Звук от пылесоса резко врезается в мой мозг. Это совсем не то, что я хотела бы услышать после нескольких часов беспокойного сна.
Но я обещала дедушке, что буду здесь, и не собираюсь бросать свои слова на ветер. Да и к тому же сегодня в обед я не работаю, поэтому после смогу поспать, а то я устала, как собака.
Я проверила в заднем кармане на месте ли бумажка с контактами моей мамы. Я не упущу этот шанс. На всякий случай я переписала адрес несколько раз, если потеряю или забуду его.
Поверить не могу, что у меня получилось найти ее. Очень странно, что это было так просто, потому что ничего в моей жизни не давалось мне так легко.
Но я пока еще не готова встретиться с ней.
Пока нет.
Я здесь всего неделю, и до получения моей первой зарплаты осталось совсем немного, поэтому маме придется подождать. Потому что, во-первых, у меня нет денег на билет до Канады, и, во-вторых, оглядываясь на шестнадцать лет назад, как моя мама бросила меня с отцом, я понимаю, что она вряд ли встретит меня с распростертыми объятиями. Это она бросила меня, помните? Я не знаю чего ожидать при нашей встрече. Но я не такая наивная, чтобы думать, что это событие можно будет сравнить со встречей на шоу Опры[17].
Я встречусь со своей мамой только тогда, когда у меня будет достаточно денег, чтобы оставить все вещи позади, то есть тогда, когда я сама смогу себя обеспечивать и не буду ни от кого зависеть.
Это единственное, в чем я уверена на сто процентов.
— Как прошла вечеринка, Пейдж?
От испуга я кратко взвизгиваю и подпрыгиваю на пять дюймов от земли, когда неожиданно вразвалочку заходит дедушка, неся письма в руках.
— Святое дерьмо! Ты напугал меня, — восклицаю я, тяжело дыша и хватаясь за грудь, и выключаю пылесос ботинком.
— Прости, дитя, — извиняется дедушка. — Я всего лишь хотел тебе кое-что передать, — улыбается он. Его тонкие серые волосы стояли под непонятным углом, будто бы он уснул с мокрыми волосами.
Я подозрительно суживаю глаза и замечаю, что он немного побледнел. Надеюсь это не связано с тем письмом, которое я видела вчера. Упираюсь взглядом на его протянутую руку, сжимающую конверт.
— Что это? — спрашиваю я, оглядываясь с подозрением.
— Это твои деньги, — отвечает старик, игриво тряся конвертом из стороны в сторону.
— Но ведь неделя еще не прошла, — в замешательстве отвечаю я.
— Это не важно. Возьми, — кладет он конверт в мою ладонь.
Опускаю глаза вначале на конверт потом на него.
— Спасибо, Хэнк… Я на самом деле очень ценю это, — искренне говорю я, так как это поможет сделать еще один шаг ближе к моей новой жизни.
Однако когда я беру конверт в руки, он кажется, намного толще, чем должен быть. Вскидываю бровь и быстро открываю конверт, пока дедушка никуда не смылся. Замечаю парочку лишних зеленых купюр.
— А ну, стоять! — заявляю я, когда замечаю, как он пятиться к выходу. — Хэнк, это слишком много. Мы не договаривались на эту сумму. Я не могу принять это. Забери лишние деньги себе, — говорю я, подсчитывая деньги и вытаскивая лишние купюры, и протягиваю ему.
— Нет, я не возьму обратно. Ты заслужила это.
— Нет, я действительно не могу сделать этого. Я работала то всего пару часов, да и к тому же вы обеспечили меня крышей над головой. Прошу тебя. Я просто не могу, — говорю я, отодвигая от себя деньги.
Но дедушка не был бы дедушкой, если бы не начал спорить со мной.
— Ты действительно хочешь так обидеть старика? — отвечает он с огоньком в глазах.
— Что? Старик? Не смешите меня! Я же вижу, как вы себя ведете, когда никого нет рядом, — подразниваю его я. Я прекрасно осознаю, что он ни за что не возьмет деньги обратно.
Глубоко в груди у него зарождается то ли кашель, то ли смех. Могу предположить, что дедушке примерно семьдесят пять лет, и он уже не в самой лучшей форме.
Я помню, как он однажды упомянул о своей жене, но говорил он о ней в прошедшем времени. Я задаюсь вопросом, что же с ней случилось, если они так были счастливы.
Смотрю на слабую улыбку дедушки и зеленые глаза, лучащиеся теплотой. И сейчас я понимаю, что он мог бы сделать счастливым любого.
— Что ты будешь делать сегодня? — как бы невзначай спрашиваю я.
Дедушка пожимает плечами.
— Собираюсь посмотреть телевизор. Сегодня игра.
— Пожалуйста, не говори мне, что ты собираешься опять ужинать теми полуфабрикатами, которые ел вчера? — говорю я о тех отбросах, которые он уплетал вчера.
Мужчина кивает.
— Ничего страшного, — хриплым голосом отвечает он. — Они шли по акции.
— Это потому что магазин хочет распродать все быстрее, — с ухмылкой отвечаю я.
Хэнк смеется от души.
— Дитя, я думаю, не стоит готовить только для меня одного.
— Справедливо подмечено. Именно поэтому я буду готовить сегодня ужин, — весело говорю я.
Не могу придумать лучший способ потратить свою первую зарплату.
— Ты не можешь так поступить, — говорит дедушка, протестующе размахивая руками. — Тебе лучше потратить деньги на нечто интереснее, нежели готовка для старика.
— На самом деле, нет, я могу и сделаю это, — отвечаю я. — Не спорь, я все равно сделаю так, как хочу, — сладко улыбаюсь я ему, не давая шанса на возражение.
Глаза дедушки наполняются слезами, но он не плачет. Хэнк понимает, что таким образом я хочу выразить ему благодарность за все то, что он сделал для меня за такой короткий период нашего знакомства.
— Спасибо, Пейдж. Я даже не могу припомнить, когда в последний раз кто-то готовил для меня.
— Не благодари меня, пока не попробуешь… что-нибудь, приготовленное мной. А вдруг я остановлюсь на китайской кухне, — дразню я его.
Хэнк смеется.
— В любом случае, это не имеет значения. Важен не подарок, а внимание.
— Это самое меньшее, что я могу сделать для тебя. Я у тебя в долгу, — я смотрю в его глаза, искренне улыбаясь.
Хэнк не осознает, сколько доброты отдает мне. Тот человек, который не видел ничего хорошего от своей семьи, получил много положительного от совершенно незнакомого человека.
Хэнк подходит ко мне, кладет свою мягкую руку мне на плечо, слегка сжимает его.
— Ты ничего мне не должна, дитя. Ты хорошая девушка, я был бы горд, назвать тебя своей дочерью.
От этих слов у меня навернулись слезы на глазах. Никто никогда не гордился мной. А как они могли? Я не сделала ничего в своей жизни, чтобы кто-то мог гордиться мною.
Но все меняется.
Я хочу измениться.
Я меняюсь каждый день. Я буду стараться стать тем человеком, которым хочу стать.
— Спасибо, Хэнк, — смягчаю голос я, но не могу посмотреть в его глаза.
Я благодарю тот день, когда судьба вместо всех дерьмовых дней подбросила мне в итоге счастливую монету. Именно в этот момент я встретила этого замечательного человека.
Я приближаюсь к супермаркету, обводя взглядом список ингредиентов для приготовления свиных отбивных в яблочном соусе с зеленой фасолью и картофелем. Смотрю, как туда-сюда снуют покупатели, выполняя такие простые обыденные действия. Они выглядят при этом нормально. Я завидую им.
Со стороны смотрится, что это совсем легко сделать?
Смотрю на свой список — мне осталось купить только свежий мускатный орех. Уже в течение двух минут я пытаюсь найти эту чертову полку с орехами. Уже десятый раз прохожу мимо разных пакетиков, но я не уверена, есть ли разница в орехах из пакета и на развес. Но все-таки я решила следовать четко по рецепту.
Не глядя, иду куда-то, потому что не хочу оставаться здесь, хочу убраться отсюда, и чем быстрее, тем лучше. Как вдруг сталкиваюсь с кем-то.
— Черт! — ругаюсь я, все еще смотря на список, не довольная тем, что сшибла кого-то.
— Мне так… — я делаю паузу, — жаль, — заканчиваю я, взглянув на свою жертву, и у меня перехватывает дыхание.
— Похоже, что я забрел на территорию сталкера, — усмехается Куинн, подходя ближе и касаясь носком ботинка моей тележки.
— Если бы я знала, что это ты, то толкнула бы чуть сильнее, — самодовольно отвечаю я, вскидывая бровь.
Сарказм — моя сильная сторона, именно поэтому я использую его, чтобы избежать неловких ситуаций. Таких, как эта.
Не могу не думать о нашей случайной встрече в его комнате прошлой ночью. Размышления об этом уводят меня далеко-далеко, и, к сожалению, такие мысли могут меня погубить.
Парень театрально хватается за сердце.
— Ох, Рэд. Твои слова ранят меня.
— Мне все равно, — отвечаю я, игнорируя тот факт, что при его виде я чувствую радость.
Я хочу объехать его с тележкой, но он останавливает меня, загораживая путь.
— Ну, что ты делаешь? — спрашивает Куинн, хватая корзину с одной стороны, чтобы я не могла сбежать от него.
— Пытаюсь делать покупки, но кое-кто мне мешает, — притворно разыгрываю я раздражение, но он не обращает на это внимание.
— Что ты хочешь купить? — спрашивает он, не двигаясь с места ни на дюйм, несмотря на то, что другая покупательница проходит мимо, толкая его своей корзиной.
Я смотрю на нее извиняющейся улыбкой, но она только морщит свой нос, не довольная тем, что я загородила весь проход.
Я подмечаю, что Куинн так же упрям, как и горяч. Поэтому нужно скорее ему ответить, и тем быстрее он оставит меня в покое.
— Я ищу свежий мускатный орех, прохожу здесь уже второй раз, но так ничего и не нахожу, — признаюсь я и раздраженно дую на волосы, упавшие на лицо.
Куинн посмеивается, и его кадык начинает подпрыгивать. Я приказываю себе убираться отсюда, потому что мне надо перестать пялиться на него.
— Я, очень кстати, знаю, где его найти. Следуй за мной, — улыбается парень и отпускает наконец-то тележку.
— Ты можешь просто рассказать мне, — возражаю я, не поднимая на него взгляд и начиная толкать тележку к проходу.
Куинн идет рядом со мной на расстоянии в шаг от меня.
— Ну и что тут веселого? — отвечает он, проводит руками по карманам и глубоко засовывает их в карманы джинсов.
Я уверена, что Куинн получает удовольствие, издеваясь надо мной, и ему становится просто смешно от того, как я реагирую.
— Это что, какой-то особый случай? — спрашивает парень, в то время как берет и небрежно бросает пакет «Доритос»[18] в тележку.
— Какой еще особый случай? — задаю я вопрос и, смотря на «Доритос», качаю головой.
— Ты готовишь? — отвечает он, держа в руках следующую пачку «Доритос» со вкусом вяленого мяса.
— Почему ты думаешь, что приготовление ужина для меня связано с каким-то особым поводом? И знаешь, я могу быть сумасшедшей Мартой Стюарт[19] на кухне, — отвечаю я, поворачивая за угол, и иду в следующий проход следом за Куинном.
— Да верно, это может быть правдой, но настоящая Марта Стюарт знала бы, где лежит мускатный орех, — отвечает он, указывая на нужную полку с самодовольной улыбкой.
Стараясь выглядеть не слишком обиженной, я хватаю нужный продукт, быстро кидаю его в тележку. Проверяю свой список, действительно ли я все взяла. Я почесываю голову, ругая себя за то, что выбрала такое блюдо, где много ингредиентов.
— Дай-ка, — отвечает он и вырывает листок у меня из рук.
— Хей, — возражаю я. — Это было очень грубо, — я игриво качаю головой.
Когда его глаза становятся круглыми от удивления, а маленькая улыбка угадывается в уголках его губ, я тут же вспоминаю, что в списке значились некоторые вещи личного характера.
— Ты так раздражаешь меня, — восклицаю я, выхватывая листок пока он умирает со смеху.
Я обиженно толкаю тележку дальше по проходу вниз, подальше от него. И конечно же у меня не получается просто так уйти. Куинн обгоняет меня, встает спереди лицом ко мне и начинает идти спиной вперед.
— Да ладно тебе, я знаю, что ты не это имела в виду, — говорит парень, опять потягивая колечко в губе, и размахивает своими руками в разные стороны.
— Да именно это я и имела в виду, — нерешительно отвечаю я, в то время как тянулась за пакетом с яблоками.
Он продолжает говорить со мной, пока сам идет спиной вперед прямо на других покупателей, но кажется, его это совсем не волнует.
— Ну, если ты дашь мне шанс, я покажу тебе, что могу быть не только раздражающим?
— Что? — спрашиваю я, резко останавливаясь, будто меня только что окатили холодной водой.
— Ты слышала меня, — ухмыляется Куинн. К счастью он едва успевает притормозить перед злой мамашей строго смотрящей на нас.
— Нет, — отвечаю я, покачивая головой.
Внешне я могу выглядеть спокойной и холодной, но внутри мое сердце бешено бьется в центре грудной клетки.
— Почему нет? — задает он мне вопрос, игриво вскидывая бровь.
— Потому что я не знаю тебя. Знаешь ли, ты можешь оказаться жутким извращенцем, — сбивчиво отвечаю я, пытаясь казаться решительной.
— Я похож на жуткого извращенца? — интересуется Куинн и оборачивается вокруг себя, раскинув руки по бокам.
— Нет, — мягко отвечаю я, потому что нахожусь под полным контролем из-за его задницы.
— Ну, тогда в чем дело? — спрашивает он и делает небольшой шаг ближе ко мне.
Проблема в том, что ты не захочешь знать меня. Меня настоящую. А если ты узнаешь обо мне больше, то не захочешь иметь со мной никаких дел.
«Думай, Миа. Тебе нужно ошарашить его так, чтобы он оставил тебя в покое».
«Я замужем за Иисусом? Ох, чокнутая по Библии».
«Генетальный герпес? Фу, слишком вульгарно».
«Лесбиянка? Можно измениться?»
«Решено, скажу правду. Ну, почти правду».
— Я не могу. У меня свидание сегодня, — отвечаю я, медленно отходя подальше от него.
— Правда? — спрашивает Куинн. Его нахальная усмешка медленно сползает с лица, и парень начинает хмуриться. Он приближается ко мне.
— И кто же этот счастливчик? — спрашивает парень. Я могу поклясться, что его глаз дернулся.
— Да, там кое-кто с работы, — небрежно отвечаю я.
Не глядя протягиваю руку к ближайшей полке, чтобы отвлечься от гипнотического взгляда Куинна, и первое на что, натыкается моя рука это презервативы. Протягиваю свое руку еще дальше, желая сгореть от стыда на этом же месте. Я замерла. Чувствую, как по моим щекам начинает распространяться жар, и начинаю от всей этой неловкой ситуации покусывать губу.
Замечаю хмурый взгляд Куинна.
Класс! Теперь он подумает, что я шлюха, готовящаяся к своему грандиозному «свиданию».
— Что ж, тогда мне лучше уйти, — произносит он. Весь задор в его голосе улетучился.
Куинн подходит к своей корзине, берет ее в руки и дарит мне напоследок напряженную улыбку.
— Ну, повеселись. Увидимся, как-нибудь, — поворачивается и уходит, не дожидаясь ответа.
Я не знаю почему, но мне не нравится, что он просто ушел. Но я должна принять это. Так будет лучше.
Я не могу позволить Куинну войти в мою жизнь, потому что однажды я ни за что не захочу его отпускать.
Притащив полный пакет продуктов, купленных в супермаркете, я бросаю все на свою кровать. Да уж в следующий раз не нужно брать столько много.
Я обычно не готовлю, но это не значит, что я не люблю вкусно поесть.
Это потому, что раньше я ни для кого не готовила. Я довольно часто расстраивалась из-за этого. Когда-то в возрасте десяти лет, сидя на грязной кухне, я готовила для отца жареный сыр, в надежде на то, что он оценит мои старания. Он вернулся тогда в дом после трех дней пьянки.
После этого я просто опустила руки.
Став постарше, я могла подкрепиться, где-нибудь по дороге. Чаще всего это была пресная стряпня, но это хотя бы немного заглушало болезненное чувство голода и давало энергии тащиться дальше по улицам, доставляя наркотики.
Однако, спустя время, мое тело привыкло быть голодным. Питалась я в основном в дешевых забегаловках, где еда была похожа на картон, и, по всей видимости, также питательна как грязь. Так что я ела только тогда, когда уже наступал критический момент. Это поэтому я такая худая, и я ненавижу это. У меня всегда была небольшая комплекция, но сейчас, я просто выгляжу тощей.
Переодеваюсь в футболку «Смашинг Пампкинс»[20], беру пакет с продуктами и иду на кухню готовить.
Запираю дверь и тихонько спускаюсь по лестнице в кабинет. Хэнк сказал, что есть небольшая кухня в кабинете, за темно-бордовой занавеской, где я смогу приготовить нам ужин.
Смотрю в окно на зеленую террасу, покрытую травой, и не могу поверить, насколько сильно изменилась моя жизнь всего лишь за неделю. Это полное сумасшествие, но я чувствую, что живу. Кто бы мог подумать, что приехав сюда, в такое тихое и скучное место, я на самом деле изменюсь и смогу радостно назвать его моим домом.
Но, разумеется, я не могу этого сделать.
Прохожу в небольшой кабинет, и слышу звуки телевизора за занавеской.
— Хэнк? — зову я, осторожно отодвигая занавеску, потому что не хочу так неожиданно врываться. А вдруг он спит или занимается какими-нибудь другими делами.
И на этот раз я была права.
Оглядываю комнату, и подмечаю, что она обставлена весьма просто. Но нечто причудливое или современное в такой классической комнате выглядело бы неуместно.
Маленький телевизор, показывающий повтор комедийного телесериала «Я люблю Люси», расположился на деревянной тумбочке. На потолке виднелось пару подтеков, расположенных по углам комнаты, но по какой-то причине это больше походило на выцветший зеленый ковер и прозрачные белые стены. Старый деревянный столик на двоих, уже переживший свои лучшие времена, стоял посередине комнаты. На нем была расстелена красная скатерть, которая гармонировала по цвету с пледом на диване, где лежал дедушка и похрапывал.
Когда я смотрю, как при спокойном дыхании опускается и поднимается его грудь, мне становится интересно. А я также выгляжу, как и он, во сне?
Очень сомневаюсь. Мои ночные кошмары никак нельзя считать признаком спокойного сна. Но в этом никто не виноват, кроме меня самой.
Беру пульт, который соскользнув с дедушки, лежал на полу рядом с диваном. Отключаю звук телевизора и на цыпочках иду к мини-кухне. Я поражена тем, как такое маленькое пространство способно вместить все принадлежности для готовки.
Включаю свой новенький «Айфон», и нахожу нужный рецепт сегодняшнего ужина. Начинаю вытаскивать продукты из пакета и складываю все на маленькую белую стойку. Делаю глубокий вдох от того, сколько работы мне предстоит сделать.
Я особо строго следую за инструкцией приготовления, для того, чтобы все было идеально. Это первый раз, когда я готовлю для кого-то, поэтому для меня это очень важно.
После приступа икоты и чуть не отрезав пол пальца, я делаю вывод, что у меня все-таки есть кулинарный навык.
Я почти закончила нарезать яблоки, когда услышала, как просыпается дедушка.
Он наконец-то встал. Я пыталась вести себя тихо, грохот кастрюль и несколько непристойных слов могут разбудить даже мертвого.
— Привет, дитя, — говорит он из-за двери.
Я оборачиваюсь и еле сдерживаю смех от того, каким потрепанным и сонным выглядит Хэнк.
— Добрый день, соня.
Дедушка хохочет, потирая глаза.
— Эй, я все еще сохранил свою красоту даже после сна, — дразниться он, закрыв рот морщинистой ладонью от зевка.
Я коротко улыбаюсь ему и поворачиваюсь обратно, продолжая готовить.
— Что ты делаешь? — спрашивает он. Подходит ко мне и заглядывает за мое плечо, но при этом не так близко, чтобы не мешать мне.
— Свиные отбивные в яблочном соусе с зелеными бобами и жареным картофелем. Пока я ничего не испортила, — тихо смеюсь я. — Я пока здесь ничего не сожгла, но это только начало.
Хэнк усмехается и зевает еще раз.
— Иди, можешь присесть. Мне осталось совсем немного, — улыбаюсь я, отделяя яблоки для яблочного пюре.
— Давай я накрою на стол, — предлагает дедушка, тянется к шкафу у стены и начинает вытаскивать тарелки и приборы.
— Ты такой упрямый, — говорю я, качая головой.
— Ты говоришь как моя Бетти, — вздохнув, отвечает он. Я поворачиваюсь и стараюсь незаметно посмотреть на него и замечаю, какими стали грустными его глаза при упоминании ее имени.
— Что с ней случилось? — осторожно задаю вопрос, в надежде, что не переступаю дозволенную черту.
Хэнк сильно прижимает к груди желтые и синие тарелки. Слабая улыбка появляется на его губах, когда он устремляет свой грустный взгляд в маленькое окно.
— Она умерла три года назад от сердечного приступа. Самая обыденная болезнь, какая могла вообще случиться. В один прекрасный день она не встала на свою обычную утренею прогулку. Я думал, что она не пошла, потому что немного простыла, даже хотел вызвать ей доктора, но она настояла на том, что прекрасно себя чувствует. И я не беспокоился о ней. Она сказала тогда, как обычно, дразнящим голосом: «Хэнк, займись делами, они ведь не сделают себя сами».
Это очень горькое воспоминание для дедушки. Я могу представить, как часто он с грустью думает о последних минутах Бетти. Все что у него есть — это последнее печальное воспоминание.
— Я поцеловал ее на прощание, — продолжил он, — тогда я в последний раз видел ее живой.
Вздохнув, я прикрываю рот рукой.
— Ох, Хэнк, мне очень жаль.
— Все нормально, дитя. Доктор сказал, что все произошло мгновенно, она не мучилась. Словно она пошла спать, и так больше и не проснулась, — отвечает он, пытаясь выглядеть не слишком расстроенным.
— Но все же, это было не просто, — говорю я, смотря на него сочувствующим, а не жалеющим взглядом.
Терпеть не могу жалость.
— Верно. Но я знаю, что моя Бетти попала в рай, и оттуда сверху ворчит на меня за то, что я иногда даю слабину, и говорит мне, чтобы я продолжал работать, — усмехается Хэнк, как будто на самом деле она говорит ему об этом.
— Тогда она кажется превосходной женщиной, — с уверенностью заявляю я.
— Точно. Она была сердцем этого места. Она убедила меня расставить цветы во всех комнатах и оставлять шоколад на подушках. Все эти мелочи она делала без какого-либо злого умысла. Проявляла любовь к этому месту. Но сейчас осталась лишь оболочка от былой красоты.
Мое сердце сжалось от этой истории. Я никогда прежде не встречала такой сильной любви, но могу представить, как старик скучает по своей жене.
— Но я не унываю, Пейдж. Это именно то, что мы делаем. Мы живем за тех, кто этого уже не может сделать. Это единственное решение, при котором они живы в нашей памяти.
Смотрю прямо на мужчину передо мной. Мне очень интересно узнать больше о жизни Хэнка, но я ничем не могу ему помочь. Все тяготы и переживания, которые привели к такому исходу событий как сейчас, это именно то, на что он надеялся в своей жизни?
Я надеюсь, что так и есть.
Звук машины прерывает наш разговор, и я незаметно вытираю глаза тыльной стороной ладони. Я не плакала, но на моих глазах появились слезы, слушая его историю. А у кого бы они ни появились.
— Я лучше посмотрю, кто там, — говорит дедушка, вытирая слезы с глаз. Он выходит, оставив меня в одиночестве с моими мыслями.
Встречу ли я когда-нибудь таких людей как Бетти и Хэнк?
Я надеюсь, что да.
Это не касается моего прошлого, но было бы классно иметь свою собственную похожую историю, которая также задевала бы за живое как рассказ о Хэнке и Бетти.
Я трясу головой, отгоняя все грустные мысли прочь, так как мне нужно приготовить ужин.
Я режу картофель на четвертинки, когда слышу, как Хэнк общается с кем-то в кабинете. По их разговору я не могу догадаться кто это, но кто бы это ни был, он ведет довольно беззаботную беседу с Хэнком. Голос этого человека я точно не могу распознать.
— Пейдж? — зовет меня дедушка, — а у нас достаточно еды еще для одного человека?
Смотрю на количество продуктов передо мной и кричу.
— Да, Хэнк, у нас достаточно еды для небольшой голодающей нации.
Слышу, как он смеется над моими словами и продолжает разговор с незнакомцем.
Я смотрю в небольшое окно прямо напротив меня и улыбаюсь сама себе, когда замечаю, как бабочка на занавесках тихо покачивается от ветра. Без сомнения, это работа Бетти.
Я бы хотела быть с ней знакома.
Собираюсь поместить картофель в духовку, как вдруг замечаю, что дедушка перепарковывает свой грузовик на другую сторону, рядом с гаражом.
Что он делает?
Я тут же все понимаю, когда вижу, с кем болтает Хэнк.
Куинн.
Блюдо, которое я держу в своих руках, едва не выскальзывает из пальцев, когда я вижу, как парень идет следом за Хэнком с ящиком для инструментов в руках.
Я опираюсь на края раковины и наклоняюсь вперед, чтобы посмотреть, что собирается Куинн здесь делать.
Хэнк выскакивает из машины, и Куинн поворачивает свою бейсболку наоборот, чтобы волосы не мешали обзору. Он ставит ящик на двигатель, вытаскивает необходимые инструменты, наклоняется к машине, и одному Богу известно, что он там дальше делает.
Когда парень наклоняется еще сильнее, его футболка задирается и появляется полоска кожи, и я невольно продвигаюсь еще вперед, чтобы лучше рассмотреть его торс. Он поворачивается и ищет что-то среди инструментов, я вижу нечто похожее на рисунок из чернил.
Наклоняю голову влево, чтобы лучше рассмотреть его татуировку. Кажется, словно она является продолжением его тела, она проходит по левой части и укрывается дальше где-то за поясом джинсов.
Куинн выныривает из под капота и, оглядываясь, кричит что-то Хэнку, тот кивает и заводит машину, которая тут же начинает работать как надо.
Куинн встает в полный рост, ставит руки в бока, прислушиваясь к двигателю. Он полностью сконцентрирован на своем деле. Он дает сигнал Хэнку заглушить двигатель, что тот и делает. Куинн недолго думает, почесывая подбородок, и снова ныряет под капот, и не глядя берет нужные инструменты.
Чем глубже он забирается в машину, тем больше я не могу оторвать взгляда от его задницы, плотно обтянутой джинсами, и то, как из-за каждого движения на спине напрягаются мышцы под облегающей майкой. Ненароком я наклоняюсь все вперед и вперед до тех пор, пока лбом не упираюсь в занавеску.
Благодаря Бетти и ее таланту к дизайну я могу без зазрения совести пялиться на Куинна не боясь, что меня заметят.
Или я так думала.
Он медленно поворачивается и через плечо обращает свой взгляд прямо на меня.
Я почти уверена, что меня не видно за занавеской, но кажется, что это не так, потому что в его изумрудных глазах начинают мерцать игривые искорки.
Мои руки резко соскальзывают с раковины, и я резко отодвигаюсь от окна и падаю на корточки. Мне не хватает воздуха, а мое сердце начинает биться быстрее. Адреналин резко впрыскивается в мою кровь от того что меня застукали.
Я жду примерно тридцать секунд, и потом веду себя очень глупо. Я ставлю руки на края раковины и немного подтягиваюсь, чтобы из окна были видны только кончик моей головы и глаза.
Но Куинна уже нет.
Я вижу ящик с инструментами до сих пор подпирающий капот, но его нигде нет.
И это, потому что он стоит прямо позади меня.
— Наслаждаешься видом? — смеется парень.
Я закрываю глаза и произношу проклятия себе под нос. Мне не нужно оборачиваться, чтобы знать, что на его прекрасном лице сейчас огромная насмешливая улыбка.
— Я… я потеряла колечко из носа, — быстро отвечаю я, поднимаясь в полный рост, и поворачиваюсь к нему лицом.
И начинаю задыхаться, когда вижу такое совершенство перед собой.
Куинн многозначительно смотрит на мой нос. Глаза его сверкают от удовольствия. Парень со скрещенными руками и ногами опирается на дверной косяк.
— Я нашел его, — отвечает он, дотрагиваясь до моего носа.
Куинн точно знает, что я вру.
Я отворачиваюсь от него и продолжаю готовить ужин. Помещаю картошку в духовку, в надежде, что он оставит меня в покое.
Но не тут то было.
— Я думал, что у тебя свидание, — говорит парень. Без сомнения с этой чертовой улыбкой.
— Ну да, — отвечаю я, не говоря ничего больше.
— Ну, так, где же он? — спрашивает Куинн, в то время как начинает раздаваться стук его ботинок по кухне.
Как же избежать мне этого вопроса. Я делаю вид, что занята протиранием стойки. Краем глаза я вижу, что Куинн стоит, всего в нескольких футах от меня. Он облокотился на край и хладнокровно смотрит на меня.
— Итак, я не помешаю вашему свиданию, если присоединюсь за ужином? — твердо спрашивает он, и внимательно следит за мной, когда я ничего не отвечаю.
— Нет, совсем нет, — быстро говорю я, стараясь не встречаться с ним взглядом. Мое дыхание немного прерывисто от того, что парень стоит так близко ко мне.
— Точно?
— Да.
Мы замолчали.
— Когда ты сказала, что встречаешься с кем-то с работы, я сразу же подумал обо всех, кто работает в закусочной. Единственный парень, который боле менее порядочный и примерно одного с тобой возраста — это мой брат, — говорит он после минуты молчания.
Испугавшись, я резко поворачиваюсь к нему, и говорю правду.
— Это не Тристан, — быстро говорю я, по не понятной причине защищая его.
— Я знаю, — отвечает Куинн, ехидно улыбаясь.
— Ты знал? — я хмурю брови. — Откуда?
— Насколько мне известно, сегодня мой брат загибается на работе допоздна. Поэтому я знаю, что это не он.
Я побледнела, услышав его слова.
— Я шучу, Рэд, — смеется он, когда видит мою реакцию.
— Ох, — отвечаю я, вздыхая с облегчением.
— Кстати о его работе, не жди, что он будет лезть тебе под юбку, — добавляет он, подмигивая мне.
Что, черт возьми это значит? Тристан хочет залезть мне под юбку. Он вообще не знает, какая я на самом деле! Куинн так и не объяснил толком, откуда знает, что у меня свидание не с Тристаном. Неужели он считает, что я недостаточно хороша для его младшего брата.
Он прав, хотя… я не уверена.
Не знаю, как реагировать на эти слова, поэтому применяю свой сарказм.
— Хорошая история. Что ты еще здесь делаешь?
— Да так, ты принимаешь гостей? — ухмыляется Куинн, его глаза сверкают от света люстры.
— Ты пригласил себя сам, — возражаю я. — И я до сих пор пытаюсь выяснить, почему.
Он спокойно пожимает плечами.
— Ну а почему бы и нет?
Хорошо. Я не умею в полной мере всегда следовать установленным правилам этикета в обществе. Но я знаю, что когда человек сам напрашивается на приглашение, это, по крайней мере, считается грубым и не культурным. Но смотря на Куинна, стоящего на маленькой кухне, не испытывающего неловкость в этой ситуации, понимаю, что ему чужды нормы поведения в обществе.
Этим он похож на меня. С тем отличием, что я новичок в этой области, а он просто посылает к черту все правила.
— У меня «свидание» с Хэнком, — смущенно отвечаю я, делая кавычки на слове «свидание».
Куинн ухмыляется, протягивает руку к нарезанному яблоку и закидывает кусочек в рот.
— Будь милосердна к старику. У него случится сердечный приступ, если на свидании с ним будет такая девчонка как ты.
— Э-э-э! — я шлепаю его по руке. — Во-первых, это было неприлично, во-вторых, я предпочла бы сходить на свидание лучше с ним, чем с кем-нибудь другим, — искренне отвечаю я.
Куинн выглядит немного ошеломленным моей честностью, и глубокая морщинка появляется между его бровями. Но он быстро переводит все в шутку.
— Я должен немного обидеться по этому поводу, но я все еще здесь. Так как речь идет о Хэнке, я дам ему немного форы. Если ты собралась с кем-то на «свидание», лучше пускай это будет Хэнк, — отвечает он, окидывая меня взглядом.
— Но только не твой брат? — резко задаю я вопрос, по какой-то непонятной причине.
Я тут же сожалею о том, что вообще открыла рот, и поспешно тянусь к яблоку, чтобы чем-то отвлечь себя. Куинн мягко ловит мою руку за запястье, останавливая мое движение… или дыхание.
Парень медленно наклоняется вперед и замирает в нескольких дюймах от моего лица. Куинн опять покусывает свою губу с сережкой.
— Мой брат не смог бы справиться с тобой, — шепчет он, проникая своим голосом глубоко внутрь меня.
— А ты? — шепчу я в ответ, затаив дыхание.
Парень смотрит прямо мне в глаза и отвечает хриплым голосом.
— Я знаю, что смогу.
Он так уверен в себе, но при этом до сих пор мягко держит мое запястье. И он начинает немного сжимать свои руки, показывая, что не сомневается в своих словах.
Почему я не отталкиваю его, как обычно? Почему я не сумничала ему в ответ, чтобы осадить весь его пыл? Почему мысль о том, что он сможет справиться со мной заставляет меня дрожать от желания?
— Все в порядке, дитя? — спрашивает Хэнк. Старик проходит дальше на кухню и с любопытством оглядывает нас.
Куинн поворачивается лицом к дедушке, его рука по-прежнему обжигает мою кожу.
— Да, я только, что рассказывал Рэд, как тихо ты можешь подходить, — шутит он.
Дедушка ухмыляется.
— Ох, Куинн Беркли, ты всегда был болтуном. Тебе нужен слуховой аппарат на уши. Я намекну твоей матери, — произносит дедушка, не глядя на нас, так как рыскал в шкафу в поисках трех стаканов.
Я чувствую, как пальцы Куинна застывают при упоминании его матери, интересно, почему.
Парень прочищает горло и выпускает мою руку.
— Я лучше закончу починку твоего грузовика.
Эх, он ведь поэтому пришел сюда.
Куинн бросает взгляд на грузовик Хэнка, потому что, зная дедушку, парень понимает, что Хэнк хочет, чтобы мне было безопасно ездить на нем.
Куинн закидывает еще кусочек яблока в рот и слизывает капельки сока с губ. Парень бросает через плечо последний взгляд на меня, прежде чем выйти наружу.
И только тогда я снова могу дышать.
«Шоу Опры Уинфри» (англ. The Oprah Winfrey Show) — американское синдикационное ток-шоу, созданное и произведенное Опрой Уинфри. Шоу оказывало большое влияние на поп — культуру в США. Опра использовала опыт легендарного Фила Донахью (Phil Donahue), делая упор на скандально-сенсационные сюжеты. Но постепенно выработала свою фирменную манеру ведения передачи, делая акцент на эмпатию, искренность, позитивные эмоции и неподдельное сопереживание своим героям
«Doritos» — чипсы
Марта Хелен Стюарт (англ. Martha Helen Stewart), род. 3 августа 1941 года, в Джерси Сити — американская бизнес-вумен, телеведущая и писательница, получившая известность и состояние благодаря советам по домоводству
«Смашин Пампинкс» (англ. The Smashing Pumpkins) — американская альтернативная рок-группа, образованная в Чикаго в 1988 году