— Зато ты у нас человек, который умеет думать лучше всех в группе. Так говорил наш Учитель, если помнишь. Вот ты и будешь из её слов, поступков и всяких слухов добывать нужную нам информацию. Мне ли тебя учить, как это делается? — Антонио пристально следил за реакцией своего собеседника.
Ратмир с бокалом воды вновь опустился в кресло и покачал головой:
— Я не хочу и не стану этого делать, Антонио. Я хочу уехать в Италию и немного передохнуть.
— Ну, хорошо, — вздохнул Антонио и опять исподлобья посмотрел на Ратмира: — Не хотел я этого делать, но придётся… — и, помолчав, добавил: — Вынужден тебе напомнить, Ратмир, что ты — мой должник.
Ратмир вскинул голову, но встретив мрачный взгляд Антонио, выжидательно промолчал.
— Сколько раз ты обращался ко мне с просьбами, где я, для того, чтобы помочь тебе, должен был так или иначе нарушить законы если не нашего государства, то этого точно? Сколько раз я тебя вытаскивал из опасных ситуаций, в которые ты попадал благодаря своему неуёмному, любвеобильному характеру? Сколько раз только в этом году ты мне сам говорил, что ты — мой должник и что в любой момент будешь рад помочь мне? И помнишь, — я тебя в последний раз предупредил о том, чтобы ты не забыл свои обещания в нужный мне момент?.. Так вот, Ратмир, этот момент настал и теперь ты мне должен помочь. Потому что я-то как раз понимаю, какую выгоду могу извлечь из всей этой ситуации не только для своей карьеры, но и для дальнейшей жизни, а главное — для нашего братства и отечества. И ты, кстати, тоже. Так что, брат, мне сейчас очень нужно твоя помощь.
В комнате наступила тишина.
— Ты просишь меня о невозможном, — тихо ответил Ратмир и растерянно посмотрел на собеседника.
— Разве? Что же невозможного в том, чтобы помочь своим братьям, своем отечеству? Италия ведь и твоё отечество, Ратмир. Или — нет? — Антонио в упор посмотрел на скомороха.
— Конечно… Но я родился на Руси, здесь родились мои родители и я не могу использовать доверие русской царицы ко мне для… для… — нахмурился Ратмир в попытке подобрать нужное слово.
— Для чего, Ратмир? Для предательства, для измены, для шпионажа… Так?
— Подожди, Антонио, не путай меня, — помотал головой Ратмир.
— Я тебя и не путаю. Это ты сам начал запутываться. Получается, что до встречи с царицей то, что ты делал в этой стране, тебя не смущало. А вот после встречи с ней у тебя в душе вдруг что-то перевернулось и ты категорически не хочешь служить братству, которое тебя приютило, когда ты был маленьким и вырастило. Разве сейчас ты не предаёшь нашего Учителя, который сделал из нас то, чем мы теперь являемся?
— Не трогай Учителя, — глухо произнёс раздражённый Ратмир. — Это здесь не при чём.
— Интересно, что бы сейчас сказал он, услышав наш разговор? — словно не слыша собеседника, спросил Антонио.
— Замолчи, Антонио! — неожиданно крикнул ему скоморох и сверкнул глазами. — Я не виноват, что родился здесь, а вырос в Италии.
— Ты же сам говорил, что ненавидишь эту страну за те лишения и трагедии, что тебе пришлось пережить тут в детстве, — спокойно произнёс Антонио, бесстрастно следя за собеседником.
— Да, говорил… Но только недавно я стал понимать, что не отечество виновато было в том, что произошло со мной и моими родными, а конкретные люди… — мучительно потирая пальцами правой руки лоб, глухо пояснил Ратмир.
В комнате опять наступила тишина.
— У тебя есть выбор, Ратмир, — вкрадчиво продолжил Антонио, не сводя со скомороха блестящих карих глаз. — Или ты будешь делать то, что я тебе предлагаю, и я забываю навсегда о том, что ты только что тут сказал. Или же я вынужден буду сообщить о твоих словах Учителю, и ты сам знаешь, что за этим последует. Выбирай… Готов ли ты так разочаровать человека, который, как мне стало известно, уже видит тебя своим преемником?
— Я не имею права стать его преемником, — машинально ответил Ратмир, поражённый словами Антонио.
— Я тоже так считаю, но у Учителя пока другое мнение на этот счёт. Хотя, уверен, что если он узнает о том, что ты предал его идеалы, то он очень обидится на тебя. И тогда уж его преемником тебе точно не стать — усмехнулся Антонио.
— Ты ли это, Антонио? Что это с тобой сегодня?! — воскликнул Ратмир, увидев по-новому своего собеседника.
— Я тоже тебя сегодня не узнаю, Ратмир, — холодно ответил тот. — До этого момента я видел в тебе брата по вере и единомышленника. Ты же знаешь, что главная цель нашего пребывания в этой стране — это убеждение живущих здесь людей в верности католических догм и расширении влияния нашего братства на восток. Для этого уже в нескольких городах этого государства строятся наши коллегии, где наши же братья займутся просвещением и духовным развитием славянских детей. Нам очень нужны новые послушники. И то, что ты подготовил к отъезду в Италию четверых мальчиков — это очень хорошо. Не волнуйся за них — мы их обязательно туда отправим, как только ляжет снег. Но ты должен остаться здесь и выполнить свой священный долг католика… Англия и Германия строят свои отношения с Русью. Некоторые другие государства тоже проявляют излишнюю, на мой взгляд, активность. Поэтому любые сведения об этом из первых рук для Италии сейчас бесценны. И ты не можешь этого не понимать.
— Я понимаю, но всё не так просто… — возразил было Ратмир, но Антонио тут же перебил его:
— И последнее о чём я хотел тебе напомнить, брат. Много лет назад мы все дали клятву верности нашему братству и ещё никто не нарушил её. Я тебя прошу выполнить свой долг от имени всех наших братьев и от имени Учителя. Если ты сейчас откажешь в моей просьбе, то станешь первым, кто нарушит эту клятву. А ты ведь всегда был верен своим зарокам, как здесь говорят…
Ратмир опустил голову и, обхватив ладонями лицо, едва слышно застонал. В глазах Антонио засверкали победоносные огоньки, и губы тронула лёгкая улыбка. Он встал с кресла, подошёл к Ратмиру и слегка потрепал его по плечу:
— Ну-ну, брат… Сегодня утром я отправляю посольского курьера с последними книгами той библиотеки. Что передать в послании Учителю? Каково твоё решение?
В комнате воцарилась звенящая тишина. Даже было слышно, как потрескивает горящий фитиль в белых толстых свечах. Антонио терпеливо стоял у кресла, где сидел, сгорбившись и пряча лицо в руках, скоморох. Наконец Ратмир глубоко вздохнул, отнял руки от бледного лица. Он выпрямился и, не глядя на собеседника, негромко ответил:
— Передай Учителю, что я по-прежнему верен братству и сделаю всё, что потребуется. И ещё передай, что я тогда всё-таки исполню то, о чём мечтал все эти годы. Тем более, что у меня теперь появилась такая блестящая возможность.
— Я так понимаю, что Учитель знает, о чём речь? — осторожно спросил Антонио, отойдя к круглому столику, стоявшему в углу.
— Да, он знает, — выдохнул Ратмир и с усилие поднялся с кресла: — Я пошёл. Мне нужно всё обдумать. Ты знаешь, где меня найти.
— Хорошо, брат. И знай, что ты сейчас принял верное решение. Я обязательно сообщу об этом Учителю и знаю, что он оценит твой поступок. Учитель будет счастлив, что его любимый ученик не подвёл его и в этот раз, — в голосе Антонио явно читалась скрытая ирония.
Ратмир повернул голову и внимательно посмотрел на собеседника: — Я не раз чувствовал, что ты завидуешь мне, брат. Вот и сейчас… Только никак не могу понять — чему?
— Тебе все наши завидуют, брат, — просто ответил Антонио, также, не сводя холодного взгляда с Ратмира. — А как иначе?! Внезапно появившийся в нашей коллегии оборванец без роду и племени, ни слова не говоривший по-итальянски, вдруг быстро становится любимым учеником нашего великого Учителя. Всех очень волновало — почему? За какие такие заслуги? Да, ты учился отлично и схватывал всё на лету и вёл себя прилежно… иногда … Так ведь и многие другие мальчишки не отставали от тебя. Но только тебя он почему-то открыто выделял среди других… А вот, когда стало известно про твою мать — всё сразу же встало на свои места…
— Не стоит тебе задевать мою мать, — прищурив глаза, предупреждающе покачал головой Ратмир.
— А я и не собирался её задевать, брат, — вздохнул Антонио. — Твоя мать была прекрасной женщиной, и мы все очень любили её за доброту и ласку, которых нам так не хватало в коллегии. Мне очень жаль, что она так рано скончалась… К тому же она была очень красива и ты, к счастью, так похож на неё… Я понимаю чувства Учителя, но до сих пор не понимаю при чём тут ты? Почему именно тебя он выбрал в преемники?
— Откуда тебе известно, что он выбрал меня в преемники? — с горькой усмешкой спросил Ратмир. — Мне он ничего подобного не сообщал.
— Тебе — нет. Зато успел сказать об этом кое-кому другому! — возмущённо воскликнул Антонио.
— А ведь тебе самому, похоже, очень хочется стать его преемником. Так ведь, брат? — Ратмир вдумчиво посмотрел на раскрасневшееся от праведного гнева лицо собеседника.
— Почему бы и нет?! Разве я недостаточно стараюсь для этого? Разве я мало хорошего сделал для братства и лично для тебя? — Ратмир впервые увидел Антонио в таком возбуждённом состоянии.
— Успокойся, брат. Я очень ценю, всё, что ты сделал для меня. И вовсе не претендую на роль преемника нашего Учителя. Более того, я обязательно при личной встрече с ним замолвлю за тебя словечко. Скажу ему, что именно ты, на мой взгляд, достоин после его смерти возглавить наше братство.
В комнате опять наступила тишина. Ошеломлённый услышанным, Антонио недоверчиво посмотрел на Ратмира. Затем неуверенно переспросил: — Я не ослышался? Ты, действительно, скажешь ему это?
— Слово брата, — Ратмир приложил правую ладонь к сердцу.
— Кх-м, — только и смог произнести растерянный и обрадованный Антонио. Он откашлялся и смущённо улыбнулся: — Брат, прости меня, за то, что я тут наговорил лишнего… Ты сейчас очень удивил меня… С этой минуты ты для меня больше, чем брат. И можешь как и прежде рассчитывать на мою помощь в любое время.
— Спасибо, Антонио. Я знаю это, — кивнул Ратмир и посмотрел в тёмное окно. — Уже очень поздно и пора передохнуть.
— Да, ты прав — пора передохнуть. Только напомни мне, пожалуйста, ещё раз, что я должен передать в сегодняшнем послании Учителю?
Ратмир вскинул голову и вздохнул: — Передай, что я верен нашей клятве…
— Замечательно! Я искренне рад это слышать. А вот это тебе, брат — отчёт по передвижению одной интересующей тебя особы, — Антонио взял со стола исписанный лист бумаги и протянул его Ратмиру. Тот внимательно пробежал листок глазами, задумчиво посмотрел куда-то мимо своего собеседника. Затем благодарно кивнул ему и, свернув листок в трубочку, аккуратно сунул его в широкий обшлаг рукава.