Но где же Саша? Где мой любимый? Я прохаживаюсь по комнатам, смотрю в окна на улицу, прислушиваясь к каждому звуку.
Нет, я не ревную, потому что уверена, что вернее и преданнее мужа нет ни у кого. Да и зачем ему кто-то, если жена его любит и страстно желает.
Опять вспомнила. Однажды Саша приходит с работы, как обычно вешает пальто на вешалку, оно спадает с плечиков, а из кармана посыпались блестящие упаковки… презервативов. Меня и сейчас пробирает холодом, а тогда кровь отхлынула от лица: презервативы. Но мы не пользуемся защитой — я беременна. Я поперхнулась, закашлялась, хочу сказать и не могу: «Что это, муж мой?»
Он увидел моё состояние, проследил взглядом, куда я смотрю, и почему я так отреагировала. Ужас! В его глазах отразился ужас! Он тоже увидел пачки презервативов.
Если бы не телефонный звонок! Я умерла бы на месте, наверное!
Саша бросился ко мне, не обращая внимания на телефон:
— Наташенька, солнышко!
Он понял, что сейчас произойдёт катастрофа: мы столько выкарабкивались из кошмаров и ужасов, а тут такое!
Потом его рёв, когда Саша обо всём догадался и нажал зелёную кнопку на телефоне, сотряс стены:
— Мар, бл. ть, гони моё пальто! Придушу на хрен! Если что с Наташей, кастрирую, млять!
Я тоже уже догадалась, что Марат перепутал пальто, но слёзы уже текут, их не остановить.
— Любимая! Прости, я напугал тебя, это не моё! — снова испуг его, снова его ужас. — Этот придурок запасся! Только не плачь! Ну, как бы я смог! Посмотри мне в глаза! Ну, вот, читай!
Я не смогла не поверить его глазам, его рукам, его чистоте. Мы сидим на белой кухне в скандинавском стиле, как обычно, я у мужа на коленях, ждём Марата. А мне уже жалко друга: сейчас Саша его прибьёт или точно кастрирует. Но до этого не дошло, потому что Марат приехал не один, а с девушкой, с цветами, конфетами, тортом, вином. И прямо с порога на коленях пополз ко мне, прижимая к груди бутылку и конфеты, которые я люблю:
— Нат, а Нат! Это я виноват! У нас размер одинаковый!
— Чего??! Прибил бы гада! — надо же приколоться над другом. — Если бы, не дай Бог, Наташа заболела!!! Прибил бы, несмотря, что ты мне почти брат! А это кто? Адвокат? — обратил внимания на девушку, но со стула не встал, меня не отпустил, получается, что Марат перед обоими стоит на коленях. Поделом — нечего надевать чужие вещи, а презервативы прятать тщательнее. Тогда мы познакомились с Катей, очень симпатичной и милой девушкой, но очень строгой к Марату — и поделом опять, ему необходимы ежовые рукавицы. А как уж у них сложится — им решать. И Саша, сам того не подозревая, угадал, что Катя — адвокатесса.
Он пришёл! Я слышу звук поворачивающихся ключей в замке.
Выглядит ужасно. Будто разгружал вагоны и складывал на себя весь груз.
Сердце захолонуло: я сразу почувствовала: что-то случилось.
— Где ты был?
— Неважно… важно то, где я сейчас. Это самое главное в моей жизни.
— А где ты сейчас?
Смотрю на любимого. Он берёт меня за руки, за обе, прикладывает к лицу: ему необходимо сейчас чувствовать меня, и проникновенно смотрит.
— Я больше не перенесу, если во второй раз что-то с тобой случится.
— Так, где же ты был? — мне надо знать точно, чтобы помочь нам обоим: связь неразрывна. Я иной раз думаю: так же крепко мы были бы спаяны, если бы не было тех проклятых испытаний. Я не нахожу ответа.
— У Самсонова.
— Зачем? Не надо было!
— Не переживай, любимая, он больше не потревожит нас.
— Ты. ты…ты…? Саша!!! Что случилось? Ответь мне!
Страх. Ужас. Почему Самсонов нас не потревожит? Слово. Одно лишь слово. Саша не такой! Это я додумала, глупая!
Чёрные глаза ещё больше темнеют, под глазами чёрные тени. Он молчит. А я медленно умираю, пока он не произносит:
— Он сам себя убил. Меня вызвали ночью… Он не выдержал одиночества — пил неделю, там столько бутылок, ужас. Врачи говорят: сердце не выдержало.
Саша выцеловывает мне руки от пальцев до плеч. И я твёрдо уверена: я — его доза, чтобы уверенно стоять, дышать, жить. Но Волкову нужна постоянная доза меня. Сам он не признается, но я своим любящим женским сердцем чувствую: Наташа Волкова ему необходима.
— Саша, это не мы виноваты! Не ты и не я! — я больше не могу сдержать слёз, они капаю, падают, как горошины. Я прижимаюсь к Саше, ищу защиты от очередной напасти.
— Успокойся, родная! И я нас не виню. Каждый сам выбирает свой путь по жизни. Никто его не заставлял…
Каждый выбирает для себя
женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку -
каждый выбирает для себя.
На похороны полковника я не пошла — да и зачем. Кто он мне? Саша тоже вернулся быстро.
— Его есть, кому хоронить без меня. Все эти чужие лица мне неприятны, погоны, шинели…
Саша до вечера всё молчал, даже выпил, потом, нежно целуя меня в щёку, спросил?:
— От меня пахнет?
В ответ я поцеловала его в губы, любимые, нежные, мои. Только мои, и всегда будут моими.
С тех пор мне казалось, что стало как-то легче дышать, и я перестала всякий раз оглядываться по сторонам: раньше мне всё чудилось, что кто-то смотрит на меня или на нас издали.
Каждый выбирает по себе
слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает по себе.
Щит и латы. Посох и заплаты.
Меру окончательной расплаты.
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает для себя.
Выбираю тоже — как умею.
Ни к кому претензий не имею.
Каждый выбирает для себя. Юрий Левитанский.
А Волковы выбрали друг друга сердцем.
Волки — однолюбы. Волки, как и лебеди, создают себе одну пару и на всю жизнь