Я так сильно устала, но мысль о сне до моей смены в закусочной пугает меня. Если я усну, то мне будут сниться кошмары. И я не хочу с этим разбираться прямо сейчас.
Это и есть чувство вины? Похоже, я не бесчувственная сука, как думала раньше. Обычно я вообще ни о чем не беспокоюсь, но тут. Сейчас я чувствую, что будто стою на краю и рассыпаюсь. Это не правильно, если у меня, да и у кого-либо, учащается дыхание при возникновении болезненных воспоминаний.
Именно также все произошло прошлой ночью при Куинне. Я чувствовала себя просто королевой всех идиотов, когда убежала от него, в то время как Куинн пытался быть милым со мной. Я понятия не имею, почему он тратит свое время на кого-то вроде меня, потому что я уверена, он не испытывает недостатка в поклонницах. Но я буду обманщицей, если не признаюсь, что чувствую себя… живой рядом с ним. Я чувствую такое, чего раньше ни с кем не ощущала. Я не знаю, как он ко мне относится. Может быть, он так уверенно себя держит, потому что считает, что никакая помощь ни от кого в мире ему не нужна. Может быть, я завидую его ни чем не обремененной жизни, и когда смотрю на него, понимаю, что вот тот на кого я хочу быть похожей.
Или может быть, просто это мои гормоны так реагируют на самого горячего парня, которого я вообще когда-либо встречала.
В любом случае, в его глазах я вычеркнула себя из списка нормальных людей. Мия — социальный изгой, снова впереди!
Утром встаю с кровати, в которой я спала как убитая после смены на работе. Решаю вначале, до смены в закусочной, посетить библиотеку, и сразу заплатить за проживание. У меня есть другое более важно дело — это найти мою маму.
Хватаю рюкзак и свитер, и прежде чем уйти, решаю зайти к дедушке. Довольно забавно, что я здесь всего пять дней, а уже чувствую себя намного комфортней, чем дома. Думаю, что Лос-Анджелес никогда не был моим домом. Я жила там только потому, что мне не куда было идти.
— Хэнк? — спрашиваю я, просовывая свою голову в его кабинет. Обычно он всегда сидел за стойкой и читал газету, но сейчас его нет.
Слышу слабый звук телевизора, где-то за стойкой. Я ныряю за прилавок, прохожу сквозь занавеску, в надежде, что Хэнк опять не забрался на лестницу.
К счастью он ровно стоял на земле и внимательно читал какие-то документы. Мужчина приблизил близко бумагу к своему лицу, и я вижу, как он усердно пытается разобрать напечатанный текст, но ведь старик слеп как летучая мышь.
— Хэнк? — спрашиваю я снова, потому что он полностью поглощен своим занятием и не слышит меня.
Хэнк подпрыгивает и фокусирует свои уставшие глаза на мне.
— Ой, Пейдж, прости. Я не слышал, как ты вошла, — говорит он, опуская документы.
— Да все хорошо, — отвечаю я, обеспокоенная тем, что его обычно счастливое лицо теперь встревожено и утомлено.
— Все в порядке? — спрашиваю я, смотря на листок бумаги, надеюсь, он поделится со мной его содержимым.
Он складывает документ и кладет его в передний карман фланелевой рубашки. Похоже то, что на бумаге совсем не для обсуждения со мной.
— Да, все прекрасно, — улыбается он, но эта улыбка совсем не коснулась его глаз.
Как бы то ни было, я не давлю на него. Хэнк с уважением отнесся к моей ситуации, я сделаю то же самое.
— Ну, ты на работу? — спрашивает он, кивая головой на мой рюкзак, который висит на плече.
— Да, но я думала сходить в библиотеку, прежде чем пойти на смену в закусочной, — признаюсь я. От нервов стою и шаркаю ногами, просто на самом деле я хочу начать искать свою маму.
— Да? — спрашивает Хэнк и смотрит на меня в ожидании последующих объяснений. Когда я не продолжаю, он говорит: — Пейдж, может быть это не мое дело, но тебе ведь еще не повезло в поисках твоей мамы?
Я понимаю, что пока складывается не очень хорошая ситуация, но услышав это вслух от него, понимаю, насколько это все реально.
— Нет, пока нет. Именно поэтому я хочу прогуляться до библиотеки. Мне нужно хоть с чего-то начать, — заявляю я, и это было не так страшно сказать вслух, как я это представляла себе.
— Молодчина, — широко улыбается Хэнк. — Возьми мой грузовик, — говорит он, тянется к заднему карману и протягивает ключи мне.
Я смотрю сначала на ключи, потом обратно на него.
— Нет, Хэнк. Я не могу взять твою машину. А что если возникнет какой-нибудь экстренный случай, и она тебе понадобиться?
Хэнк посмеивается над моими словами.
— Ой, я тебя умоляю, если случится что-то, то я вызову полицию. Поэтому просто возьми ключи, — говорит он, протягивая ключи в руке.
Я опять смотрю на ключи, предложение очень заманчивое, и я могу больше времени провести в библиотеке.
— Ты уверен? — еще раз спрашиваю, я не хочу, чтобы он думал, что я неблагодарная и пользуюсь его добротой.
— И все-таки я настаиваю, — твердо говорит он, в то время как берет мою руку и кладет в мою ладонь ключи.
Я понятия не имею, каким образом я заслужила такую доброту от Хэнка, ведь Богу известно, сколько плохих вещей я совершала. Но в день, когда я встретила Хэнка, вселенная решила дать мне небольшую передышку.
— Спасибо, Хэнк. Это очень много значит для меня, — признаюсь я, чувствуя себя неловко от того, что он может услышать, как дрожит мой голос.
— Я знаю, Пейдж, — говорит старик, его глаза полны мудрости. — Давай иди уже. Время не ждет. Уж я-то это знаю, — улыбается он.
Хотелось бы, чтобы я не чувствовала себя неудобно при объятиях или физическом контакте, потому что сейчас самое время поблагодарить Хэнка, обняв его. Но я ограничиваюсь лишь улыбкой, которая намного искреннее, чем это было бы пять дней назад.
Я умею быть тихой и незаметной, поэтому чувствую себя в библиотеке как дома.
Итак, вот уже пять минут я смотрю на экран компьютера, не нажимая «enter». Я нашла телефонную книгу Канады, и вообще я думала, будет просто начать, нужно просто найти ее имя и все.
Но что если я нажму «enter», а там будет пусто? Что мне тогда делать? У меня нет абсолютно никакой информации о моей маме, кроме фото, где изображены мы вместе с ней. Фото, которое я забрала с собой во время побега из прошлой жизни.
Я положила единственное фото-зацепку на клавиатуру. На фото добрые голубые глаза моей матери с любовью смотрят на меня сверху вниз. А я в это время с большой улыбкой на пухлых румяных щеках цеплялась за ее шею. Я смотрю на это счастье и веселье, и даже не могу припомнить, чтобы я так хоть когда-то улыбалась. Ты думаешь, что в памяти такие воспоминания сохраняться навсегда, но я и понятия не имела, что именно тогда был мой самый счастливый день в моей жизни.
Мне было три года.
Причина, по которой я помню, сколько мне было тогда лет, это то, что на торте с розовым единорогом стояло три свечи. Это был последний день рождения, который я праздновала. Из-за этих мыслей у меня ностальгия по этому фото.
Я всего лишь хочу помнить это.
Смотрю на часы в нижней части экрана. Я понимаю, что либо сейчас, либо никогда. Я должна быть на работе через десять минут.
Давай, Мия, ты же не трусиха. Ты зашла так далеко, сделай это.
Я делаю глубокий вдох и смотрю на эту кнопку, как на самого злейшего врага.
Сейчас эта кнопка способна изменить мою жизнь навсегда.
Мой палец завис над клавишей, я бросаю последний взгляд на фото и быстро кликаю по кнопке. Ладони начинают потеть, и я нервно протираю их о джинсы, в ожидании загрузки веб-страницы.
Мое сердце лихорадочно стучит в груди, когда поиск останавливается, и я вижу результат.
Я уставилась в экран, на слова: «Синтия Пенни Ли».
Большими жирными буквами рядом с именем был написан адрес и номер телефона.
Я не могу поверить в это.
У меня получилось.
Я нашла ее.
Смотрит на меня невидящим взглядом лицо, которое у меня будет в будущем.
Лихорадочно начинаю искать свою записную книжку, которая завалялась где-то на самом дне сумки. Я вытряхиваю все, и начинаю перебирать в поиске, нахожу ее и переворачиваю страницу на чистый листок.
Дрожащими пальцами я записываю адрес и номер телефона моей мамы. Я поверить не могу, это было так просто.
Чувствую какое-то беспокойство глубоко внутри, ну не бывает в жизни все так легко.
И я надеюсь, что такое сомнение больше не постигнет меня.
Я стараюсь игнорировать тот факт, что мне нужно набирать другое имя.
Конечно же, это имя моего отца.
Один шаг за раз, говорю я сама себе, так как понимаю, что именно этот шаг я боялась сделать так долго.
Я признаю, что из-за моего решения задержаться в библиотеке, я немного опоздала на работу. И это не скрылось от Табиты.
— Под чем ты сегодня? — весело спрашивает она, когда я проношусь мимо нее по холлу, едва не сшибая ее.
Обычно я либо вздрагиваю, либо даю в лоб, когда слышу комментарий по поводу наркотиков, если это имеет какое-нибудь отношение ко мне.
Но сегодня это не беспокоит меня так, как обычно.
— Ничего. Я просто чувствую себя счастливой. Спасибо, что сделала мне вчера прическу и макияж, — говорю я, коротко улыбаясь. Я запомнила ее модные советы, и должна заметить, что они мне понравились.
Табита улыбается мне в ответ, ее глаза светятся радостью.
— Ой, без проблем. Так прикольно было, только я думаю, что мне было веселее, чем тебе.
Тристан проходит мимо нас с ящиком пива в руках.
— Ну как поживают две мои самые любимые дамы? — широко улыбаясь, спрашивает он.
Веселый настрой Тристана удивляет меня, так как я никогда не встречала человека, который всегда так… счастлив. Это вселяет в меня уверенность, и я замечаю, что когда я рядом с ним возникает ни к чему непринужденная улыбка, которая вытаскивает меня из ада. Я улыбаюсь, и меня ничто не принуждает делать это через силу.
— Эй, я хочу устроить вечеринку после работы. Всего лишь несколько человек, немного выпивки и музыки, — предлагает Тристан. Он смотрит на меня и Табиту и ставит тяжелый ящик. — Девчонки вы придете?
Я вздрогнула от неожиданно громкого звука, когда Табита завизжала от радости. Но почему-то меня не раздражал этот звук. На самом деле я начала привыкать к такой ее бурной реакции в принципе ко всему.
— Я иду! Пейдж? — спрашивает она, обращая на меня свой взор. Девушка прикусывает свою пухлую нижнюю губу в надежде, что я скажу «да».
Тристан лишь просто смотрит на меня, склонив голову в бок, в ожидании моего ответа. Я встречаюсь взглядом с его медово-карими глазами. Свет в коридоре падает на пирсинг в его брови, из-за чего начинает казаться, будто он излучает теплый свет.
Я чувствую себя вполне комфортно рядом с Табитой и Тристаном, и даже больше, я чувствую себя в безопасности в их обществе. И я поняла, что теперь мне не обязательно носить нож с собой постоянно. Это очень большое и тяжелое решение.
Я ничего не могу с собой поделать, и немного смягчаюсь, когда Тристан смотрит на меня с большой улыбкой и ямочками на щеках.
— Давай, я уверен, ты повеселишься на славу.
— А если я не хочу? — быстро выстреливаю я.
Ничего себе, я даже пошутила еще один раз. А что если ему удастся сломать мой барьер, который я возвела, отгородившись от общества.
— Если ты не пойдешь, — отвечает он, от души посмеиваясь, — тогда я сделаю все, чтобы ты провела весело эту ночь.
Понятия не имею, как на это реагировать. Я смотрю на привлекательного парня, стоящего напротив меня без какого-либо злого умысла. Ничего не могу поделать и соглашаюсь.
— Хорошо, вы можете на меня рассчитывать.
Я поверить не могу, что только что произнесла эти слова.
Табита взвизгивает и взволнованно хлопает в ладоши, и из-за этого даже ее волосы запружинили.
— Прекрасно. А сейчас возвращаемся к работе. Чем быстрее мы здесь все сделаем, тем быстрее пойдем веселиться.
Тристан смотрит прямо на меня и коротко подмигивает, прежде чем вернуться на кухню.
Табита стала похожей на джокера из Бэтмена с огромной улыбкой, приклеенной на ее милое личико.
— Мне кажется, кто-то неравнодушен к тебе, — шепотом напевает она мне, показывая глазами на кухню.
Я игриво улыбаюсь ей и быстро иду заниматься комплектованием столов, так как вообще не хочу думать об этом прямо сейчас.
Как я и говорила… один шаг за раз.