево не Ленинград, чтобы здесь убивали и ели людей. Я, например, все это слышу в первый раз. Да и куда в поселке можно пропасть? Здесь все друг друга знают, и если бы здесь что-то подобное происходило, об этом бы сразу стало известно вам.
— Да, я тоже так думаю. Однако они утверждают обратное. Вот что, Алексей! Ты здесь полазь среди своих мужиков, я имею в виду ранее судимых, послушай, о чем они говорят. Если, что, сразу ко мне. Понял?
— Как не понять, все ясно. Только все это полная чепуха.
— Чепуха не чепуха, а походи и послушай, о чем люди говорят. Это мне могут не рассказать об этом, а тебе расскажут.
— Все понял, начальник. Тогда я поехал, — сказал Сергеев и сплюнул.
— Давай езжай, — Гараев не торопясь направился дальше по улице поселка.
Сергеев шел по улице. В нем пела каждая клеточка его тела. Он не мог поверить в то, что стал знаменит при жизни, что его уже длительное время разыскивают лучшие сыщики МВД и никак не могут найти.
— Они еще у меня попрыгают, — бубнил он себе под нос. — Они еще узнают, кто такой Сергеев.
Он на миг представил себе вытянувшееся лицо своего участкового инспектора и расхохотался. Шедшая рядом с ним женщина шарахнулась в сторону и посмотрела на него словно на ненормального.
— Чего уставилась? — грубо спросил он. — Нормального мужика давно не видела?
Женщина махнула на него рукой и направилась дальше, иногда оборачиваясь.
— Давай, давай вали, старая калоша, — крикнул он ей вслед.
Дойдя до станции, он достал из кармана сигареты и закурил. Иногда он бросал заинтересованные взгляды на проходящих мимо него женщин, но это были не обычные взгляды мужчины. Он просто прикидывал, сколько хорошего мяса можно получить с той или иной женщины.
Услышав шум приближающейся электрички, он бросил сигарету в урну и направился на платформу.
Я сидел за столом и писал отчет по командировке. По моему поручению в Саранске был задержан преступник, находившийся во всесоюзном розыске по обвинению в совершении двойного убийства. Приехав в отдел милиции, я не сразу узнал Серова, которого разыскивал около года. От прежнего и знакомого мне Серова осталась лишь его улыбка. Он отпустил бороду, покрасил волосы, и сейчас больше походил на какого-нибудь художника или артиста, но только не на убийцу, за которым гонялась вся милиция Советского Союза.
— Привет, Серов, тебя и не узнать. Вот видишь, мы опять встретились с тобой. Сколько ни бегай, от себя не убежишь.
Он посмотрел на меня так, словно видел впервые в своей жизни. Его глаза были широко раскрыты, и посторонний человек мог подумать, что мой собеседник был очень удивлен моим к нему обращением.
— Извините, молодой человек, вы, похоже, принимаете меня за другого человека. Моя фамилия Борисов, я из города Таллина и никакого отношения к вашему Серову не имею.
Теперь уже я удивленно посмотрел на него, ожидая от него улыбки.
— Илья Леонидович, зря вы здесь разыгрываете спектакль. Или вы считаете нас здесь идиотами?
— Я этого не говорил. Я смотрю, что если все будет развиваться по такому сценарию, то вы меня скоро обвините в убийстве Кирова.
В кабинет без стука вошел один из оперативников местного отдела.
— Скажите, это вы его задержали?
— Да. Вчера вечером мы с напарником взяли этого гражданина в гостинице. Я его сразу же узнал по пальцу на левой руке. В ориентировке было указано, что у разыскиваемого отсутствует одна фаланга на указательном пальце левой руки.
Я перевел свой взгляд с оперативника на Серова. Заметив мой взгляд, он сунул свою левую руку в карман куртки.
— Вы его не откатывали? — поинтересовался я у него. — Этот товарищ говорит, что мы ошиблись, и он не Серов, а Борисов из города Таллина.
— Пока нет. Если есть необходимость, то мы сейчас его быстро откатаем.
— Откатайте, если не трудно. Нам спешить некуда, дождемся утра. А там посмотрим, кто есть кто.
По команде конвоя он встал со стула и последовал за ним из кабинета. Оставшись один, я сел за стол и стал вспоминать, как он совершил побег из мест лишения свободы. А совершил он побег довольно оригинальным способом.
После прибытия в седьмую колонию он сразу же обратился к администрации колонии и попросил, чтобы его отправили на стройку. Заключенные этой колонии часто привлекались к строительству различных объектов. Несмотря на его тяжкую статью, администрация колонии пошла ему навстречу, ведь людей с высшим техническим образованием в колонии было не так много. Он действительно очень старался и вскоре администрация учреждения назначила его бригадиром большой бригады строителей, которая возводила большой жилой дом в Приволжском районе города Казани.
Прошло месяца три после этого назначения, и однажды при проведении вечерней проверки было обнаружено отсутствие осужденного Серова. Сомнений не было, это был побег, однако каким образом заключенный смог покинуть стройку долгое время оставалось непонятным. Лишь через неделю оперативникам колонии удалось установить, что Серов покинул территорию стройки, используя обычные ролики, которые использовались на стройке для поднятия грузов. Сначала он перебросил доску с третьего этажа строящегося дома и по ней смог дойти до высокого трехметрового забора, густо опутанного колючей проволокой, а затем по электрическим проводам на роликах преодолел еще один забор и оказался вне досягаемости охраны.
Когда я узнал о побеге, я был немного удивлен решительностью Серова. Он всегда любил жизнь, и пойти на подобный риск его могли заставить лишь какие-то серьезные обстоятельства. Я долго занимался его розыском, но он словно растворился на территории громадного Советского Союза. За весь год с момента побега он не проявил себя нигде. И вдруг такая удача, его задержали в небольшом городе с документами на другую фамилию, практически неузнаваемого, лишь по отсутствию одной фаланги на указательном пальце левой руки. Это было большой удачей для всего оперативного корпуса МВД СССР.
Утром я приехал в отдел милиции. Поздоровавшись с оперативниками, я поинтересовался у них, пришел ли ответ на запрос в отношении Серова.
— Все нормально, Виктор, — произнес один из них. — Мы не ошиблись, это действительно Серов.
— Вот и хорошо. Тогда я сегодня поеду с ним в Казань. Зачем ждать плановый конвой, когда я сам могу его доставить в Казань.
— Твое дело, как хочешь. Если ты его от нас забираешь, тогда пойдем, будем готовить документы.
К обеду все формальности были улажены. Я спустился в подвал, где находился изолятор временного содержания и, предъявив все необходимые документы дежурному по ИВС, попросил его вывести Серова из камеры.
— Ну, что Илья? Поехали в родной город, — сказал я, одевая на его руки стальные браслеты.
— Вы ошибаетесь, я не Серов, — снова попытался возразить он.
— Не нужно много говорить. Казань подтвердила, что это твои отпечатки. Ты же знаешь, что это оспорить практически невозможно. Во всем мире нет больше подобных отпечатков. Ты же человек грамотный и хорошо должен понимать, что ты проиграл.
Он хотел что-то сказать, но, махнув рукой, замолчал. Забрав задержанного и его личные вещи, я поехал на вокзал. Купив два билета на проходящий через Казань поезд, мы стали ожидать его прибытия.
Наши места в поезде оказались заняты. В купе ехала молодая супружеская пара с двумя детьми. Я предъявил им билеты и попросил их освободить два места. Моя просьба вызвала у них недоумение: у них были билеты на эти же места.
— Слушай, мужик, — обратился ко мне мужчина. — Мне кажется, что ты должен сам разбираться с проводником по поводу мест. Не будешь же ты выгонять детей в тамбур.
— Я сейчас постараюсь решить этот вопрос, но со мной преступник, которого я везу в Казань. Если вы будете не против, то я на время пристегну его в вашем купе.
— Ты что, упал? У меня в купе дети!
— Давай не шуми. Если хочешь, иди и сам решай этот вопрос с проводником. В конце концов у меня тоже билеты на эти два места.
Предоставив все же решать этот вопрос мне, он согласился с тем, чтобы я оставил задержанного преступника у них в купе. Пристигнув Серова к ножке откидного стола, я направился в купе проводника.
— Здравствуйте, — поздоровался я с полной женщиной, сидевшей в купе проводника. — Скажите, вы проводник вагона?
— А ты сам не видишь? Ну, я проводник, что тебе надо?
— Все дело в том, что купленные нами в Саранске билеты были выписаны на уже занятые места. Как нам быть?
— Откуда я знаю! Я билеты вам не продавала. Идите к бригадиру поезда и решайте с ним эту проблему.
— Я не могу этого сделать. Дело в том, что я сопровождаю арестованного преступника. Он особо опасен и может совершить побег в любое время.
Услышав это, она тут же вскочила с места и исчезла за дверью тамбура. Вернулась она минут через тридцать в сопровождении бригадира поезда.
Вопрос решился в считанные минуты. Проводница освободила соседнее служебное купе, и мы с Серовым разместились там. Я снова приковал его к ножке стола и, забравшись на верхнюю полку, блаженно вытянул свои уставшие ноги.
— Виктор Николаевич, — тихо обратился ко мне Серов. — Вы спите?
— Что нужно? — своим вопросом он прогнал мою дремоту. — Что еще у тебя случилось, Серов?
— Хочу с вами поговорить. Я же знаю, вы все равно не спите.
— Говори. Что хочешь от меня?
— Есть одно предложение к вам, — понизив голос до полушепота, произнес он.
— Какое еще предложение, Серов? Давай, не валяй дурака, закрывай глаза и спи. Вот привезу тебя в Казань, там ты уж точно не поспишь первые дни. Там «дубаки» сполна отыграются на тебе за твой побег.
Он замолчал. Прошло минут десять, прежде чем он заговорил.
— Виктор Николаевич! У меня есть много денег, и я бы хотел выкупить у вас свою свободу. Вы слышите меня?
— Знаешь, Серов, не гони порожняк. Я тебе не маленький мальчик, а ты не миллиардер. Откуда могут быть большие деньги у беглого зека?
— Вы не смейтесь, у меня действительно много денег. Они мне достались от одного человека. Сейчас его уже нет в живых, он умер от туберкулеза в зоне. Я только поэтому и рванул из зоны, а так бы не побежал. Зачем мне еще три года добавки?
Мое молчание он принял за заинтересованность.
— Слушайте, Виктор Николаевич! Что дает вам эта служба? Думаю ничего существенного. Ни квартиры, ни денег у вас никогда не будет. Государство не позволит вам все это иметь, иначе у вас исчезнет нюх, и вы перестанете бегать и ловить преступников. Я предлагаю вам реальные деньги, и деньги, представьте себе, немалые. Этих денег хватит не только вам, но и вашим детям и внукам.
Я не удержался и расхохотался. Свесившись с верхней полки, я посмотрел на него.
— Серов! Не делай из меня дурака. Если бы у тебя были бабки, ты бы давно удрал куда-нибудь за бугор и пил бы там баварское пиво. Давай, закрывай свой рот и больше не пытайся меня искушать. Ты мне напоминаешь того змея-искусителя, который ввел в искушение Еву.
Он замолчал и укоризненно посмотрел на меня.
— Зря вы мне не верите. Эти деньги находятся в Казани, и я готов вам их показать, но при одном условии — вы возьмете их себе, а меня отпустите.
— Серов, заткнись и спи. Мне не нужны ваши ворованные деньги. Я, в отличие от тебя, хочу спать спокойно и в своей постели.
Он замолчал и, повернувшись на правый бок, закрыл глаза. Я выключил верхний свет, бивший мне в глаза, и постарался отвлечься от этого разговора. Серов вскоре задремал, а я по-прежнему не спал, размышляя над его словами. О деньгах я не думал, мне было абсолютно все равно, есть у него эти деньги или нет. Однако меня тревожило другое. Я был больше чем уверен, что он сможет найти человека, которого сможет купить за эти деньги, и этот человек сделает все, чтобы отмазать его от уголовного дела за совершенный побег, и не исключено, что он оспорит даже решение суда, осудившего Серова за двойное убийство.
Я задремал только утром, солнце уже щедро бросало свои лучи в окно купе. Очнулся я от громкого разговора, доносвшегося до меня из-за стенки служебного купе. Я спрыгнул с полки и, взглянув на спящего Серова, вышел в коридор.
На вокзале меня встречали оперативники из седьмой колонии. Перед тем как расстаться, Серов посмотрел на меня и молча покачал головой.
— Чего качаешь головой? — спросил я его.
— Я всегда думал, что вы умный человек Виктор Николаевич. Человек, способный думать реальными категориями, а не стереотипами, которыми вас всех пичкают газеты и телевидение. Мне жаль, я глубоко в вас разочаровался.
— Давай, Серов, выходи из вагона. Ты и так мне не дал нормально отдохнуть этой ночью. Неужели ты мог подумать, что я поведусь на все эти разговоры о деньгах? Зачем они мне, это же грязные деньги. Нормальных-то денег у тебя нет и больше, наверное, никогда не будет.
— Какая разница, какие это деньги, грязные или чистые? Деньги есть деньги. Я думаю, что пройдет немного времени, и вы вспомните этот разговор. Вспомните, что вы могли стать очень богатым человеком во времена социализма с человеческим лицом.
— Вон, видишь людей в форме? Вот им и предлагай свои деньги. Мне они не нужны.
Я передал с рук на руки осужденного Серова и направился к остановке седьмого троллейбуса. Доехав до остановки «Ленинский сад», я вышел из троллейбуса и не торопясь направился в министерство.
— Привет, — поздоровался я с ребятами из отделения.
— Привет, как съездил? — спросил меня начальник отделения.
— Нормально. Он сначала пытался включить дурака, говорит, вы ошиблись, я житель Таллина и вообще никогда не знал человека по фамилии Серов. А потом поплыл, понял, что я опознал его.
— Ладно, ты его хорошо знал, а если бы кто-то другой поехал вместо тебя, то мог и не опознать.
— Да я просто разыграл с ним небольшой спектакль. Мы там его откатали, и я сказал ему, что отправил эти отпечатки пальцев в Казань.
— Ловко ты его разыграл, — произнес начальник управления и загадочно посмотрел на меня.
— Что-то произошло, пока меня не было в министерстве? — спросил я его.
— Как тебе сказать? Все течет, все изменяется, — уклончиво ответил он.
— Слушайте, вы что, меня разыгрываете? Скажите, что случилось?
— Всему свое время, — загадочно произнес начальник отделения, и удобно устроившись за своим столом, достал газету.
Я пошел в туалет. Мне с утра не удалось привести себя в порядок в вагоне поезда, и я решил побриться. Вслед за мной в туалет вошел сотрудник нашего отделения Семенов. Увидев меня, он рассказал мне то, что я так хотел услышать от своего начальника отделения.
— Пока ты был в Саранске, наш начальник ходил к Костину и просил его перевести тебя в другое подразделение. Он жаловался начальнику управления, что ты подрываешь его авторитет и никак не можешь найти общий язык с нами.
— Ну и что сказал Костин? — поинтересовался я у него.
— Он казал, что подумает над этим вопросом.
— Теперь мне понятна реакция начальника отделения. Он, наверное, уже ищет человека на мое место?
— Не то, что ищет, он уже нашел.
— И кто этот человек?
— Пока я не знаю, но он сказал, что уже нашел человека.
— Спасибо, что просветил. А то я никак его не пойму, улыбается и все говорит, что я скоро узнаю новость, от которой упаду.
Я быстро побрился и вернулся к себе в кабинет. Минут через пять меня вызвал к себе Костин.
— Алексей! Сергеев! — раздалось у него за спиной.
Он обернулся и увидел мужчину, который, расталкивая пассажиров электрички, пробирался к нему. Он узнал своего сокамерника по хозяйственному блоку Андрея Белова, с которым он вместе отбывал свой последний срок во втором изоляторе. Он протянул ему руку, они поздоровались.
— Ты откуда? — поинтересовался у него Сергеев.
— Да я только неделю назад откинулся. Отсидел от звонка до звонка. Сунулся к своей бабе, а у нее новый мужик.
— Понятно, а где сейчас кантуешься?
— Да как тебе сказать. Эту ночь провел у двоюродной сестры, предыдущую ночь здесь, на вокзале, да и сегодня тоже собирался переночевать здесь. А куда идти? Кому я нужен?
— Вот что. Давай двигай со мной. У меня небольшое дело в Казани, а затем поедем ко мне в Васильево. Многого не обещаю, но крышу над головой на первое время дам. Леха никогда своих корешей не бросает.
— Спасибо тебе, Леша. Вот уж мне сегодня подфартило, что встретил тебя. Сам Бог направил меня навстречу к тебе.
— На Бога надейся! Просто случай свел тебя со мной. Ведь ты меня мог и не заметить.
Они быстро вышли из вокзала и направились в сторону Центрального колхозного рынка.
— Леха! А что у тебя за дела на рынке? — поинтересовался у него Андрей.
Сергеев оглядел его с ног до головы и, сплюнув, процедил сквозь зубы:
— Еще пару вопросов и ночевать будешь на вокзале. Такой расклад тебя устраивает? Запомни одно, меньше вопросов.
— Да ты что, я не хотел тебя обидеть. Я понял, больше вопросов не будет.
— Вот и хорошо. Греби рядом со мной и молчи, как рыба. Ты помнишь Рябого, ну с нами работал в хозяйственной обслуге? Так вот, сгорел парень только из-за того, что не мог держать свой язык за зубами.
— Ты хочешь сказать, что кто-то из наших ребят запалил тогда его?
— Наверняка. Там каждый второй стучал на первого, а первый на второго.
Белов замолчал, пораженный услышанной новостью. О том, что в местах лишения свободы каждый второй работает на администрацию, он, конечно, хорошо знал, но то, что Рябого запалил кто-то из их окружения, вызвало у него своеобразный шок. Он хотел задать Алексею вопрос, но, вспомнив его предупреждение, предпочел промолчать.
Он прошли в лабаз, где продавалось мясо, и остановились в нерешительности.
— Андрей, постой где-нибудь здесь, я быстро пробегусь по рядам, — предложил ему Сергеев. — Мне нужно увидеть одного мужика и переговорить с ним. Тебя он может испугаться.
— Хорошо. Я покурю вон там, на выходе. Надеюсь, ты не забудешь про меня.
— Не переживай, я слов на ветер не бросаю, — ответил Алексей и скрылся в толпе покупателей.
Прошло минут сорок, прежде чем он увидел возвращающегося Сергеева. Заметив Белова, нервно курившего около выхода из лабаза, Алексей дружески помахал ему рукой.
— Вот и все. Поехали ко мне, в Васильево. Думаю, что к ужину успеем.
Они зашли по дороге в продуктовый магазин и купили бутылку водки.
— А что так мало? — спросил его Белов. — У меня есть немного денег, давай возьмем еще литр.
— Это я взял на дорогу. Дома у меня выпить есть. Так что не напрягайся.
— Леша? Извини за мой вопрос. Ты живешь один или с кем-то?
— Не переживай, все будет нормально. Баба у меня молодая, спокойная. Скандала не будет. Ты только меньше о зоне говори. Ей это не особо нравится.
— Все понял, Леха. Буду нем, как рыба.
Они выпили бутылку водки в привокзальном сквере и, услышав объявление диспетчера о подаче электрички на пригородную платформу, направились на перрон.
Оживленно разговаривая, они вошли в дом Сергеева.
— Вот, Андрей, познакомься, это моя любимая женщина. Зовут ее Мадина.
— Белов, старый знакомый Алексея, — представился он ей. — Мы друг друга знаем давно, и я никогда не думал, что у него такая красивая жена.
Она покраснела. За все время, что она знала Сергеева, это был единственный человек, который сделал ей комплемент. Заметив ее смущение, Алексей попросил ее приготовить ужин. Пока они курили на улице и вспоминали прошлое, она успела быстро приготовить ужин. Поставив еду на стол, она пригласила их в комнату.
— Присаживайся, где удобнее, — предложил он Белову.
Тот сел за стол и молча посмотрел на большую, глубокую тарелку, где лежали сочные куски мяса.
— Ты не смотри, давай накладывай себе мясо, здесь прислуги нет, — предложил хозяин, разливая по стаканам мутноватый самогон.
Андрей положил себе на тарелку большой кусок мяса, немного молодого укропа и петрушки, которую он так любил.
— Ну что, махнем за встречу, — предложил он ему. — Давно мы с тобой не виделись, по-моему, года четыре.
— Если точнее, три с половиной года. Ты не поверишь, я так рад, что встретил сегодня тебя.
Они чокнулись и выпили. Андрей взял нож, отрезал кусок мяса и положил его в рот. Мясо было необычайно вкусным и мягким.
— Алексей, что это за мясо? Я еще ни разу не ел такого! Это телятина?
— Угадал. Это молодая телочка, — рассмеялся Сергеев, глянув на сожительницу.
— Я что-то не так сказал?
— Да нет, все правильно. Ты не первый, кто замечает это. Два дня назад ко мне зашел сосед и попросил у меня взаймы кусок мяса, на шашлык. Потом вечером зашел и тоже спрашивал, что это было за мясо. Скажи, классная телка оказалась?
— Точно. Шашлык, наверное, из этого мяса вообще классный.
— Завтра попробуем и оценим, — Сергеев разлил по стаканам очередную порцию самогона. — А как мой самогон? Я его дважды прогнал через активированный уголь, который нашел в коробке противогаза, потом настоял на травах. Чем не домашний коньяк? Пьется хорошо, а главное — с него не болит голова.
Они снова выпили и стали закусывать.
— Мадина, натопи нам баньку, хочу попарить в ней своего гостя.
Она молча встала из-за стола и исчезла за входной дверью.
— Неплохо ты, Леха, устроился. Живешь, как на курорте. Я смотрю и баба у тебя послушная. Другая бы стала возникать, а эта молча встала и пошла.
— Запомни, Андрей. Бабы любят сердцем, а не головой. Вот когда найдешь такую бабу, сразу цепляйся за нее. Внешность, то, сё — это все преходящее, а любовь — она вечна. Давай, еще накатим по одной за любовь. За тех баб, которые годами могут ждать нас из зоны.
Они выпили и, встав из-за стола, пошли курить во двор.
— Алексей! Как ты живешь с ментами?
— Нормально. Я их не беспокою, а это главное для них. Так, иногда ко мне заходит участковый инспектор в целях профилактики. Интересуется, как здесь дела. Люди здесь живут тихо, по этому вопросов у него практически не бывает. А почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Интересно. Мне бы не хотелось попасть ему на карандаш. Ты же знаешь, статью за тунеядство еще не отменили.
— Не переживай, что-нибудь придумаем. У меня тоже липовая трудовая книжка. Там написано, что я работал в Буинском районе, хотя там я ни разу не был.
— Ну, ты и даешь, Леха. Все у тебя на мази, даже трудовая книжка.
Сергеев посмотрел на него с превосходством, давая ему понять, что он полностью владеет жизненной ситуацией.
— Ну что, пойдем, попаримся? Наверное, давно в хорошей бане не мылся. Мадина даст тебе мое чистое белье. Нехорошо после бани грязное надевать.
Они загасили сигареты и направились в баню. Мылись долго, часа четыре. Наконец, уставшие, вышли из бани и сели на лавочку под большой ветвистой яблоней.
— Вот только сейчас понял, что такое жизнь, — произнес задумчиво Белов. — Наверное, это приходит с возрастом. Особенно когда человек переживет неволю. Сейчас бы вот так просидел бы под этой яблоней остаток своей жизни и больше ничего не делал.
— Ну, ты и даешь, Белов. Для того, чтобы вот так балдеть, нужно быть сытым и пьяным. На голодный желудок долго не просидишь. Есть хотят и букашки, и люди. Главное, что я понял в этой жизни, нужно жить так, чтобы тебя не сожрали другие. Сейчас жизнь такая, чуть зазевался — и ты на вертеле или на шампурах.
Белов испугано посмотрел на него, словно догадываясь, на что намекает его старый товарищ по тюрьме.
— Ты что, Андрей испугался что ли? Это я так, просто рассуждаю о жизни.
— Ты не поверишь, но испугался твоих слов. В них было что-то зловещее и страшное.
Алексей громко рассмеялся и, положив руку ему на плечо, тихо произнес:
— Держись меня, тогда не пропадешь.
— Спасибо, Леха, — Белов встал со скамейки, лениво потянулся и пошел за Сергеевым в дом. Там их ожидал заново накрытый стол.
Мадина ушла в спальню, оставив мужчин одних. Они долго разговаривали, и лишь когда на небе показалась розовая полоска рассвета, легли отдыхать.
Сергеев сидел за столом и, отхлебывая горячий чай из эмалированной кружки, писал сообщение, в котором он сообщал администрации второго изолятора о готовящемся побеге. Побег с захватом заложников готовил преступный авторитет по кличке Рябой. Рябой был из Казани и имел большие связи среди преступного мира Казани, Москвы и Ленинграда. Это была уже четвертая его ходка, и в этот раз он обвинялся в целом ряде разбойных нападений и убийстве, совершенном при одном из нападений. Сейчас ему светила смертная казнь, и терять ему было уже нечего.
Кто-то из друзей Рябого сумел передать ему в камеру пистолет и сейчас он ждал только удобного случая, чтобы захватить в заложники начальника изолятора и прокурора республики. Для того, чтобы они оказались в его камере, он чуть ли каждый день писал жалобы на их имя, обвиняя работников изолятора в нарушении законности.
О готовящемся побеге знали всего четыре человека из пятнадцати осужденных, содержавшихся в этой камере. Сам Сергеев узнал об этом чисто случайно. Он проснулся ночью от шума открывающейся двери и увидел, как контролер вывел из камеры Рябого и еще одного осужденного, которого он не мог опознать в темноте. Вернулись они в камеру лишь час спустя.
Рябой разбудил осужденного Гаранина и, нагнувшись к нему, стал тихо рассказывать ему о своей встрече со «смотрящим». Он говорил тихо, и Сергееву пришлось очень постараться, чтобы понять, о чем они говорят.
— Рябой! По-моему, этот педераст не спит, — сказал Гаранин, указывая на Сергеева рукой.
Рябой тихо подошел к Сергееву и, нагнувшись, стал рассматривать спящего.
— Ты ошибся, он спит.
— Не знаю, но мне показалось, что он не спит и слышал наш разговор.
— Можешь сам посмотреть, если не веришь мне. Спит он.
— Смотри, Рябой, если запалимся, то стены нам с тобой точно не миновать.
Рябой вернулся обратно и уселся на койку рядом с Гараниным.
— Ты где прячешь пистолет? — спросил его Гаранин.
— За окном. Он у меня висит на нитке.
— Смотри, как бы не оборвалась, а то останемся без волыны. Без нее полный голяк.
Они еще немного поговорили и Рябой, забравшись на свою койку, через некоторое время захрапел. Гаранин встал с койки и подошел к Сергееву. Присмотревшись и убедившись, что тот спит, он вернулся обратно и лег.
Во время утренней проверки Алексей дал знак дежурному оперативнику, чтобы его вызвали из камеры. После завтрака дверь камеры открылась, и в камеру вошел майор. Осмотрев стоящих в ряд осужденных, он приказал выйти из строя Белову и Сергееву. Когда они вышли из камеры, их разделили. Сергеев направился с майором, а Белова повели в прачку.
Закончив писать, он молча протянул лист бумаги майору. Майор прочитал написанное. Закончив чтение, он, отложив в сторону лист, пристально посмотрел на Сергеева.
— Надеюсь, ты меня не обманываешь, Аллигатор? Если все то, что ты здесь начирикал мне, правда, то я переведу тебя в хозяйственный блок.
— Гражданин майор, что услышал, то и написал. У меня одна просьба: чтобы не запалить меня, разбросайте по разным хатам всю нашу камеру, а меня и осужденного Белова переведите в хозяйственный блок. Так будет лучше для всех. Пусть Рябой ломает голову, кто его сдал.
Майор улыбнулся и уже по-другому посмотрел на Сергеева.
— Рябому репу ломать не придется. Мы его отправим в Горький, там он проживет не так уж и долго. А в отношении камеры я с тобой согласен.
Алексей допил уже остывший чай и встал из-за стола. Уже через минуту он шагал по длинному тюремному коридору в свою камеру.
Я прошел к столу и сел на предложенный мне стул. Костиy был не один. В дальнем конце кабинета сидел неизвестный мне человек и с интересом рассматривал меня. Лицо этого человека мне было знакомо, я его несколько раз видел в коридорах МВД, но кто он — я не знал.
— Знакомься, это Александр Глухов. Он начальник пятого отдела КГБ.
— Здравствуйте, — сказал я и повернулся к Костину.
Костин достал сигарету и прикурил ее. Я сидел за столом и терялся в догадках о причинах вызова.
— Ты когда вернулся из Саранска? — поинтересовался он у меня.
— Сегодня утром. Я прямо с поезда поехал на работу.
— Значит ты еще не в курсе, — тихо произнес он.
— Почему не в курсе? Мне уже начальник отделения сказал, что меня ждет сюрприз. Насколько я знаю, вы хотите перевести меня в другое подразделение. Начальник уже нашел человека мне на замену.
Костин улыбнулся и посмотрел на Глухова. Тот в ответ ухмыльнулся и произнес:
— Если бы твой начальник отделения мог мыслить как ты, то это бы наверняка произошло в твое отсутствие. Начальником может стать каждый из нас, а вот хорошим специалистом, к сожалению, не каждый.
— Я тебя пригласил к себе в связи с тем, что два дня назад пропала девочка в возрасте одиннадцати лет. Ее, со слов соседей, увел какой-то незнакомый им человек.
— Скажите, что было предпринято с момента исчезновения девочки? Может это не связано с безвестным исчезновением и нам стоит дождаться, когда похититель заявит о своих требованиях?
— Маловероятно, что это произойдет. Здесь американская схема похищения детей ради выкупа не проходит. Мы живем в СССР, а не в Америке.
— Юрий Васильевич! Скажите, почему вы решили поручить мне розыск этой девочки? Почему не Козину? У него и опыта побольше, чем у меня.
— Если бы ты мне тогда не рассказал о серийных убийцах, может, я и поступил бы так, как ты говоришь. Но все дело в том, что она пропала с улицы Сакко и Ванцетти, которая примыкает к железнодорожному вокзалу. Изучи эти материалы, прикинь, может этот случай ляжет в твою схему исчезновения женщин.
— Хорошо. Задачу я понял.
— Тогда иди, работай. Постарайся, разобраться в этом случае.
Я направился к себе в кабинет. Сев на свое место, посмотрел на ребят, которые внимательно смотрели на меня. Они по всей вероятности ожидали от меня какой-то реакции на действия начальника отделения.
— Ну и что тебе сказал начальник управления? — не выдержав затянувшейся паузы, поинтересовался у меня начальник отделения.
— А что он должен был мне сказать? — вопросом на вопрос ответил я ему.
Мой вопрос обескуражил его. По его лицу было хорошо заметно, что он в полной растерянности и не знает, как вести себя дальше.
— Ты не обижайся, но мы здесь посоветовались с ребятами и решили обратиться к руководству управления и попросить, чтобы тебя перевели на работу в другое подразделение.
— Почему вы говорите во множественном числе? «Мы здесь посоветовались с ребятами»… Интересно, с какими ребятами вы советовались? То, что я не устраиваю Козина и вас, я знаю давно, но причем здесь ребята?
Он замолчал и, взглянув на меня из-под нахмуренных бровей, продолжил.
— Ну, хорошо. Пусть будет так, как ты хочешь. Да, это мы решили с Козиным, разве это что-то меняет? Разве мало того, что мы не хотим с тобой работать?
— Наверное, не мало. Ну, и что вам сказал начальник управления? Какое он принял решение?
— А разве он тебе сейчас не сообщил о своем решении?
— Нет. Он вызвал меня и дал мне новое поручение. Так что пока мой перевод в другое подразделение откладывается на неопределенное время.
Я посмотрел на него и, подняв телефонную трубку, стал звонить в УВД города Казани. Краем глаза я видел, как вытянулось лицо Козина, а начальник отделения пулей пролетел мимо моего стола и исчез за дверью кабинета.
Сидя в кабинете сотрудника уголовного розыска, я листал розыскное дело. Я хорошо понимал, что за два дня невозможно наработать много материала, и поэтому изучение дела не заняло у меня много времени.
Отложив в сторону дело, я поднял глаза на оперативника, сидяшего напротив меня.
— Кто первый обнаружил отсутствие девочки?
— Там же все написано. Неужели вы не прочитали? Первой ее отсутствие заметила бабушка.
— Давай без нервов. Ты сам отбирал у нее это объяснение?
— Да, я.
— Тогда поясни мне, где была бабушка в момент исчезновения внучки? В твоей объяснительной записке об этом не сказано ни слова!
— Может быть, я тогда не записал это потому, что она в устной форме мне все это рассказала.
— Вот и ты мне тогда устно расскажи, а то я не совсем разобрался в твоей записке.
Он обиженно дернул плечами. Сделав небольшую паузу, он приступил к докладу.
— В этот день бабушке принесли пенсию, вот она и решила быстро сходить на колхозный рынок и купить продуктов. Ее внучка была дома, она отказалась пойти с ней на рынок. Со слов бабки, она отсутствовала около двух часов. Когда пришла домой, то внучки дома уже не было. Она посчитала, что девочка ушла играть к своей подруге, которая живет в соседнем доме, и не придала особого значения этому отсутствию. Приготовив обед и не дождавшись возвращения внучки, она пошла к ее подруге. Однако квартира подруги оказалась закрытой. Постояв около закрытой двери, она вернулась к себе, посчитав, что девочка ушла куда-то гулять вместе со своей подружкой. Около пяти часов вечера она увидела ее подружку во дворе своего дома, та играла с ребятами из их двора. Спустившись вниз, она поинтересовалась у нее насчет внучки, но та сказала, что Вера к ней сегодня играть не приходила и что она видела Веру с каким-то незнакомым ей дяденькой. Этот дяденька вел ее за руку в сторону железнодорожного вокзала. Девочка была спокойной и не пыталась вырваться из рук этого мужчины.
— Погоди, у меня к тебе еще один вопрос. С кем она проживала?
— Она проживала в неполной семье. Когда ей было всего пять лет, ее отец оставил семью и ушел к другой женщине. Со слов бабушки, он проживает где-то в Удмуртии и имеет двоих детей. За все это время он приезжал к ним всего один раз, когда Вера пошла в первый класс. Больше он к ним не приезжал.
— Вы установили его место жительства?
— По данным адресного бюро МВД Удмуртии, он на территории республики не прописан.
— Тогда почему вы утверждаете, что он живет в Удмуртии? Скажите, он вообще не прописан или выбыл из республики? Это разные вещи. Человек мог там проживать, а затем выехать за пределы республики. Если вы запросили только наличие прописки, то вам ответят, что он в прописке не значится.
Я посмотрел на него. По его лицу я сразу же догадался, что подобного запроса он не делал.
«Плохо, — подумал я. — Он явно не знает многих вещей, которые необходимы для организации розыска пропавших без вести».
Расценив мое молчание по-своему, он продолжил свой доклад.
— Мать девочки вернулась с работы в начале седьмого вечера. Пока они бегали по двору и искали девочку, прошло около двух часов. В десять часов вечера мать девочки обратилась к нам, в отдел милиции. Мы подготовили ориентировку и разослали ее во все подразделения милиции, проинформировали и железнодорожную милицию. Однако найти ее нам не удалось. Мы проверили все больницы, морги, но установить ее местонахождение, как видите, не удалось.
Он замолчал и посмотрел на меня, ожидая указаний.
— Вот что. Первое — подготовьте шифровку и направьте ее в МВД Удмуртии. Мне срочно нужны все сведения на ее отца. Когда и где был прописан, куда и когда был выписан. Пусть опросят всех там соседей, не видели ли его с ребенком.
Второе. Проверьте его на предмет судимости. Нам это пригодится, если мы начнем его розыск.
Третье. Ориентируйте все республики и области вокруг Татарстана. Пусть тоже подключатся к розыску и проверят ее по своим учетам. Ориентируйте еще раз отдел милиции на железной дороге. Пусть они переговорят с кассирами станций, обходчиками путей. Пусть дают не только словесное описание, но и показывают ее фотографию. Ведь она не могла просто раствориться в воздухе. Надо найти свидетелей и попытаться составить словесный портрет похитителя. Все это необходимо сделать как можно быстрее. Самое главное, постарайтесь опубликовать портрет этой девочки в местных газетах.
— Виктор Николаевич! Какие газеты? Вы что, с ума сошли? Да разве нам с вами позволят опубликовать фотографию в газетах? Во-первых, ни один главный редактор газеты не пойдет на это, а во-вторых, нужно все это согласовать с министром внутренних дел. Кто будет согласовывать? Я, например, даже к начальнику отдела с этим предложением не пойду, так как он сразу же скажет, что я ненормальный. Вы забыли о том, в каком обществе мы живем? Это у американцев все газеты пестрели бы этой фотографией, а не у нас. Спуститесь на землю! В нашем социалистическом обществе не может просто так пропасть человек, а особенно ребенок. Скажут: ищите, он потерялся или с ним произошел несчастный случай. У нас человек человеку друг, товарищ и брат.
Я посмотрел на оперативника. Он был абсолютно прав. Я действительно погорячился, говоря о газетах. Да, СССР не Америка… Он быстро записывал все мои указания к себе в блокнот, и когда он оторвал свой взгляд от блокнота, я сказал:
— Пока все. Я буду в министерстве. Кстати, вызови ко мне мать и бабушку этой девочки. Я хочу сам с ними поговорить.
Сергеев вернулся из Казани с девочкой лет одиннадцати, которую вел за руку. Мадина была на кухне, когда он зашел домой и устало сел на диван.
— Кто это девочка? — строго спросила она его. — Ты чего задумал? Тебе что, взрослых баб не хватает?
Он громко засмеялся, оскалив свои пожелтевшие от табака зубы.
— Может, ее пожалеть, а тебя пустить под нож? В тебе килограмм двадцать хорошего мяса будет!
Она укоризненно посмотрела на него и покрутила указательным пальцем у виска.
— Сегодня, когда возвращался из Казани, решил навестить свою старую подругу. Я с ней встречался перед второй судимостью. Позвонил в дверь, дверь мне открыла Вера. Она была дома одна. Мать ее была на работе, а бабушка ушла на рынок. Я с ней поговорил немного, представился ее дядей и предложил ей немного погостить у нас. Она очень обрадовалась этому приглашению и поехала со мной.
Он посмотрел в окно. Девочка беззаботно играла во дворе дома.
— Ты ее немного подкорми, а то она какая-то неаппетитная, худая.
Мадина посмотрела на играющую девочку. Та действительно была довольно худенькой и бледненькой. Она вышла на улицу и позвала ее в дом. Девочка вошла и остановилась в дверях.
— Дядя Леша! А мы скоро домой поедем? Меня, наверное, бабушка ищет, ругаться будет.
— Никто тебя ругать не будет. Я сказал твоей бабушке, что ты немного поживешь у меня. Так что иди играй, Вера, скоро будем обедать. Я тебя крикну.
Она вышла обратно на улицу и, усевшись под окнами дома, снова стала играть.
— Леха? Откуда у тебя девочка? — поинтересовался Белов, входя в дом. — Твоя, что ли?
— Тебе какая разница, кто она? Я как-то говорил тебе, чтобы ты поменьше вопросов задавал. Не люблю я людей, которые все время меня о чем-то спрашивают. Ты лучше расскажи, как ты устроился у этой бабы? Наверное, нет никакого покоя ни днем, ни ночью?
Задав последний вопрос, он сально ухмыльнулся.
— А что? Баба она вроде бы ничего. В доме все чисто и опрятно. Я вообще люблю чистоплотных женщин. А так, баба, как баба. Все при ней.
— Это хорошо. Я рад за тебя. Пить будешь?
— Нальешь — не откажусь.
Сергеев встал с дивана и направился в кухню. Через минуту он вернулся, держа в руке бутылку самогона и два граненых стакана.
— Мадина, принеси нам мяса закусить, — крикнул он сожительнице.
Она молча вышла из кухни и поставила на стол миску с мясом и свежими овощами.
— Может, и ты присядешь с нами? — предложил ей Белов.
— Ты что, Андрей, краев не видишь? Здесь я хозяин и только я могу пригласить ее за стол, а не ты. Ты у себя распоряжайся, а здесь не лезь не в свои дела.
— А что я особенного сказал?
— Вот и не говори ничего. Давай, поехали, — Сергеев поднял свой стакан.
Они молча выпили и стали закусывать мясом.
— Что у тебя за мясо? — снова спросил Белов у него. — На свинину не похоже, да и на телятину тоже. Вчера вечером баба подала мясо, говорит — телятина, но на твое мясо оно почему-то не походит, вкус не тот.
— Это твоя баба готовить не умеет. Пусть учится, — рассмеялся Сергеев.
Белов ушел от Алексея в начале двенадцатого ночи. Он кое-как добрался до дома и, упав на кровать, моментально заснул.
Передо мной сидели две заплаканные женщины и наперебой рассказывали мне о том, какой хорошей была пропавшая девочка.
— Я до сих пор не могу поверить, что она могла с кем-то уйти из дома, — вытирая слезы, говорила мать. — Она дорогу одна боялась перейти, не то, чтобы куда-то уйти.
— Скажите, вы разговаривали с ее подругой? Что она вам рассказала о мужчине, который увел вашу дочку? Вы не опознали в нем никого из своих знакомых?
— Да, я с ней разговаривала, но она ничего вразумительного сказать мне не могла. Она только все время твердила, что Вера ушла с каким-то мужчиной. Вы знаете, дети в этом возрасте часто фантазируют, придумывают разные истории. Я даже сама не знаю, верить этой девочке или нет? Дело в том, что я уже лет пять не встречаюсь с мужчинами, и у меня нет знакомых, которые вот так могли бы прийти к нам домой и увести девочку.
Сидевшая рядом с ней ее мать стала уверять меня, что это действительно так, и ее дочь не встречается с мужчинами.
— Скажите, а ее не мог увести ваш бывший муж? Что ни говори, но он ее отец.
— Да, что вы! У него от новой жены двое мальчишек, куда ему еще одного ребенка. Да если бы он захотел ее забрать, то он бы дождался кого-нибудь из нас и с нами бы решал этот вопрос. Несмотря на то, что он ушел из семьи, он бы так с дочкой не поступил.
— Подруга Веры говорит, что они направились в сторону железнодорожного вокзала. Скажите, у вас нет родственников, работающих на железной дороге или проживающих в населенных пунктах, которые расположены вдоль железной дороги?
Они замолчали, перебирая в памяти всех своих близких и дальних родственников.
— Вы знаете, я что-то не припомню ни одного родственника, который бы проживал где-то в районе железной дороги, да и родня-то у нас небольшая, ошибиться трудно.
Мы говорили довольно долго, однако каких-либо дополнительных сведений, которые могли бы помочь нам в розыске Веры, они мне не сообщили. Я проводил их до дверей министерства и направился обратно. Я вошел в свой кабинет и сел за стол. Честно сказать, я не знал, что мне делать дальше.
«Неужели, эта маленькая девочка стала очередной жертвой серийного убийцы?», — подумал я.
Однако я не мог поверить, что убийца так обнаглел, что вот так просто увел из-под нашего носа очередную жертву. Я поднял телефонную трубку, набрал номер отделения милиции в поселке Васильево и стал ждать. Наконец на том конце провода кто-то поднял трубку.
— Здравствуйте, МВД, Абрамов, — представился я. — Мне нужен участковый инспектор Гараев. Вы не могли бы пригласить его к телефону?
— Вы знаете, его нет. Он ушел в отпуск. Будет лишь через месяц.
— А кто вместо него?
— Лутфуллин, но его сейчас тоже нет. Позвоните утром, так будет надежней.
Я положил трубку и посмотрел на начальника отделения. На лице его была улыбка. Чем она могла быть вызвана, я так тогда и не понял. Его, по всей вероятности, мог рассмешить мой звонок в Васильево, так как он был против моей версии и считал ее ошибочной.
— Скажите, почему вы улыбаетесь? Я что-то сделал не так?
— Ты все делаешь не так. Ты сейчас делаешь все, чтобы подогнать любое исчезновение под свою версию. Там взрослые женщины, а здесь ребенок.
— Может, вы и правы, но я хочу до конца проверить свою версию и окончательно убедиться, верна она или нет.
— Давай, дерзай, — поднявшись из-за стола, он направился к выходу из кабинета.
Мадине очень понравилась эта маленькая и рассудительная девочка. Она часто, бросив все свои домашние дела, начинала играть с девочкой. Вера помогала ей по хозяйству как могла, подметала полы в доме, двор, кормила кур. Свежий воздух пошел ей на пользу, лицо девочки немного округлилось, а на щеках появился легкий румянец.
— Алексей, отвези девочку обратно в Казань. Зачем она тебе? Ты только посмотри на нее, какая она славная.
— Заткнись, — слышала она в ответ. — Я сам знаю, что мне с ней делать.
Однажды, заметив играющую во дворе девочку, около дома остановилась какая-то женщина. Она долго и внимательно рассматривала девочку, а затем, махнув рукой, направилась в сторону станции.
Утром Сергеев уехал в Казань. Она быстро убралась в доме и, взяв девочку за руку, пошла с ней поселок Васильево.
— Давай с тобой поиграем в дочки-матери, — предложила она. — Ты как будто будешь моей дочкой, а я твоей матерью. Давай?
— Хорошо, тетя Мадина, — ответила она ей.
В поселке они зашли в магазин, купили продуктов.
— Мама! — потянула ее за юбку Вера. — Купи мне шоколадку. Вон ту, маленькую.
Продавщица посмотрела на девочку и мило улыбнулась Мадине. Она купила ей шоколадку, и они вышли из магазина.
— Тетя, а у вас ребеночек есть? — спросила ее Вера, когда они возвращались обратно домой.
— Есть, — коротко ответила она на вопрос девочки.
— А скоро вы меня отвезете домой? Я очень соскучилась по маме и бабушке.
Она остановилась и снова посмотрела на девочку.
— Пошли на станцию. Я сама тебя отвезу к маме.
Она купила два билета до Казани и села на свободное место в зале ожидания. Мимо них стали проходить большие группы пассажиров, которые приехали из города на электричке. Неожиданно сидевшая рядом с ней девочка вскочила на ноги и устремилась навстречу пассажирам.
— Дядя Леша, дядя Леша! — радостно закричала девочка. — Меня тетя Мадина хочет отвезти обратно в Казань, к маме и бабушке.
Он обнял девочку и взял ее на руки.
— Тетя ошиблась. Это я завтра тебя отвезу в город, а сейчас пойдемте домой.
Мадина встала со скамейки и попыталась нагнуть. Однако ноги от нахлынувшего на нее страха отказались повиноваться. Сергеев молча подошел к ней и, взяв ее за руку, тихо прошептал:
— Если ты сейчас не пойдешь со мной домой, я прямо здесь убью тебя.
Она посмотрела на него. Его глаза были наполнены гневом, от которого у нее по коже побежали мурашки. Она сделала несколько неуверенных шагов и молча поплелась вслед за ними.
Около дома их ожидал Белов. Он взглянул на Веру и, взяв Сергеева за локоть, потянул его в сторону. Они отошли метра на три от сожительницы, и Андрей, еще раз взглянув в сторону девочки, тихо, стараясь, чтобы она не услышала его, произнес:
— Ты знаешь, Леха, вся Казань пестрит фотографиями этой девочки. Менты на ушах, все ее ищут. Ты в курсе этого или нет?
— Не суетись и не ори. Я все знаю, — так же тихо произнес он.
— Если знаешь, тогда скажи мне, зачем она тебе? Хочешь еще один срок получить за нее?
Сергеев оттолкнул его и направился в дом.
Сергеев присел за стол, достал из-под дивана большой разделочный нож и стал на глазах девочки точить его на бруске.
— Вера! — крикнул он девочке.
Она подошла и молча встала напротив него.
— Ты скажи тете, что я убью ее, если ты и она не будете слушаться.
— Ты что, совсем сошел с ума? Ты чему учишь ребенка? — произнесла Мадина, выйдя из кухни.
— Заткнись, — крикнул он ей.
Она замолчала и снова вернулась на кухню. Вера стояла перед ним, не понимая, что происходит.
— Пойдем в спальню, — он положил свою тяжелую руку на загорелое плечо девочки.
— Дядя Леша, мне страшно, — тихо произнесла она.
— Не бойся, я ничего тебе не сделаю.
Он взял ее за руку и повел в спальню. Через минуту, до Мадины донесся крик девочки. Она выскочила из кухни и влетела в спальню. Сергеев, изнасиловав девочку на глазах сожительницы, схватил ее за ноги и ударил головой о некрашеную стену дома. Девочка потеряла сознание, а Сергеев взял в руки большой разделочный нож.
— Чего уставилась? — произнес он. — Тащи корыто!
Мадина вышла из дома и прошла в сарай. Она сняла с гвоздя оцинкованное корыто и вернулась с ним в дом. Перерезав девочке горло и спустив кровь, Алексей начал разделывать ее тельце.
— Чего застыла, давай таз для мяса. Радуйся, что я разделываю ее, а не тебя! Еще раз дернешься — тоже окажешься в этом корыте.
Остатки тела они сложили в холщовый мешок и вынесли во двор. Оглядываясь по сторонам, Алексей закопал мешок.
— Пожарь печень и сердце, — приказал он ей. — Остальное мясо разрежь на куски и положи в морозильник.
Она молча исполнила его указание. Убийство Веры потрясло ее больше, чем все другие убийства. Всю ночь она не спала. Перед ее глазами стояла эта маленькая худенькая девочка и тянула к ней свои тонкие ручки, словно просила защитить ее от смерти. Утром она встала и, собрав все свои вещи, ушла из дома.
Сергеев проснулся в начале десятого. Он открыл глаза. Его поразила тишина, стоявшая в доме.
— Мадина! — крикнул он. — Завтрак готов?
Ему никто не ответил. Он встал с кровати и заглянул на кухню. Она была пуста. Раздвинув занавески, он выглянул из окна во двор.
«Куда она делась? — подумал он, натягивая на голые ноги домашние тапочки. — Неужели вернулась к матери?»
Он прошел на кухню и включил газовую плиту. Поставив чайник, он направился в туалет. Умывшись, вернулся на кухню. Отсутствие женщины он ощутил сразу, так как уже давно отвык от домашней работы.
«Убью суку, — подумал он. — От меня просто так не уходят. Я бью дважды — один раз по голове, второй раз по крышке гроба».
Он открыл холодильник и долго смотрел на куски мяса. Не решившись достать его из холодильника, он взял три яйца, чтобы приготовить себе яичницу. Поставив сковороду на плиту, он вылил в нее яйца. Когда еда была готова, он сел за стол и начал завтракать.
— Леха? Ты дома? — услышал он.
Сергеев положил вилку и вышел из дома. Около ворот стоял Белов с сумкой в руках.
— Что тебе надо?
— Да так просто, заскочил поговорить. Зайти можно?
— Давай заходи, — Алексей открыл калитку.
Белов остановился в дверях и достал из сумки бутылку красного вина «Агдам».
— Может, отравимся? — он поставил бутылку на стол.
Сергеев молча посмотрел на него, открыл буфет, достал два граненых стакана.
— Разливай.
Белов разлил вино и, взглянув на хмурое лицо Сергеева, поднял стакан.
— Ну, поехали, — произнес он и, выпив, поставил стакан на стол.
— Леха? А где, твоя баба? — спросил его Белов.
— Я что-то не понял. Тебя это сильно волнует?
— Да нет. Просто спросил, — тихо ответил Белов, вдруг поняв, что для вопросов сегодня не самый удачный день.
Сергеев схватил со стола большой разделочный нож, которым он вечером разделывал худенькое детское тельце, и упер острие в горло Белова.
— Я тебя сто раз предупреждал, чтобы ты не задавал вопросов! Но ты, сука, видно, не понял?! — прошипел он, все сильнее и сильнее давя на нож.
Острое стальное лезвие легко проткнуло кожу, потекла кровь. При виде струившейся по шее крови в глазах Алексея сверкнуло безумие. Белов даже не думал сопротивляться. Страх полностью сковал его. Он хорошо понимал, что сделай он хоть одно движение и Сергеев просто зарежет его. Он даже не почувствовал, как из его штанины потекла теплая моча, образовавшая большую лужу у его ботинок.
Внезапно Сергеев ослабил давление на нож и заглянул в глаза Белова. Что он там увидел — покорность, страх, громадное желание жить или что-то другое? Он убрал нож от шеи Андрея и сел за стол, положив нож рядом с собой.
— Иди, помойся и убери за собой мочу. Я не люблю этот запах с детства.
— Я сейчас все уберу, Леха. Минуточку подожди, — заикаясь, ответил Андрей.
Он вскочил со стула и исчез за дверью. Вскоре вернулся с ведром воды и тряпкой. Закатав рукава рубашки, он вымыл пол, снял с себя мокрые брюки и снова исчез за дверью. Через минуту он появился в доме, неся с собой детское оцинкованное корыто.
— Леха, можно я постираюсь? — задал он ему очередной вопрос, и снова испугался.
— Валяй, — коротко ответил ему хозяин. — Дома все равно никого нет. Пока не найду бабу, будешь ухаживать за мной. Если что, убью.
— Я все понял, Леха. Сейчас я постираю штаны. На улице тепло, они быстро высохнут.
Он поднял ведро с водой, чтобы вылить его в ванну. То, что он увидел на дне ванны, лишило его дара речи. На дне ванны лежал детский пальчик. Он поднял глаза и, встретив грозный взгляд Сергеева, осторожно вытащил его из ванны.
— Чего стоишь, словно истукан? Брось его собакам, они сожрут!
Андрей осторожно, словно нес не палец, а мину, которая могла взорваться у него в руках в любой момент, вышел из дома и кинул его собакам. Одна из собак схватила палец и моментально проглотила его.
Повернувшись, он вздрогнул. На крыльце дома стоял Сергеев и внимательно смотрел на него.
— Ну что, все понял? — спросил он у Белова. — Да-да, ты несколько раз ел человеческое мясо, и оно тебе нравилось. Ты такой же, как и я, хотя убивал этих людей я, а не ты. Если меня повяжет милиция, то тебе тоже хана. Ты соучастник этого преступления. Меня поставят к стенке, это точно, но рядом со мной будешь стоять и ты. Можешь бежать в ментовку и сдавать меня, но я скажу там, что убивали баб мы с тобой вместе. Ты не сможешь опровергнуть это, так что мы с тобой, друг, повязаны навечно.
Белов почувствовал, как по его спине потек холодный, липкий пот. Он посмотрел на Сергеева, на лице которого играла зловещая улыбка. Опыт, который он приобрел в тюрьме и на зоне, подсказывал ему, что он попал, вот так вот просто стал соучастником страшного преступления, и шансов соскочить у него нет. Сергеев был прав, он не сможет убедить следствие, что не принимал участия в убийствах этих женщин. Немного подумав, он принял доводы Алексея, улыбнулся и тихо произнес:
— Я с тобой, Леха. Тебе не придется одному гореть в аду, рядом с тобой буду я.
— Раз так, тогда пойдем, допьем, — Сергеев вошел в дом.
Прошло десять дней с момента исчезновения девочки. Все предпринятые нами попытки разыскать ее не увенчались успехом. Нам удалось разыскать отца девочки, но он тоже не знал, что случилось с его дочерью. Меня по-прежнему мучила одна догадка, но я никак не мог логически связать ее с основной моей версией — о возможной причастности серийного убийцы к исчезновению девочки.
Я снова вызвал к себе мать девочки, и мы долго сидели с ней у меня в кабинете, перебирая всех ее знакомых и родственников.
— Поймите, этот человек пришел к кому-то из вас, к вам или к вашей матери. Он хорошо знал кого-то из вас и смог убедить вашу дочку в том, что он ваш родственник, и поэтому ему удалось увести ее из дома. Он не боялся встретиться с соседями и бабушкой, так как всегда мог оправдаться перед ними. Я вас прошу, ну вспомните всех ваших родных и знакомых. Я не думаю, что среди них так много мужчин, что вы не можете назвать их по фамилиям и именам.
Она задумалась и стала перечислять мне их фамилии и имена. Я сидел и молча записывал. Их оказалось не так уж и мало.
— Вот видите, сколько у вас знакомых мужчин. А ваша мама все убеждала меня, что вы ни с кем не встречались последние пять лет.
Мать девочки покраснела.
— Извините, я не хотел вас обидеть. Вы взрослая женщина и в этом нет ничего особенного. Скажите, у вас нет фотографий этих людей?
— Нет, — коротко ответила она. — Я никогда не просила их, чтобы они подарили мне свое фото.
— Ничего, мы найдем их фотографии. Я рассчитываю на то, что ее подружка все же сможет опознать кого-нибудь из них по фотографии. Это хоть и маловероятно, но я все же не теряю надежды. Посмотрим, что у нас получится, — сказал я и встал из-за стола, давая ей понять, что разговор окончен.
— Виктор Николаевич, у меня осталась только одна надежда — на вас. Найдите мою девочку!
— Если она жива, то я постараюсь найти ее, — пообещал я, пропуская ее вперед.
Я проводил ее до дверей министерства и направился к себе в кабинет.
— Абрамов! Ты что не здороваешься? — услышал я голос у себя за спиной.
Я оглянулся и увидел начальника пятого отдела КГБ Александра Глухова, который направлялся в мою сторону.
— Здравствуйте, — я протянул ему руку.
— Здравствуй.
Несмотря на небольшой рост и мелкие черты лица, делавшие его похожим на женское, рукопожатие было крепким. Заметив мое удивление, он, улыбаясь, произнес:
— Внешность обманчива. Иногда за привлекательной внешностью скрывается жестокий и циничный человек.
— Это вы про себя?
— Я пошутил, Абрамов. Что у тебя нового по девочке?
— Пока ничего существенного. Проверяю всех мужчин из числа знакомых мамаши.
— Я не думаю, что это сделал нормальный человек. Вот сам подумай, для чего это нормальному человеку? Заставить мать поволноваться?
— Не знаю. Мне тоже не совсем ясен мотив.
— Мне Юрий Васильевич как-то рассказывал о твоей версии, о серийном убийце, который охотится на женщин и убивает их. Скажи, девочка ложится в эту схему?
Я улыбнулся.
— Но похитили же не мальчика, а девочку.
— А ты можешь поделиться со мной твоими мыслями о серийных убийцах? Как ни странно, меня заинтересовало.
— Ну, мои мысли — это громко сказано. Я пользовался результатами исследований целого ряда зарубежных криминалистов и психологов.
— Тогда это еще интереснее. Я с удовольствием послушаю тебя.
— Вы знаете, что маньяки — это не только серийные убийцы. Если говорить об убийствах, о нападениях на людей и насилии вообще, то все они могут не только нападать на людей, но и неделями отслеживать свои будущие жертвы. Иногда они действуют чисто импульсивно, без всякого плана. Просто увидел человека и все. Их действия иногда не подпадают под нормальную логику. Они действуют так, как будто ничего особенного не совершают, часто даже не скрывая этого от других людей. Все зависит от мании.
— Погоди, ты считаешь, что этот человек мог просто так увидеть ребенка, его заклинило в этот момент, и он увел его. Ему просто захотелось убить, и для него уже было не столь важно, кто перед ним стоит.
— Я ничего не утверждаю и не считаю. Об этом пишут криминалисты и психологи.
— Я слышал, что маньяками часто становятся «недолюбленные» дети?
— Ученые считают, что мотивами к совершению убийств не всегда становится стремление «отомстить» за свое поруганное или изломанное детство. Они не всегда убивают людей, похожих на его маму или злую жену. Это было бы очень просто. Чаще всего их мотивы — это различные варианты вполне определенного садизма, ставшего частью той или иной мании.
Как правило, любой маньяк — это наиболее униженный член общества, но не столько бывший таким в детстве, сколько ставший таковым в своей взрослой жизни. Это именно взрослый, которого никто не замечает и всерьез не воспринимает, который не знает, как достичь ощущения своей значимости. Только изнасиловав или убив человека, он ощущает свое превосходство. Ради этого «самоутверждения» он убивает ни в чем не повинных людей, испытывая пьянящее чувство своего превосходства над ними, ведь это он решает, жить этому человеку или нет.
Глухов загасил сигарету и потянулся за новой.
— Спасибо. Очень интересно, но не ново. Я про это уже слышал. Скажи, Абрамов, почему ты считаешь, что этот самый маньяк проживает где-то в районе станции Васильево?
— Да, я до сих пор так считаю. Ведь это не такой большой поселок и его можно было отработать довольно быстро и эффективно. Но, как ни странно, мне никто не верит и все считают, что никакой связи между исчезновениями женщин, а тем более привязки исчезновений к поселку Васильево, не имеется.
— Понятно. Я доложу своему руководству. Может мы тебе чем-то в этом вопросе и поможем. Ты знаешь, у нас тоже есть возможности в этом деле.
— Спасибо. Буду надеяться на вашу помощь.
— Если я тебя правильно понял, ты, похоже, хочешь поехать в Васильево и поискать девочку там?
— Да. Я завтра поеду в Васильево. Может, повезет, и я что-то узнаю о девочке.
— Удачи тебе.
На следующий день с разрешения Костина я выехал в поселок Васильево. Накануне вечером прошел сильный дождь, который оставил после себя много больших и глубоких луж, в которых, распушив крылья, купались голуби.
Я зашел в первый магазин, который находился не так далеко от станции. Поздоровавшись с миловидной продавщицей, я протянул ей фотографию Веры.
— Посмотрите, пожалуйста. Вы случайно не видели эту девочку?
Продавщица взяла в руки фотографию и сразу же вернула ее мне.
— Нет. Этой девочки я здесь не видела. Скажите, это правда, что вы разыскиваете ту девочку, которая две недели назад пропала в Казани? Говорят, что ее прямо из дома увел какой-то мужчина?
— Правда, — коротко ответил я ей. — Скажите, как вы работаете? Посменно, неделями, а затем меняетесь?
— Неделями, — ответила продавщица. — Подождите минуточку, моя сменщица здесь, сейчас я ее приглашу к вам. Может она вам чем-то поможет?
Она скрылась в подсобном помещении. Прошло минут пять, если не больше, из подсобки вышла продавщица в сопровождении своей сменщицы. Я снова достал из кармана фотографию девочки и протянул ее сменщице.
— Может, вы случайно видели эту девочку? Она пропала две недели назад.
Женщина осторожно, словно боясь ожечься, взяла в руки фотографию и сразу же положила ее обратно на прилавок. По ее реакции я моментально понял, что ей знакома эта девочка.
— Нет. Я не видела эту девочку, — тихо произнесла она и покосилась на свою подругу по работе. — Сами знаете, народу за день заходит много, разве всех запомнишь.
Она еще раз с опаской взглянула на фотографию и отвела взгляд в сторону.
— Нет так нет. Не приведи Господь, чтобы у вас кто-нибудь пропал, а особенно ребенок. Вы знаете, в чем главная трагедия в исчезновении этой девочки? Вы не поверите, но это наше равнодушие. Кто-то ее увел прямо из дома, с кем-то этот человек ехал в транспорте, держа девочку за руку. Их видели десятки, а может и сотни людей, но всем им сейчас не до судьбы этой девочки. Проще сказать — «я не знаю» или «я ничего не видел», ведь это чужая девочка, а не твоя. Просто не понимаю, как могут после этого жить эти люди. Ведь от их сознательности зависит жизнь этой девочки.
Я взял фотографию и направился к выходу из магазина.
— Мужчина! Погодите! — окликнула меня сменщица.
Я остановился в дверях и обернулся.
— Погодите! Я видела эту девочку неделю назад. Она с какой-то молодой женщиной заходила в наш магазин. Я тогда обратила на нее внимание. Мне показалось, что девочка русская, а женщина — татарка. Девочка попросила купить ей шоколадку и та купила. Потом, насколько я помню, они пошли в сторону железнодорожной станции.
— Скажите, а вы раньше видели здесь эту женщину? Она ваша, местная?
— По-моему, я ее где-то встречала. Может быть, она живет в нашем поселке или работает здесь, в санатории. Но точно не скажу.
— Вы можете ее описать?
— Не знаю. Я ее особо не рассматривала.
— Может, вы завтра подъедете к нам в МВД? С ваших слов художник постарается нарисовать портрет этой женщины.
Мое предложение, похоже, не обрадовало ее. Ехать в Казань ей явно не хотелось.
— Я вас очень прошу, помогите нам.
Поколебавшись с минуту, она согласилась. Мы быстро договорились о времени встречи, и я вышел из магазина. Больше в этот день мне не удалось ничего узнать. Но и то, что мне все-таки удалось напасть на след девочки, было большой удачей.
О результатах поездки я доложил начальнику управления уголовного розыска. Выслушав меня, он почему-то улыбнулся.
— Ты знаешь, Виктор, у тебя у самого, похоже, возникла навязчивая мания, что все эти исчезновения связаны с поселком Васильево. Я теперь уже начинаю бояться, что очередное громкое исчезновение какой-нибудь женщины ты снова свяжешь с поселком Васильево.
— Юрий Васильевич, все мои выводы сделаны не на пустом месте. Обо всех показаниях свидетелей я вам докладывал. Я отлично понимаю, что вам, а особенно прокуратуре, нужны трупы, чтобы возбудить уголовные дела. Однако для того чтобы найти трупы этих женщин, нужно их искать. Преступник прячет эти трупы, он не хочет, чтобы мы их нашли. Я один не в состоянии прочесать весь этот район, а Зеленодольский отдел милиции вообще не хочет ничего делать в этом направлении, они просто занимаются отписками.
— Я не снимаю тебя с этого дела. Работай, может тебе и повезет. Единственное, о чем я тебя прошу — больше никому не рассказывай о маньяке. Тебе уже один раз сказал об этом прокурор и я сейчас с ним полностью согласен. Мы живем в другом мире, это не Америка. У нас нет и не может быть того, о чем ты всем рассказываешь. Так что иди, работай. Если что, докладывай.
Первое, что я увидел, когда вошел к себе в кабинет, была большая кипа розыскных дел, лежавшая у меня на столе.
— Хватит, Абрамов, валять дурака и пудрить мозги руководству управления россказнями о серийном убийце. Спустись на землю. Вот дела, давай изучай, пиши указания.
Я посмотрел на начальника отделения. Он еле сдерживался, чтобы не улыбнуться.
— Вот тебе и привет, товарищ Абрамов, от начальника отделения. Ты забыл одну старую истину, что с начальниками спорить и ругаться бесполезно, наживешь лишь одни неприятности. Ты не смотри, что дел так много. Хватит, ты слишком много времени занимался не тем, чем должен.
— Хорошо. Я все понял, товарищ начальник. За все нужно платить.
Я посмотрел на Козина. Тот явно был доволен решением своего начальника.
Я проснулся и, открыв глаза, пытался понять, где я.
Мне снова снился все тот же сон — что меня преследует группа моджахедов. Я снова бежал по этим голым камням в надежде где-то укрыться. Пули высекали снопы искр, ударяясь в громадные валуны, и с воем уходили куда-то вверх. Наконец я упал среди камней и почувствовал, что уже не могу бежать. Я положил свой автомат на камень и отстегнул магазин. Достав из него патрон, я положил его в карман куртки.
— Это мой, — подумал я.
Они лезли со всех сторон, их бородатые лица мелькали за камнями. Я стрелял до тех пор, пока в автомате были патроны. Положив рядом с собой автомат, я достал из кармана куртки блестящий патрон. Он сверкал на солнце, как золотой. Я зарядил автомат и упер ствол дулом под подбородок. Из-за камня показалась голова моджахеда. Он встал в полный рост и, держа автомат наперевес, направился в мою сторону. Присмотревшись, я узнал в нем своего начальника отделения. Вдруг все это исчезло, я по-прежнему лежал среди камней один, и только ветер где-то завывал, словно шакал. Я посмотрел на свой автомат, из ствола которого почему-то шел легкий дымок, и с ужасом подумал, что теперь у меня не осталось ни одного патрона. От этой страшной мысли, я хотел закричать, но голоса не было.
Окончательно проснувшись, я поднялся с кровати и направился на кухню. Вскипятив чайник, налил себе бокал чая. Я сидел за столом и по-прежнему был во власти своего сна.
«Надо же такому присниться, — подумал я. — Мой начальник и вдруг моджахед».
Я невольно улыбнулся. Весь остаток ночи я провел на кухне. Сидя на жестком табурете, я пытался разобраться, что могло связывать пропавших женщин и эту маленькую девочку, почему их пути сходились в поселке Васильево. Я отлично понимал, что связь существует, и скорее всего эта связь — один человек, проживающий или работающий там. Если с женщинами было все относительно ясно, то с исчезновением девочки было абсолютно непонятно. Неясно было одно — как он мог зайти к ней домой и увести ее? Откуда он мог знать, что она одна дома, не мог же он следить за ее матерью и бабушкой? Я искал ответа, но никак не мог найти.
Я и не заметил, как рассвело, из-за крыши соседнего дома показалось яркое летнее солнце. Приняв душ и чисто побрившись, я начал собираться на работу.
— Виктор, ты куда в такую рань? — спросила меня жена.
— На работу. У меня много работы и я решил поработать с утра, пока в кабинете никого нет.
Она встала и быстро приготовила мне завтрак. Через полчаса я уже шел по улице Вишневского в сторону парка имени Горького. Солнце, которое еще час назад так ласково заглядывало ко мне в окно, исчезло за большой, темной тучей. Стало как-то неуютно.
«Вот так в жизни и бывает, что даже такое могучее, сильное светило может закрыть маленькая серая тучка», — подумал я.
Сев в трамвай, я быстро доехал до Ленинского сада и направился в министерство.
— Леха, а Леха! У нас после вчерашнего что-то осталось или нет? Умираю…
— А хрен его знает… Встань, посмотри. У нищих слуг не бывает.
Белов пересилил себя и медленно поднялся с грязной простыни, которой был застлан диван. Он нагнулся и стал перебирать пустую посуду из-под водки и вина, которая скопилась у них под столом за эти десять суток.
— Ну что, нашел? — поинтересовался у него Сергеев.
Андрей что-то промычал в ответ. Он поднялся с колен и поставил на стол бутылку с остатками водки.
— Кажется, что-то есть, — ответил он, еле ворочая пересохшим языком. — Давай, вставай, отравимся.
Сергеев поднялся с кровати и, шатаясь и опираясь рукой о стену, направился к столу, заваленному остатками вчерашней трапезы. Сев за стол, он разлил водку по стаканам. Они молча выпили и стали закусывать.
— Леха, тебе нужно срочно найти бабу, чтобы она следила за домом.
— А почему не тебе? — спросил его Сергеев.
— А потому, что у меня, в отличие от тебя, нет дома. Хочешь, я познакомлю тебя со своей двоюродной сестрой? Ей двадцать три года, молодая справная баба. Правда, немного крикливая, а так ничего.
— Слушай, Белов. А что это она в такие годы сидит дома? Потому что не нужна никому?
— Почему не нужна? Она была замужем, но они расстались.
Алексей почесал затылок и, взглянув на хаос, творящийся в его доме, произнес:
— А что? Я даже не против. Вези ее сюда, посмотрим. Ты правильно заметил, дом без бабы, как без дверей.
— И я про то. Самое главное, она умеет держать язык за зубами. Ее хоть убивай, слова из нее лишнего не вытянешь.
— Это хорошо. Ты сам знаешь, что я не люблю людей, которые суют свой нос в мои дела. А я ей понравлюсь?
— А что? Ты мужик видный. Ля-ля травить умеешь. А это самое важное для баб. Это мужики баб любят глазами, а бабы ушами.
Сергеев взял в руки бутылку и опрокинул ее над стаканом. Бутылка была пустой.
— Когда привезешь?
— Могу и сегодня. Сейчас немного оклемаюсь и рвану в Казань.
— Хорошо. А сейчас сходи в сарай. Там под тазом должна лежать бутылка с самогоном. Тащи ее сюда.
Белов моментально исчез за дверью. Вернулся он через минуты две с бутылкой. Он поставил ее на стол, а сам присел рядом с Сергеевым.
— Леха, может, котлет наделаем? Мясо же есть, а то надоели все эти консервы.
— Что, не нравится здоровая пища? Сейчас вся страна их жрет и молчит, а тебе вдруг надоело?
— Да я так, к слову. Если мясо сейчас не сожрать, то оно испортится. Что жалеешь? Да и бабе будет приятно, когда ты ее мясом угостишь. Баба — она же тоже человек, и вкусно пожрать тоже хочет.
— Баба не человек, а корова. И ты этого никогда не забывай. Не они нас жрут, а мы их. И право выбора у нас, а не у них. Разливай.
Белов разлил самогон по стаканам. Они снова выпили. Белов подошел к холодильнику, достал из него большой кусок мяса и положил его на блюдо.
— Леха, ты мне денег на билет до Казани дашь?
— Белов, откуда у меня деньги? Тебя, похоже, сдали вовремя, но с большими недоделками. Что, без денег не сможешь доехать до Казани?
— Все понял. Нет, так нет. Поеду, как обычно.
— Вот и вали в город. Я сам здесь наведу порядок. А ты без бабы не возвращайся.
Они допили самогон. Белов умылся и пошел на станцию.
Было около восьми часов вечера, когда в дом к Сергееву вошел Белов. Он был не один, вместе с ним была молодая женщина, про таких женщин, как она, в народе говорят — кровь с молоком. Она была чуть выше среднего роста, гладко зачесанные назад волосы были сплетены в толстую косу.
— Лида, — коротко представилась она Сергееву.
— Алексей, — ответил он и, немного смутившись, пригласил ее пройти в дом.
— Да, грязновато у вас мальчики. Сразу чувствуется отсутствие женской руки. Ничего, я сейчас мигом наведу здесь порядок.
Она, закатав рукава платья, попросила выйти их из дома. Пока они курили, сидя на завалинке дома, она быстро вымыла пол и, собрав пустые бутылки в коробку, выставила ее на улицу.
— Что вам приготовить из мяса? — спросила она Сергеева.
— Да Андрей хотел котлет, — ответил ей Алексей. — Может, вам чем-то помочь?
— Что у меня, рук нет? Сама могу все сделать. Скажите, вы правда бывший преподаватель? Мне Андрей рассказал, что вас бросила жена, что ваша молодая любовница, чтобы завладеть вашей квартирой, упрятала вас за решетку?
Алексей посмотрел на Белова так, что у того по коже пробежали мурашки.
— Эх, Андрей, Андрей. Вот и доверься человеку. Недаром говорят, если рассказать все Андрею, то об этом узнает и свинья.
— Да вы не обижайтесь. Он мужик хороший, болтун только.
— Вот и я об этом говорю. Вот видите, вы все про меня знаете, мне вам даже рассказать нечего.
Она скрылась за дверью. Сергеев схватил Белова за лацканы пиджака и подтянул его к себе.
— Что ты еще ей про меня рассказал? Может, рассказал и о мясе? Смотри, Андрей, не заиграйся.
— Да ты что, Леха? Я же только так, чтобы возбудить в ней интерес к тебе и не более. Не мог же я сказать ей, что ты просто охранник?
Сергеев разжал кулаки и освободил лацканы пиджака. Белов отошел в сторону и пробубнил себе под нос:
— Вот и делай людям добро.
Они выкурили еще по одной сигарете, прежде чем Лидия позвала их в дом. Они вошли в комнату. За час она сотворила просто чудо. Дом снова заблестел чистотой, а из кухни до них доносился запах жареного мяса.
— Давайте, мальчики, садитесь за стол.
Они вымыли руки и прошли в комнату. Сергеев достал из холодильника бутылку водки и поставил ее на стол. Разлив водку, он предложил выпить за женщину. Выпив, стали закусывать жареным мясом.
— Леша, ты где покупаешь такое классное мясо? — спросила она.
— Места нужно знать, — уклончиво ответил он. — Нравится?
— Да. Только не пойму, что это. Телятина, молодая свинина?
— Ни то, ни другое. Это человечина.
Рука Лиды дрогнула. Она положила мясо обратно в тарелку и посмотрела на Сергеева.
— Ты, ешь, ешь. Это я так пошутил, — сказал он и снова налил всем водки.
Она натянуто рассмеялась и, взяв кусок мяса, положила его в рот.
— Ну, у вас и шутки, Леша. Я сначала и не поняла, серьезно вы говорите или нет.
— Вот такой я шутник. Живу один, словно бобыль, если бы не вы, то покрылся бы мхом, — сказал он и громко рассмеялся.
Не стесняясь Белова, он положил свою большую и сильную руку на колено Лиды. Она молча посмотрела на него, но убирать руку с колена не стала.
Они проснулись утром в одной кровати. Пока он нежился в постели, Лида хлопотала на кухне, готовя ему завтрак.
— Леша, ты знаешь, что у нас заканчивается мясо?
«У нас, — скептически подумал он, вспоминая ночь, проведенную с этой молодой женщиной. — Не, Мадина в постели намного лучше нее».
— Леша, давай вставай, хватит разлеживаться. Кто рано встает, тому, говорят, Бог подает.
«Бог здесь только один, это я», — снова подумал он.
Он стал с кровати и в трусах и майке направился на кухню. За газовой плитой стояла Лида и жарила оладьи. Он подошел сзади и обнял ее. Рука его медленно скользнула с шеи на пышную грудь.
— Отстань, — довольно жестко произнесла она. — Что, тебе ночи не хватило? И так всю ночь издевался надо мной.
— Ты что, Лида? Ночью я тебя любил, а не издевался.
— Если ты это называешь любовью, то мне такая любовь не нужна. Я думала, что встретила ученого человека, романтика, а ты оказался кобель кобелем.
— Так это у меня от природы. Ее, Лида, учеными степенями не спрячешь. А что, тебе не понравилась?
— Я не об этом. Я не люблю, когда меня хватают тогда, когда я этого не хочу.
Они сели завтракать. Рука Сергеева привычно скользнула под стол и достала бутылку водки. Из шкафа он достал два стакана. Он молча разлил водку и поднял стакан.
— За здоровье, — он опрокинул водку в рот.
Поставив пустой стакан на стол, он посмотрел на Лиду, которая даже не прикоснулась к стакану.
— А что не пьешь? — тихо спросил он. — Запомни только одно, что ты должна делать лишь то, что я тебе разрешаю. Ты поняла это?
— Что ты мне указываешь, что мне делать, а что нет? Если я тебе не нужна, так и скажи.
Сергеев промолчал, хотя внутри него все встало дыбом. Эта женщина чем-то напоминала ему одну из сестер, такую же сварливую и дюже вредную. Чтобы сдержаться, он встал из-за стола и вышел на улицу. Вслед за ним из дома вышла Лида. Взглянув на курившего на завалинке Алексея, она сунула ему в руки авоську.
— Хватит курить, сходи в магазин и купи хлеба.
Сергеев взял авоську и пошел в магазин. Купив хлеб, на выходе из магазина столкнулся с Беловым.
— Ну и как, молодожен? — поинтересовался он у Сергеева. — Все нормально?
— Да пошел ты вместе со своей родственницей. Теперь я понял, почему она одна.
— И почему?
— Ее проще убить, чем жить с ней всю жизнь. Так хоть отсидишь и выйдешь, а то дом — как тюрьма. Я сегодня поеду в город. У меня пустой холодильник, нужно мясо. Так что ты, Андрей, подходи ко мне часов в девять вечера, будет нужна твоя помощь.
— Базара нет. Буду в девять, — Белов прошмыгнул мимо него в магазин.
Сергеев пришел домой и, выложив купленные им продукты на стол, начал собираться.
— Это ты куда собрался? — спросила его новая сожительница.
— Хочу съездить в Казань. Там у меня дела.
— Я тоже хочу съездить в город, нужно забрать кое-какие вещи. Может, поедем вместе?
— Нет, не могу. Мне нужно ехать сейчас.
— Давай, езжай. Я тогда поеду после обеда. Сейчас поставлю варить суп, когда он сварится, тогда и поеду.
— Дело твое.
Сергеев шел по вокзалу, пристально вглядываясь в лица женщин. Многие из них были с детьми, и на их лицах трудно было что-то прочитать, кроме усталости. Наконец, его взгляд остановился на молодой женщине. Она сидела на жестком сиденье и дремала. Глаза ее были закрыты, рот приоткрылся. Оглянувшись по сторонам, он присел рядом с женщиной и осторожно толкнул ее локтем. Та открыла глаза и молча посмотрела на него.
— Что нужно? — спросила она. — Ты из милиции?
— Разве я похож на мента? Просто задел случайно. И давно ты здесь чалишься?
Она старалась угадать, что нужно этому человеку от нее.
— Говоришь, что не мент, а задаешь ментовские вопросы.
— Слушай, давай я отгадаю, откуда ты, — предложил он ей. — Глядя на тебя, я сразу же понял, что ты недавно откинулась с зоны. Раз ты на вокзале в Казани, значит, отбывала свой срок в Пановке. Угадал?
Женщина улыбнулась, показав прокуренные желтые зубы.
— Дай закурить. Ты, похоже, тоже из зеков? Я смотрю, ты мужик тертый. Чем пытать женщину, лучше бы угостил красненьким вином. У меня голова раскалывается с похмелья.
— А почему бы и не угостить? Ты, наверное, здесь все точки знаешь. Давай, веди!
Она поднялась с сиденья и медленно направилась в сторону перрона. Следом за ней, на расстоянии нескольких метров, шел Сергеев. Он иногда бросал взгляд по сторонам, боясь встретиться с кем-то из знакомых. После убийства Верочки он стал вести себя осторожнее. Он не хотел, чтобы его видели с этой женщиной.
Она подошла к запасному выходу привокзального ресторана и стала громко стучать в дверь. Через некоторое время дверь приоткрылась, в дверях показалась женщина, одетая в белый халат.
— Ты что ломишься? Хочешь, чтобы я вызвала милицию? — закричала она. — А ну, отойди от двери!
— Ты что орешь, словно рожаешь? Давай, вызывай ментов, посмотрим, что они мне сделают!
Женщина замолчала и посмотрела на нее.
— Что нужно?
— Дай два флакона красненького.
— Что значит «дай»? Дашь деньги, тогда и дам. Милостыню я не подаю.
Женщина молча посмотрела на Сергеева. Он достал из кармана деньги и молча протянул их женщине в халате. Та быстро схватила деньги и исчезла за дверью. Прошло минут пять, прежде чем она снова появилась в дверях.
— Вот, возьми, — она сунула ему в руки две бутылки «Агдама».
Сергеев посмотрел на свою новую знакомую.
— Куда пойдем пить?
Она молча показала рукой в сторону пляжа «Локомотив» и направилась в ту сторону.
«А она ничего, если ее хорошенько отмыть, — подумал он, наблюдая за ее походкой. — Ничем не хуже Лидки».
Они пересекли железнодорожные пути, женщина остановилась и предложила присесть под кустами. Сев на траву, Алексей начал открывать бутылки с вином.
— Тебя как звать? — спросил он женщину.
— Люба, — ответила она. — А тебя?
— Алексей. Ты откуда родом? Давно бичуешь?
— Я местная. Пока сидела, мать умерла. Брат не пустил домой, говорит, что у него семья и мне здесь не место.
— И что ты решила? Как думаешь жить дальше?
— Не знаю, пока не решила. Может, завербуюсь куда-нибудь, а пока лето, можно и на вокзале спать.
— А родственники как на это смотрят?
— Им не до меня. Я кусок отрезанный.
— Если хочешь, то поехали со мной. У меня дом в Васильево, места хватит. Кстати, я хорошо знаю местного начальника отделения милиции. Поговорю с ним, поможет сделать тебе паспорт. Я недавно помог своему корешу. Мы вместе с ним отбывали срок на «двойке». Сейчас работает на швейной фабрике в Зеленом Доле.
Люба посмотрела на него как на инопланетянина.
— Ты шутишь? Сейчас поимеешь меня и поминай как звали? Зачем я тебе?
— Дело твое. Хотел тебе помочь, не хочешь, не надо. Помогла бы моей жене на огороде. Она у меня больная, работать не может.
— Вот с этого и начинал бы, что нужен работник. А то гоняешь порожняки. Я уже давно никому не верю, ни ментам, ни таким, как ты.
— Ну, поедешь со мной?
— Давай выпьем, а потом поговорим.
Они чокнулись бутылками и стали пить вино.
Люба умерла быстро, даже не почувствовав боли. Сергеев и Белов приподняли женское тело и повесили его на крюки. Привычно орудуя большим и острым ножом, Алексей быстро разделывал труп. Он бросал большие куски мяса в большой эмалированный таз. Когда тот наполнился еще теплым мясом, они сложили кости в большой холщовый мешок и вынесли во двор. Осмотревшись и не заметив ничего подозрительного, они быстро закопали кости в заранее приготовленной яме. Пока Белов закапывал кости, Сергеев вернулся в сарай и вышел оттуда, держа в руках отрубленную женскую голову. Он положил ее на землю и несколько раз ударил по ней обухом топора. Как-то, еще в тюрьме, он прочитал в одной из книг, что ученые могут воссоздать прижизненный образ человека по черепу, поэтому, когда под ударами топора с хрустом сломались кости черепа, он успокоился. Теперь ни одному ученому не удастся сделать это. Он взял в руки штыковую лопату и, вырыв небольшую ямку, бросил туда женскую голову.
— Леха! Давай я зарою поглубже, а то твои собаки разроют.
Он взял из рук Сергеева лопату и стал копать яму. Пока он возился в огороде, Алексей разделал мясо и сложил его в холодильник. Несколько кусков остались в тазу, так как не влезли в морозильник. Он взял большую алюминиевую кастрюлю и бросил в нее мясо. Залив мясо водой, он поставил ее на газовую плиту.
Дверь дома открылась, и в дверях показался Белов.
— Все Леха, дело сделано. Давай махнем.
Сергеев достал бутылку самогона. Не успели они выпить, как в дом вошла Лида.
— Так и знала. Стоит мне только уйти, сразу появляется бутылка. А тебе что здесь надо? Иди к себе домой, там и пей.
— А что ты здесь командуешь? — обижено произнес Белов. — Я не к тебе пришел, а к Лехе!
— Еще мне поговори, — грозно произнесла Лида, упершись руками в бедра. — Ты хочешь, чтобы я тебя выкинула из дома? Сейчас ты узнаешь, как это делается.
— Не трогай Андрея. Это мой единственный друг.
— Если хотите пить, тогда идите во двор, там и пейте, — она, демонстративно повернувшись к ним спиной, прошла в комнату.
— Ну и сука, — тихо сказал Белов. — Вот и делай людям добро. Если так пойдет и дальше, то придется нам ходить здесь по одной половице.
— Посмотрим, — ответил Сергеев.
Он встал из-за стола и прошел на кухню. Посолив варившееся мясо, он вернулся в комнату и, взяв самогон и два стакана, направился к двери. Вслед за ним, прихватив закуску со стола, вышел и Белов.
Жизнь моя снова вернулась в размеренное русло. Я изучал розыскные дела, ездил в командировки, принимал участие в засадах и задержаниях преступников, скрывшихся от следствия и суда. Однако в моей голове по-прежнему сидела мысль о тех пропавших женщинах, которые, как я считал, стали жертвой серийного маньяка.
Однажды, проезжая мимо Кировского отдела милиции, я не удержался и зашел к знакомому сотруднику уголовного розыска, который занимался розыском граждан, пропавших без вести.
— Привет, Борис, — поздоровался я с ним. — Есть что-то новое по Семшовой?
Он посмотрел куда-то мимо меня и улыбнулся.
— Откуда, Виктор Николаевич? Конечно, нет ничего. Я и мужа ее на сутки закрывал, рассчитывал, что он мне хоть что-то расскажет.
— Он не при делах, — ответил я ему. — Он алкоголик конченый, но убить жену он не мог.
— Но люди говорят, что он гонял ее в последнее время. Мало ли что, мог и убить по неосторожности.
— Я с ним разговаривал в свое время, он не при делах. А ты не пробовал искать Семшову в Васильево? Насколько я помню, ее знакомая Рая видела ее именно на платформе в Васильево в сопровождении какого-то мужчины.
— Да врет она все. Неужели вы поверили какой-то пьянице? Они что только не придумают, когда ты их подожмешь. Кстати, Виктор Николаевич, когда я с ней разговаривал в последний раз, то она спрашивала меня о вас, просила, чтобы я дал ей ваш номер телефона.
— И что? Дал?
— Дал. Говорит, что у нее был ваш номер телефона, но она его потеряла. Правда это?
Я молча кивнул и, не прощаясь, направился к выходу.
— Виктор Николаевич? Может, чаю попьете? — услышал я вдогонку.
Я вышел из районного отдела милиции и сразу же направился к дому Семшова. Именно там я рассчитывал найти Раю. Я осторожно поднялся по скрипучим деревянным ступенькам и оказался на втором этаже. За мое отсутствие здесь практически ничего не изменилось. Те же оцинкованные корыта висели на гвоздях, вбитых в стенку коридора, все тот же устойчивый запах кошачьей мочи и человеческого пота.
Я остановился у двери Семшова и сильно постучал. За дверью было тихо. Неожиданно для меня открылась соседняя дверь и в проеме показалась лохматая старушечья голова.
— Не стучи, его нет дома. Он еще с утра ушел и больше не возвращался, — прошамкала она беззубым ртом.
— А где его можно найти?
— Они там, за домом собираются всей шайкой. Там и ищи.
Я поблагодарил ее и направился на улицу. Обогнув дом, я заметил группу людей, сидящих за сколоченным из досок столом. Они громко разговаривали и смеялись. На столе стояло несколько пустых бутылок из-под вина и два полиэтиленовых пакета с пивом. Среди них я увидел Семшова и Раю.
— Привет, мужики, — поздоровался я с ними. — Пьете? А кто будет строить коммунизм?
Мужики с интересом посмотрели на меня. Они, похоже, не знали, как вести себя с неожиданным гостем.
— Давай, вали отсюда! Чего приперся? Проблемы нужны?
— Да я не к вам. Мне женщина ваша нужна, — ответил я вполне дружелюбно, давая им понять, что я не намерен своим присутствием портить их застолье. — Рая, мне нужно с тобой поговорить. Давай отойдем в сторону.
— Вот и у Райки появился, видимо, постоянный клиент, — сказал кто-то из них и все громко засмеялись. — Чего сидишь, иди, ублажи мужчину. Может, он тебе и на пиво даст.
Рая встала из-за стола и, взглянув на меня, что-то негромко сказала сидевшим за столом мужчинам, чем вызвала у них новый приступ хохота. Мы отошли в сторону.
— Рая, мне сказали, что вы меня искали. Это правда?
— Да. Это было с месяц назад. Я позвонила вам на работу, но какой-то мужчина сказал мне, что вас нет на работе и что больше вы розыском Семшовой не занимаетесь.
— Что случилось? Что вас заставило позвонить мне?
— Вы знаете, я снова видела того мужчину, с которым я видела Шуру. Вы, наверное помните, я тогда вам говорила, что видела ее на перроне станции Васильево. Так вот, я снова видела этого мужчину. Он тогда шел с маленькой девочкой лет десяти-двенадцати.
— Значит, вы снова его видели в Васильево?
— Да. Это был он.
— Расскажите, как он выглядит и что за девочка была с ним?
Она на секунду задумалась, а затем стала описывать внешность этого человека.
— Мужчина выше среднего роста. На вид где-то под сорок. Темные волосы, немного сутулится. И еще, он постоянно озирался по сторонам, словно искал кого-то или боялся.
— Ну, а как выглядела девочка, которая была с ним?
— Небольшого роста. Волосы светлые, заплетенные в две косички. На ней было голубенькое платье в белый горошек.
— Вы ничего не путаете? — кровь бросилась мне в лицо.
— Да нет. Я была трезвая, как стеклышко.
— Извини меня, Рая, но нам с тобой нужно проехать или дойти в Кировский отдел милиции. Я хочу тебя подробно расспросить об этом.
— А без этого нельзя? — спросила она меня и с сожалением посмотрела, как мужчины разливают пиво в баночки из-под сметаны.
— Нет, нельзя, — коротко ответил я ей и, взяв ее под руку, осторожно направился в сторону дороги.
Я вернулся на работу и сразу же направился в кабинет начальника управления. Дверь кабинета была заперта. Немного постояв около двери, я медленно направился к себе. Подняв телефонную трубку, я позвонил дежурному по МВД.
— Привет, Коля. А где у нас Костин?
— Он выехал в Нижнекамск. Сказал, что его не будет дня два.
— Понятно. Спасибо, Коля.
Я положил трубку и посмотрел на начальника отделения, который отложил в сторону газету и внимательно слушал мой диалог с дежурным по МВД.
— Мог бы и меня спросить, — произнес он. — А что, так приспичило, что ждать невтерпеж?
— Угадали, — коротко ответил я ему.
— Наверное, тебя опять заклинило с поселком Васильево. Ты выпей лекарства, успокойся.
В углу тихо засмеялся Козин и чтобы я не видел его веселого лица, отвернулся к окну.
— Сходи к заместителю начальника управления. Может, он послушает твои сказки о поселке Васильево, — предложил мне Козин и снова довольно заулыбался.
Я промолчал. Мне не хотелось спорить и что-то доказывать этим людям. В нашей розыскной жизни, помимо настоящих оперативников, всегда существовали и чиновники, которые никогда не занимались раскрытием преступлений, но всегда были при хороших должностях и высоких званиях. Именно они представляли уголовный розыск при награждениях, ведь за ошибки, как правило, расплачивались рядовые исполнители. К таким чиновникам от розыска можно было отнести и моего непосредственного начальника отделения.
Я достал из сейфа розыскные дела и приступил к их изучению. Но работать я не мог, перечитывал несколько раз одну и туже страницу и никак не мог понять смысл объяснения. Голова моя была занята совсем другим.
Я разыскал в своем блокноте приметы пропавшей девочки и руки мои задрожали. Я положил блокнот на стол. Приметы полностью совпадали с показаниями Раи, вплоть до описания одежды.
«Неужели у меня появился свидетель, подтверждающий мою первоначальную версию о причастности одного и того же человека ко всем этим исчезновениям?», — все еще не веря, думал я.
Я набрал номер следователя прокуратуры, который, как и я, занимался в свое время изучением этих розыскных дел.
— Ну, возьми, пожалуйста, подними трубку, — чуть ли не закричал я в трубку телефона.
Однако на том конце провода, похоже, никого не было. Я положил трубку и устало откинулся на спинку стула. Протянув руку, я достал из пачки сигарету и щелкнул зажигалкой.
«Как же я сразу не догадался, что этой девочкой, которую вел незнакомец, была Вера, — подумал я, выпуская струю табачного дыма в потолок кабинета. — А что изменилось бы, если бы ты тогда догадался об этом? Неужели ты рассчитываешь на то, что сможешь вот так просто переубедить этих чиновников?»
Я снова вспомнил гневное выступление прокурора, его нелестные слова в мой адрес. От этих воспоминаний мое настроение окончательно испортилось. Я сложил розыскные дела в сейф и посмотрел на часы. Они показывали начало восьмого вечера.
— Алексей, ты где купил это мясо? — спросила Лида.
— А что, тебе не нравится? Купил там же, где и всегда покупал в последнее время.
— Попробуй сам, может, тогда поймешь, какое мясо ты в этот раз приволок домой, — уже чуть ли не кричала Лида. — Вы с Андреем уже с ума сошли от этой пьянки. Совсем нюх потеряли.
Сергеев подцепил вилкой большой кусок мяса и выложил его на металлическую тарелку. Отрезав кусочек, он положил его в рот. Мясо действительно сильно пахло каким-то лекарством и было несьедобным. Он посмотрел на Лиду, но та, сделав обиженное лицо, отвернулась от него и стала смотреть в окно.
— Ты что отворачиваешься от меня? — спросил он ее. — Откуда я мог знать, что мясо окажется таким вонючим?
— Перед тем, как тратить деньги, нужно проверять, что покупаешь. Отдай это мясо собакам, если они будут его жрать.
Алексей вынул из холодильника несколько больших кусков мяса и положил в эмалированный таз. Дождавшись, когда Лида пошла в магазин, он прошел в сарай и достал нехитрые вещи Любы, которые он не успел еще сжечь. Покопавшись в них, он нашел медицинскую справку. Оказывается, у нее был сломан позвоночник и она принимала большое количество лекарств, в том числе и антибиотиков.
«Так вот почему мясо так воняло лекарствами, — подумал он. — Надо же так проколоться. Вроде бы баба как баба. Кто же мог подумать, что она такая больная».
Он вернулся домой, взял таз с мясом и, выйдя во двор, швырнул его собакам. Несмотря на то, что мясо было замерзшим, собаки с удовольствием съели его.
«Вот и нет Любы, — подумал он, наблюдая за собаками. — Была и нет».
Вернувшись в дом, он снова заглянул в морозильник. Там лежал небольшой кусок мяса. Он закрыл морозильник и сел на стул.
— Чего сидишь? — строго спросила его Лидия, вернувшись из магазина. — Другие мужики деньги зарабатывают, а этот все сидит дома, ждет, когда его накормят.
Он молча улыбнулся ее словам. Все эти разговоры о еде и деньгах начинали выводить его из себя.
— Может, ты прекратишь ворчать? Мне все это уже надоело. Сейчас договоришься у меня, гадина.
Он встал и направился к ней. Но Лида, похоже, предполагала подобное развитие событий. Она встала боком к нему, уперев в бока свои сильные руки.
— А ну, тронь! Чего остановился? Ты думаешь, я не знаю, чем вы с моим братцем здесь занимались? Мне соседи рассказали, как вы с ним таскали сюда баб, которые потом куда-то исчезали. Я вот напишу в милицию, пусть они с вами разберутся, поищут здесь в саду. Может, и найдут там человеческие косточки.
Сергеев остановился в нерешительности. Где-то внутри у него что-то щелкнуло, и душу на какой-то момент сковал страх. Рука, поднятая для удара, безвольно опустилась. Он посмотрел на нее и, грубо выругавшись, вышел на улицу.
Почувствовав его нерешительность, она вышла вслед за ним на крыльцо и стала его громко отчитывать, привлекая к себе внимание соседей.
— Заткнись, сука, — грозно произнес он.
Но это еще больше распалило ее.
— Ну, ударь меня, сволочь. Чего испугался? Я тебе не Мадина, которую ты мог гонять, как хотел. Ты сам у меня будешь бегать как собака.
Он махнул рукой и пошел к Белову.
Сергеев сидел в доме и доедал остатки каши. Его новая подруга с утра ушла в магазин и вот уже более часа где-то ходила. Вдруг верь приоткрылась и в дом вошла Мадина. Она остановилась в дверях и, прислонившись к дверному косяку, тихо спросила:
— Как живешь, Леша? Я слышала, что сейчас у тебя новая женщина?
Он хотел что-то сказать, но, поперхнувшись кашей, закашлялся.
— Видно хорошо, если молчишь. А я вот зашла забрать кое-какие свои вещи. Надеюсь, ты их ей подарить еще не успел?
Он встал из-за стола и подошел к ней. Неожиданно он крепко обнял ее.
— Оставайся у меня. Я больше не могу жить с этой курвой.
Она усмехнулась и как бы между прочим, сказала:
— А ты убей ее и съешь. Тебе же это привычно.
— Ты, наверное, права. Два медведя в одной берлоге не живут. Выбора нет, или она меня посадит, или я ее завалю.
— Вот когда ее здесь не будет, тогда и приду, — сказала она и, покачивая крутыми бедрами, вышла из дома.
Он быстро оделся и направился к Белову. Подойдя к его дому, он заметил Андрея, копавшегося в огороде.
— Иди сюда, — позвал он его. — Дело есть.
Тот бросил лопату и, вытерев вспотевшие от работы ладони о свои грязные штаны, подошел к забору.
— Что случилось?
— Да, брось ты копаться в земле, как крестьянин. Можно подумать, что эта работа тебе нравится. Я же знаю, что ты работать не любишь.
— А кто любит? Ты, что ли?
— Хорош базарить. Пошли со мной, дело есть.
— Погоди немного, сейчас переоденусь только.
— Я тебя что, на свадьбу зову? И так сойдет.
Андрей открыл калитку и вышел на аллею.
— Ты знаешь, эта сука решила запалить нас с тобой. Ты ей случайно ничего не рассказывал?
— Да ты что, Леха? С чего это ты взял? Я что, ненормальный что ли? Сам себе приговор подписывать?
— Тогда откуда она узнала про баб? Хочешь сказать, что ей об этом в магазине рассказали?
Белов с испугом посмотрел на Сергеева. Тот сразу догадался, что к этим разговорам причастен его близкий друг. Он схватил его за горло и прижал к забору.
— С огнем играешь, Андрюша. Если меня повяжут, я один по делу не пойду. Ты понял меня?
— Ты что, Леха. Я ей только рассказал, что у тебя было много баб и ничего более. Честное слово. Могу поклясться памятью матери.
— Мне твои клятвы по барабану. Ты ее притащил ко мне, ты ее…
Он не договорил, однако Белов все понял и без слов.
— Леша, может не надо. Что ни говори, все-таки родня.
— Мне какая разница, кто она тебе. Если она нас с тобой дуриком запалит, то мне все равно, была она твоей родственницей или нет. Так что пошли ко мне. Больше я откладывать это дело не могу. Посмотрим, какое у нее мясо. Может тоже воняет гадостью.
Они молча направились к дому Сергеева, каждый из них думал о чем-то своем.
Они тихо вошли в дом и остановились около порога. Лида уже пришла из магазина и, стоя к ним спиной, выкладывала на стол покупки. Услышав за своей спиной шорох, она обернулась и увидела Сергеева и своего родственника.
— Вот алкаши, — возмущенно сказала она. — Хорошие люди еще спят, а эти уже соображают.
Хозяин молча прошел на кухню и взял там топор, с которым вышел в комнату. Заметив топор в его руках, она сразу догадалась, что ее ожидает. Она хотела выскочить во двор, но Андрей перекрыл ей путь к отступлению. От охватившего ее страха ноги ее подкосились и она, теряя сознание, медленно осела около стола.
Алексей быстро связал ей руки, а в рот засунул кухонную тряпку, лежавшую на столе. Они вдвоем кое-как подняли ее обмякшее тело и положили на кровать. Он быстро сорвал с нее всю одежду и совершил с ней половой акт.
Белов сидел на стуле и внимательно наблюдал за лицом своей родственницы. Он сразу заметил, когда она пришла в себя и отчаянно попыталась сбросить с себя Сергеева.
Застегнув брюки, Сергеев посмотрел на Андрея, которого трясло то ли от страха, то ли от чего-то другого.
— Ты что трясешься? — строго спросил он его. — Может, снова захотел на зону? Сейчас, брат, зоны для тебя не будет. Просто выведут в пустой коридор и выстрелом в затылок отправят тебя на тот свет. Давай, снимай штаны. Поимей ее, пока она еще жива.
Андрей словно робот безропотно снял с себя одежду и отвернувшись в сторону, чтобы не видеть побелевшего от страха лица Лиды, полез к ней в постель. Он долго возился на ней, пока не сделал свое дело.
Он не заметил, как Сергеев сходил в сарай и принес оттуда оцинкованную ванну, которую поставил посреди комнаты. Они вдвоем стащили обнаженную Лиду с кровати и положили на пол около ванны. Сергеев взял в руки большой нож и привычным движением руки перерезал ей горло. Спустив кровь в ванну, они вынесли тело в сарай и стали его разделывать.
Набив холодильник мясом, они быстро закопали кости в саду.
— Леха, а где голова? — произнес немного напуганно Андрей.
— Я ее сунул в бочку с водой, чтобы показать Мадине.
— Может, все-таки закопаем? Зачем она тебе?
— Заткнись! Лучше сбегай в магазин, купи бухалова. Нужно помянуть твою родственницу, — произнес он и расхохотался над своей шуткой.
— Деньги давай.
— Эх, Андрей. Ты до сих пор так ничего и не понял. Со своими деньгами я и без тебя купил бы. А ты попрыгай, может и зазвенит где-то в карманах мелочь.
Белов сделал обиженное лицо и направился к воротам.
— Ты это куда? — тихо спросил его Сергеев. — Что, обиделся? Я просто пошутил. Сейчас вместе сходим в магазин.
Он быстро скрылся в доме и вскоре показался вновь. Забрызганную кровью одежду он оставил дома, и сейчас он был в чистых брюках и обуви.
— Мне тоже надо переодеться. Смотри, у меня все штаны в крови.
Они направились к дому Белова. Вскоре они вместе шагали в сторону ближайшего магазина.
Вечером они закатили пир. Сергеев быстро обжарил печень и сердце. Он поставил горячую сковороду, полную мяса, на кухонный стол и стал разливать водку.
— Ну, давай помянем рабу Божью Лидию, — произнес он и поднял стакан с водкой.
Они молча выпили и приступили к ужину. За разговорами они не заметили, как в дом вошла Мадина. Она поставила у порога сумку с вещами и, пройдя на кухню, села за стол.
— А ты как узнала? — поинтересовался у нее Сергеев.
— Сердцем почувствовала, — ответила она и положила большой кусок печени к себе в тарелку.
— Пить будешь? — спросил ее Белов и, не дождавшись ответа, взял с полки стакан и налил ей водки.
Сергеев обнял ее за плечи и смачно поцеловал ее в губы.
— Вот за это я и люблю эту женщину! — он снова поцеловал ее.
В этот вечер они сидели допоздна. Первым не выдержал эту спиртную гонку Белов. Он сполз со стула и растянулся на полу, обняв ножку стола. Сергеев обнял Мадину и подняв ее на руки, понес в спальню. Она снова пережила то, что переживала с этим человеком при их первой близости. Пьяный Алексей творил с ней все, что хотел и чем грубее был он, тем ей было приятнее. Устав заниматься любовью, он лег на спину и закурил.
— Леша, а ты меня мог бы вот так убить, как ее? — спросила она его.
Ему явно не хотелось отвечать на этот вопрос. Честно признаться, он планировал заманить ее к себе в дом и убить. Однако, сейчас он нисколько не жалел, что сохранил ей жизнь. При всей его ненависти к женщинам, лежавшая рядом с ним женщина почему-то не вызывала у него ничего, кроме нежности.
Он нежно погладил ее светлую бархатную кожу и, повернувшись к ней лицом, поцеловал ее грудь. Этого было вполне достаточно, чтобы в этой хрупкой женщине снова вспыхнул вулкан страсти. Она крепко обняла его и стала неистово целовать губы, шею, волосатую грудь. Почувствовав прикосновение его руки к бедру, она почувствовала, что снова улетает куда-то вдаль, где кроме блаженства ничего не было.
Утром она встала рано. Быстро убрав со стола объедки вечернего пиршества, она стала готовить завтрак мужчинам. На полу около стола по-прежнему крепко спал Белов. Его небольшой рот был широко открыт, а на щеке белой дорожкой засохла слюна. Временами из его могучей груди вырывался полузвериный рык, отчего ей становилось почему-то смешно.
Первым проснулся Сергеев. Он вошел на кухню в длинных семейных трусах и, заметив стоящую у плиты Мадину, улыбнулся ей. Впервые за последний месяц никто его не обзывал алкоголиком и не кричал на него. Обняв ее, он толкнул ногой спящего Белова:
— Сходи, умойся!
Когда тот вернулся со двора, Сергеев уже сидел за столом и поедал мясо со сковороды.
Я с нескрываемым нетерпением ждал возвращения из командировки начальника управления уголовного розыска Костина. Мне не терпелось доложить ему о показаниях Раи, которые существенно меняли всю ситуацию.
— Юрий Васильевич? — обратился я к нему по телефону. — Позвольте мне зайти к вам и доложить по пропавшим женщинам.
— Что-то накопал? — поинтересовался он.
— Да, Юрий Васильевич. Есть кое-что новое.
— Сейчас я занят. Зайди через полчаса, я буду ждать тебя, — ответил он.
Начальник отделения отложил трубку и с нескрываемым интересом посмотрел на меня.
— А что ты мне об этом не доложил? Начальник я тебе или нет?
— Вам же это неинтересно. Когда я попытался вам это доложить, вы предложили мне обратиться к врачу, посчитав меня психически больным. Так что увольте меня от доклада вам.
— Слушай, Абрамов! Ты же не маленький мальчик. Мало ли что бывает на работе. Ну, поругал я тебя, и что?
— Да ничего. Я понимаю, почему вы завели сейчас этот разговор. Вы просто боитесь, что вас об этом может спросить начальник управления, а вы ничего не знаете. Вы бы не стали у меня интересоваться этим, если бы не услышали, что Костин в этом заинтересован. А в отношении мальчика, могу сказать лишь одно, что я уже давно не мальчик. Я воевал в Афганистане и всегда уважал своих командиров, так как от их решений зависело, останемся мы живыми или нет.
Я еще хотел сказать ему что-нибудь горькое и обидное, но вовремя остановился. Я не собирался с ним спорить, так как спорить с начальником, что мочиться против ветра. Это первое. А второе, я хорошо знал, что ему уже давно все равно, что творится здесь, в этом кабинете. Он напоминал мне солдата с его дембельским календарем, который зачеркивал на нем очередной прожитый день. Сейчас для него самым важным было не проколоться на серьезной теме, и этой темой мог стать серийный убийца, который регулярно и последовательно уничтожал женщин. Только этот момент и заставил его напомнить мне, что он руководитель подразделения.
— Чего замолчал? — спросил он меня. — Давай, продолжай.
— Что продолжать? Вы действительно хотите это знать или так, на всякий случай?
— Хочу, — коротко ответил он.
Я коротко доложил ему о результатах встречи с Раей. Он молча выслушал и вопросительно посмотрел на меня.
— И что это нам дает? Разве можно верить какой-то алкоголичке? Мало ли, что ей привидится после пьянки!
— Теперь решайте, как начальник отделения по розыску лиц, пропавших без вести, что вы должны предпринять, получив подобную информацию? Проверять ее или нет? Проверить ее я один не могу, нужны люди. У вас возможностей намного больше, чем у меня.
— Слушай, Абрамов. Зачем ты загоняешь меня в угол? У Костина, еще больше возможностей, чем у меня. Доложи ему, пусть он и решает, что делать дальше.
— Вот видите, требуете от меня доклада, а сами не можете принять никакого решения, а вернее, не хотите даже посоветовать мне, как проверить эту информацию.
Я замолчал. Шарик был на его стороне. Теперь он уже не мог сказать, что не знал про эту информацию. По-моему, он был уже не рад, что заставил меня доложить об этом. Я пристально смотрел на него, мой взгляд заставлял его ерзать на стуле.
— Что мне сказать начальнику управления, если он спросит меня о вас? То есть о принятом вами решении по этому вопросу?
Вот этого мне не стоило говорить! Он взорвался и в течение десяти минут высказывал мне все, что накопилось у него ко мне за последнее время. Я даже не мог предполагать о многом из того, что он обрушил на меня за этот короткое время. Выслушав его, я понял только одно — он не собирается ничего предпринимать, и в случае серьезного наезда на него со стороны руководства министерства он просто напишет рапорт и уйдет на заслуженный отдых.
— Вот и поговорили. Вы хотели узнать о моей информации, я вам доложил.
Раздался телефонный звонок. Начальник снял трубку и молча передал ее мне.
— Заходи, — сказал начальник управления.
Я положил трубку и, взглянув на начальника отделения, который взял в руки газету и собрался ее читать, направился к Костину.
Костин внимательно выслушал меня. Похоже, полученная мной информация насторожила его.
— Этой женщине можно верить? — спросил он меня.
— Юрий Васильевич, она дала не только устные показания, но и письменные. Она расписалась под ними. Во-вторых, откуда она могла знать о пропавшей девочке? А самое главное — она точно указала, во что девочка была в тот день одета, а ведь мы до сих пор не дали какой-то официальной информации об ее исчезновении.
Он еще раз посмотрел на меня и поднял трубку телефона.
— Заместитель министра у себя? — поинтересовался он то ли у дежурного по МВД, то ли у секретаря, и, получив положительный ответ, встал из-за стола.
— Ну что, Абрамов? Пойдем доказывать заместителю министра версию о серийном убийце. Может, он решит вопрос о проведении нужной нам операции?
Я встал из-за стола и последовал вслед за ним. Мы спустились на второй этаж и вошли в приемную заместителя министра.
— Извините, — произнесла секретарь, — Заместитель министра сейчас разговаривает по телефону. Посидите немного, как только он освободится, он примет вас.
Мы с Костиным сели на стулья и стали ждать приглашения. Заместитель министра разговаривал довольно громко, и до нас доносились из-за двери отдельные слова и фразы, по которым можно было догадаться, что он кого-то здорово отчитывает.
— Похоже, мы не вовремя, — тихо сказал я и посмотрел на Костина.
Он сделал вид, что не услышал меня, хотя наверняка тоже подумал об этом. Ждать пришлось минут десять. Наконец секретарь разрешила нам войти. Открыв дверь кабинета, первым в него вошел Костин, подошел к заместителю министра и поздоровался за руку.
— Марсель Рашидович, сейчас Абрамов доложил мне довольно интересную информацию, связанную с исчезновением женщин. Он уверяет, что эта информация получена им лично и достоверна. Я хотел, чтобы вы сами послушали Абрамова. Если верить этой информации, то у нас под боком действительно действует серийный убийца.
— Садись, не стой, — заместитель министра указал мне на стул. — Давай, что у тебя?
Мне пришлось снова докладывать. На этот раз я решил полностью доложить всю имеющуюся у меня информацию. Докладывая, я внимательно наблюдал за реакцией заместителя министра, однако лицо его оставалось абсолютно спокойным. Ни один мускул не дернулся на его лице. Когда я закончил, он встал из-за стола и подошел к окну. Отодвинув штору, он взглянул на улицу и повернулся ко мне.
— Ты сам понимаешь, о чем ты сейчас здесь говорил? — спросил он меня. — Похоже, что нет. Сейчас все силы МВД СССР брошены на раскрытие убийств в Витебской области. Ты что-нибудь слышал об операции «Лесополоса»? К вышке приговорены уже двое, а убийства не прекращаются. Представь, что в это самое время мы вдруг тоже заявляем о том, что у нас появился такой же серийный убийца? Чего ожидать от МВД СССР? Приедет бригада, все здесь перевернут, сделают оргвыводы и уедут, а раскрывать и расхлебывать все это придется нам. Мне, например, это не нужно. Я еще хочу немного поработать на этой должности. А во-вторых, все это теория. Трупов нет, а значит, нет и убийств. Найди мне хоть одно тело, и я скажу, что ты прав. А так, все вроде бы красиво, все вписывается в твою теорию. Все, кроме одного. А это главное. Нет трупов.
Я стоял и периодически переводил свой взгляд с заместителя министра на начальника управления. Поймав на себе мой взгляд, Юрий Васильевич, поднялся из-за стола.
— Марсель Рашидович! Вы знаете, что я не в силах самостоятельно провести там, в поселке Васильево, поисковые мероприятия. Мне нужны дополнительные силы. Я многого у вас не прошу, дайте мне сотрудников из подразделений общественной безопасности, и мы перевернем весь этот поселок вместе с этими садами и огородами.
— Ты хорошо знаешь, Юрий Васильевич, что эти подразделения не подчиняются мне. Для того, чтобы их задействовать в вашей операции, нужен приказ министра. Без этого ничего не получится. Я не уверен в том, что он подпишет подобный приказ, и поэтому я к нему не пойду. Найдите хоть один труп, тогда посмотрим.
Мы вышли из его кабинета и направились к себе. Костин остановился около своего кабинета и, повернувшись ко мне, тихо произнес:
— Я уверен, что ты прав. Но я ничего изменить не могу, ты видел. Ищи трупы.
Вечером к Сергееву заглянул его знакомый.
— Леша, выручи мясом. Друзья неожиданно нагрянули, хотел сделать для них шашлык, сунулся в холодильник, а там пусто.
— Сейчас посмотрю, есть у меня мясо или нет, — он направился в дом.
Вернулся он минут через пять с пакетом в руках.
— Вот, посмотри, — он протянул знакомому пакет.
Тот заглянул внутрь. Там лежал приличный кусок мяса.
— Спасибо, Леша! С тобой как за него рассчитаться, деньгами или мясом?
— Мне все равно. Чем отдашь, тому и буду рад.
Знакомый полез в карман и достал деньги. Отсчитав несколько купюр, он протянул их Сергееву.
— Много даешь. Там всего-то около двух килограмм.
— Дело не в деньгах, Леша, а в уважении — ответил знакомый и чуть ли не силой сунул ему в карман деньги. — Кстати, а где твоя хозяйка?
— Мадина, что ли? Она дома.
— Я про новую твою женщину спрашиваю, про Лиду. Ты знаешь, она мне понравилась. Не баба, а конь!
Сергеев усмехнулся и посмотрел на знакомого.
— Уехала она, в Казань. Разругалась со мной и поехала в город.
— Ты, может, мне ее адресок дашь? Буду в Казани — заеду или позвоню.
— Сейчас не помню. Зайдешь как-нибудь на днях, приготовлю.
Знакомый, еще раз поблагодарив за мясо, направился в сторону своего дома. На порог дома вышла Мадина. Проводив взглядом удаляющуюся фигуру, она с укором посмотрела на него:
— Дурак ты, Леша. Ладно сам запалишься, так ты и нас с Беловым к стене поставишь.
— Не переживай, Мадина. Он берет мясо у меня не первый раз, и ничего. Неужели ты думаешь, что он сейчас понесет этот кусок в милицию? Через час от мяса ничего не останется!
Она покрутила пальцем у виска, чем вызвала у Сергеева улыбку.
— Вот, возьми деньги и сгоняй в магазин. Купи водки и еще чего-нибудь.
Она взяла деньги и скрылась в доме. Через некоторое время она вышла из дома и направилась в магазин. Он проводил ее ладную фигуру взглядом до поворота и достал из кармана брюк сигареты. Прикурив, он направился к Белову.
Около дома Белова он остановился в нерешительности. Из открытых окон дома неслась нецензурная брань. До него доносились голоса то хозяйки дома, то ее сожителя. Заметив в окне Белова, он махнул ему рукой. Тот вышел, кипящий от злости. Он молча протянул Алексею руку.
— Что брат, трудно жить, когда верховодит баба? Они, похоже, все такие. Хотят, чтобы мужик деньги домой приносил и при этом сидел у нее под юбкой. Так, брат, в жизни не бывает.
— Слушай, Леха, может, мою бабу тоже под топор? Надоела до смерти!
— Ты что? Заболел, что ли? Кому эта старая калоша нужна? Да об нее все зубы обломаешь!
— А мы жрать ее не будем. Просто грохнем и закопаем!
— Вот ты и грохай! Мне лишних баб не надо. На мне и так не один десяток висит.
От этих слов Белов пришел в ужас. Он со страхом посмотрел на Сергеева и тихо спросил:
— Не врешь? Неужели так много замочил?
— Не только замочил, но и съел! Так что решай свои проблемы сам. Не буду же я глушить всех твоих баб, которых у тебя, может быть, с десяток? Не нравится — в яму ее и все!
— Слушай, Леха, а они тебе не снятся?
— Нет, Андрей. Мне сейчас ничего не снится, кроме воли. Хочу погулять это лето, а там куда кривая выведет. Чувствую я холод в затылке. Я сидел с одним смертником в камере. Так вот, он мне рассказывал, что как зачитали ему приговор, так стали у него с этого момента мерзнуть спина и затылок. Не знаю почему, но и у меня тоже мерзнет спина и затылок. Стою под солнцем, а спине холодно и сыро, как будто на сырой земле лежу.
Он достал из кармана сигареты и, угостив Белова, закурил.
— Пошли ко мне. Сейчас Мадинка водки принесет. Посидим, попьем…
Они докурили и направились к Сергееву.
Прошло несколько дней. Вечером к Сергееву зашел его знакомый, Константин, который несколько дней назад купил у него крупный кусок мяса. Алексей был дома один и поэтому очень обрадовался его приходу. Он был сильно выпивши, душа требовала продолжения банкета, а денег у него не было.
— Привет! — радостно произнес Сергеев, увидев входящего в калитку Константина. — Слушай, друг, выручай. Умираю, как выпить хочу! Вот видишь — беда, никого нет дома. Мадинка ушла куда-то, денег нет…
— Так в чем дело, Леша?! У меня деньги есть, я сейчас быстро схожу в магазин и вернусь!
Константин чуть ли не бегом устремился по аллее в сторону ближайшего магазина. Купив бутылку водки, он вернулся к Сергееву.
— Где будем пить? — спросил Константин. — Здесь или дома?
— Да все равно.
— Айда в дом. Не хочу светиться на улице, — сказал Константин.
Они прошли на кухню. Сергеев достал из шкафа два граненых стакана и поставил их на стол.
— Разливай!
— Слушай, Леша, закуска есть? Я без закуски пить не могу.
— Мясо будешь?
Константин молча кивнул и стал нарезать хлеб большим кухонным ножом. Потом снял с газовой плиты сковороду, наполненную большими кусками мяса, и поставил ее на стол.
— Ну, что вздрогнем? — Константин поднял стакан.
— Что значит «вздрогнем»? Что ты об этом знаешь?
Константин пропустил его реплику мимо ушей и опрокинул водку в рот. Подцепив вилкой кусок жареного мяса, он стал закусывать.
— Алексей! Ты мне тогда обещал написать домашний адрес Лиды. Помнишь?
— А-а, зачем она тебе? Эта баба не стоит того, чтобы с ней связываться.
— Я что-то тебя сегодня, Леша, не понимаю. Загадками какими-то говоришь.
— Какими загадками, Костя? Мы сейчас закусываем твоей Лидкой!
— Это в каком смысле? Ты, Леша, похоже, перебрал и болтаешь чепуху.
— Глупый ты человек, Костя, если не понимаешь. Убил я Лидку, а сейчас мы жрем ее тело!
Лицо Константина побелело то ли от страха, то ли от отвращения.
— Все правильно, я и тогда дал тебе кусок ее ягодицы. Вы же спороли его, даже не подумав, что едите человечину!
Сергеев встал из-за стола и, шатаясь, подошел к Константину.
— Не веришь, давай выйдем. Я тебе докажу!
Он схватил его за рукав куртки и потянул к выходу. Константин встал из-за стола и молча пошел за Алексеем. Тот вышел во двор и, шатаясь, направился к металлической бочке, наполненной дождевой водой.
— Вот, смотри, — он сунул руку в бочку.
Пошарив рукой, он медленно вытащил женскую голову, в которой Константин узнал Лиду.
— Ну, что?! Ты понял, что я прав и жрал ты ее, а не телятину!
От вида человеческой головы Константину стало плохо. Спазм сжал его горло, не давая возможности произнести ни одного слова. Он медленно попятился от этого страшного человека, и, споткнувшись, упал на спину. Мгновенно вскочив на ноги, устремился к калитке. Руки его дрожали, и он никак не мог открыть шпингалет на калитке. Он с силой дернул ее на себя и, вырвав ее с корнем, бросился бежать вдоль аллеи. Его гнал животный страх, который мертвой хваткой сжал его изнутри. Он бежал, стараясь не оглядываться. Ему казалось, что за ним бежит Сергеев, размахивая большим кухонным ножом. Забежав к себе в дом, он закрылся на все засовы. Всю ночь он не спал, бродя из одной комнаты в другую. С первыми лучами солнца он вышел из дома и, стараясь миновать дом Сергеева, направился в милицию.
Утром я, как обычно, пришел на работу и сел за свой рабочий стол. Меня поразило лицо моего начальника отделения. Его словно подменили. Оно было сосредоточенным, как у студента, который вытащил билет с невыученным вопросом.
— Виктор, тебя с утра разыскивает Костин. Ты что, пешком шел на работу?
— Да, пешком. А что?
— Давай, иди к начальнику, он уже дважды звонил мне, интересовался, когда ты подойдешь.
— Что случилось? Почему меня разыскивает начальник управления?
Я направился к Костину.
— Ты где ходишь? — спросил он меня. — Я уже минут тридцать разыскиваю тебя!
— Да нигде. Просто я пешком добирался до работы.
— Выходи на улицу, мы сейчас с тобой едем в Васильево. Сегодня утром в милицию обратился один из садоводов, утверждая, что охранник садового общества «Каенлык», находясь в нетрезвом состоянии, сообщил ему, что он убил нескольких женщин и съел их. Сейчас этот охранник, Сергеев, задержан. Вместе с ним задержана его сожительница и его близкий друг Белов. Участок оцеплен нарядом милиции. Давай, поехали, сейчас туда подъедет рота солдат. Они перероют весь его участок.
Я направился на улицу, где у подъезда нас ждала «Волга» начальника управления уголовного розыска. Пока я ждал Костина, я успел выкурить сигарету. Наконец Юрий Васильевич вышей из дверей министерства.
— Давай, в поселок Васильево — приказал он, садясь в машину.
Машина, взревев мощным двигателем, сорвалась с места.
— Абрамов! — обращаясь ко мне, сказал Костин. — Ты оказался абсолютно прав. Похоже, там действительно действовал маньяк. Этот мужик, что сегодня утром прибежал в отделение милиции, рассказал, что этот охранник Сергеев показал отрезанную женскую голову, которую он почему-то хранил в бочке с дождевой водой. Пока мы знаем лишь об одной женщине. Не дай Бог, если мы найдем и всех остальных.
Я сидел на заднем сиденье машины и не знал, что мне ответить Костину. В этот момент мне казалось, что теперь в наличии серийного убийцы наконец-то убедятся не только начальник управления уголовного розыска, все-таки поверивший мне, но и другие, насмехавшиеся надо мной. Однако я не испытывал никакого торжества, мне просто было обидно, что мы не смогли спасти несколько женщин, которых, по всей вероятности, убил этот страшный человек.
— Ты что молчишь? — спросил меня Костин.
— А что говорить, Юрий Васильевич? Радоваться тому, что я оказался прав? Что-то не хочется. Обвинять кого-то в бездействии? Тоже не хочу, а вернее, не могу. Формально они были абсолютно правы. Сейчас мы обнаружили первый труп. Посмотрим, есть там серия или нет. Начнем копать и станет ясно, кто прав. Если мы найдем какие-то захоронения, прав я. Если нет, будем считать это просто убийством.
— Да, Виктор, скоро все выяснится.
Мы быстро миновали поселок Залесный, и машина, набрав скорость, птицей устремилась по трассе. Я молча смотрел в окно.
«Неужели нужно было дожидаться обнаружения трупа, чтобы предпринять какие-то практические меры к розыску пропавших людей? — думал я. — Интересно, что на этот раз скажут люди из республиканской прокуратуры? Наверное, сделают вид, что впервые слышат о серийном убийце и начнут искать крайнего среди сотрудников уголовного розыска, обвиняя их в пассивности. Крайнего они непременно найдут и постараются погуще облить грязью, чтобы на его фоне выглядеть чистенькими. И самое главное, никто им в этом не помешает».
— Абрамов! Ты что, оглох? — Костин толкнул меня рукой.
— Извините, Юрий Васильевич, задумался.
— Слушай, как ты считаешь, сколько мы там найдем? — спросил он.
Я на миг задумался, а затем ответил.
— Мне кажется больше, чем ожидаем. Но наши там будут все.
— Ты меня не пугай!
— А я и не пугаю, Юрий Васильевич. Захочет ли прокуратура работать по остальным? Если он убивал людей, то ему было абсолютно безразлично, откуда эти люди, из Казани или других городов Советского Союза. Самое страшное, я думаю, будет заключаться в том, что мы не сможем установить всех. Вы же сами знаете, от чего мы отталкиваемся — это опознавательная карта. Малейшая неточность в ней лишает нас возможности идентифицировать человека, это раз. А во-вторых, есть заявление об исчезновении, значит, есть и лицо, которое мы должны разыскивать. Нет заявления, значит, и нет лица.
— Ты, что хочешь сказать, что там мы найдем останки и других пропавших, о которых мы ничего не знаем?
— Я не исключаю этого, — ответил я.
Машина, не доезжая до Зеленодольска, свернула налево и, сбросив скорость, медленно поползла вперед по разбитой дороге.
Нас остановил сотрудник милиции. Водитель открыл боковое окно и что-то ему сказал. Тот медленно подошел к машине и начал объяснять водителю, как нам лучше проехать к месту преступления. Проехав метров пятьсот, водитель остановил машину недалеко от группы сотрудников милиции, среди которых я узнал заместителя министра и прокурора. Сотрудники милиции и солдаты осматривали надворные постройки, а отдельная группа тщательно вскапывала огородный участок.
Я вышел из машины и закурил. Костин о чем-то разговаривал с заместителем министра и иногда бросал в мою сторону взгляд. Мимо меня, не здороваясь, прошел начальник отделения поселка Васильево и участковый инспектор Гараев.
— Я что-то нашел! — крикнул солдат внутренних войск.
Побросав лопаты, все копавшие в огороде люди бросились к нему и, образовав вокруг него круг, стали наблюдать как он тащит на себя мешок с чем-то тяжелым. Руководство министерства и прокурор тоже направились к этому месту. Наконец солдату удалось вытащить из земли мешок. От мешка сильно тянуло трупным запахом и гнилью. Развязав мешок, солдат заглянул внутрь. Лицо его побелело, и он молча повалился на землю. В мешке находились человеческие кости и полусгнившие внутренности.
Костин махнул мне рукой. Я молча подошел к нему и встал рядом.
— Вот видишь? Ты оказался абсолютно прав. Похоже, он их убивал, разделывал, а кости зарывал в огороде.
Я взглянул на мешок и отвернулся. Нет, я не боялся мертвых, и останки человека не вызывали во мне отвращения. Мне приходилось видеть и не такое, когда я воевал в Афганистане. Но там была война, а здесь был мир, наполненный запахом цветущих цветов и поспевающих яблок.
— Чего отворачиваешься? Неприятно? — спросил меня заместитель министра.
— Не то чтобы неприятно, а просто обидно. Ведь вы могли их спасти, но не захотели.
— Что ты сказал? А ну, повтори! — с угрозой в голосе произнес заместитель министра.
— Вы не глухой и все хорошо слышали, — ответил я и, повернувшись, направился в сторону машины, около которой стоял водитель.
— Абрамов! — окликнул меня Костин. — Подойди ко мне.
Я молча посмотрел на него и подошел.
— Что ты сказал заместителю министра? Ты хоть даешь отчет своим словам?
— Сказал то, что думал, — ответил я. — Если будет нужно, могу все это снова повторить ему и прокурору. Сейчас начнут искать крайних в этой истории. Найдут стрелочника и сотрут его в порошок. Однако никто из этих людей, облеченных властью, не возьмет на себя никакой ответственности, хотя во всем виноваты они. «У нас в социалистической стране не может быть серийных маньяков», — твердили они. Вот пусть сейчас и посмотрят на все это, может, тогда до них дойдет, что люди везде одинаковы и ничего не зависит от политической модели государства.
— Иди, сядь в машину. Я не хочу, чтобы ты попадался им на глаза, — предложил мне он.
Я молча направился к машине и, открыв заднюю дверь, сел в нее.
Я сидел в машине и внимательно наблюдал, как солдаты и сотрудники милиции один за другим извлекали из земли мешки, в которых находились человеческие останки. В углу, где стояла бочка с дождевой водой, в которой была обнаружена женская голова, при раскопках было обнаружено несколько разбитых чем-то тяжелым человеческих черепов, среди которых оказался и детский череп, по всей вероятности, принадлежавший пропавшей Вере. Вскоре в сарае среди аккуратно сложенных поленьев были обнаружены окровавленные тряпки, а вернее все то, что осталось от одежды жертв. Там же было обнаружено и голубенькое платье Веры.
К машине подошел Костин и молча сел в нее.
— В министерство, — коротко приказал он водителю и, повернувшись ко мне, тихо произнес:
— Сейчас тебе предстоит большая работа. Нужно принять все меры по установлению личности убитых женщин.
— Я все понял, Юрий Васильевич. Кто из наших ребят будет непосредственно работать с Сергеевым, с его сожительницей и Беловым?
— Пока еще не решил. Здесь нужны неординарные сотрудники.
— А что прокуратура?
— Лучше бы ты меня об этом не спрашивал. Прокурор просто в трансе. Пока тоже не определился со следователем. Сейчас приедем на место и будем решать, кого включать в оперативно-следственную группу. Не исключено, что в состав группы войдут и сотрудники из МВД СССР. Заместитель просил меня, чтобы я переговорил с тобой. Он не хочет, чтобы москвичи узнали про все это в подробностях. Пусть считают, что мы оперативным путем вышли на этого Сергеева, а о твоих предварительных выводах — никому ни слова.
Я невольно улыбнулся и отвернулся.
— Чего молчишь?
— А что говорить-то, Юрий Васильевич? Теперь каждый будет спасаться, как может.
— Это ты на что намекаешь?
— Вы и сами это хорошо понимаете. Сейчас встанет вопрос, кто занимался розыском этих лиц? Скажут, что Абрамов. Мне не хотелось бы оказаться крайним в этой ситуации.
— А, вот ты о чем? Я тебя отлично понимаю.
— А разве я не прав? Почему я должен спасать заместителя министра или прокурора?
— Ты не переживай. Их спасать не нужно. Они в этой ситуации окажутся не обвиняемыми, а обвинителями. Им в отличие от нас с тобой ничего не грозит.
Костин замолчал. Он, по всей вероятности, тоже просчитывал различные варианты развития событий. Так молча мы и доехали до МВД. Костин вышел из машины и, обернувшись ко мне, попросил меня зайти к нему вместе с начальником отделения и Козиным.
Я поднялся к себе в кабинет и передал приказ Костина начальнику отделения. Тот моментально засуетился. Убрал со стола свои газеты и испугано посмотрел на меня.
— Виктор, скажи, а ты случайно не в курсе, по какому вопросу он нас собирает? Ты наверняка знаешь.
— Откуда я могу это знать? Думаю, что это связано с обнаруженными сегодня останками человеческих тел. Вы же сами утверждали, что этого не может быть, что я психически больной человек. Вот и напросились на этот разговор с Костиным.
— Значит, все-таки настучал на нас Козиным?
— Почему настучал? Просто доложил. Стучат козлы рогами, а люди доводят до сведения руководителей.
Я посмотрел на растерянное лицо своего начальника. Мне в какой-то момент стало жалко его, так как, по моим соображениям, он мог стать именно тем стрелочником, на которого могли повесть весь этот негатив в работе уголовного розыска.
— Да не суетитесь, никому и ничего я не говорил. Зачем мне все это? Это вы бегали к Костину, просили его убрать меня из отделения, видимо, я тогда вам здорово мешал читать газеты. Я, в отличие от вас, к руководству не бегал, мне это не нужно.
Мои слова в какой-то степени успокоили его. Страх пропал с его лица.
— Слушай, расскажи, что вы там нашли в Васильево? Неужели все твои слова попали в цвет? Если это так, то я снимаю перед тобой шляпу. Я всегда всем говорил, что из тебя выйдет толк.
В этот момент в кабинет вошел Козин и удивленно посмотрел на начальника отделения.
— Что произошло?
— Сейчас пойдем к Костину. Он там нам все расскажет, — ответил ему начальник отделения.
В этот момент на столе начальника зазвонил телефон. Он снял трубку и почти сразу опустил ее на рычаг телефона.
— Пошли, — коротко произнес он и направился к двери. Вслед за ним двинулись и мы с Козиным.
Я молча сидел в уголке кабинета и слушал исповедь Сергеева. Вспомнив рассказ оперативника Валеева, который мне рассказал, как он закрывал Сергеева в камере, я невольно улыбнулся, представив все это.
Алексей уверено вошел в камеру предварительного заключения и широко улыбнувшись, громко произнес:
— Представляюсь по поводу водворения в вашу тихую камеру. Сергеев, убийца и людоед.
Сидевшие в камере люди были удивлены. Ему просто никто не поверил.
— Вы еще будете вспоминать и рассказывать, как вы сидели в одной камере с Васильевским людоедом.
На другой день сидевшие в камере заключенные потребовали у администрации учреждения, чтобы Сергеева перевели в другую камеру, так как никто из них не хотел сидеть, а тем более ночевать с этим страшным человеком.
Первые два дня он полностью отрицал свою причастность к убийству женщин, перекладывая всю вину на своего товарища Белова Андрея. Только после того, как его ознакомили с показаниями Мадины Шариповой и Белова, он начал давать показания.
Сейчас я сидел в углу небольшого кабинета и внимательно слушал Сергеева, который, словно забыв, где он находится, воодушевленно рассказывал Валееву, как он убивал женщину по имени Рита, а затем якобы разделав ее тело, утопил все останки в Волге. Мне верилось и не верилось в это. За ним уже числилось семь доказанных эпизодов убийств. Все убитые им женщины и одна девочка проживали в городе Казани и по ним у нас были заведены розыскные дела.
В этот раз он рассказывал похожую историю, только жертвой этого убийства была пока не установленная нами женщина в возрасте двадцати пяти — тридцати лет, уроженка и жительница далекого Биробиджана. Когда он закончил свой рассказ, я задал ему вопрос:
— Скажите, Сергеев, как выглядела эта Рита?
Он на какой-то миг замолчал, посмотрел на Валеева и стал рассказывать.
— Я ее снял на вокзале. Она сидела на втором этаже пригородного вокзала и читала какую-то книгу. Я сел рядом и завел с ней разговор. Сначала она молчала и подозрительно смотрела на меня. Однако минут через двадцать она пошла со мной на контакт. Она мне рассказала, что зовут ее Рита, что она родом из Биробиджана. Отец и мать скончались года три назад и с тех пор она живет одна. Родственников у нее там нет. Единственная родная сестра проживает где-то в Карелии. Связь она с ней не поддерживала. В Казань она приехала к своей знакомой, с которой познакомилась в одном из санаториев, расположенных на Северном Кавказе. Сейчас собирается ехать домой. Она показала мне билет до Свердловска. Мне не пришлось ее долго уговаривать. Она сдала билет и поехала со мной в Васильево.
Я прервал его рассказ, так как не поверил в то, что женщина добровольно сдала приобретенный ею билет на поезд.
— Все так и было, гражданин начальник. Я ей просто пообещал достать любой билет, сославшись на брата, который якобы работал в управлении перевозок. Так вот, после того как она сдала билет, мы с ней направились ко мне домой. По дороге я купил две бутылки водки и уже дома мы с ней закатили небольшой пир. Она выпила рюмки две водки и сильно опьянела. Заметив это, я отнес ее на кровать и изнасиловал ее, как вы говорите, в извращенной форме. Она пыталась оказать мне сопротивление, я ее вырубил сильным ударом по голове. Сначала я испугался, что убил ее, так как это не входило в мои планы. Я сидел рядом с ее телом и не знал, что мне с ним делать. Рита очнулась и тихо застонала. Второго срока за изнасилование я не хотел. Я встал с кровати и принес домой оцинкованное корыто. Стащив ее с постели, я перерезал ей горло. Когда кровь стекла, я разделал ее тело. Отделил мясо от костей, а кости сложил в мешок, который потом бросил в Волгу.
— Что еще вы можете сказать об этой Рите?
— У нее были черные густые волосы, и что я еще запомнил, темное родимое пятно на левой ягодице.
Он замолчал и посмотрел на меня. Все, что он рассказывал, я записывал в свой блокнот. Записав, я попросил его продолжить свой рассказ.
— После того, как я разделал ее тело, я сжег всю ее одежду вместе с документами, оставив себе лишь ее небольшие деньги.
— Скажите мне, Сергеев, — обратился я к нему. — Сколько вы вообще убили женщин. Судя по тому, что вы здесь мне рассказываете, Рита у вас была тридцать четвертой.
— Извините меня, начальник, но я не старался считать. Это для вас они были женщинами, а для меня были мясом. Сначала я их все же считал, а затем бросил. В какой-то момент я просто понял, что мне светит стенка, и количество убитых мной женщин перестало меня интересовать.
Я встал из-за стола и вышел из кабинета, оставив Валеева один на один с Сергеевым.
Прошло месяца два после задержания Сергеева. Сотни всевозможных запросов были направлены сотрудниками нашего отделения. Однако ни одного положительного ответа нами получено не было. Женщин с подобными приметами и именами в розыске не значилось. Однако это еще ни о чем не говорило. Я не исключал того, что у них не было родственников и близких друзей, которые могли бы обратиться с заявлением об их исчезновении в органы милиции.
Во время одного из допросов Сергеева я обратился к нему с предложением.
— Сергеев, вы бы могли указать конкретное место, в котором вы утопили останки трупа Риты?
— Если это так необходимо следствию, то я готов хоть сейчас поехать вместе с вами и указать это место.
— Я вас об этом спрашиваю потому, что мы не получили ни одного положительного результата о лицах, которых, с ваших слов, вы убили и употребили в пищу. Ты понимаешь это, Сергеев, или нет? Ни одна эта женщина в розыске никогда не значилась.
— Извините, Виктор Николаевич, но это ни о чем не говорит. Сами подумайте, зачем мне оговаривать себя. Мне сейчас все равно, сколько их — десять, двадцать, тридцать. Вы, наверное, уже поняли мой принцип отбора этих баб. Я не пытался затащить к себе положительных людей, имеющих семью или детей. Они бы никогда не решились поехать со мной в это Васильево. Я выбирал тех, кто никому не был нужен, кого никогда искать не будут. Это я потом расслабился и стал таскать к себе баб из Казани. Если бы я этого не сделал, то мог бы еще несколько лет питаться этими бабами.
Он сделал паузу и, попросив у меня сигарету, закурил. Нужно было отдать ему должное, он держался довольно прилично, не закатывал истерик и не бился головой об стены кабинета. Сказать, что он полностью смирился со своей участью, я тоже не мог, иначе бы он полностью замкнулся в себе и вытащить из него хоть одно слово было бы большой проблемой.
— Ну, что? Мы поедем на Волгу? Я готов вам показать это место.
— Сам я это решить не могу. Мне нужно решение моего руководства.
— Так переговорите с ним.
— Хорошо, я переговорю.
После допроса я направился к Костину. Коротко доложив ему о результатах проверки, я попросил у него разрешения на выезд с Сергеевым на берег Волги, для установления места возможного обнаружения останков.
Костин посмотрел на меня и, не говоря ни слова, поднял трубку и стал быстро набирать телефонный номер. По тому как он это делал, я сразу же догадался, что он набирает номер заместителя министра.
— Здравия желаю, Марсель Рашидович. Вы не могли бы принять меня с Абрамовым?
Он положил трубку и, поправив галстук, направился к двери. Вслед за ним поспешил и я. Нам пришлось ждать в приемной, когда нас примет заместитель министра. Буквально за минуту до нашего появления к нему прошли несколько сотрудников из МВД СССР, которые проводили проверку в нашем министерстве. Когда они вышли от него, в кабинет вошли мы с Костиным. Было достаточно одного лишь взгляда, чтобы понять, что тот находится не в настроении. То ли москвичи испортили ему настроение, то ли какие-то другие обстоятельства, но ожидать чего-то хорошего от него не приходилось.
Он взглянул на меня и криво улыбнулся.
— Ну, что доволен? — спросил он меня. — Накаркал?
Я посмотрел на Костина и, не зная почему, парировал этот наезд.
— Каркают лишь вороны, товарищ заместитель министра, а люди разговаривают.
— Ты это кого учишь? — спросил он меня с сильным татарским акцентом.
Он и так плохо говорил по-русски, а здесь то ли волнение, то ли раздражение, которое я вызвал у него своим появлением, сделали этот татарский акцент еще заметнее. Выдержав небольшую паузу, он продолжил:
— Ты забыл, перед кем стоишь? Если забыл, то я тебе об этом напомню.
— Марсель Рашидович… — потался вклиниться в диалог Костин, но тот, повернувшись к нему, и не скрывая своего раздражения произнес:
— Чего смотрите? Работать надо было лучше, может, тогда бы нам не пришлось отчитываться перед москвичами. Не ужели ты сам не понимаешь, что если мы начнем проверять все, что говорит этот людоед, то мы затянем следствие до бесконечности. Сейчас важно как можно быстрее передать это уголовное дело в суд. Что, семь эпизодов вам не достаточно? Вам нужно еще больше? И так вся страна только и говорит об этом людоеде. Ему только дай возможность, и он накопает нам еще десятка два трупов. Ты знаешь, что тогда будет? Я не буду тебе разжевывать все это, нормальный человек и так все поймет.
Он перевел на меня свои наполненные гневом глаза, словно я и был Сергеевым, который убивал и ел этих несчастных женщин, и скорее прошипел, чем сказал:
— Нет и еще раз нет. Мы не будем расширять зону поисков. Нет заявлений, значит, нет и пропавших и соответственно убитых. Ты понял меня или нет? Если я узнаю, что ты ведешь эту работу самостоятельно, я просто выкину тебя с работы. Понял или нет?
Я стоял и молчал. Мне было до боли обидно не только за себя, но и за моего начальника Костина. Он явно не заслуживал того, чтобы его, как мальчишку, отчитывал этот человек в присутствии его подчиненного. Несмотря на свой небольшой жизненный опыт, я хорошо усвоил еще в Афганистане, что руководитель, отчитывающий начальника в присутствии его подчиненных, никогда не будет уважаем этими подчиненными. Однако, то ли он этого не знал, то ли просто хотел показать нам свою достаточно большую власть.
Заметив, что мы стоим молча и не пытаемся ему возражать, он вернулся к столу и сел в кресло.
— Все! Я вас больше не держу, вы свободны. Делайте соответствующие выводы.
Мы, как оплеванные, вышли из его кабинета и молча разошлись по своим рабочим местам.
Я сидел за столом, стараясь понять, что произошло полчаса назад в кабинете заместителя министра. Я многого не понимал, может быть, оттого, что был по молодости лет простым и неискушенным в политике человеком. Во времена Советского Союза каждое подобное происшествие было своеобразным ЧП, которое не вписывалось в общую идеологическую модель общества, и поэтому принимались исключительные меры, чтобы подробности этого происшествия не стали достоянием общественности. Однако это преступление не удалось укрыть от глаз общественности, и многие средства массовой информации опубликовали информацию о задержании Васильевского людоеда. Город на какой-то миг затаил дыхание от небывалого преступления, но вскоре забыл об этом.
Сейчас я не берусь судить, прав ли был заместитель министра, запретив нам расширять зону поиска пропавших. Наверное, не прав. Я сидел за столом, тупо глядя в потрескавшийся от времени потолок, и не мог понять, почему нам запретили установить истинную картину этого преступления.
Арестованный Сергеев, словно чувствуя все это, говорил и говорил об убитых им женщинах. Каждый раз он сообщал все новые и новые подробности каждого своего убийства, детально описывал приметы этих женщин. Я, как обычно, сидел за столом и тщательно все это записывал, так как еще рассчитывал, что все еще может измениться и мне позволят продолжить в работу по установлению личностей убитых им женщин. Он великолепно знал, что ему грозит, и поэтому был предельно искренен в своих показаниях.
Во время одного из допросов в кабинет Валеева вошел следователь прокуратуры. Он молча присел на свободный стул и, послушав минут тридцать исповедь Сергеева, попросил конвой отвести его в камеру. Когда мы остались втроем, он сообщил нам, что прокуратура считает, что все следственные действия мы должны прекратить, так как наработанного нами материала вполне достаточно для суда.
— Все, ребята, прекращаем этот треп с Сергеевым. По мнению руководства прокуратуры, он сейчас начинает прогонять нам порожняки. Чем дольше мы занимаемся проверкой его показаний, тем дольше он живет. Я например, полностью согласен с мнением моего руководства, поэтому с этого дня я запрещаю вам какие-либо контакты с этим человеком.
— Но почему? Разве следствие что-то потеряет, если мы установим или выявим личности других его жертв?
— Следствию больше не нужны его жертвы. Их и так вполне достаточно, чтобы приговорить его к исключительной мере наказания.
— Тогда мне совсем не понятно, почему вы не разрешаете нам работать с ним дальше. То, на чем базируется ваше обвинительное заключение, уже доказано и подкреплено экспертными заключениями. Мы уже не сможем сломать то, что вами закреплено.
— Не будьте таким настырным и глупым. Представьте себе, что мы, помимо этих семи жертв, докажем Сергееву еще тридцать человек. Тогда встанет один простой вопрос, как это правоохранительные органы республики могли позволить этому Сергееву убить и съесть сорок человек, куда они смотрели? Неужели это так сложно понять? Мы и сейчас-то еще не знаем, как отреагирует Москва на семь убийств, кого покарает, а кого помилует. А здесь еще три десятка жертв!
— Скажите, Геннадий Владимирович, а вас не будет мучить совесть за принятое решение?
— Во-первых, принимал решение не я лично, а люди, имеющие полномочия для принятия подобных решений. А во-вторых, Сергеев своеобразный волк в человеческом обличии. Он, словно санитар леса, уничтожал никому не нужных людей, тунеядцев и бродяг, тех, кто никогда ничего не давал ни нам, ни нашей родине. Это балласт, от которого всегда старается избавиться общество.
— Погодите. Я это уже где-то слышал. Ваши мысли или мысли ваших руководителей чем-то схожи с идеологией фашизма. Там тоже есть люди, и есть стадо других, недостаточно чистых людей, убийство которых не возбраняется.
— Не нужно вешать подобные ярлыки. Вы ведь еще хотите работать в органах внутренних дел?
Я молча вышел из кабинета.
Время летело, день сменялся новым днем и вскоре все забыли о Васильевском людоеде. Союз переживал новых маньяков — Андрея Чикатило, Сергея Ткача и других, жертвами которых стали десятки ни в чем не повинных людей. Вскоре Алексея Сергеева осудили. Верховный суд республики Татарстан приговорил его к смертной казни по редчайшей на тот момент статье — «Каннибализм». Его друга и сожительницу суд почему-то пожалел. Их приговорили к пятнадцати годам лишения свободы, несмотря на то, что они не только помогали ему убивать женщин, но и разделывать их трупы, а их мясо употребляли в пищу. По всей вероятности, осудить их всех по статье «каннибализм» суд не решился, для него было достаточно и одного каннибала — Сергеева. Три каннибала — это был явный перебор.
Прошло около года после того, как я последний раз видел Сергеева. Однажды я, находясь в следственном изоляторе, услышал эту фамилию от одного из оперативников изолятора.
— Толик, а разве он еще сидит у вас? Я думал, что его давно этапировали в другой изолятор, где приводят приговор исполнение.
— Нет, Виктор Николаевич, он до сих пор содержится в нашем изоляторе. Хотите на него посмотреть?
— Хочу, — коротко ответил я ему. — Я его хорошо знаю и мне очень интересно посмотреть на него после вынесения ему смертного приговора. Скажи, а это возможно?
— Это раньше он числился сначала за прокуратурой, а затем за судом, и нам категорически запрещали общаться с ним. Сейчас, после суда, этот запрет снят. Так что, если хотите, я вас сейчас отведу к нему. Единственное условие — тридцать минут и не более. Мне неприятности не нужны.
Мы прошли в соседний корпус и оказались в длинном узком коридоре. Свернув налево, мы уперлись в металлическую дверь. Анатолий открыл дверь и я вошел в небольшую камеру, где размещались четыре койки. На одной из них сидел мужчина с небольшой бородкой на бледном лице. Заметив меня, он улыбнулся мне, как старому знакомому и встал с койки.
— Осужденный по статье 102 УК СССР Сергеев Алесей Васильевич…
Оперативник не дал ему закончить доклад, махнув рукой. Я присел за стол и посмотрел на стоявшего передо мной Сергеева.
— Присаживайся, Сергеев. Узнал, что ты еще здесь, и не мог не зайти, не поговорить с тобой о жизни.
Он ухмыльнулся и сел напротив меня. Я достал из кармана пиджака сигареты, спички и положил на стол.
— Можно сигарету? — попросил он.
— Бери, закуривай, — ответил я ему.
Стоявший в дверях оперативник вопросительно посмотрел на меня.
— Толя, оставь нас. Не бойся, здесь ничего не произойдет.
— Только тридцать минут и ни минутой больше, — он вышел из камеры.
Когда за ним захлопнулась дверь, я повернулся к Сергееву и задал ему первый вопрос:
— Скажи, Сергеев, почему ты решил сам себя уничтожить? Ведь если бы ты не рассказал об убийстве Лиды своему соседу, то об этом, наверное, никто и никогда не узнал бы.
Он снова усмехнулся и, погладив свою небольшую бороду взглянул, на меня.
— Виктор Николаевич, ты первый сотрудник милиции, который задал мне этот вопрос. Ты знаешь, меня всю жизнь унижали и оскорбляли. Я всегда был изгоем как на воле, так и на зоне. Мне всегда хотелось отомстить людям за это унижение, показать им, что я не только выше их, а скорей всего и Бог для многих из них.
Он затянулся и, выпустив струю дыма в потолок, продолжил:
— Почему женщины, а не мужчины, спросите вы меня. Могу сказать только одно — я вообще ненавидел женщин. Почему, сам не знаю. А во-вторых, женщины намного слабей мужчин. Если мужчина в момент опасности может мобилизоваться и оказать отчаянное сопротивление, то женщина этого сделать не может. Она защищается в основном эмоционально, за счет слов и слез. Мне нравилось читать в их глазах обреченность. Они, словно коровы, молча шли под нож. Вы знаете, что коровы перед убоем всегда плачут? Женщины тоже.
Он докурил сигарету, и рука его вновь потянулась к пачке. Он достал сигарету своими темными скрюченными пальцами, размял и сунул себе в рот. Прикурив, он глубоко затянулся и закрыл глаза. Так он просидел около минуты.
— Мне всегда хотелось прославиться. Я читал книги и завидовал Чапаеву, Буденному, Чкалову и другим героям. Я жалел, что родился в такое время, когда ничем не могу прославиться. Но вот однажды, находясь в следственном изоляторе, я прочитал детскую книгу о Робинзоне, которая перевернула все мое сознание. Вы помните тот момент, когда дикари готовили свой обед из пленных? Вот тогда у меня родилась мысль — есть людей. Я слышал, что многие в блокадном Ленинграде спаслись лишь потому, что ели людей.
Он снова сделал паузу и, выпустив дым, усмехнулся.
— Тяжело было убивать первую бабу. Я ее знал по воле. Она училась в параллельном со мной классе. Я знал, что у нее двое детей, но я смог себя пересилить. Скажи, что я прав, что герой должен быть выше среднего человека? Когда я попробовал человеческую печень, я понял, что человеческое мясо практически ничем не отличается от мяса животных. Особо мне нравились женские груди.
— Прекрати, Сергеев. Ты же знаешь, что все это мне неприятно.
— Тогда слушайте. Сначала все эти убийства были словно игра с вами, то есть с милицией. Мне нравилось чувствовать свою значимость, и главное, свою неуязвимость. Потом это чувство притупилось. Мне хотелось славы, но она ко мне почему-то не приходила. Раньше я в основном убивал приезжих женщин, а также бродяг, то есть тех, кого не станут искать. Потом я стал убивать женщин из Казани. Я все время ждал, когда за мной придут, но вы не приходили.
Однажды ко мне на улице подошел наш участковый. Я на миг испугался, так как посчитал, что он вычислил меня. Но я тогда ошибся. Про меня по-прежнему никто не знал.
— Почему ты так думаешь, что о тебе никто не знал? Я знал. Я вычислил тебя, знал, что ты живешь в поселке Васильево. Предполагал, что где-то в садах.
— Тогда почему вы меня не остановили? Ведь вы могли это сделать, и тогда бы эти женщины остались живы.
— Все не так просто, Сергеев. У тебя была одна дорога, а у меня их были сотни. По которой ты шел, я не знал, и выбирать дороги мне, поверь, не давали.
— Виктор Николаевич! — услышал я у себя за спиной. — Время вышло. Нужно уходить.
Я встал из-за стола и направился к двери.
— Может, оставите мне сигареты? — попросил меня Сергеев.
Я достал из кармана сигареты, спички и бросил их на стол.
Шел март 1987 года. Я сидел в своем рабочем кабинете и нехотя листал розыскное дело. Дело мне было хорошо знакомо. Три месяца назад я уже изучал его. Оно было заведено по факту безвестного исчезновения молодой женщины. Я не исключал того, что женщина могла стать жертвой преступления. Накануне своего исчезновения она случайно встретилась со своим бывшим мужем, с которым развелась более трех лет назад. Во время встречи между ними вспыхнул скандал. На прощание бывший муж пообещал, что она на всю жизнь запомнит эту встречу. После чего женщина не вернулась с работы домой. Я дал по этому делу конкретные указания, в том числе постараться через районную прокуратуру возбудить уголовное дело и отработать ее бывшего мужа на возможную причастность к ее исчезновению. Прошло три месяца, и ни один пункт моих указаний не был исполнен. Я невольно вспомнил серийного убийцу Сергеева, его исповедь передо мной. Как тогда он мне сказал:
— Я убивал их лишь только потому, что вы не могли меня вовремя остановить.
Вот и сейчас, глядя на это розыскное дело, я снова подумал о судьбе этой пропавшей женщины.
«Наверное, придется самому заняться этим непростым делом», — подумал я.
Сегодня я был ответственным дежурным по управлению уголовного розыска и поэтому звонок телефона, стоявшего у меня на столе, ни чуть не удивил меня.
— Привет, Виктор, — произнес дежурный по МВД. — Есть проблема.
— Давай докладывай, не тяни кота за хвост.
— Дело в том, что сейчас позвонил мужик. Говорит, что рыбачил на Волге и случайно наткнулся на три замерзших трупа. Два трупа мужчин и один труп женщины. У женщины задрана юбка.
— Понятно. А, где он их обнаружил?
— Говорит, в районе островов Маркиз. Это километров семь от берега.
— Ну и как до них добираться? Сейчас два часа дня, в начале шестого будет темно.
— Ну, я не знаю, — ответил дежурный. — У меня никаких подручных средств нет.
— Может, есть лыжи?
— Какие лыжи? У нас дежурная часть, а не лыжная база. Сейчас свяжусь с заместителем министра, что скажет он?
Он положил трубку. Я быстро убрал розыскное дело в сейф и стал одеваться. Через минуту я уже входил в дежурную часть МВД.
— Виктор! Приказ заместителя министра. Ты должен организовать розыск этих трупов.
— Вы что, больные вместе с ним? Разве я один могу что-то сделать? Собирай дежурных из подразделений.
Нас оказалось семь человек. Мы перекурили, быстро развернулись и направились по льду Волги в сторону поселка Нижний Услон. Кому приходилось ходить по зимней Волге, тот знает, что это такое. Вскоре идущие за мной сотрудники милиции стали потихоньку отставать. Путь оказался намного сложней, чем мы все предполагали. В отдельных местах снега было по пояс, и нам приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы преодолеть эти снежные заносы.
Забрав у шедшего рядом со мной сотрудника оцинкованное корыто с привязанной к нему веревкой, я увеличил скорость движения, так как стало заметно темнеть.
Вот и острова, которые в народе почему-то называют Маркиз. Откуда взялось это название, я не знал. Присмотревшись повнимательней, я, заметил торчавшую из снега закоченевшую человеческую руку.
— Давай ко мне, — крикнул я сотрудникам.
Мы выкопали из снега труп мужчины. Судя по его одежде, это был рыбак. Рядом с трупом лежала две пустые водочные бутылки.
«Кто же на зимней рыбалке так напивается? — подумал я. — Пьяный, посреди Волги — это неминуемая смерть».
Мы погрузили замерзший труп в корыто и стали искать оставшиеся два трупа. Однако в темноте найти эти трупы было практически невозможно. Затратив на розыск около часа, мы повернули в сторону берега. Обратный путь в темноте оказался еще труднее. Вскоре сотрудники выбились из сил и нам пришлось сделать небольшой привал. Когда мы вышли на берег, то одного сотрудника недосчитались. Перекурив, я снова направился к тому месту, где мы делали привал.
Ему или мне, не знаю точно, здорово повезло. Я нашел его сравнительно быстро. Выбившись из сил, он сидел на льду и не мог идти дальше. Я взвалил его на плечо и медленно зашагал в сторону берега. Эти шестьсот метров показались мне бесконечными. Я нес его на себе, падал, вставал и снова нес. Наконец мы дошли до берега.
Погрузив труп в одну из машин, мы отправили его в морг, а сами стали разъезжаться по подразделениям. Еще в машине я почувствовал некоторое недомогание. У меня щемило сердце и периодически возникали боли где-то за грудиной. Все это я списывал на физическую усталость.
Приехав в министерство, я быстро поднялся к себе в кабинет и стал менять свою обувь, которая была окончательно испорчена, а вернее изрезана мелкими, острыми как стекло, льдинками.
На столе снова зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал голос заместителя министра:
— Абрамов, почему не докладываешь о результатах поиска? Ты нашел трупы?
— О результатах я доложил дежурному по МВД. Мы нашли всего один труп, Марсель Рашидович.
— Почему один? Насколько я знаю, рыбак сообщал о трех трупах.
— Я не знаю, где он видел три трупа. Мы обнаружили всего один.
— Плохо, очень плохо, Абрамов. Я конечно представляю, что значит практическая работа. Она намного сложнее, чем придумывать в теплом кабинете версии о серийных убийцах.
— Извините, но я не понимаю вас, Марсель Рашидович. В чем вы меня обвиняете? Вы считаете, что я плохо искал эти трупы? Или в том, что я тогда практически вычислил серийного убийцу?
Он сделал паузу и, откашлявшись, продолжил.
— Мне вообще не нравятся выскочки, подобные тебе. Ты считаешь себя умнее других, а это нехорошо. Я последнее время часто думал о тебе и искал возможность щелкнуть тебя по носу. Вот я и дождался этого момента.
От этих слов мне стало не по себе.
«Что такого я мог сделать этому человеку, что вызвал у него такую негативную реакцию в отношении себя? Он заместитель министра, а я всего лишь старший оперуполномоченный управления уголовного розыска. Неужели его так задело то, что я смог вычислить Сергеева, а он нет? Ведь это глупо».
— Ты сейчас опять поедешь на Волгу и лично, один, будешь искать эти трупы. Найдешь, останешься в МВД, не найдешь, я тебя уволю. Ты понял?
— Трупы не живые люди, они бегать не умеют. Если вы считаете, что я плохо организовал их поиск, можете это дело поручить другим сотрудникам. Я не пойду, и не буду искать эти трупы. Можете делать со мной все, что хотите.
Я произнес все это на одном дыхании, так как вдруг почувствовал сильную боль за грудиной.
— Считай, что ты уже не работаешь в МВД, — произнес он и положил трубку.
Я встал из-за стола. Стены кабинета почему-то стали кривыми. Я уцепился за стол чтобы не упасть на этом кривом полу, однако это не остановило моего падения. Я потерял сознание и упал на пол.
Очнулся я уже в больнице. Надо мной наклонилось лицо в белой медицинской шапочке. Заметив, что я открыл глаза, доктор произнес:
— Вам здорово повезло, молодой человек. Если бы вас не обнаружил дежурный по МВД и своевременно не оказали медицинскую помощь, то все могло закончиться намного плачевней.
— Доктор, что со мной?
— У вас инфаркт миокарда.
— Вы шутите? Я же спортсмен. Я всю свою сознательную жизнь занимался спортом.
— Это ничего не меняет. Вы просто не были подготовлены к эмоциональному штурму.
— Что меня ожидает в будущем?
— Не знаю. Возможно инвалидность, а пока вам нужен покой.
Мне сделали укол, и я почувствовал, что начинаю проваливаться в бездонную яму. Мне снова снился сон про Афганистан, про последний патрон. Я снова лежал среди камней, не веря в то, что остался в живых. Где-то в голове звучал голос матери, который растолковывал мне этот сон.
«Да, мама была права, — подумал я. — Вот я и один на один со своей болезнью и мой последний патрон у меня в руке».
Я не буду описывать то, что мне пришлось пережить в эти непростые для меня дни. Я жил одной лишь надеждой, что смогу снова вернуться на свою службу. Я пережил многие неприятные моменты, но все же вернулся.
Я тогда еще не знал, что заместитель министра подал в отставку и ушел из органов внутренних дел, что через три месяца после возвращения на работу меня назначат начальником отдела, в котором не окажется ни одного сотрудника. Все это еще впереди, а пока я шел на работу после полугодового отсутствия.