— Ты?! — изумлённо прохрипел царь, боясь пошевелиться. Конец острого кинжала давил так, что вот-вот могла лопнуть кожа на шее.
— Я, государь, я, — прошептал Ратмир, наслаждаясь моментом. Как же долго он ждал этой минуты! Столько долгих лет! И вот сейчас он сделает то, о чём мечтал все эти годы.
— Я же отдал тебе коня. Чего ты ещё хочешь?
— Убить хочу тебя, Ивашка. Так ведь тебя в детстве называли твои наставники, — тихо рассмеялся Ратмир. Глаза его горели странным стальным блеском. Лицо под маской было напряжено.
— Ты почём знаешь? — побагровел тот.
— Как же мне не знать. Я ведь, Ивашка, брат твой. Только не единоутробный, а кузеном тебе довожусь, — усмехнулся опять Ратмир, не ослабляя давления на кинжал.
— Мой брат?! — изумлённо придушенно прошептал царь, не сводя ошалелого взора с серых глаз Ратмира, выделявшихся на фоне чёрной маски.
В этот момент Ратмиру показалось, что он услышал какой-то шорох у входа в шатёр. Быстро обернувшись и убедившись, что там никого нет, скоморох вновь посмотрел на пленника и продолжил шёпотом: — Я мог бы тебя сразу убить, но сделаю это только после того, как скажу тебе из-за чего я здесь.
— Чем докажешь, что ты мой брат? — неожиданно смело просипел Великий государь.
— Твоя мать — Елена Глинская была родной сестрой моей матери — Ярославы Глинской. Хочешь спросить — почему я раньше не говорил об этом? Отвечаю — потому что выжидал удобного момента, чтобы убить тебя…
— За что? Сам на трон хочешь? Царствовать возжелал?
— По твоему приказу были растерзаны мой отец и мои родные. Только благодаря матушке нам удалось спастись в тот страшный день. Восемь годков только мне тогда было… И после, скрываясь от твоих псов, мы были вынуждены скитаться в нищете и голоде, пока не перебрались в иное государство, — Ратмир сильнее надавил на кинжал, и на острие показалась капелька бурой крови… Она словно что-то напомнила ему и он, нахмурившись, чуть ослабил нажим…
Царь Иван Четвёртый интуитивно понял, что этот сумасшедший не лжёт. Он помнил, что у матушки его, действительно, были сестра и братья:
— Так почему твоя семья не объявлялась при дворе, пока ещё была жива моя матушка? — спросил он у своего мучителя.
— Ни отец, ни мать не собирались бороться за власть, а Елена Глинская, после смерти твоего отца, тогда устраняла всех возможных претендентов. Даже дядю своего ухитрилась посадить в тюрьму и уморить там… Мои родители тогда сразу договорились с ней, что уедут в Суздаль и будут спокойно там жить, не претендуя ни на что. И твоя мать согласилась на это. Так мы и жили без страха за жизнь. Потом твою мать отравили, и после её смерти тем более пришлось жить, скрывая родство с тобой. Наши бояре так взялись за тебя, что вернее всего было не признавать родства с тобой.
— Почему же?
— Потому что ты сам потом стал изничтожать всех, кто мог претендовать на трон.
— Да-а, это верно — сильно бояре мне тогда жизнь попортили. До сих пор готов душить их собственными руками, — попытался вздохнуть царь. Он вспотел от напряжения и от мехового покрывала, что укрывало его по грудь. — Так может, договоримся по-братски? Ты никогда не станешь претендовать на престол, а я тебе пожалую волость вместе с Суздалем впридачу….Или послом куда назначу, а то вон аглицкая посольская сестра за тебя сегодня ратовала, — неожиданно доброжелательно просипел царь и попытался дружески улыбнуться.
— Если бы я не знал о тебе, Великий государь, всей твоей подноготной, то, может и купился бы на эти посулы, — усмехнулся Ратмир. — Но меня сейчас только одно утешит — твоя смерть. И поэтому я не отступлю от своего. Слишком долго я ждал этого момента. Сегодня я отомщу и за погубленных твоими псами батюшку и близких мне людей, и за матушку, что раньше времени из-за тебя слегла в могилу.
— Погоди, погоди, Ратмир, брат! — суетливо зашептал царь, сверкая глазами и судорожно елозя руками под покрывалом. — Не убивая меня. Ты же брат мне! Мы же с тобой одной царской крови. Хочешь, я тебя даже своим советником сделаю?
— Ага, сейчас ты мне готов всё наобещать, а завтра — на дыбу и в котёл с кипящей водой, — усмехнулся скоморох. — Нет, Великий государь, мне твоя власть не нужна. Мне нужна твоя смерть, и ты даже не представляешь себе, сколько народу завтра с радостью узнают, что тебя зарезали как шакала…
Неожиданно у входа в шатёр что-то громыхнуло. Ратмир быстро оглянулся и, не увидев никого, вновь повернулся к своему пленнику.
— Неужели ты — русский человек, убьёшь своего единокровного брата, не дав ему шанса исправить ту обиду, что я тебе нанёс безо всякого на то умысла? — задыхаясь от жары, громко прошептал взмокший от напряжения царь, продолжая елозить руками под покрывалом.
— Ну, не совсем мы с тобой и русские, — насмешливо произнёс Ратмир и ухмыльнулся: — Или ты забыл, что прародителем нашим со стороны Глинских был хан Мамай?
— Так это когда было… — слабо возразил ему царь.
Тут опять что-то громыхнуло у входа в шатёр… Ратмир вновь быстро повернул голову… Что за чёрт?! Там опять никого не было.
— Дяденька, не убивай, пожалуйста, моего батюшку, — неожиданно сказал царь детским голосом. Ратмир резко повернул голову и с изумлением увидел младшего сына царя, лежавшего рядом с отцом. Мальчишка обнимал царя и умоляюще смотрел на скомороха.
— От-ткуда он з-здесь взялся?! — запинаясь от неожиданности, спросил ошеломлённый Ратмир.
— Да он всё время и был здесь, спал со мной под покрывалом… — растерянно посмотрел на Ратмира царь и покачал головой: — Только не убивай его, Ратмир. Христом Богом заклинаю тебя! Я уже и так и сяк пытался его удержать под покрывалом. Вот же вылез, пострелёнок, — царь, прижатый остриём кинжала к постели, старался лишний раз не шевельнуться.
— Ой, дяденька, а у батюшки вон кровь уже из шейки идёт, — испуганно посмотрел на отцовскую шею мальчишка и неожиданно заревел: — Пожалуйста, дяденька, отпусти батюшку…Он один у нас остался… Матушка померла… А батюшка больше тебя никогда не обидит… А хочешь мы с братом тебя умолять станем, да всех своих коников деревянных тебе отдадим?..
Ратмир устало посмотрел в заблестевшие от возбуждения и надежды глаза царя:
— А твои псы, Ивашка, не пожалели ни моего отца, ни моих близких… Ладно, сына своего благодари. Если бы не он… — Ратмир спрятал кинжал в сапог, медленно поднялся на ноги и с опущенными плечами двинулся к выходу.
Великий государь, крепко прижав к себе сына, пристально посмотрел ему вслед…
Едва Ратмир шагнул за порог, как кто-то резко схватил его за рукав и дёрнул в сторону:
— Быстрее собирайся, Ратмир! Пока он не пришёл в себя… Я уж гремлю, гремлю тут всяким, чтобы ты скорее вышел. Самой-то мне никак нельзя ему на глаза показаться… Твои люди и кони уже ждут у чащи. И я провожу до оцепления, чтобы вас выпустили, — быстро зашептала царица и потащила его за рукав куда-то в чащу.
— Ты что, стояла у входа и ждала меня? — слабо удивился Ратмир.
— Пришлось услать охрану и Басманного, пока ты там разговоры с ним разговаривал, — деловито бросила ему царица. — Я всё слышала, Ратмир. И мне очень жаль, что ты не рассказал мне всего раньше.
— Не было смысла, — пожал плечами Ратмир.
— Ладно, о смысле потом поговорим. Тебе есть где пока укрыться?
— Есть, — Ратмир вспомнил о заимке Кестутиса.
— Спрячьтесь пока там. Когда я точно буду знать, что здесь и как решит государь по отношению к тебе как к брату, сразу дам знать. Помнишь через кого передать мне записку? — царица легко вскочила в седло. Ратмир опираясь на правую руку, тоже взобрался на степную лошадку, что привела ему Великая государыня.
— Конечно, помню. Благодарю тебя, Кученей! И прошу тебя — будь осторожнее! Тебе, действительно, грозит опасность, — всё ещё растерянным голосом предупредил её скоморох…
И они в сопровождении слуг Александра и Марко на лошадях направились в сторону оцепления. К седлу Ратмира была привязана длинная верёвка, другой конец которой был закреплён к уздечке скакавшего за ними Яхонта.
Глава 15
Спустя два дня слуга Марко привёз тайную записку от царицы. Войдя в тепло натопленный, рубленный из дуба, дом, он, молча, передал её Ратмиру. Находившиеся здесь же Антонио и Кестутис выжидательно молчали, пока тот её читал. Они уже были в курсе событий, что произошли с Ратмиром накануне. Он рассказал им почти всё. Не стал только упоминать о своём родстве с государем.
— Ну? — не выдержал Антонио.
— Царица пишет, что Государь стал задумчив. Ещё пишет, что он повелел мне покинуть Москву и больше никогда не показываться ему на глаза и навсегда замолчать о случившемся…
— Ну, что же, по крайней мере, казнь и пытки тебе уже не грозят, — с явным облегчением усмехнулся Антонио. — И теперь ты можешь спокойно уехать в Италию и больше никогда сюда не возвращаться.
— Да, брат, удостоиться такого внимания самого царя, — покачал головой рыжий Кестутис.