- Вот чудо! – снова подивились в толпе.
Ваня, узнав о назначении своего друга старшим, поначалу обрадовался, мол, будем теперь делать то, что сами захотим, а потом подумал и с сомнением покачал головой:
- Ничего у тебя не выйдет!
- Это еще почему? – недоверчиво посмотрел на него Стас.
- А потому, что никто тебя даже слушать не станет! – авторитетно заявил Ваня.
- Ну, это мы еще поглядим! Начнем с… тебя! – Стас вручил остолбеневшему другу свою лопату и решительным шагом направился к уже разобравшим инструменты парням и девчатам.
Как и предполагал Ваня, поначалу к нему никто не отнесся всерьез. Но Стас, действуя, где именем отца Тихона, где лестью и уговорами, так ловко расставил всех по росту и силам, что с ним быстро перестали спорить. А когда проходивший мимо Григорий Иванович похвалил его и сказал, чтобы все слушались Стаса, будто его самого, сдались и самые непокорные парни из Выселок. Стас поставил их на самый тяжелый участок орудовать ломами, а сам встал на место рядом с Ниной, которое предусмотрительно освободил от всех конкурентов.
В гулком, прохладном храме они ждали, когда ребята нагрузят носилки битым кирпичом, землей, ржавыми консервными банками, пустыми бутылками, осколками стекла и всем тем, чем был замусорен весь пол, а потом шли туда, где их встречало яркое, теплое солнце…
Потом, сбросив содержимое носилок в прицеп тарахтевшего у входа трактора, они возвращались в храм, где все начиналось сначала.
Работа была не из простых. Носилки им загружали быстро и с верхом. Мешали летающие тучами комары. Кто-то закурил, пытаясь защититься дымом, но отец Тихон, заметив это, строго-настрого запретил курить в храме. И комары буквально облепляли руки и лица, от них не было никакого спасения - во время движения можно было только мотать головой, отгоняя их…
И, тем не менее, Стас первый раз в жизни работал с таким упоением. Он почти не обращал внимания на комаров. Тяжелые носилки казались ему невесомыми. Он был готов обойти с ними даже вокруг света!
Особенно нравилось ему, когда Нина взглядом просила его передохнуть. Тогда он отбегал, давая зачастую ненужные указания без того работающим на совесть людям, даже тому же «сражанту», и всё поглядывал в сторону Нины: видит ли она, слышит ли его сейчас? А когда возвращался, она улыбкой благодарила его. И тогда Стас был самым счастливым человеком на земле!
Насколько раньше он хотел, чтобы скорей наступил полдень и закончились работы, настолько теперь просил солнце не так быстро подниматься в зенит.
Но солнце неумолимо поднималось, и через пару часов Григорий Иванович ударил железкой по старому ведру и прокричал:
- Перекур!
Отец Тихон с упреком посмотрел на него, и тот виновато поправился:
- То есть, я хотел сказать - перерыв!
Стас с Ниной оставили носилки и присоединились к людям, которые плотной стеной окружили отца Тихона, сидевшего на бревне.
- Да, работы тут… - озадаченно крутили головами мужчины.
- Непочатый край!
- Одна расчистка не меньше недели займет!
- Непросто будет успеть! – вздохнул даже Григорий Иванович, в голосе которого, после первого же соприкосновения с объемом работ, исчезла прежняя уверенность. – А может, позвонить отцу благочинному, чтобы дал отбой? Ну, хотя бы до Покрова! А, Тихон Иванович?..
- Даже не знаю, как теперь быть… - вздохнув, задумался вслух отец Тихон. - Раз получили благословение – значит, надо выполнять. И потом, земляки, это же наш долг. И перед прошлым, и перед будущим. Пятьсот лет, поколение за поколением, предки начинали и заканчивали жизнь в этом святом месте… Здесь их крестили, здесь и отпевали…
- Такой храм, такой храм, батюшка! Тут, даже когда он закрылся, служба не прекращалась! – всхлипнула одна из старушек и, видя, что на нее смотрят с недоверием, перекрестилась: - Ей-Богу! Говорят, - понизила она голос почти до шепота, - по ночам здесь часто горели свечи, и пел церковный хор!
- Не может быть! - раздалось сразу несколько недоверчивых голосов.
- Может! – строго вступилась за старушку Ванина соседка. – Мне, бывало, и покойная Пелагея не раз про это рассказывала. Я тоже не верила. Пока сама однажды… не сподобилась и видеть, и слышать! И свечи горели. И хор пел. Как ангелы пели!
- Надо же…
- Вот чудо! – подивились в толпе.
- А что вы хотели – ведь храм!..
- Да что в храме – у меня дома, и даже не в доме, а в баньке чудо было! – подал голос сосед Стаса, из-за забора которого в их огород лилась вода. – Однажды попарился я, вышел и в яму, что рядом сам же выкопал, угодил. А дело, помнится, поздней осенью было. Края ямы – осклизлые, глубина… одним словом, чтобы уже не вылезти! Орал-кричал – никто не идет. Дело-то ночью было. Сижу – замерзаю. А в Бога я, прости, батюшка, не верил. Но вспомнил почему-то про Николая Угодника. Мне о нем бабка в детстве рассказывала, говорила – он людям в беде помогает. А тут – чем не беда? Ну, я и позвал, как мог… Позвал и вдруг слышу наверху такое ласковое: «А чего это ты тут, мужик, делаешь?» Я голову наверх. Гляжу – старичок стоит. Седенький такой, одежда не наша… «Да вот, говорю, пропадаю!» А он: «Зачем пропадать? Давай помогу!» Подал руку, вытащил меня из ямы и… исчез!
- Вот чудо! – снова подивились в толпе.
- Надо же…
- Да я вам таких чудес, знаете, сколько рассказать могу! – хохотнул басом дядя Андрей и красноречиво щелкнул себя пальцем по горлу. – Почитай, после каждой бани что-нибудь да случается!
- Да не пил я тогда! – возмутился сосед. - И теперь всем скажу, хоть под присягой – есть чудеса на белом свете!
- Верно, дядь Леша, и не только в Покровке! – поддержал мужчину «сражант». - В Чечне, знаете, сколько чудес каждый день бывает? У нас во взводе парень в пропасть полетел. Успел только «Господи, помилуй!» крикнуть. И что думаете? Лямкой от автомата за камень зацепился.
- Ну и что? – усмехнулся дядя Андрей, обиженный тем, что его не стали слушать.
- А то, что пропасть не два метра, а все пятьсот была. Если не больше. И карабинчики не разогнулись. А ствол, - «сражант» обвел всех уговаривающим взглядом, прося, чтобы люди поверили в то, что он скажет дальше, - каленый стальной ствол выгнулся, как лук! И держал парня, пока мы не подоспели… У нас тот автомат до сих пор, как святыня, в роте хранится. О нём даже в газетах писали! Я и вырезку могу прислать!
- Да мы и так тебе верим! – успокоили его.
- Есть чудеса, есть!
- Самое большое чудо будет, если храм восстановим.
- Да, и не к Преображенью или Покрову – а вообще… хоть когда-нибудь!
- Ну, что – продолжим?
- А надо ли? Все равно не успеем…
- Ломать, небось, проще было!
- Сюда бы этого Ваську Голубева! – поддакнул Стас, кивая на самую высокую надпись на колокольне. - Да самого заставить убирать всё это!
Отец Тихон как-то странно посмотрел на него, поморщился, как от боли, и поднялся с бревна, давая понять, что перерыв окончен.
- Нет, надо… надо успеть, земляки! – уже с полной решимостью в голосе сказал он. - Как только придут деньги, наймем бригаду строителей, а пока, чтобы не терять времени, своими силами подготовим для них фронт работ!
5
Нина обожгла Стаса уничтожающим взглядом.