— Как знаешь… Тогда я сейчас сам его прикончу, а твоя долг остаётся за тобой, — недовольно пробасил мужской голос.
Ратмир услышал его тяжёлые шаги в свою сторону и невольно напрягся всем телом.
— Нет! Не нужно!!! — придушенно закричала женщина, и в этот же момент Ратмир ощутил резкую, сильную боль в груди. Тело его выгнулось, он захрипел и через несколько секунд замер…
— А-а-а! Что ты наделал?!!! — это было последнее, что услышал скоморох… В этот же миг Ратмир вдруг почувствовал как взлетает под потолок дома. Он глянул вниз и неожиданно увидел какого-то мужчину, лежавшего на полу. На голове у мужчины почему-то был старый мешок; руки и ноги его были связаны. Рядом на коленях стояла женщина и горько рыдала, закрыв лицо руками. Тут же стоял уже знакомый ему крупный, усатый мужчина в военной форме и со знанием дела обтирал тряпкой окровавленный клинок кинжала. Ратмир успел ещё раз глянуть на лежавшего на полу мужчину с мешком на голове и кровавой раной на груди. Со странным спокойствием он узнал в нём самого себя…. В этот момент неведомая сила вдруг подхватила его и, набирая скорость, закружила прямо под потолком. И через мгновение он неожиданно оказался в некой бело-красной трубе, вившейся наподобие серпантина в горах… Он понёсся по этой трубе с невероятной скоростью, не касаясь её стен, и неожиданно вылетел в бездонное чёрное небо… Ратмир вдруг понял, что у него нет ни рук, ни ног. Казалось, что есть только голова и плечи… Ратмир продолжил свой невероятный полёт в бесконечном, величавом, чёрном безмолвии… вокруг сияли ледяным, хрустальным светом мириады звёзд… В этот момент странный, железный женский голос вдруг произнёс ему вслед: «Навсегда…навсегда…». Какой-то невероятный, неземной страх обуял Ратмира…Он только подумал — сколько же ещё не успел сделать в жизни… В этот же момент бездонная, чёрная пропасть с россыпью холодных, сверкающих серебром звёздочек неожиданно превратилась в прекрасное, сказочное, никогда им невиданное ранее зрелище: необыкновенных, серебристо-сиреневых красок озеро было окружено голубоватыми кустарниками с нежно-лиловыми, благоухающими цветами…Восхитительной красоты бабочки порхали в воздухе… Негромко пели цикады и такое умиротворение и благолепие было во всём, что он видел вокруг себя в тот момент… Вдруг что-то зашевелилось на берегу озера и, приглядевшись, Ратмир увидел стройную, женскую фигуру в красивых, струящихся одеяниях. Вот она повернул к нему голову и на него с любовью и нежностью глянули такие знакомые, такие родные серо-голубые глаза.
«Матушка!!!» — беззвучно закричал Ратмир, чувствуя всепоглощающую радость от того, что видит её живой и невредимой. Он ринулся к ней и оказался в её тёплых, воздушных объятиях.
«Сыночек мой, Ратмирушка…» — словно издалека прозвучал её голос. — «Какое счастье, что нам привелось хоть раз вот так вот свидеться…»
«Как ты здесь, матушка?» — спросил он и добавил: — «Я так скучаю по тебе и отцу… И рад, что теперь опять с тобой… Не покину теперь тебя никогда!..»
«Нет, сыночек мой… Ты слишком рано пришёл сюда… У тебя там остались дела, которые нужно завершить… Ты не волнуйся… в свой урочный час ты вернёшься сюда опять…. Мы с твоим отцом будем терпеливо ждать тебя и тогда уже навечно будем вместе… А теперь ты должен воротиться … Я так хочу, чтобы ты увидел своих детей… Их у тебя будет трое…» — послышался тихий хрустальный женский смех.
«Трое детей?.. Как же их зовут?» — растерялся Ратмир.
«Я потом подскажу тебе», — ответила его матушка, и неожиданно её образ стал таять у него на глазах.
«А где же батюшка?» — торопливо беззвучно крикнул Ратмир. — «Почему я его не видал сейчас?»
«Не волнуйся, Ратмирушка, он всегда рядом с тобой — оберегает тебя», — откуда-то издалека прошептал родной женский голос и грустно добавил: — «Только вот сегодня чего-то сплоховал… Заговорился, видать, с друзьями своими…. Но твоё время ещё не пришло, сыночек…»
Сказочное сиренево-голубое видение окончательно растаяло, неведомая сила опять подхватила и закружила Ратмира и спустя мгновение, он вдруг оказался в летнем, солнечном лесу… Вокруг стояли столетние деревья, весело зеленела трава, цветочное разноцветье радовало глаз… Кругом пели птицы, жужжали сердитые шмели, трещали кузнечики… Ратмир чувствовал как он летит над заброшенной, уже поросшей травой дорожной колеёй и полёт его потихоньку замедляется, замедляется…
— Ну, давай, давай, открывай зенки-то свои, — словно сквозь сон Ратмир вдруг услышал какой-то незнакомый мужской голос и почувствовал тяжёлый запах влажной овчины. — Ишь, как тебя уделал кто-то… Из грабастиков видать… Раздеть донага, да и выбросить зимой в лес на съедение волкам — это по-нашему… Похоже, он решил, что ты уже всё… помер, — ворчливо произнёс незнакомец.
Ратмир с трудом разлепил веки и увидел дрожащий огонёк свечи, расплывчатые контуры чьей-то большой фигуры, сидевшей рядом с ним… Он попытался пошевелить руками и с огромным облегчением понял, что на нём уже нет никаких пут. Единственное — его беспокоила ноющая боль в груди. Он прищурился, попытавшись лучше увидеть незнакомца.
— Где я, — прохрипел Ратмир, не узнавая своего голоса.
— А-а, жив! — обрадовался незнакомец. — А ты в хате моей, милок. Скажи спасибо моему Дружку. Если бы не он — серые разбойники уже вовсю лакомились бы тобой…Бескормица у них нынче…
— Как тебя зовут? Кто ты? — с трудом спросил Ратмир, ощущая нарастающую боль в груди.
— Трифоном меня кличут. Может, слыхал про такого? Ведун я местный, — тихо рассмеялся незнакомец.
— Стало быть, ты меня спас, Трифон?
— Стало быть, так, — опять рассмеялся тот. — Сам Бог, видать, моего Дружка к тебе послал. Лежал он тут, дремал. А то вдруг вскочил, да давай на двор проситься. Ну, я его и пустил. А потом слышу — он в дверь начал скрестись. Открываю, а он, вражина, в дом не идёт. Только лает и лает и в сторону кидается. Я факел взял да и пошёл за ним. Гляжу — батюшки! А там, в овраге, уже снегом припорошенный ты валяешься связанный кругом, да и без одежд совсем…Вовремя подоспели, иначе замёрз бы насмерть… Как он тебя только в той кромешной темноте углядел?! Вот ведь нюх у этих животин!
— Без одежд? — переспросил Ратмир, ощущая необычную слабость во всём теле. Чуть пошевелив руками, понял, что сейчас на нём есть какая-то одежда.
— Это я, брат, тебя в своё исподнее одел. Ношенное, конечно, но чистое. Ты на этот счёт не сомневайся, — вздохнул Трифон и, потянувшись, достал с деревянного стола большой, латунный ковш: — На-ка вот попей, брат. Травки я тут целебные заварил, а то кровищи ты ужас сколько потерял. Думал, что не выкарабкаешься. А ты ничего — молодцом держишься. А убивец-то твой специально тебя нагим выкинул в сугроб, — не хотел, чтобы потом по одежде, али сапогам опознали…
— Похоже на то, — попытался усмехнуться Ратмир.
Он, наконец, разглядел своего спасителя: рядом с ним сидел крупный, кряжистый мужик лет шестидесяти. Большой, ноздреватый нос его торчал из черных с проседью, густых усов, плавно переходивших в окладистую бороду по пояс. Из-под густых же чёрных бровей виднелись глубоко-посаженные, неожиданно синие глаза. Они с сочувствием смотрели на Ратмира.
Вот Трифон широкой ладонью приподнял голову Ратмиру и поднёс к его губам ковш с пряно пахнувшим настоем:
— Давай, брат, попей-попей. Сразу, конечно, ты не излечишься, но завтра уже полегчает…
Ратмир осилил три глотка и бессильно откинулся назад. Неожиданно он отчётливо вспомнил всё, что только что привиделось ему: бездонное чёрное небо, бесчисленные звёзды, нежный взгляд матушки, её родной голос.… И тут же он вспомнил те страшные минуты, что произошли с ним до того как оказаться в тёплой избе ведуна Трифона: свидание с леди Оуэн в подвальной комнатушке английского посольства, мужской бас за влажной стеной, такой знакомый жалобный голос женщины, красная сумка в её руках… красная сумка!!!
Ратмир встрепенулся всем телом, но тут же застонал от сильной боли в груди и дрожащей рукой дотронулся до тугой повязки, наложенной ему на грудь.
— А это, брат, похоже, что есть у тебя надёжный ангел-хранитель, — заметив его жест, оживился пересевший за стол ведун. — Тот, кто хотел тебя заколоть, сам того не ведая, тебе же и помог, — и увидев вопросительный взгляд своего нежданного гостя, охотно пояснил: — Он, когда тебя, раздев донага, по новой связывал, то не заметил, как узлом так сдавил место раны, что кровь-то и перестала из тебя хлестать. Так, вытекала потихоньку… А иначе там же и отдал бы Богу душу… А я уж потом сделал тебе хорошую повязку, мазь приложил целебную. Поболит, конечно, но потом пройдёт. Это спасибо скажи, что он тебе в самое сердце нож свой не всадил…
— Отблагодарю тебя обязательно, Трофим, — торопливо зашептал, задыхаясь Ратмир. — Но мне прямо сейчас нужна ещё одна услуга от тебя. И за неё я щедро заплачу тебе.
— Ну-ну, — внимательно посмотрел на него ведун. — И что это за услуга?
— Прямо сейчас скачи в итальянское посольство, найди человека по имени Антонио и привези его сюда, — обессилевший Ратмир не сводил блестящих глаз со своего собеседника.
— Э-э, брат, да я смотрю у тебя трясучка-лихоманка начинается, — нахмурился тот, внимательно вглядываясь в Ратмира. — Так ли важен тебе сейчас этот сударь?
— Очень, очень важен! — воскликнул, лихорадочно сверкая глазами Ратмир. — Привези его скорее Трифон. Дело чрезвычайной важности к нему у меня…
— Ну, хорошо, хорошо, — успокаивающе махнул ему рукой ведун Трифон. — Сказывай, где это посольство находится. Только вот пустят ли меня туда?
— Спроси Антонио, скажи от Ратмира, — добавил Ратмир, объяснив ведуну как добраться до итальянского посольства.
— Надо же только сейчас узнал, что ты — Ратмир, — усмехнулся ведун, натягивая на себя тулуп и мохнатую шапку. — А, если он не поверит мне? Не пожелает скакать неведомо куда, под утро глядя?
— Скажи ему так: «Тихо! Тебе одному», — возбуждённо прошептал Ратмир, с надеждой глядя на своего спасителя.
Ведун внимательно посмотрел на него и усмехнулся:
— А я ведь сразу понял, паря, что ты не так прост. Так и быть — помогу тебе. Да и денежка лишней никогда не будет. А ты, Дружок, давай охраняй нашего гостя, — неожиданно обратился он к лежавшему у порога на подстилке большому, мохнатому псу. Тот лениво вильнул хвостом и, положив голову на передние лапы, уставился на Ратмира…
Через пару часов ведун Трифон уже был у ворот итальянского посольства. Начинало светать. Ведун вначале долго стучал деревянным молотком по массивной двери. Затем его провели на территорию посольства к большому каменному зданию. Потом ему пришлось подождать, пока на пороге зала не показался заспанный итальянский красавчик, зябко кутавшийся в тёплый халат. Красавчик недоверчиво выслушал его рассказ, поморщился, о чём-то раздумывая. Потом с сомнением посмотрел на ведуна, хотел что-то сказать, но Трифон опередил его и добавил:
— А ещё он просил, сударь, передать тебе такие слова на тот предмет, если тебя какие сомнения одолевать начнут. «Тихо! Тебе одному» — вот что он тебе передал, — негромко произнёс ведун Трифон и замер при виде внезапной перемены, случившейся с красавчиком. Тот, услышав эту фразу, подскочил как ужаленный, убежал из комнаты и почти тут же, возбуждённый и раскрасневшийся, прибежал обратно, натягивая на себя тёплый камзол и штаны. Следом за ним залетел в комнату молодой слуга с кожаными сапогами в руках…
Через несколько минут Антонио и ведун Трифон в сопровождении троих всадников-охранников проскакали по Москве на запад, в сторону чёрного густого леса.
Глава 3
В большой трапезной боярина Усова Семёна Ивановича было ещё темно, несмотря на то, что жизнь на большом подворье уже вовсю кипела: из кузницы раздавались перезвоны молотов, бивших по раскалённому металлу, на скотном дворе мычали сытые коровы, ржали застоявшиеся лошади. С птичьего двора доносилось кудахтанье кур и жалобные крики лебедей, да сердитый клёкот индеек.
По самому подворью спешным шагом торопились тепло одетые мужики-дровосеки, бабы-рукодельницы в суконных платках; пробегала голосистая детвора, пристроенная к кухне на чистку посуды и котлов.
Большой, вальяжный Семён Иванович вошёл в трапезную с подсвечником в левой руке. Собрался было правой рукой перекреститься на едва светившуюся лампадку в красном углу, да вздрогнул от неожиданности, увидев под ней тёмневшую фигуру сидевшего человека:
— Нечистый тебя побери, Васька! Что тебе не спиться?! Испугал меня, леший!