Гюлюш. От кого это письмо?
Эдиля. Я его люблю.
Гюлюш. Вы его положение любите.
Эдиля. Разрешите мне это знать. Вы знаете, что жизнь - борьба.
Гюлюш. А вы видите, как ваша соперница слаба.
Эдиля. Это не моя вина и не ваше дело.
Гюлюш. Не ваша вина, но мое дело. Поднять ее, твердо поставить на ноги и помочь ей, чтобы она могла бороться с вами. - это мое дело и мой долг.
Эдиля. Вы этого не сумеете. Вы еще ребенок.
Гюлюш. Это покажет будущее...
Балаш (подходя к ним). Что вы секретничаете?
Гюлюш (избегая разговора с ним). Мы кончили. (Проходит мимо и подает ребенка Севиль).
Эдиля. Балаш, я этого не ожидала!
Балаш. Умоляю, Эдиля, простите меня.
Эдиля. Если вы не сделаете сегодня всего того, что я скажу, между нами все будет кончено.
Балаш. Вы только прикажите, Эдиля. Моя жизнь принадлежит вам.
Эдиля (подходит к столу). Вы что, господа, молчите? Уж не пост ли объявили на разговоры?
Абдул-Али - бек. Правильно. И я сейчас думал об этом.
Мамед-Али. Ничего подобного. Я уже разговелся целой чашей, а теперь составляю тезисы к экономической программе нашей партии.
Гюлюш (шутливо). Какая это ваша партия?
Мамед-Али. Наша партия? Это партия, ожидающая второго пришествия.
Атакиши (благоговейно встает). А скоро явится святой имам, наследник пророка?
Маме д-Али. Ничего подобного. Он не явится. Я сам явлюсь к нему, и мы встретимся на том свете.
Эдиля. Выпьем!
Гюлюш. Я готова.
Эдиля. Пусть Севиль также пьет!
Севиль. Я ведь никогда не пила.
Балаш. Эдиля, неужели вы считаете ее человеком? Она же не сумеет.
Гюлюш. Она сумеет. Она многое может делать лучше, чем другие. Отсекать предрассудки Востока болезнями Запада - и то дело. Пусть средство негодное, но цель хороша. Пей, Севиль! Кто бежит, не должен бояться падения.
Севиль пьет.
Гюлюш (пьет). Ура! Музыканты!
Эдиля. Вальс!
Входит Бабакиши с мешками за плечами. Все с недоумением разглядывают его. Севиль делает движение к нему.
Балаш (сурово). Это еще кто?
Бабакиши (радостно улыбаясь). Да это же я, Балаш. Неужели, как говорится, не узнаешь? Угли возил продавать...
Севиль (в волнении, перебивает его). Отец!
Атакиши (узнав друга, радостно бросается к нему). Да ты ли это, Бабакиши, черт тебя возьми! Откуда бог несет? Здорово, дружище, здорово! Дай-ка, я обниму тебя. Целый век не видались.
Обнимаются.
Эдиля. Что это значит?
Балаш. Сегодня, как назло, нищие и странники со всего света собираются около меня.
Бабакиши. Послушай, Атакиши, что это, как говорится, за физиономия у тебя? (Смеется). С каких пор ты таким эфенди заделался? Вот взвалить бы на тебя в этаком наряде мешок в восемь пудиков да поглядеть, как по всем швам ты с треском лопнешь.
Балаш (неожиданно громко). Ладно, ладно! Нечего шута разыгрывать! Проходи в другую комнату! Ну!
Бабакиши (с удивлением). Как ты сказал?
Атакиши (с ужасом). Сын!...
Балаш. Выходи, говорят тебе! (Грозно наступает на Бабакиши).
Перепуганная Севиль с трепетом смотрит на отца и мужа. Гюлюш приготовилась к борьбе.
Атакиши (в сильном волнении). Стой! Не тронь! Для тебя, подлеца, я урывал от себя последний кусок хлеба, чтобы ты учился. Мои двери всегда были открыты для всех! А ты гонишь теперь моего гостя? Довольно! На тебе! Бери! (Срывает с себя сюртук, феску, воротник и бросает Балашу в лицо). На! Не хочу! Дай мне мой тулуп! Гюлюш!...
Гюлюш (возбужденно хохочет). На, вот твоя шуба! Вот твоя папаха! (Бросает старую одежду Атакиши в камин). И это, и это! (Туда же бросает сюртук и феску). Жизненный путь проходит по узенькому мостику над бездной. Назад нет дороги. Надо идти вперед. Всегда вперед!...
Атакиши. Гюлюш! Меня, раздетым, в такую стужу?...
Гюлюш (перебивая). Да, раздетым! Ты оказался голым перед лицом жизни! Лето проспал, теперь зима. Тебя не он раздел, жизнь раздела, она и оденет. Тебе не к лицу эта одежда покойника. Тебе нужна иная одежда.