Но тот уже почти не слышал, что говорится. Он с трудом дослушал священника до конца и со всех ног бросился домой, где, сразу ворвавшись в кабинет отца, закричал:
- Оно есть! Есть!! Есть!!!
- Что есть? – оторвавшись от диссертации, недоуменно посмотрел на него Сергей Сергеевич.
- Лекарство от смерти! И - бессмертие!
5
На какое-то время Стас даже потерял ощущение реальности…
На следующее утро ровно в восемь сорок пять, Макс забрался на колокольню и, дождавшись, когда Григорий Иванович махнет ему рукой, дернул за толстый трос.
- Бом-м! – радостно раздалось над Покровкой. – Бом! Бом!
И затем начался такой перезвон, какого, наверное, уже лет сто не знала округа.
Так отец Тихон с прихожанами встретил архиерея с отцом благочинным. Они вышли из машины и с приятным удивлением стали осматриваться вокруг. Священник, не веря, трогал стены, дверь, окна, а старенький седой архиепископ благословлял подходящих к нему людей.
Потом началась служба.
Стас стоял в храме рядом с Ваней, Леной и папой. Здесь были все, кроме мамы, которая, как ее ни просили, так и занялась своей стиркой, дяди Андрея, лежащего в больнице, и Юрия Цезаревича. Мэр неуверенно топтался на пороге, словно успокаивая себя тем, что он, вроде, как и тут и там, а ещё и за порядком следит. Хотя за порядком и без него было кому смотреть. Начальник ОМОНа, наверное, со всем своим отрядом пожаловал на охрану храма.
Стас мало что понимал в церковной службе. Он больше озирался по сторонам и смотрел, как красиво стало вокруг. Трудно было даже поверить, что всего лишь месяц назад здесь были голые стены и одна, чудом сохранившаяся, фреска. Теперь со всех сторон на него смотрели строгие лики и ласковые глаза святых. Ярко горели свечи. Краснели перед иконами лампады. И очень красиво пел хор.
То и дело выходивший на амвон дьякон, громко возглашал молитвы, и певчие, подхватывая их окончания, пели «Господи, помилуй!».
На какое-то время Стас потерял ощущение реальности происходящего и очнулся только тогда, когда из алтаря вышел отец Тихон. Оглядевшись вокруг, он сказал:
«Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!»
«Аминь!» - негромко отозвались люди, подаваясь вперед.
«Господи, ну, что же мне сказать им?»
«Господи, благослови!»
- Вот и восстановили мы с вами храм, - начал отец Тихон, - вновь над Покровкой засиял Покров Пресвятой Богородицы. Но если кто думает, что на этом дело кончено, тот глубоко ошибается. Дело только начинается! Теперь очередь каждого приняться за восстановление храма… своей души. Хорошо, если человек, - отец Тихон посмотрел на Ваню, Стаса, Лену, улыбнулся им, - начнёт это делать с детства. Но и в тридцать, и в пятьдесят, и даже в семьдесят лет, - тут дед Капитон, встретившись глазами с отцом Тихоном, потупил их, - не поздно приняться за самое главное дело в жизни, и как мы с вами очищали храм от свалки всякого рода нечистот и всего того, чем он был замусорен, так же должны очищать свою душу от всякой злобы! Ладно ещё, если храм души человека не взорван и на его месте не построено какое-нибудь казино или развлекательный центр…
«Господи, дай мне сил всё сказать им!..»
- Сегодня праздник Преображения Господня! – Григорий Иванович перехватил взгляд отца Тихона и пожал плечами: мол, а я, все-таки, может, не так уж был не прав и не зря оговорился тогда? – Сам Господь показал нам, как должен преобразиться после жизни каждый из нас, чтобы навечно уйти к нему.
«Господи, помоги! Господи, укрепи!»
- Однажды Иисус Христос, взяв трех своих учеников, повел их на высокую гору и преобразился пред ними. Одежды Его стали белы, как снег и даже белее снега, а лицо засияло так, что больно стало глазам. В ужасе ученики повалились ниц на землю. А когда подняли глаза, то увидели, что Господа уже закрыло облако. И Он снова стал таким, каким они привыкли видеть Его.
«Господи, помоги им!»
- Совсем без малого две тысячи лет прошло с того дня, а до сих пор раз в год эту гору окутывает облако, как бы подтверждая истину этих давних событий. Мне посчастливилось быть на Святой Земле. И я могу засвидетельствовать, что это действительно так. И тысячи тысяч человек говорят и пишут об этом. Умалчивают лишь те, кому не выгодно, чтобы об этом узнало как можно больше людей, - тут Стас заметил, что отец Тихон ищет глазами Юрия Цезаревича, но не найдя его, лишь вздохнул.
Он говорил еще многое из того, что Стас уже не раз слышал от него. Затем отец Тихон, наконец, сказал, что перед вечностью все земное теряет смысл и только душа обретает Бога вновь и, произнеся «Аминь!», снова вошел в алтарь. За ним медленно закрылись царские врата.
«Слава Тебе, Господи! Успел! Успел…»
После этого, уже в алтаре, отец Тихон провозгласил несколько молитв и очень громко, торжественно произнес:
- Святая - Святым!
«Ну, вот и всё. А теперь иди ко Мне, труждающийся и обремененный!»
«Господи, это Ты – мне?»
«Да, и Я упокою тебя!»
«Но как же … ведь Святая – святым!!!»
«Иди!»
Церковный хор после возгласа «Святая - святым!» запел что-то торжественное и радостное. Он пел, но неожиданно что-то нарушило его стройное пение. Из алтаря вдруг выбежал помогавший архиерею иподиакон и принялся спрашивать, у кого их прихожан есть мобильный телефон. Ник протянул ему свой, и тот вместе с ним выбежал из храма.
Вскоре к отцу Стаса пробился второй дьякон и повел того… Стас даже глазам своим не поверил… прямо в алтарь.
Там явно что-то случилось.
Прошло несколько минут, и Сергей Сергеевич вышел оттуда с опущенными лицом.
- Может, сломалось там что, или с архиереем что-то случилось, вон он какой старенький? – со слабой надеждой спросил Ваня.
Стас не ответил. Лучше всех знавший своего отца, он сразу понял, что именно произошло в алтаре…
6
- Папка! – вдруг закричал, бросаясь к нему, Ваня.
Знакомое Стасу еще по похоронам бабы Поли кладбище было битком забито народом.
Не только свои, Покровские, и люди из всех окрестных деревень пришли сюда, чтобы проводить в последний путь отца Тихона. Три дня переполненные поезда подходили к Покровке, и теперь рядом с местными тут стояли многие одетые по-городскому люди, среди которых было немало известных всей стране лиц. Тут были популярные актеры, певцы, писатели, художники, академики. Мама во все глаза смотрела на тех самых актеров, которые играли в ее любимых сериалах, а Стас на того самого генерала, что смотрел все это лето на него со стены. Правда, вблизи он был не такой строгий и совсем седой.
На месте еще несколько минут назад темной зиявшей ямы уже был светлый, свеженасыпанный бугорок. И почему-то не было обычного в таких случаях чувства невосполнимой потери, а вместо нее струилась в сердце какая-то тихая радостная грусть.
- Тут бы и здоровое сердце не выдержало! – переговаривались стоявшие рядом люди. – Молодой ведь еще совсем был. Это борода возраст прибавляла…
- Жалко его!
- Да за него теперь только радоваться надо! Это нас нужно жалеть!