Я приметила, что пока я убирала первую комнату, мои мысли все время крутились возле Куинна. И клянусь, что пылесосила один и тот же участок ковра уже пять минут.
Что со мной происходит? Сегодня я позволила некоторым людям дотронуться до моей кожи, и я не могу понять, почему я это сделала. Это в первый раз в моей жизни, когда я почувствовала хоть что-то, а не… пустоту.
Я здесь всего лишь три дня, а уже чувствую себя счастливее, чего не было уже очень долгое время. Но я должна спустить себя с небес на землю.
Беру салфетку для вытирания пыли и начинаю, не глядя, протирать прикроватные лампы, напевая мелодию из радио.
— Эй, Пейдж, — слышу я позади себя.
Я подпрыгиваю, удивленная тем, что вдруг у меня появилась компания, и оборачиваюсь. Вижу дедушку, который стоит у двери, оглядывая комнату с не прикрытым благоговением.
— Ого, черт, эта комната выглядит намного лучше, чем в прошлые годы, — говорит он. Мужчина проходит к горшку с цветком, который я спасла от высыхания, и легонько поглаживает его листья.
— Спасибо, — говорю я, и снова на моих губах появляется едва заметная улыбка.
— Ты постаралась на славу, Пейдж. Спасибо тебе.
Я не знаю почему, но эти его слова благодарности, которые я не слышала, пока взрослела, очень много значат для меня.
Я киваю, смущенная своей реакцией на простое слово «спасибо».
К счастью, Хэнк меняет тему разговора:
— Ты когда-нибудь использовала что-то вроде этой штуки? — спрашивает он, вытаскивая айфон из карманов серых брюк.
Я смотрю на телефон, а потом снова на Хэнка.
— Может быть, а тебе зачем? — с подозрением спрашиваю я.
— Ну, мой друг купил его для меня, хотя он на самом деле мне не так уж и нужен. Поэтому я хочу отдать тебе телефон, а иначе он просто будет собирать пыль в ящике, — отвечает мужчина. Его ласковый взгляд искрит честностью.
— Но я не могу принять его, он же принадлежит вам, — говорю я, качая головой.
Хэнк взмахивает руками и подходит ко мне ближе, кладет телефон в мою тележку с моющими принадлежностями.
— Возьми его, — говорит он, будто бы это такая мелочь.
Я смотрю на телефон, и всем сердцем хочу принять этот подарок, потому что в наше время без телефона никуда.
— Но… но я не могу купить его у тебя, — бормочу я. — Я имею в виду, что он совсем новый и стоит немалых денег. Почему ты просто не продашь его кому-нибудь? Ведь ты можешь получить немалые деньги на него, — предлагаю я
— Пейдж, просто прими его, и ты сделаешь счастливым старика, — говорит Хэнк. Он посмотрел прямо на меня своими глазами, усеянными морщинками, будто успокаивая меня, что это вполне нормальный поступок.
— Спасибо, — шепчу я, смотря на телефон, будто это мешочек с золотом.
А для меня это действительно так.
— Эй, подожди, — говорю я, вспомнив о пачке орехов.
Я взяла их с собой, а потом решила выбросить по пути, пока никто не видит, но он только что спас их от мусорной корзины.
Хэнк наблюдает за мной, и я подхожу к тележке за орехами.
— Это тебе, — тихо бормочу я, чувствуя себя неловко от того, что в обмен на айфон, я предлагаю пачку орехов.
Его глаза оживляются, когда он видит их.
— Ты действительно знаешь путь к моему сердцу, — усмехается старик, счастливо принимая пакетик.
Я дарю ему небольшую улыбку. Мне неловко признаваться в том, что Хэнк все-таки пробил мою защиту и занял место в моей душе.
С новеньким айфоном в руках, я вприпрыжку иду на работу.
Я на самом деле очень рада вернуться на работу. Что-то точно со мной не так? Я наслышана о том, что мало кого работа делает счастливым, а некоторые просто терпеть не могут ее. Но если сравнивать с моим предыдущим опытом, ходить на работу в «Бобби Джо», это как глоток свежего воздуха.
— Пейдж, — вскрикивает Табита, выбегая из-за прилавка с целью тут же обнять меня.
Я все еще чувствую себя не в своей тарелке, но я не замираю истуканом как вчера — я на самом деле горжусь собой.
— Эй, — отвечаю я, поглаживая ее по спине, пока она обнимает меня.
— Эй, Пейдж, — улыбается Тристан, неся целую кучу грязных стаканов и тарелок.
— И тебе привет. Давай я помогу тебе, — говорю, освобождаясь из объятий Табиты, и протягиваю свои руки к нему. — Давай, — командую я, когда он стоит и медлит, и тут его губы подрагивают в улыбке.
Он коротко посмеивается и говорит:
— О, какая маленькая командирша, — протягивая мне пару тарелок.
— Эй, не думай, что если я маленького роста, то не могу приказывать, — шучу я.
Волосы Тристана падают на лоб, когда он наклоняется ко мне. Он смотрит на меня сверху вниз и говорит:
— Хорошо, не буду.
Если вчера я была по уши в работе, то сегодня все на много легче. Я быстрее нахожу нужные мне вещи и ловко пробираюсь через столики по сравнению со вчерашним днем.
Я беру кучу грязных тарелок и несу их на кухню. Проходя мимо доски объявлений, замечаю листовку о фитнес-клубе, находящегося недалеко отсюда и работающего двадцать четыре часа в сутки. Я быстро забиваю номер в мой телефон, и ощущаю, что кто-то смотрит мне в спину.
Я понимаю, что это Табита, потому что чувствую сладковатый запах. Знаю, что это звучит смешно, но всегда, когда она находится рядом со мной, я чувствую запах конфет. И он мне действительно нравится.
— Что ты там увидела? — спрашивает девушка, размещая свою голову у меня на плече, и оглядывается на доску с объявлениями.
Очевидно, что у Табиты нет проблем с физическим контактом с другим человеком, потому что она прикасается ко мне при любом удобном случае.
— Да вот, хочу проверить эту тренажерку, — отвечаю я, указывая на флайер на стенде.
Табита подходит ко мне ближе и срывает это объявление с доски.
— Эй, это не так уж и далеко отсюда. Ты не против, если я пойду с тобой? — нервозно спрашивает она, напряженно теребя свою футболку.
Это странно, быть подругами с кем-то? Я в замешательстве. Я думала что, девчачьи вечера состоят из наведения марафета, попкорна и боя подушками.
— Конечно, — отвечаю я.
Каждый день я все больше и больше начинаю погружаться в нормальный мир. Но иногда мне кажется, что я всего лишь на самой поверхности этих познаний, и всю глубину взаимоотношений с людьми мне только предстоит познать.
Девять часов наступают очень быстро, и после ажиотажа в обеденное время, мы с Табитой еле держимся на ногах.
Когда выхожу из раздевалки, то сталкиваюсь с Табитой, ожидающей меня.
— Итак, какие у тебя сейчас планы? — спрашивает она, сжимая ключи от машины в руках.
— Просто пойду домой, — отвечаю я. Я на самом деле просто измотана.
Вчера, после моего побега от Куинна, у меня не было возможности покрасить волосы. Кстати о Куинне, я немного разочарована, что не видела его сегодня. Но я отгоняю эти наивные мысли в сторону, так как они слегка подростковые и малозначительные.
— Хочешь где-нибудь потусоваться? — с энтузиазмом спрашивает девушка меня.
— А где? — нервно спрашиваю я. Не хочу, чтобы она видела, где я живу.
— Я не знаю. Какие планы были у тебя на этот вечер? — просто спрашивает Табита.
— Эм, я собиралась покрасить волосы, — нерешительно признаюсь я. Не уверена, что это был правильный ответ.
Табита хлопает в ладоши и начинает прыгать на одном месте верх вниз.
— Могу я помочь тебе? — спрашивает девушка, складывая руки в молитве.
— Эм… хорошо, конечно, — отвечаю я, морща свое лицо.
Я просто не могла понять, почему она считает покраску волос таким увлекательным занятием.
— Где ты остановилась? Я могу подвезти тебя, — говорит она, позвякивая ключами машины перед лицом.
Воздух пропадает из моих легких. Я быстро придумываю неубедительное оправдание:
— Может было бы лучше пойти к тебе? В моей комнате сейчас настоящий беспорядок.
Табита начинает жевать нижнюю губу, а это верный признак волнения, ее пальцы начинают быстро перебирать ключи от автомобиля.
Я только собираюсь сказать ей, да черт с этим, давай пойдем по домам, потому что мне неловко от ее подавленного вида, но тут она отвечает:
— Эм, да, хорошо, конечно, — говорит девушка после небольшой паузы.
Интересно, а что скрывает Табита.
Это не то, о чем мне следует распространяться.
Держу пари, ее секрет ничто по сравнению с моим.
У Табиты автомобиль БМВ.
А, если быть точнее, новенький Бумер.
Ого, похоже, работа в закусочной полностью окупилась. Но у меня есть подозрение, что ее работа не имеет к этому никакого отношения, так как мы выезжаем из города в пригород, где дома наиболее изысканы. А также граница между средним классом и высшим классом явно выражена.
Когда мы по длинной аллее подъезжаем к железным воротам, Табита начинает сигналить.
По истечению нескольких секунд слышится высокомерный гнусный голос в ответ.
— Да?
— Привет, мам.
Мама? Это ее дом?
Я смотрю мимо ворот на дом, который с легкостью можно было бы назвать дворцом.
— Можешь открыть для меня ворота? — нервно спрашивает Табита.
— Где твой пульт? — раздраженно спрашивает мать Табиты.
— Эм, на работе, — кусая губы, признается девушка.
— Ну, Табита. Ради Бога. Да что с тобой происходит?
И тут телефонная связь обрывается.
Табита застенчиво смотрит на меня, пока мы ждем, когда ее ворота откроются полностью
— Моя мама… — она делает паузу, и я вижу на ее лице смущение и растерянность.
— Сучка, — добавляю, когда она не может подобрать слово.
У Табиты дергается рот, и не могу понять, то ли она в ярости, то ли ей смешно.
В любом случае я должна хоть немного думать, о чем говорю.
— Прости, — я виновато опускаю глаза, — Это не самая лучшая вещь, которую я сказала за сегодня, — извиняюсь я, надеясь, что не потеряю единственного друга, которого успела завести.
Табита молчит некоторое время, пока открываются ворота.
Но потом я вижу, как мерцают ее глаза, и она делает то, чего я действительно не ожидала.
Она смеется.
Смеется так сильно, что слезы начинают катиться по ее пухлым щекам. Девушка в полном восторге стучит по рулю.
Я нервно кусаю свои губы. Я определенно в замешательстве. Она что не будет психовать?
— Ты права, — говорит Табита, задыхаясь, между приступами смеха. — Она — сучка, — говорит девушка, ускоряясь по дороге к дому. На мой взгляд, раньше она так точно не делала.
Табита паркуется на дорожке из гравия в передней части дома и заглушает мотор, но мы не выходим сразу из машины.
— Я хочу, чтобы ты знала… моей маме, вероятно, ты не понравишься, — признается она, глядя на меня с сочувствием.
— Да все нормально, не каждой маме я буду по душе, — отвечаю я, пожимая плечами. — Ничего страшного. Один лишь взгляд на пирсинг, волосы, тату и сразу складывается впечатление, что этот человек-катастрофа.
— Нет, дело не в этом, — говорит она, встряхивая своими волосами. — Просто… даже я ей не нравлюсь, считай я ее собственная дочь, а у тебя не будет даже ни малейшего шанса.
Табита уставилась в белый особняк задумчивым взглядом.
Смотрю на Табиту и чувствую, что внутри меня просыпается теплота. Как она может кому-то не нравится? А особенно ее маме.
— Ну, твоя мать многое теряет, — отвечаю я со всей серьезностью.
Если бы мне не было неловко от прикосновений к кому-либо, то я бы потянулась, чтобы обнять ее, утешить, но ей приходится довольствоваться лишь кивком и полуулыбкой.
— Ты так думаешь? — спрашивает она, кусая губы, — Потому что она — моя мать, и если твоя собственная мать не любит тебя, то начинаешь надеяться, что кто-то посторонний полюбит тебя… или захочет, — добавляет она грустным голосом.
Я оглядываюсь на Табиту, то есть я действительно внимательно смотрю на нее сквозь счастливую улыбку и приветливый характер. Я вижу под всей этой маской напуганную, неуверенную в себе девочку, жаждущую одобрения кого-либо.
Она просто хочет быть нужной кому-то.
Святое дерьмо, она так похожа на… меня. Под это завесой скрывается страх и одиночество, и она просто хочет быть нормальной.
Прямо как я.
— Пейдж, с тобой все в порядке? — спрашивает она, из-за того, что я так надолго погрузилась в свои мысли.
— Да, все в норме, — отвечаю я, и не признаюсь ей вслух, что мы с ней так похожи.
Что ж у каждого есть свои секреты, и я думаю, что только что нашла себе друга, которого понимаю.
И этот друг сможет понять меня.
— Хорошо, давай зайдем в дом через заднюю дверь, — усмехается Табита с озорным огоньком в глазах.
Я захлопываю дверцу ее авто и спрашиваю, вскидывая бровь:
— Мне кажется или ты действительно раньше не заходила в дом через заднюю дверь? — спрашиваю я, ступая ботинками по гравию.
И каждый раз как я ни задаю какой-нибудь вопрос, ее лицо озаряет яркая улыбка.
Мы проходим через ухоженный газон, мимо фонтана в виде дельфина, изо рта которого выливается вода, и подходим к задней части дома, где лужайка освещена яркими огнями.
Табита ведет меня к небольшой лестнице. Я немного нервничаю, и запинаюсь о верхнюю ступеньку.
— Ты уверена, что не получишь за это пинок по заднице? — шепчу я, все вокруг погружается в тишину.
Оглядываюсь по сторонам, чтобы на горизонте все было чисто, и вдруг слышу жужжание какого-то жука. Именно это заставляет меня мигом помчаться по лестнице вниз. Останавливаюсь буквально в дюйме от спины Табиты, которая пытается спасти меня от этого назойливого жужжащего звука.
Жуки, ненавижу их.
Табита коротко улыбается мне и тянет ручку двери, которая поскрипывает в знак протеста. Девушка просто в восторге, что нарушает некоторые негласные правила. Я захожу за ней, когда она зовет меня, а затем тихо прикрывает дверь за нами.
Я вообще ни черта не вижу, поэтому жду, пока Табита включит свет.
— У тебя есть телефон? — шепотом спрашивает она у меня.
— Да, — шепчу я за ее спиной.
— Можем ли мы посветить им? Я бы не хотела включать свет, тогда мама узнает, что мы здесь.
Ха-ха, кто бы мог подумать, что такая порядочная девочка как Табита, может вести себя как хулиганка. А она начинает мне нравиться все больше и больше.
Я включаю свой телефон, и для нас появляется немного света. Поворачиваю телефон в разные стороны, чтобы понять, где мы. Мы в подвале.
Вдруг мои руки становятся холодными и влажными, и у меня захватывает дыхание. В последний раз, когда я была в подвале, я была со своим отцом. Я до сих пор помню оглушительный звук выстрела.
А еще я помню кровь. Много крови.
— Миа.
Это последние слова, которые слетели с губ отца, когда он лежал на холодном жестком полу.
Мое сердце просто готово вырваться из груди, и у меня начинается гипервентиляция[3].
Мне срочно нужно вырваться отсюда.
Используя свой телефон в качестве фонарика, я двигаюсь вокруг по помещению, скорее пытаясь найти выход. Вижу деревянную лестницу слева от меня, я тут же взлетаю по ней, оказавшись на последней ступеньке, пинаю дверь.
Я делаю глубокий вдох, испуганно дышу через нос, чтобы как то сдержать себя от истерики.
— Пейдж, Боже, с тобой все в порядке? — испуганно спрашивает Табита, положив свою руку мне на плечо. Я падаю на пол и кладу свои руки на колени.
Святое дерьмо, что это такое?
Это в первый раз за четыре дня, когда на мою голову свалился этот приступ.
— Все в порядке, Табита, извини, — бормочу я, поднимаясь в полный рост, после того, как сложила свое тело чуть ли не пополам.
Я вижу в ее глазах страх за меня. Она действительно заботится обо мне. Табита действительно волнуется, все ли со мной хорошо.
— У меня просто клаустрофобия, — отвечаю я, когда замечаю, как девушка таращится на меня в ожидании объяснений.
Это полная ложь, так как однажды я заперлась в кладовке на два часа, скрываясь от полиции, и я нормально перенесла это. Но я не могу рассказать ей об этом, правда?
У Табиты просто отвисла челюсть, и девушка закрывает рукой свой раскрытый в удивлении рот.
— Прости, я ведь не знала.
— Все нормально. Я сейчас в порядке, — отвечаю я быстро, не хочу, чтобы она чувствовала ответственность за этот случай.
Ну а я что? Я не очень хорошо себя чувствую. Я буквально в шаге от того, чтобы тут же впасть в позу эмбриона и раскачивать себя, словно усыпляя.
— Ты хочешь что-нибудь попить? Ты очень бледная, — нежно говорит Табита.
Я киваю, потому что это все на что я способна.
— Хорошо, не беспокойся, пойдем за мной, — говорит она, направляясь вниз по коридору. Я смотрю на нее, чтобы убедиться, что действительно иду куда надо.
Я иду по коридору и каждый раз вздрагиваю, когда мои тяжелые ботинки гулко ступают по нетронутым белым плиткам.
— Прости, я, кажется, испортила наше незаметное проникновение, — тихо извиняюсь я, обвивая вокруг себя руки в надежде, что меня не стошнит.
— Да не думай ты об этом, — машет она рукой. Мы заходим за угол и попадаем на кухню, которая намного больше, чем моя комната в мотеле.
— Ничего себе, — вздыхаю я, и обвожу взглядом всю мраморную кухню.
Табита натянуто улыбается мне, а сама встает на носочки и тянется, раскачиваясь, к деревянному шкафчику за стаканом.
Стекло стакана, похожее на стекло, из которого изготавливают бокалы, красиво переливается и отражает радужные пятнышки по всей комнате.
Девушка ставит стакан в отверстие в двойных дверях холодильника, сделанного из нержавеющей стали. Когда она нажимает на рычаг, пара кубиков льда падает в мой стакан, и льется вода.
Такие холодильники я видела в квартирах только богатых людей, например у Блоу. Да уж, лучше бы я не вспоминала те времена.
— Табита Джейн Хендерсон!
Я оборачиваюсь и вижу стройную женщину, одетую в платье в виде туники кремового цвета на черных каблуках и с поясом на таллии в тон. Ее ногти, окрашенные в красный цвет, барабанят по ее узкой талии. Накрашенное лицо все в морщинках выражает только злость. Огненно-красные волосы этой женщины элегантно убраны вверх в шиньон, а набор серег и ожерелья из жемчуга грациозно устроились на ушах и шее.
— О чем ты только думала, когда так быстро ехала по дорожке? Ты же прекрасно знаешь, что я только недавно все там переделала, — огрызается она, ее пальцы до сих пор продолжают свою чечетку.
Табита шатко протягивает мне стакан, и я замечаю, что он еще чуть-чуть и прольется.
Все внутри у меня сжимается от жалости к ней, и я не могу просто стоять и смотреть, как ее мать собирается надрать ей задницу.
— Простите, мисисс Хендерсон, это я виновата. Мне просто хотелось посмотреть, как может она разгоняться, ведь я никогда прежде не каталась на БМВ, — быстро выстреливаю я, вставая на защиту Табиты.
И Табита, и ее мама удивленно смотрят на меня, будто я сошла с ума. Честно говоря, я сама от себя немного в шоке.
— Это не удивительно. Табита всегда была безвольной. Итак, а тогда ты кто? — спрашивает ее мама, обращаясь ко мне.
— Я — Пейдж. Я работаю с Табитой, — отвечаю я, изо всех сил сдерживаю себя, чтобы не бросить стаканом в ее сердитое лицо.
Она осматривает меня с ног до головы, и совершенно очевидно, что если она будет проезжать мимо меня на своем блестящем новеньком Мерседесе, она точно второй раз не посмотрит даже на меня.
— Привет, — пренебрежительно здоровается она, вскидывая руки.
Я чувствую волну ее негодования в мой адрес, и у меня появилось желание съязвить ей что-нибудь, а еще появилось желание просто послать ее и уйти.
— Пейдж, давай пойдем ко мне в комнату, — неожиданно говорит Табита. Она берет меня за руку и ведет мимо ее ослепительной мамы.
— Было приятно познакомиться с вами, миссис Хендерсон, — говорю я тошнотворно сладким голосом, ни единое слово не является правдой.
И конечно же, я не получаю никакого ответа.
Мы проходим мимо фойе и направляемся вверх по полированной лестнице. Все, что я могу чувствовать, это запах цитрусовых освежителей и одиночество.
Не важно, сколько денег есть у богатых снобов, их никогда не хватает, и вот старая пословица гласит: «На деньги счастье не купишь». Но можно купить «искусственное» счастье. Именно по этой причине такие снобы как мать Табиты были моими частыми клиентами.
— Моя комната в конце коридора, — говорит Табита, когда мы поднимаемся на лестницу.
Я смотрю вглубь коридора и вижу около десяти дверей, расположенных по бокам от красного ковра, покрывающего пол. Конечно в этом доме много материальных ценностей, но нет любви. Здесь процветает отчуждение и стерильность.
Наконец мы доходим до ее комнаты, и когда Табита открывает двери, она мне начинает нравиться все больше и больше. Это единственная комната во всем доме, где чувствуется личность, а не холод и бездушие.
— Прости, у меня немного не прибрано, говорит она, бросая одежду на длинный красный диван, стоящий на полу.
Девушка с молниеносной скоростью двигается по комнате, собирая вещи и фантики от конфет. Я осматриваю огромную кровать, которая покрашена в бордово-золотистый цвет. Табита украсила свою стену постерами любимых групп и фотографиями различных мест по всему миру, в которых она когда-то побывала.
Интересно, смотря на эти фотографии с разных мест, хотела бы она очутиться там, но лишь бы не здесь?
Собрав в руках большую гору вещей, Табита быстро бросает все в ванную комнату и запирает дверь, выглядя немного измотанной.
— Табита, можешь не волноваться об этом, — успокаиваю ее я, и усаживаюсь на диван.
Девушка следует моему примеру и плюхается на кровать животом, которая немного подпрыгивает под ее весом.
Она кладет подбородок на открытые ладони и начинает размахивать своими ногами, смотря на меня виноватым взглядом.
— Прости, за мою маму, — смущенно говорит Табита, ее щеки слегка розовеют.
Я взмахиваю ей рукой, подбирая ноги под себя.
— Мы не можем помочь нашим родителям, — с уверенностью говорю я.
Табита видит мою реакцию и после короткой паузы осторожно спрашивает меня:
— А тебе нравилась твоя мама?
Я опускаю свои глаза, совершенно не желая лгать ей. Я даже некомфортно себя чувствую, так как она думает, что мое имя Пейдж.
— Я не знаю, — я понимаю, что мне нужно заткнуться, но после того, как я стала свидетелем перебранки внизу, я обязана сказать Табите правду.
Ну, как я могу рассказать ей об этом.
— Ты не знаешь? — мягко спрашивает она с теплотой в глазах.
Я поднимаю свои глаза и встречаюсь с ней взглядом.
— Нет, она ушла, когда мне было три. Остались только я и отец.
— Ой, мне так жаль, — отвечает Табита. Я бы не смогла вынести, если бы она отреагировала как-нибудь по-другому.
— Не стоит, — я не хочу видеть ее жалость.
— Как на счет твоего отца? Вы с ним близки?
Я понимаю, что она всего лишь пытается узнать меня лучше, но этот вопрос меня сразу начинает беспокоить. Я дергаю рукав своего свитера вниз до пальцев, будто бы температура в комнате упала до пятидесяти градусов.
Табита ждет моего ответа.
— Нет, — просто отвечаю я.
— Ой, Пейдж… это отстой. Я…
Прежде чем она договорит, я перебиваю ее:
— Не говори, что ты сожалеешь, — резко говорю я ей в глаза, — Потому что это не так, — я четко выделяю каждое слово.
Табита кивает:
— Ну, это их промах, потому что я думаю, что ты просто замечательная.
Я смотрю на нее, а она беззаботно болтает ногами, совершенно не осознавая, как много для меня значат эти слова.
Если бы я умела плакать, я бы это сделала, но сейчас я просто сделала вид, что мне все равно. И этого вполне достаточно.
— Мне так это нравится! — визжит Табита, когда я наклоняю голову в раковину. Смотрю на ее взволнованное лицо, а она внимательно осматривает красные локоны в моих волосах.
Девушка тщательно смывает излишки краски своим шампунем, пахнущим конфетами. Я мысленно его называю ароматом Табиты.
— Что ты думаешь о Тристане? — спрашивает она, в то время как споласкивает мои волосы.
— Он милый, — отвечаю я, а сама закрываю глаза, чтобы мыльная вода в них не попала.
— Что ты думаешь о нем, когда смотришь на него? — задает Табита каверзный вопрос мне.
Я думаю это можно назвать девчачьим разговором, и я полностью вхожу в роль.
— Он милый, — снова неуверенно говорю я, совершенно не понимая как правильно вести такие разговоры.
Табита смеется.
— Ну, я слышала, что он думает, что ты больше чем просто милая.
— Он что? — спрашиваю я, уставившись от удивления в ее глаза.
Она энергично кивает, и ее рыжие волосы падают на глаза.
— Откуда ты это узнала? — из чистого любопытства спрашиваю я.
— Он сказал мне, — отвечает девушка прямо, массируя кожу моей головы.
Мой желудок совершает переворот, и мне становится интересно, говорили ли они о том какая я странная.
— Все хорошо, Пейдж, — хихикает она, — Можно подумать, будто раньше у тебя не было поклонников.
Что ж, в том то и дело, что не было. Я не так привлекательна как Тристан, например. Никто не относился ко мне так хорошо, как этот милый парень, без всякой на то причины.
— Они же были? Верно? — спрашивает девушка, когда видит, как я закрываю глаза, чтобы скрыть правду. — Серьезно? Не было? — от удивления Табите просто не хватает воздуха. Ее руки замерли на моих влажных волосах.
Я медленно качаю головой, чувствую себя какой-то ущербной.
— Не может быть! Не могу в это поверить! У такой горячей и классной девчонки как ты не было парней? В самом деле?
Я открываю глаза, потому что хочу убедиться в том, что она действительно считает это неправдой. Но когда я вижу ее удивленное лицо, понимаю, что не ослышалась.
— Да не удивляйся ты так. Я же вижу парней, которые смотрят на тебя, когда ты их не видишь, — с улыбкой говорит Табита, подмигивая мне, и возвращается к мытью головы.
Я улыбаюсь ей в ответ, но это всего лишь полуулыбка, и я как-то не комфортно себя чувствую при обсуждении этой темы.
— Итак, все готово, — говорит Табита, хватая большое пушистое полотенце, и обворачивает его вокруг моей головы.
Я придерживаю полотенце спереди, и сажусь, радуясь тому, что мы оставили эту тему.
— Спасибо Табита, — говорю я, поднимаясь со стула.
— Мы еще не закончили. Ты не против если я высушу их и уложу как-нибудь? — спрашивает она, доставая расческу позади меня.
Поворачиваюсь к ней спиной и пожимаю плечами.
— Конечно.
Наверно это еще одно девчачье занятие.
Табита прыгает верх вниз, хлопая в ладоши.
— Это будет очень весело.
И, похоже, это действительно весело.
— Дай мне пару секунд. И мы все сделаем.
Табите было недостаточно просто поиграть в парикмахера, она также решила испробовать различный макияж. Она выглядит так мило, а когда я смотрю на себя, вижу ходячего мертвеца, бледного ходячего мертвеца. Девушка сказала, что могла бы сделать мне мгновенный загар, прямо не выходя из дома. Я сказала, что не хочу быть похожей на Стейси из Малибу. Табита посмеялась над этим, но услышав имя Стейси, тут же нахмурилась.
Из-за чего она так расстроилась? Ну, разве что из-за причиняющей проблемы коровы — Стейси. Я усиленно думала, в надежде найти ответ.
Брэд.
— Почему ты была расстроена прошлым вечером? Это из-за Брэда? — спрашиваю я. Надеюсь, я не слишком резко это сказала.
Табита накладывает на мое лицо немного пудры. Кисть в ее руке легко порхает возле моей щеки.
— Видишь ли, Брэд и я, мы… ну, в общем, ты понимаешь, — говорит она, ее бледная кожа становится ярко-розовой.
Я вспоминаю комментарий Брэда, когда он говорил Стейси, что чего-то не сделал с рыжеволосой.
Лжец, на лжеце и штаны горят.
— Тогда почему ты заплакала, когда увидела его? — спрашиваю я, пытаясь сконцентрировать свой разум на этой мысли
— Поточу что, — фыркает Табита, опуская руки на колени. — Потому что после того, как мы переспали, он стал относиться ко мне… хуже, чем перед сексом. И каждый раз, когда я его вижу, он говорит мне какая я идиотка, что потеряла свою девственность с ним.
Мой рот непроизвольно открывается.
— Ты потеряла свою девственность с этим придурком? — спрашиваю я, чтобы удостовериться, что это действительно так.
Она кивает, закусив губу, чтобы не расплакаться.
— Извини, — прошу прощения я, — Я не хотела так резко это говорить.
— Нет, все нормально, — взволнованно говорит девушка, стирая блеск для губ со своей руки. — Он — придурок. Я ненавижу каждую минуту, проведенную с ним. Если бы это было возможно, я бы все вернула обратно.
Повторяю, именно поэтому я девственница.
Я не хочу, чтобы история Табиты коснулась и меня тоже. Я не могу представить, что еще может быть хуже, чем скучная сексуальна возня только ради потери большого «Д».
Я лучше подожду, пока буду готова. Не уверена, что вообще когда-то буду готова, но если это время никогда не наступит, ну и ладно. Если выбирать, то лучше не делать того о чем потом будешь сожалеть.
В отличие от других аспектов жизни, которые я решала, отдать свое тело самым интимным способом исключительно мое решение, и никого больше.
— Что на счет тебя? — спрашивает Табита, вытирая глаза тыльной стороной ладони, — Были ли какие-либо сожаления?
О Боже, о каких именно сожалениях идет речь? Но я понимаю, что она спрашивает не о том, что я подумала.
Я пожимаю плечами, и мои волосы вспружинивают, спасибо Табите за ее умение делать укладку.
— Ты же спала с парнем, правда? — интересуется Табита, широко распахну глаза.
Когда я не отвечаю, она легко стукает по моей руке.
— Да ладно!
— Я ведь тебе ничего не сказала, — отвечаю я, совершенно запутавшись. У нее наверно синдром Туретта[4].
— Нет, глупенькая, — хихикает Табита, — Я думала, что будет что-то вроде этого, но такое не ожидала.
— Чего не ожидала?
Я просто вообще ничего не понимаю.
— Что ты все еще девственница, — коротко улыбаясь, говорит девушка.
— Почему тебе так трудно в это поверить? — разве слово «ШЛЮХА» нарисовано у меня на лбу.
Табита, должно быть, увидела, мое озадаченное выражение лица, и начала, заикаясь, говорить:
— Я просто имела в виду, имела в виду что… посмотри на себя… ты красивая.
Если бы я умела плакать, то в этот момент появился бы просто поток слез. Мне никогда раньше не говори, что я красива. По правде сказать, обо мне никто не заботился. Но теперь, услышав такое… мне как бы стало приятно.
— Хорошо, достаточно уже об этом, — говорит Табита, переставая наводить марафет. — Все готово. Теперь можешь оценить мое творение.
Она поворачивает мой стул вокруг к квадратному зеркалу, висящему над двойной раковиной. Я оглядываю себя.
— Та-дам! — разводя руками, радостно восклицает девушка. — Что думаешь? — спрашивает она, когда я сижу неподвижно, глядя на свое отражение.
Я поднимаю свою руку, и мое отражение делает то же самое.
Я морщу нос, оно делает то же самое.
Я касаюсь своего лица, и отражение повторяет за мной.
У человека из зеркала нежно-голубые глаза и не смертельно-бледная кожа, на самом деле. И это действительно я.
Запускаю руку в волосы и поражаюсь их мягкостью и густотой. Ловлю себя на мысли, что выгляжу как те девушки из рекламы шампуня «Пантин».
— У тебя на удивление густые волосы, поэтому я сделала такую укладку, чтобы подчеркнуть черты твоего лица. Я надеюсь, тебе нравится? — спрашивает Табита, взволнованная от того, что я молчу.
Я киваю, и мои глаза расширяются от удивления, когда замечаю, как мои волосы подскакивают — да, именно подскакивают.
Я широко распахиваю свои глаза, и вижу, что они ярко-голубого цвета. И большие.
— Почему мои глаза такие яркие? И большие? — спрашиваю я, наклонившись вперед, усаживаюсь на самый край вращающего стула, в надежде рассмотреть себя поближе.
— Я просто сделала их немного заметнее, не так много черного, — отвечает Табита, становясь рядом со мной, наблюдая мою реакцию в зеркало.
Рассматриваю себя поближе и замечаю, что она использовала дымчатый макияж, она нанесла серые тени на веки и провела еле заметную линию черного по нижнему веку глаза. Она выбрала темно-синюю тушь вместо черной, за счет этого моим глазам добавляется еще синий цвет. Мои ровные щеки выглядят женственно, на них легким взмахом нанесены румяна в естественных тонах. Мои губы покрыты прозрачным персиковым блеском.
Я выгляжу… я выгляжу как девушка.
— Спасибо, Табита, — шепчу я, все еще с трепетом рассматривая себя в зеркале.
— Все нормально, обращайся в любое время. А для чего еще нужны друзья.
.: Гипервентиляция — это явление, которое происходит при частом поверхностном дыхании, когда вдох производится в верхней части грудной клетки, что приводит к тому, что уровень углекислого газа в крови снижается
Синдром Туре́тта (болезнь Туретта,) — генетически обусловленное расстройство центральной нервной системы, которое проявляется в детском возрасте и характеризуется множественными моторными тиками и как минимум одним вокальным или механическим тиком