— Да что там? — крикнул Антонио, настороженно глядя на неё.
На пороге появился ведун Трифон с другим дымящимся ковшом в руках:
— Я тут ещё один настой изготовил. Ратмир обязательно должен попить его, а то скоро начнёт быстро слабеть, — деловито произнёс ведун и стал быстро переливать дымящийся настой в другую кружку. Он подсел к раненому и поднёс кружку к его губам: — Давай, милай, пей по чуть-чуть. Горяченькое-то, оно быстрее действует…
Антонио внимательно проследил за тем, как обессилевший Ратмир, тяжело дыша, сделал несколько маленьких глотков. Ведун осторожно опустил его голову на изголовье и присел рядом на другую лавку.
— Скажи ему всё, Антонио про отъезд, — Ратмир поднял на Антонио свои измученные глаза и добавил: — И дай ему побольше денег. Я обещал за то, что он позвал тебя сюда… ну, и за всё остальное…
Через несколько часов карета Антонио, тяжело поскрипывая, выехала из лесу и направилась в сторону Москвы.
Глава 4
Доехав до нужного дома, карета заехала в ворота и остановилась на заднем дворе. Антонио, продолжая о чём-то усиленно размышлять, поджав губы, проследил за слугами, занесшими на руках в дом раненого Ратмира. Затем он сел на скамью и внимательно посмотрел на него:
— Ты очень неважно выглядишь, брат. И я бы остался ещё с тобой, но, к сожалению, мне сейчас предстоит более чем неприятная миссия и я вынужден тебя покинуть, — заговорил он на итальянском языке.
— Ты поедешь к ней? — также по-итальянски с трудом произнёс Ратмир. Жар у него спал, но он был очень бледен и слаб.
— Я вынужден сделать это, как бы тяжело мне не было, — с досадой кивнул его собеседник. — Я сразу пойму — правда ли то, что ты мне рассказал…
— Мне и самому очень хотелось бы обмануться, — вздохнул Ратмир и добавил: — Иди, брат. Я справлюсь.
— Я скажу твоим слугам, чтобы они получше приглядели за тобой, — поднялся с лавки Антонио и исчез за дверью. Через минуту в комнату зашёл слуга Александр:
— Чем помочь тебе, хозяин? Говори, я всё сделаю, — произнёс он на итальянском языке.
Спустя некоторое время Антонио, проскакав в сопровождении своих охранников по заснеженным улочкам Москвы, оказался возле хорошо известного ему дома. Приказав двоим охранникам стеречь входы в дом и никого не выпускать, он с третьим охранником поднялся по знакомой лестнице на второй этаж и прошёл по коридору в большой зал. Но там было пусто, и тогда Антонио направился в будуар. Он дал знак слуге ожидать его тут же, рукой решительно распахнул дверь и шагнул вовнутрь.
— Кто там? Почему без стука?! — вскрикнул недовольный женский голос из-за разноцветной перегородки, стоявшей в углу будуара.
— Это я, Агнешка. Мне кажется, что ты должна мне что-то рассказать, — отрывисто ответил Антонио и, пройдя вглубь, по-хозяйски, развалился в уютном кресле.
В комнате наступила тишина. Антонио не сводил тяжёлого взгляда с перегородки.
— Я жду, Агнешка.
— Да-да…Антонио… Я в-выхожу…уже в-выхожу… — запинаясь, ответила та. Послышался шорох, и из-за перегородки неуверенными шагами вышла графиня Терницкая. Она была бледна, взволнована и старалась не смотреть на своего незваного гостя.
— Садись и рассказывай, — коротко приказал он, не сводя с неё глаз. Его взгляд словно обжигал её, и графиня ёжилась и дрожала всем телом.
— Что с тобой, Агнешка? Ты больна? Отчего ты дрожишь и не смотришь мне прямо в глаза? — резко спросил Антонио, для которого всё сразу стало ясно.
— Д-да, м-мне н-нездоровится, — жалобно пролепетала та, пытаясь посмотреть ему в глаза. Но, наткнувшись на немигающий, гипнотизирующий взгляд карих глаз своего собеседника, она не выдержала и вновь опустила глаза. — О ч-чём же т-ты хочешь м-меня спросить, Антонио?
— Ну, к примеру, как давно ты шпионишь для немцев?
— О чём т-ты г-говоришь, Антонио?! — слабо воскликнула молодая женщина, и лицо её залила алая краска. — Я н-никогда…
— Ратмир рассказал мне всё, — прервал её Антонио, не сводя с неё пристального взгляда.
— Р-ратмир?! — переспросила ошеломлённо графиня Терницкая и подняла на Антонио изумлённый взгляд. — Он же…. — она запнулась и замолчала, не спуская с него широко распахнутых глаз.
— Ты хотела сказать, что Ратмир мёртв? — жёстко усмехнулся Антонио. — Тебе не повезло, Агнешка. А вот ему повезло, и он остался жив. Правда сейчас очень слаб и болен… Благодаря тебе и тому немцу, которому ты вчера отдала сумку… Как ты могла, Агнешка?! Чего тебе не хватало?
Молодая женщина обомлела и не сводила с Антонио умоляющего взгляда. Губы её кривились в подобии жалкой улыбки, по щекам потекли слёзы.
— Теперь я понимаю, почему в тот раз ты меня всё спрашивала, что я сделаю с предателем, — тяжело вздохнул Антонио. — Я думал, что ты говоришь о Ратмире с его внезапной, странной привязанностью к этому государству… Теперь ясно, что тогда тебя беспокоила твоя собственная участь…
В комнате опять наступила тишина.
— Собирайся, Агнешка, поедешь со мной, — глухо произнёс Антонио, устало потирая ладонью лицо. — И не вздумай пытаться бежать — все выходы в этом доме охраняются моими людьми.
— Ты убьёшь меня? — несмело спросила графиня Терницкая, непроизвольно складывая руки лодочкой.
— Уверен, что это было бы справедливо, — ответил ей Антонио, не спуская с неё глаз. — Но я не стану этого делать из уважения к Учителю.
При этих словах женщина всхлипнула и, обхватив лицо руками, залилась слезами.
— Я не знаю и не понимаю, зачем тебе нужно было предавать нашего Учителя и нас. Этому нет оправдания. Поэтому завтра же я отправлю тебя в Италию, и там тобой займутся наши агенты секретной службы.
— Лучше убей меня сам! — вскрикнула графиня Терницкая и опустилась на колени перед Антонио. — Я не вынесу тех пыток, которыми они владеют.
Антонио болезненно поморщился, и отодвинул от неё свои стройные ноги:
— Ты сама избрала этот путь, Агнешка. Никто не заставлял. И, если тебе не хватало тех денег, что ты получала от нашего братства, то нужно было стараться жить по средствам. В крайнем случае, ты могла обратиться ко мне … Ты же выбрала предательство, а я в тот день сказал, что делаю с предателями. В твоём случае я не могу убить тебя только из уважения к Учителю, который считается твоим крёстным. Ты поедешь в Италию, и пусть он сам решит, что с тобой делать.
— Н-не д-делай этого, Антонио! Н-не сообщай ему н-ничего! Умоляю т-тебя!!! П-п-позволь мне искупить мою вину! — графиня Терницкая обхватила руками его колени и подняла к нему залитое слезами лицо. — Я т-только с-сейчас поняла — к-как я виновата! Н-нет м-мне прощения!
Антонио сидел, откинувшись на спинку кресла, и брезгливо смотрел на рыдающую графиню:
— Неужели ты надеялась, что твои мерзкие делишки останутся в тайне?
— М-мне очень с-стыдно, н-но я, д-действительно, н-надеялась. Я в-ведь не одна…
— Что ты не одна? — склонился к ней Антонио.
— Я н-не од-дна это з-здесь д-делала, — всхлипывая, опустила голову графиня Терницкая.
— А с кем? Кто ещё?! Говори же! — прикрикнул на неё насторожившийся Антонио.
— Л-лорд Оуэн… — воскликнула сквозь рыдания молодая женщина.
Если бы в этот момент на них обрушилось небо, Антонио был бы менее поражён.
— Кто?! — шёпотом переспросил он. — Лорд Оуэн?