— Бедный Ратмир! Мне временами его так жалко.
— Жалко?! За что? — изумился Антонио.
— Ну, ему пришлось столько пережить, — пожала плечами собеседница.
— Ты меня удивляешь, Агнешка! Чего же такого ему пришлось пережить чего не пережили ты и я? Раннюю смерть матери? Так мы с тобой своих матерей, вообще не помним. Голод и нищету? А нас с тобой разве Учитель не вытащил из зловонных трущоб? Тебе, вообще, была уготована участь продажной девки… — раскрасневшийся от возмущения Антонио сверкнул чёрными глазами. — И, вообще, в последнее время я от него слышал странные вещи. Ни с того, ни с сего, он вдруг стал беспокоиться о благе этого государства.
— Он здесь родился, — негромко заметила графиня Терницкая. — Возможно, почувствовал свои корни.
— Я не потерплю предательства наших интересов! — воскликнул Антонио.
— А кто говорит о предательстве? — вскинула хорошенькую головку графиня Терницкая. — Одно другому не мешает.
— О-о, а вот здесь, моя дорогая Агнешка, ты очень даже сильно ошибаешься! Невозможно усердно служить двум господам. Рано или поздно придётся выбирать кого-то одного из них, — опять сверкнул глазами раздосадованный словами собеседницы Антонио. — И я не имею права допустить предательства по отношению к моему государству, нашим интересам и моему Учителю.
— И что же ты сделаешь с Ратмиром, если он вдруг выберет интересы этого государства? — выжидательно посмотрела на Антонио графиня Терницкая.
— С предателями у меня разговор короткий, — с угрозой в голосе ответил тот. — Сам лично заколю его кинжалом.
— Он же твой друг… вы называете друг друга братьями… ты всё время здесь беспокоишься о его безопасности, — графиня с усилием потёрла указательным пальцем переносицу. — Разве можно вот так взять и всё перечеркнуть?
— И не сомневайся, — холодно усмехнулся Антонио. — Я беспокоюсь о Ратмире ровно настолько насколько это нужно моему Учителю. Благополучие нашего наставника для меня превыше всего. А братьями, если ты не забыла, мы называем всех, кто учился и жил в нашей коллегии. Так что особых привилегий он от меня не получит.
— Ты так говоришь, так, будто он уже совершил предательство, — в свою очередь нахмурилась графиня. Она вздохнула и закрыла лицо ладонями.
— Зато ты так переживаешь за него, Агнешка! — с сарказмом ответил ей Антонио и опять усмехнулся: — Вы, женщины, такие чувствительные. Но от меня пощады предатель никогда не получит… И, да… Я говорил с Ратмиром недавно на эту тему. Он сделал правильный выбор и предпочёл интересы нашего братства всему остальному. Я очень надеюсь на то, что у него хватит ума быть верным принятому решению…
— Говорил с ним на эту тему? Любопытно, — пожала плечами графиня.
В этот момент раздался негромкий стук в дверь, и миловидный слуга Джузеппе сообщил о прибытии Ратмира.
— О-о, наконец-то! Прикажи, Джузеппе, накрывать ужин. А то у меня уже в животе скребутся тысячи голодных чертей, — Антонио поставил хрустальный кубок обратно на поднос и направился к двери.
Вот она распахнулась, и на пороге появился румяный от мороза, улыбающийся Ратмир.
— Здравствуй, брат! — он радушно обнял стоявшего перед ним Антонио и похлопал его по спине. Затем увидел княгиню Терницкую и воскликнул: — И ты здесь, Агнешка! Как славно! Я так по вам обоим соскучился.
Ратмир быстро подошёл к приподнявшейся с кресла графине и осторожно приобнял её тоже.
— И мы тебя очень рады видеть, брат, — чуть снисходительно улыбнулся Антонио, наблюдая за тем, как смущённо улыбнулась Ратмиру Агнешка. — Агнешка только что жаловалась, что редко видит тебя.
— И мне тебя не хватает, дорогая ты наша графиня, — рассмеялся Ратмир.
— Ох, уж этот Антонио! — звонко рассмеялась графиня. — Вечно выдаёт чужие секреты. Зато как цербер охраняет свои. Но я и вправду так давно не видела тебя, Ратмир. С самого отъезда посланника Папы. Антонио тут иногда рассказывает, в каких переделках тебе приходится бывать из-за твоих способностей сыскаря.
— Я и сам удивляюсь иногда, что до сих пор ещё живой, — улыбнулся Ратмир.
В этот момент в комнату заглянул слуга Джузеппе и что-то негромко сказал Антонио. Тот весело захлопал в ладоши и позвал друзей на ужин.
Сидя в уютной трапезной, освещённой десятками свечей в двух хрустальных люстрах, они продолжили беседу уже втроём.
— Я встречался с Кестутисом день назад, и он просил передать тебе, что пока никто из блуждающих около Москвы ватаг не признался в том, что это их люди напали на жену английского представителя, — кинул озабоченный взгляд на Ратмира Антонио и отправил себе в рот кусочек копчёной на вишнёвой стружке индюшатины.
— Вот это-то и странно. Обычно между собой эти грабастики всегда делятся тем, кого и как они ограбили. Вся эта земля у них поделена на свои территории, и они стараются промышлять только на своей стороне… А тут такая непонятная тишина и никто не признаётся в содеянном. Я начинаю думать, что это дело рук каких-то заезжих грабастиков, — пожал плечами Ратмир, подхватывая пальцами кусок кролика отваренного в красном пиве с розмарином, сельдереем и каштановым мёдом.
— Да, странно, — кивнул графиня, пробуя маленькими кусочками маринованные фрукты. — А что нового говорит сама леди Оуэн?
— Ничего, — пожал плечами Ратмир. — Единственное, она вчера добавила одну любопытную вещь…
— Вчера? — удивлённо поднял брови Антонио. — Когда ты успел её вчера увидеть? Была же настоящая снежная буря! Такую бурю можно увидеть только здесь, в русском государстве.
— Вчера под утро меня вызвала к себе русская царица и дала неделю сроку для того, чтобы найти тех грабастиков, — пояснил Ратмир. — От неё я сразу поехал в английское посольство, чтобы рассказать им о приказе царицы. Буря началась потом, — Ратмир кинул быстрый взгляд на Агнешку, давая понять Антонио, что остальное расскажет только ему одному.
— Тогда понятно, — кивнул Антонио.
— Так о какой любопытно вещи ты хотел нам рассказать, Ратмир? — улыбнулась графиня Агнешка. — Наш Антонио любит иногда перебивать, не дослушав человека.
— Она сказала, что слышала, как кто-то из нападавших приказал, чтобы все её вещи кинули в один мешок и что «она сама в них потом разберётся».
— «Она сама»… Очень интересно! — воскликнула, оживившись, княгиня Терницкая. — Значит, надо искать какую-то атаманшу этих грабастиков.
— Неожиданно, — удивлённо покачал головой Антонио.
Спустя час графиня Терницкая заторопилась, утверждая, что торопится на свидание.
— Кто бы сомневался, — усмехнулся Антонио. — У тебя на всё хватает времени, Агнешка.
— Ты прав мой дорогой Антонио, — опять звонко рассмеялась та. — К сожалению, время быстротечно и лучшие мои годы уходят безвозвратно. Пока я пользуюсь у вас, мужчин, успехом, я просто хочу наслаждаться этим и получать от сего удовольствия максимум пользы…
Ратмир и Антонио проводили её до ворот и помахали вслед.
Затем они вернулись в комнату и сели в мягкие кресла.
— Так что ты хотел мне ещё сказать? — вопросительно глянул на собеседника Антонио.
Ратмир вздохнул и стал рассказывать о вчерашней прогулке на горку с женой английского представителя и том, почему ему пришлось привезти её на заимку к Кестутису и там заночевать. Когда он закончил, в воздухе повисло напряжение.
Антонио прищурил глаза и тихо спросил: — У тебя же хватило ума, брат, не переспать с ней?.. или нет?
В ответ ему была тишина.
— Понятно!.. О, Мадонна! — всплеснул руками Антонио, и кинул злой взгляд на Ратмира. — Только не говори мне, что она сама заставила тебя это сделать. Ты даже не представляешь себе, какие у тебя могу быть сейчас трудности! Ведь по нашему Уставу братья под страхом отлучения не имеют права вредить друг другу. А ты тут влез в альков нашего брата…
— Просто не стоит ему говорить об этом, — поднял голову Ратмир. — Что сделано, то сделано. И я, как видишь, от тебя ничего не скрываю.
— Вот уж спасибо за доверие! — саркастически воскликнул Антонио. — И что мне теперь прикажешь с этим делать?.. Конечно, я вынужден молчать. Но когда-нибудь, я тебе это припомню. Думаешь, я не понимаю, что ты мне всё рассказал только потому, что я всё-равно узнал бы о случившемся от самого Кестутиса, раз его человек открыл вам двери какого-то из тех домов…