День четвертый
Хоть и «команда балласта» теперь работала над другим делом, их присутствие на утренних брифингах все еще было обязательным, на случай, если им придет в голову какая-то идея, которая поможет в поисках Мишель Саммерс. Детектив суперинтендант Трелоу давал им всем то, что он считал таким необходимым пинком под задницу.
― У нас было двадцать пять детективов, работающих над делом и все же ни одной зацепки, стоящей хоть йоту, ― сказал он им. ― Так не пойдет и это должно прекратиться. До сих пор, мы все спали за рулем, ― под этим, он, конечно же, имел в виду, что они уснули за рулем, ― так что отныне, я стану проводить утренние брифинги самолично, каждый день, пока дело не прояснится.
Он знал, что они этого не оценят.
― Мысли, джентльмены? ― потребовал он.
Последовала долгая пауза, в течение которой Трелоу гадал, собирается ли каждый в самом деле игнорировать его.
Наконец, констебль Скелтон нарушил молчание.
― Ну, ― произнес он, ― кто-нибудь вообще задумывался, что это может быть не Ловец детей?
― Пожалуйста, не используй это оскорбительное прозвище в этой комнате, ― сказал ему Трелоу.
Скелтон продолжил как ни в чем не бывало.
― Я имею в виду, есть отчим, не так ли?
― Да, ― подтвердил старший инспектор Кейн. ― Есть.
― Ну, вот, ― сказал Скелтон с некоторой категоричностью. ― Это стоит этого.
― Стоит чего именно? ― спросил Трелоу.
― Рассмотрения, сэр, ― нахмурился Скелтон. ― Ну, я имею в виду, если есть отчим и девушка, которой сколько? Четырнадцать?
― Пятнадцать, ― поправил его старший инспектор Кейн.
― Еще лучше, ― многозначительно кивнул Скелтон. ― Пятнадцать. Все эти гормоны, она не знала, что с ней происходит и для чего, и он, перед которым девушка проходила все время, и они не были кровными родственниками, ― пожал плечами Скелтон. ― Его женушка ― не красотка, тем более, ― он огляделся вокруг, будто хотел получить поддержку своего мнения. ― Ну, я имею в виду, эту версию стоит рассмотреть, не так ли?
Некоторые из мужчин усмехнулись. Детектив суперинтендант не показал никаких эмоций.
― Он водитель грузовика, верно? ― это был сержант Брайан, заговоривший неожиданно.
― Да, так и есть, ― подтвердил Кейн.
― Ну вот, ― сказал Скелтон.
― Что вы подразумеваете под этим, констебль? ― спросил Трелоу.
― Большинство из них грязные извращенцы, для начала, ― ответил ему Скелтон. В команде раздалось еще больше смешков, которым явно все это нравилось. ― Все то время, что они проводят в одиночестве, ― добавил Скелтон.
― Вы говорите, что дальнобойщики ― потенциальные убийцы? ― спросил Трелоу.
― Ну, не все из них, ― Скелтон смягчил свое высказывание. ― Не убийцы, нет, ― затем он посмотрел на своего сержанта, ища поддержки, ― но, я имею в виду, как много из них мы посадили за прошедшие годы, за всякого рода вещи?
― Немало, ― ответил О’Брайан, невысокий мужчина скваттер, который сполз по стулу так низко, что оказался почти в горизонтальном положении. Двух мужчин коллеги ласково прозвали Даремские Реган и Картер, в ужасе от их беспечного отношения к закону, который они поклялись защищать. Брэдшоу презирал их обоих.
Скелтон стал отсчитывать преступления на пальцах.
― Нападение, непристойное поведение, развратные действия, сексуальное домогательство, изнасилование, избиение шлюх… ― он произнес последнее, словно существовало официальное уголовное преступление, связанное с «избиением шлюх». ― Домашнее насилие… инцест… и, да, убийство, по крайне мере, одно, про которое я могу вспомнить.
― По крайне мере, ― пробормотал сержант О’Брайан.
― Не был ли Потрошитель водителем грузовика? ― спросил кто-то, и Трелоу посмотрел на них, будто не был уверен, шутят они или нет.
И вот они были здесь, тренированные детективы, пережевывали странности водителей грузовиков в противопоставлении с остальными людьми. Тысячи мужчин там снаружи весь день, каждый день, водят грузовики, доставляют товары, которые держат британскую промышленность на плаву и кладовые нации заполненными, а их просто называют больными и извращенцами.
― Ну же, сэр. Разрешите нам заставить его немного попотеть? ― подтолкнул Скелтон.
Трелоу покачал головой.
― Нет, ничего официального. Никаких формальных вопросов.
― По крайней мере, разрешите обыскать его дом, ― попросил Скелтон. ― Кто знает, что мы сможем найти?
Детектив суперинтендант на минуту задумался. Все глаза сосредоточились на нем.
― Нет, ― наконец сказал он.
Послышались вздохи мужчин. Они даже не удосужились скрыть свое недовольство. Трелоу выглядел раздраженным, но он поднял руку, чтобы призвать их к молчанию.
― Не будет никакого ордера на обыск дома. Без улик, связывающих любого из них с исчезновением Мишель. Если мы это сделаем, пресса узнает об этом в одно биение сердца…
― Это все, о чем мы заботимся, сэр? ― усмехнулся сержант О’Брайан. ― Что подумает пресса?
Суперинтендант, казалось, был на грани того, чтобы отчитать О’Брайана за его тон вопроса, но, очевидно, он передумал.
― Если пресса сообщит, что мы мимоходом обыскали их дом, а у них есть противная привычка узнавать о такого рода вещах, семья подвергнется испытанию и признана виновной миллионами диванных критиков, не важно кристально ли они белы или нет. Вы знаете это. Теперь давайте возвращаться туда, люди, ― попросил он, когда резко покинул брифинг.
Брэдшоу последним вышел из комнаты. Когда он последовал за удаляющимися детективами, он был удивлен видеть, как Винсент Эддисон задержался, как будто ждал молодого человека. К тому времени, как Брэдшоу достиг его, они уже были одни.
― Что? ― спросил он, не ожидая много в ответ. ― В чем дело, Винс?
К удивлению, Брэдшоу, Винсент выглядел желающим поделиться с ним чем-то. Он сперва проверил, что никто их не подслушивает, затем понизил голос.
― Нам не нужен ордер, чтобы обыскать их дом.