Наташа.
В оставшиеся дни моего отпуска мы спим, едим, гуляем. Зима в этом году выдалась тёплая и снежная. Зимняя красота изумляла и завораживала. Ветки деревьев удерживают шапки снега, тронешь и — с ног до головы в снегу. Для меня эти прогулки стали ещё одним антидепрессантом. Токсикозу были противопоставлены средства от Светлы. Я не могу переносить только запах рыбы. Режим наслаждения друг другом никто не отменял тоже.
Именно наслаждения. Обнажённый мужчина, без боксеров, кожа которого притягивает, желание её постоянно трогать, прижиматься, касаться везде непреодолимо. Я спокойно засыпаю только после очередной порции секса, когда моя нога на бедре Саши, руки обнимаю его торс, голова покоится на груди любимого мужа, а его руки заключают меня в кольцо. Наличие одежды — не предусмотрено. Это моё надёжное средство от бессонницы и от ночных кошмаров, которые меня напрягают всё реже и реже.
Порой приходится плохо — они атакуют мой сон, но нежные объятия мужа, в которых я, как в колыбели, прогоняют их прочь.
— Тише, Наташенька, тише, — успокаивает Саша.
Защита. Непробиваемая броня. И пусть Марат иногда называет Сашу домоседом, подкаблучником, и меня это обижает, но не Сашу.
— Мар, завидуй молча! Ты бы и рад оказаться под каблуком, но моя Наташа не имеет аналога!
Саша всегда с тревогой спрашивает меня, как я себя чувствую, а я смеюсь:
— А что не так со мной? Вроде, как всегда.
Саша уже работает, и я вышла на прежнее место, но пока. Оперировать меня не допускают, говорят, что пока. А вот приём больных — пожалуйста.
Сегодня больных было много, и я устала от суеты, от больничного шума…
Конец рабочего дня, я жду Сашу. Уже вещи собрала…Входит мужчина, человек из прошлого…
— Семёнов? Вы?
Меня окатывает холодом и страхом.
Руслан по-прежнему одет в дорогой классический костюм, но бледен, дышит поверхностно. Взгляд болезненный и виноватый. Без приглашения присаживается на стул, а я отшатнулась, как от привидения. Его энергетика по-прежнему меня отталкивает, и так происходит только с этим человеком.
Я вспоминаю. И мне становится страшно, но я знаю, я чувствую кожей: сейчас появится Саша, и страх исчезнет. И не только чувствую, я знаю: Саша привозит меня на работу и забирает — на улицу без сопровождения Саши или крёстного ни шага.
Предчувствие меня не обмануло. Сразу, после моего крика: «Саша!» — в дверном проёме вырастает фигура мужа.
— Семёнов, вот что с тобой сделать? — Саша сжимает кулаки, ещё минута — и он побьёт Руслан. Но Саша сдерживается. — Нат, ты его не бойся, он пулю от подельника словил, видишь, как дышит.
Я догадалась: ранено лёгкое.
— Семёнов, на вот, забирай свою бумагу и вали, но если ты ещё раз приблизишься к моей жене, если пострадает мой ребёнок — я приложу все силы, чтобы даже имени от тебя не осталось.
Руслан молчит, и что он может сказать, он и сам знает, что прощения от нас не дождётся. Он просит меня подписать отказ от претензии, но я смотрю на мужа. Саша проверяет: нет ли подвоха, таким людям доверять нельзя. Муж молча кивает, испепеляя Семёнова взглядом. Руслан уходит так же молча, как и пришёл.
— Наташенька! Как ты? — взор любимых глаз меня успокаивает.
— Саша, я вспомнила. Но мне не страшно, когда ты рядом. Но ты же всегда будешь рядом?
Как я люблю, когда Саша медленно, любовно, задерживаясь на каждой детали, оглядывает моё лицо. Очерчивает пальцами мои скулы. Как я люблю этот момент, который повторяется и повторяется. Лёгкий поцелуй, объятия. Пока мой живот не обозначился. И я забываю о страхе. Его нет, он испаряется. Саша потом сам делает вывод, что амнезия помогла мне. Вспоминать отдалённо гораздо легче.
— Наташенька, ты должна принять мою работу, — Саша улыбается так нежно, что хочется таять, растекаться лужицей.
Я знаю, что мой муж купил двухуровневую квартиру в хорошем районе, пятикомнатную, в ней будет комната и для нашего крёстного, мы не сможем оставить его одного. Он единственный родной для нас человек.
Я уже видела квартиру, и она мне понравилась, больше всего нравится кухня в скандинавском стиле, ремонт новый, квартиру хозяева готовили на продажу. Мы так и выбирали, чтобы самим пока не заморачиваться. Но вчера и сегодня Саша завозил мебель. Её мы вместе заказывали по каталогам.
Еду принимать работу!
— Наташенька! Первый наш общий дом!
А я радуюсь, как ребёнок. Моя радость медленно тает, когда в просторном коридоре нашей квартиры я вижу знакомую фигуру…Жени Самойлова. Саша заметил, что я расстроилась, пытается что-то объяснить, но первый вопрос Жене задала я сама:
— Жень, почему за нами была открыта охота? Я всё вспомнила, братец!
А потом подумала: «Да пропади оно всё, это было в такой древнючей жизни, а ОН там уже, откуда не возвращаются!»
Женя не защищается. Он смотрит то в пол, то на руки, потом прячет их за спину, как школьник. Саша приходит ему на помощь:
— Родная! Женька потом нам всё расскажет подробно, у?
Родной ласковый голос Саши совсем приводит меня в равновесие.
Время летит быстро, очень быстро. Нам с дочуркой уже двадцать недель или пять месяцев. УЗИ показало девочку, хотя я мечтала о сыне, видно, придётся сына рожать потом, в следующий раз. Зато папа наш так рад! Так рад! Я думала, что отцы вроде бы сыновей хотят, но мой муж мечтает о синеглазой девчушке. Когда на УЗИ врач показала нам плод, и я рассмотрела отросток, хм, Саша опроверг:
— Наташенька, это пальчик её! Для отростка маловато!
Саша чуть ли не пляшет от радости, прищёлкивая пальцами.
— Папаша, утихомирьтесь, может, ещё цыганочку с выходом тут нам спляшете?
— А что? Запросто, — Саша улыбается во все тридцать два зуба и передёргивает плечами. А потом мне: — Любимая, там малышка! Синеглазая, как мама!
— Как вы рассмотрели цвет глаз? — посмеивается снисходительно врач узи.
Саша, не обращая внимания на неё, целует меня в губы, а потом живот в геле. Но аккуратно, не перепачкался.
А дома что было!! Он всем позвонил: и папе моему, и Марату, и Женьке.
— Дочь! У меня дочь будет!
Теперь мы с Аришей, такое имя мы выбрали для дочки, ждём папу с работы. Вернее, я выбрала, но Саша согласился, ведь так у нашей малышки будет свой ангел-хранитель, няня Саши, Арина Максимовна. Я же недавно поменяла отчество: меня удочерил Николай Степанович Горный. Пришлось выслушать возмущение везде, куда мы обращались, но я стояла на своём, и мой будущий папа тоже.
— Паспорт же придётся менять! И все документы!
— Мне его всё равно менять, двадцать пять лет уже есть.
Вместе со мной паспорт и все документы поменял Женя. Крёстный и его усыновил. Надо, чтобы Женя затерялся среди обычных людей. Мы долго опасались, что его найдёт кто-то из людей Графа. Он теперь Евгений Николаевич Самойлов
А я — Наталья Николаевна Волкова. Мой новоиспечённый папа живёт с нами, а Женя в моей старой квартире. Катя…Она уехала, сказала Жене, что будет искать родственников, вроде какие-то зацепки были. Женя даже не расстроился, тем более, он стал ухаживать за моей медсестрой на приёме Ирочкой Свинцовой. Отличница, умница, сама доброта, милая и симпатичная. Когда Ира вывихнула ногу, а мы её подвозили к моему прежнему дому, Женя вынес её на руках и понёс… Эй, да тут свадьба намечается?! Я не пошла следом, не захотела вспоминать и переживать… Зачем? Надо бы Женю поторопить с женитьбой и предложить ему взять фамилию жены. Так надёжнее. Ирина не знает ничего о нашем прошлом. Пока нельзя. Надо сначала узнать её узнать поближе.
Всё прошло, всё закончилось.
Но всё ли? Ребёнок Кати не от нашего Жени, он сам признался, а от кого, она и сама не знает.
Деньги Графа мы стараемся пристраивать на благое дело. На первых порах мы перечисляли средства на операции больным детям. Это просто, но опасно для нас. Мы боялись, что поступления отследят, поэтому Саша покупал одноразовые симкарты, купленные по паспортам лиц-бомжей. Так дешевле для нас и для них прибыль. Пока обнулили только один счёт. Потом я предложила расширить бизнес наших мужчин: выкупили платную автостоянку. Саша смеётся:
— Граф с того света охраняет машины, а при жизни — угонял.
С ним не поспоришь. Цены у Саши приемлемые. Жене тоже выделены средства — женится же.
Сегодня мой любимый муж что-то припозднился.
А я так хочу в его объятия, одновременно бережные и крепкие и собственнические абсолютно. Когда он спит, его грудь вздымается, я же просто лежу рядом, иногда не спится. Я любуюсь мирно свернувшейся его колбаской. Мы спим обнажёнными, Саша против малейшей одежды на мне и на себе:
— Наташенька, я хочу ощущать тебя всегда, твоя кожа для меня — бальзам.
И я верю, потому что мы мыслим одинаково. Но вот его колбаска…
Сейчас не вытерплю и дотронусь! Он хитрый! Поворачивает ко мне лицо…Проснулся, должно быть! Берёт мою руку и переносит на член. Мягкий, нежный, он уже увеличивается в размерах от моей ласки.
— Так лучше?! — улыбается довольно. Тёплый. Сонный.
— Угу!
Член тут же оживает, и тогда…Ммм! Его член я видела не раз, но всё равно накатывает новая волна возбуждения. Это самое зачаровывающее зрелище для меня. Не могу отвести взгляд от покачивающейся смугловатой плоти.
Только при одном воспоминании о нём, по мне идут мурашки и бабочки разыгрались.
Но где же Саша? Где мой любимый? Я прохаживаюсь по комнатам, смотрю в окна на улицу, прислушиваясь к каждому звуку.