Стараясь не наступать из какого-то суеверного страха на еловые ветки, он прошел к старенькому дому бабы Поли, поднялся на скрипучее крыльцо и взялся за ручку двери.
В лицо ему ударило душным воздухом многолюдного помещения и шумом. Спор между отцом Тихоном и Юрием Цезаревичем будто и не прекращался. Он был в самом разгаре и, как сразу понял Стас, явно не в пользу директора школы.
- Я вас от имени русского народа спрашиваю – зачем тратить средства на восстановление храмов, когда людям нечего есть? – потрясая большим куском пирога с мясом-капустой, громко вопрошал он. – Когда молодым семьям катастрофически не хватает жилья? Когда вообще жить не на что?
- А я вам, как историк историку, отвечаю, - спокойно говорил отец Тихон. – И, в свою очередь, задаю вопрос: что в первую очередь строили, скажем, Александр Невский и Димитрий Донской после своих великих побед? Храм! А ведь тогда были разруха и голод, какие нам сегодня и не снились! Или наши предки были глупей нас? Нет! Почитайте любое произведение древнерусской литературы и сравните с лучшими современными книгами. Уверяю вас, сравнение будет далеко не в пользу последних! Взгляните в музее на ручку княжеского посоха, узоры которого уже не доступны для понимания современному человеку, настолько далек он стал от гармонии! Да просто осмотрите посуду – насколько она искусней самых дорогих вещей в модных магазинах! То, что мы зовем прогрессом, в духовном плане давно уже идет, как регресс! - Отец Тихон оглядел согласно кивавших ему людей - они и рта не позволяли открыть пытавшемуся возражать Юрию Цезаревичу - и подытожил: - Нет, земляки, наши предки были куда умнее, я бы сказал, мудрее нас. И досталось им куда больше бед, чем нам! И, тем не менее, они всегда, в первую очередь, как бы трудно ни было, помнили о подателе всех благ, земных и небесных – о Боге. И Он сам спасал их от голодной смерти, помогал выжженной дотла Руси, словно какое-то чудо, каждый раз восставать из руин, делаясь еще сильнее и краше!
- Так давайте и мы восстановим наш храм, поднимем его, как верно заметил товарищ отец Тихон, из руин! – предложил Григорий Иванович, и почти все сидевшие за столом дружно поддержали его:
- А что? И поднимем!
- И восстановим!
- Краше прежнего будет!
- А что «мэр» наш молчит?
- Я что? Я – как народ! – развел руками глава местной администрации. - Денег, правда, не обещаю, но людьми, техникой и материалами – помогу!
Юрий Цезаревич так и ахнул:
- Вот те раз! – (Три! – хмыкнул про себя Стас). – Школе, сколько я ни просил, нет ничего, а на храм, стало быть, есть?! – тут он заметил вошедшего отца Стаса, который в дверях подавал знаки отцу Тихону, что машина уже ждет, и, обрадовавшись, стал просить: - Сергей Сергеевич! Вот вы ученый человек, вас уже знают и уважают здесь, хоть вы помогите объяснить им, что религия – это опиум для народа, дурман, мракобесие!
Но отец Стаса неожиданно не стал поддерживать директора школы.
- Не знаю, - пожал он плечами. - Лично я сам не верю, но и другим не мешаю!
- А я мешал, мешаю и буду мешать! – с пьяным упрямством заявил Юрий Цезаревич.
Он обвел глазами притихших земляков и остановил взгляд на главе местной администрации:
- Завтра же в город поеду на тебя жаловаться! Между прочим, глава района - бывший мой ученик, он мне ни в чем не откажет!
- Да я что, я… - сразу стушевался здешний «мэр». – Я – как народ!
- И с народом тоже поговорю! По-нашенскому, по-деревенски! Каждый двор обойду. В каждом классе первого сентября выступлю. И даю вам слово: пока я жив, храму в Покровке не бывать!
Отец Тихон, услыхав эти слова, остановился в дверях и тоже оглядел сидевших за сдвинутыми столами людей. Все они были либо бывшими учениками Юрия Цезаревича, либо родителями его нынешних учеников. И оставлять его наедине с ними означало погубить то дело, ради которого он приехал.
Этого отец Тихон никак не мог допустить. Он посмотрел на отца Стаса и виновато развел руками:
- Видите, как всё получается, Сергей Сергеевич? Придется вам отпускать вашу машину. Я никуда не поеду.
- Как это отпускать? – опешил отец Стаса.
- Очень просто. Я никуда не поеду!
- Но…
- И, простите меня, - давая понять, что разговор окончен, ласково улыбнулся отец Тихон. - Как вы сами любите говорить, без всяких там «но»!
4
- Ура! – в один голос закричали Ваня с Леной.
«Отец Тихон не уезжает… торопиться теперь незачем… и если я…» - Стас быстро сообразил, как ему быть, и с легкой душой покинув душное помещение, уже через минуту был около медпункта.
Здесь было все, как в папиной клинике, только в миниатюре. Чисто, уютно, но – не как дома. Во дворе, как и положено для больницы – лавочки, клумба с цветами, асфальтовая дорожка для прогулок больных и даже собака с хромой лапой. Внутри – белые стены, топчан и запах лекарств. Небольшой коридор и несколько комнат. Все они были на замках, и только одна приоткрыта.
Из нее слышались знакомые, азартные голоса:
- Три – два!
- Два – четыре!
- Четыре – четыре!
- Четыре – пусто… Рыба!
Стас открыл дверь и в изумлении замер. Ваня с Леной играли в домино. Но как играли!
Они строго по правилам этой игры… выкладывали из поставленных на ребро костяшек - рыбу. Он подоспел как раз к тому моменту, когда она была готова.
Выигравшая партию Лена щелкнула пальчиком по крайней костяшке – и счастливо засмеялась, видя, как, приятно щелкая, постепенно стало рушиться всё их сооружение.
Стас подошел и хмыкнул:
- Ну, вы даете! Кто же так в домино играет?
- А как с ней еще играть? – с досадой кивнул на сестру Ваня. – С тобой – другое дело! Хочешь, сыграем? На деньги!
- Не… - Стас не прочь был заработать на выигрыше, но почему-то подумал о Нине и предложил: - Пошли лучше на пруд!
- Ты что? Там же – Макс! – испугался Ваня. - Уйдем отсюда, знаешь, что с нами будет?
- Пошли-пошли! Ничего он не сделает. Я – отвечаю!
- А домино?
- Сыграем как-нибудь другой раз в это твое до… - Стас сгреб костяшки в кучу, - ми…, - бросил их в коробку и, вспомнив, что давно не отрабатывал командный голос, докончил: - И никаких «но»!
- Ну ладно… - неуверенно согласился Ваня и принялся закрывать окно и дверь в комнату.
- Это кабинет, где принимает врач, а когда его нет, – мама! – объясняла тем временем Лена. – Здесь делают уколы. Тут хранят лекарства. А это палата папы Тихона, - вздохнула она. - А как там вспоминки?
- Что? – не сразу понял Стас.